А. Инородцы восточные

§ 315. Восточные инородцы, поставленные в настоящее время в особенное юридическое положение, представляют остаток тех многочисленных инородческих племен, которые постепенно входили в состав России и постепенно ассимилировались с основным народонаселением империи. Число этих инородцев собственно в Европейской России весьма не велико. В Сибири же, напротив, число инородцев представляет значительный процент народонаселения; так, одних киргизов числится здесь 1,450,000. Затем, многочисленными представляются племена бурят (260,000), якутов (210,000). Численность остальных племен обыкновенно не превышает 20,000. Общее число инородцев в Сибири доходит до 3,000,000. - В Европейской России племена, поставленные в привилегированное положение, не многочисленны; таковы киргизы (153,000), калмыки (89,000), самоеды (4,000)*(1032).

Если означенные инородцы являются последним остатком минувшего прошлого, то вместе с тем и привилегии, им данные, суть также остаток прошлого, воспоминание о том времени, когда Московское государство было еще слишком слабо, чтобы окончательно ассимилировать эти племена в этнографическом и политическом отношении. Киевская Россия утратила свою политическую самостоятельность под наплывом инородческого населения, непрерывно подвигавшегося в Европу из степей Средней Азии. Москва, как новый политический центр России выросла в тяжелое время монгольского ига. Во второй половине XV в. она успела свергнуть это иго и с этого времени изменила свою оборонительную политику на наступательную. В XVI ст. она подчинила себе оба важнейшие центра татарства и магометанства - царства Казанское и Астраханское. Но из этого никак не следует, чтобы инородческое население этих местностей, равно как и местностей, приобретенных в конце XVI и начале XVII в., слилось в политическом отношении с народонаселением остального государства. Обрусение шло чрезвычайно медленно. Туго прививался в покоренных странах новый государственный порядок вещей. Инородческое население, несмотря на то что оно было поставлено в довольно выгодные условия, в особенности в финансовом отношении, всегда готово было подняться против власти Московского государства. Осторожная и неторопливая политика Москвы довольствовалась обыкновенно внешними знаками покорности, и то весьма условной. Московское правительство было довольно, если ему удавалось поставить инородческое население по крайней мере в мирные отношения к русской торговле, к русскому землевладению, водворявшемуся в отдаленных местностях России, и к русской администрации, обладавшей весьма слабыми средствами для защиты государства. Этим объясняются те льготные условия, которыми пользовались инородцы татарского и финского племени, искони обитавшие на землях царств Казанского и Астраханского.

Не успело, однако, московское правительство сколько-нибудь справиться с этими старинными инородцами, как настало Смутное время, когда все, что было недовольно государственным порядком Москвы, восстало. Поднялось и инородческое население, едва усмиренное впоследствии. Не успела Россия оправиться от всех потрясений Смутного времени, как из Средний Азии явились новые орды, напоминавшие полчища Батыя. По справедливому замечанию нашего ориенталиста, г. Григорьева, России угрожало новое монгольское завоевание. Из той же Средний Азии, откуда некогда вышли татары, явился новый, одноплеменный с ними народ, с завоевательными наклонностями, и сразу сделался чрезвычайно опасным для всех наших восточных окраин. Это были калмыки*(1033). Не имея воинской организации орд, некогда покоривших Россию, ни предводителей, подобных генералам Батые, калмыки, конечно, не могли завоевать московского государства, но, благодаря их набегам, уничтожилась всякая безопасность в областях Астраханского царства. Первоначально не было никакой возможности защититься от их набегов; не было, конечно, и речи об их подданстве, хотя московские государи и принимали от калмыцких тайшей послов с изъявлением будто бы покорности и просьбами о государевом жаловании*(1034). По крайней мере, калмыцкие тайши, на упреки со стороны московской администрации в том, что они грабят и жгут села, уводят людей и теснят торговлю, отвечали, что "мы послов своих не посылали с челобитьем, чтоб быть нам в неволе, а посылали мы бить челом, чтобы быть с Государем в мире, нам на его города войною не ходить, а ему на нас своих ратных людей не посылать и дать нам под своими городами торг". Далее, они доказывали свое право кочевать на всех землях государевых. "Земля и воды Божьи, - говорили они, - а прежде та земля, на которой мы теперь с Ногайцами кочуем, была ногайская, а не Государева. А как мы под Астраханью ногайских и едисанских мурз за саблею взяли, то и кочуем с ними пополам по этим рекам и урочищам, потому что они теперь стали наши холопья; нам в этих местах зачем не кочевать?" Наконец, и то, что Москва называла "жалованьем", калмыки называли "данью": "Великий Государь, - говорил один из тайшей, - спрашивает на нас службы, а жалованья посылает нам мало, тогда как мне говорили, что будет мне жалованье такое, как крымскому хану".

