3.2 Подход м. К. Бардышевской

Описание (Лебединский, Бардышевская 2006) четырехуровневой системы эмоциональной регуляции, в целом, совпадает с изложенным выше. Существенным добавлением являются более развернутые и систематизированные представления о симптоматике недоразвития каждого из уровней, а также добавление в схему 5 уровня, который завершает строение аффективной системы и определяет ее дальнейшее развитие. Прогноз развития ребенка, по мнению авторов, в значительной степени зависит от состояния этого уровня.

5. Уровень символических регуляций

Основная функция этого уровня– овладение собственными переживаниями, что достигается включением в аффективный процесс интеллектуальных операций, благодаря которым происходит дифференциация, обобщение и трансформация аффективных явлений. Происходит данное включение в различных поведенческих паттернах, образах, пиктограммах, словах. Для первичного обобщения и дифференцировки эмоций важно, чтобы эмоциональный опыт ребенка сохранялся в форме, делающей его доступным для осмысления, то есть для символизации и дальнейшего анализа и трансформации. Обобщение и понимание эмоций значительно снижает нагрузки на базальные уровни эмоциональной регуляции. Понимание эмоционального опыта включает понимание природы своих желаний и препятствий на пути к их удовлетворению. Манипулируя образами аффективно насыщенной ситуации, ребенок проигрывает различные стратегии преодоления препятствий, поиска замещающего объекта в воображении, предвосхищает и регулирует эмоции, которые могут быть вызваны удовлетворением или фрустрацией определенного желания. Интеллект создает психотехнические средства для предотвращения чрезмерных выбросов энергии в эмоционально напряженных ситуациях, соответственно, повышается устойчивость ребенка к препятствиям и болезненным переживаниям. Кроме того, обобщение эмоционального опыта позволяет более эффективно обмениваться им с другими человеком, чем при непосредственной эмоциональной экспрессии. Условия перехода к символизации эмоционального опыта: наличие хотя бы минимальной конституциональной устойчивости к фрустрации, сформированность досимволических способов дифференциации опыта по качествам «приятное-неприятное» и «живое-неживое», сохранность некоторых врожденных схем интеграции эмоционального опыта и понимания связи между эмоциями, желаниями и поведением как своими, так и других людей. Кроме того необходимо понимание связи между эмоциями, желаниями и их словесным обобщением.

Одна из врожденных схем интеграции эмоционального опыта включает:

1. Использование переходного и замещающего объектов

2. Использование символов для выражения своего опыта (слова)

3. Использование игровых символов для овладения эмоциональными переживаниями

Нарушения символизации эмоционального опыта

1. Фиксация на досимволической стадии обобщения эмоционального опыта с интенсивной аутостимуляцией (неадаптивная, в безопасной ситуации аутостимуляция).

2. Дефицит первичной дифференциации опыта по признакам «приятное-неприятное» и «живое-неживое».

3. Искажение дифференциации опыта со значительным сдвигом в сторону неприятного. Это могут быть следующее механизмы: а) перенасыщенность опыта отрицательными эмоциями, что делает неустойчивым и быстро разрушает любой положительный опыт в связи с сильной тревогой и страхами; б) неспособность регулировать неприятные ощущения, абсолютность неприятного; в) связь приятных переживаний только с сильными переживаниями сексуального характера.

4. Отсутствие связи первых слов ребенка с его намерениями и желаниями, неспособность использования слов для активного воздействия на взрослых с тем, чтобы получить желаемое.

5. Задержка формирования переходного и замещающего объекта.

6. Стереотипное проигрывание аффективно неприятных переживаний.

Психогенный миф

Бруно Беттельхейм (1956, 1967) был автором т.н. теории холодной матери, главная идея которой состояла в том, что развитие у ребенка аутизма — дезадаптивная реакция на угрожающее и холодное окружение. В книге «Пустая крепость. Детский аутизм и рождение Я» он опирается на взгляды Шпица и