§ 316. При царе Алексее Михайловиче устанавливаются более правильные переговоры, но нельзя сказать, чтобы установились более правильные отношения. "Полное собрание законов" представляет чрезвычайно много так называемых шертных (присяжных) записей разных калмыцких тайшей, но не видно, чтобы эти шерти исполнялись как следует. Так, в 1655 г. послы разных тайшей клялись "быть у государя в вечном послушании, не сноситься с государевыми изменниками, государевых городов, сел, деревень и учугов не жечь, людей не побивать, в полон не имать и не грабить, и, когда Государь укажет быть на своей государевой службе с своими государевыми ратными людьми, вместе идти". Затем, послы обещаются отдать людей, взятых в прежние калмыцкие набеги в плен, вместе с их имуществом, и не держать беглых из московской земли инородцев. Но, как видно из последующих шертей, все пункты приведенной клятвы систематически нарушались, хотя последующие присяги обставлялись всевозможными торжественными формами. Так, в 1661 г. калмыцкий тайша, Бунчук, дал шертную запись, утвержденную в следующих клятвах: "А буде мы у него, Великого Государя, в послушании быть не учнем и шерть свою и утверженье нарушим: и на нас, тайшах, и на наших детех, и на мурзах и на их детех, и на всех улусных людех буди Божий гнев и огненный меч, и тем ножем, который я, Бунчук тайша, вынув из ножен, лизал и к горлу прикладывал, от неприятеля своего буду я зарезан по горлу своему, и будем мы прокляты по своей Калмыцкой вере в сем веце и в будущем*(1035). Такой же характер имеет шертная запись, данная в 1673 г. тайшей Аюкаем Мончаковым*(1036), и им же в 1676 г.*(1037). Как соблюдалась эта запись, видно из новой записи того же тайши, данной в 1683 г.*(1038). Здесь встречаем следующее стереотипное место: "А что в прошлых годех по 190 год, и во 190 и во 191 году (1682 и 1683 г.) я, Аюкай, и мы, замсы тайши с ратными людьми, с калмыки и с татары прежнюю шерть нарушали, под городы великих государей с изменники башкирцы казанские и уфимские уезды ходили, также и под иные украинские города и села и деревни разоряли и т. д., и тех взятых русских людей всех нам тайшам, собрав в улусех своих, прислать в Астрахань; а башкирцев и черемису отпустить на прежние их места, где кто жил; а ворам, которые русских людей побрали на Волге за договором, учинить казнь и разоренье без всякие поноровки, и впредь самим нам отнюдь так не делать". Как ни скромны были права московского правительства по указанным выше шертям, но из других договорных грамот видно, что иные калмыцкие улусы не знали даже и такой фиктивной зависимости и договаривались с московским государством, как равные с равными*(1039).

§ 317. Роль, разыгранную калмыками в XVII ст., в XVIII, в царствование Анны Ивановны, разыграли киргизы с башкирами*(1040). Царствование Петра Великого отличалось нивелирующими стремлениями правительства по отношению к инородцам, по крайней мере тем, которые принадлежали к исконным обитателям наших восточных окраин. Обособленное положение инородцев рушилось главным образом вследствие введения подушной подати, распространенной и на прежних ясачных инородцев. В полном собрании законов содержится любопытное указание на число инородцев, перешедших в царствование Петра Великого из ясачных в тяглые, т. е. податные, именно - в расписании губерний и расположении по ним полков*(1041).

Но эти нивелирующие стремления остановились со смертью Петра, и преемникам его было чрезвычайно трудно удержать дело даже в тех границах, в каких оставил его преобразователь. Инородцы, не подчиненные еще всем формам русской администрации, грозили постоянным возмущением, и каждую минуту к ним готовы были присоединиться инородцы, легально вошедшие в состав природного народонаселения. Вообще инородцы принимали деятельное участие во всех смутах, подымавшихся против Русского государства. Известно деятельное их участие в бунте Стеньки Разина. Известны многочисленные инородческие бунты в царствование Анны Ивановны. Известно также, что Пугачевщина приняла обширные размеры, между прочим, благодаря участию в ней инородцев.

§ 318. При таком характере инородческого народонаселения понятно само собой, что правительство должно было исподволь воспитать его в гражданственности и налагать на него государственные тягости с величайшею постепенностью. Вековые предания русской политики по отношению к инородцам сохранили свою силу и до настоящего времени. Так, в духе этих преданий составлены и новые "Временные правила" об управлении Закаспийским краем. Этими соображениями объясняются два обстоятельства: 1) что некоторые из инородцев до настоящего времени пользуются своим особым управлением, приноровленным к их местным нуждам и обычаям; 2) что некоторые из них пользуются известными, главным образом финансовыми льготами, сравнительно с природными подданными России. Конечно, главная доля этих изъятий приходится на сибирских инородцев, так как процент инородческого народонаселения в этой стране больше и средства администрации гораздо слабее, чем в Европейской России. В последней привилегиями пользуются калмыцкое народонаселение, часть киргизов, ногайские орды и самоеды.

Вообще сибирские инородцы, по положению 1822 г.*(1042), соответственно "степени гражданского их образования и образа жизни" разделены на три разряда: 1) на оседлых, 2) кочевых и 3) бродячих. Эти три разряда соответствуют вместе с тем степени подчинения означенных инородцев условиям русского управления и гражданским законам России*(1043).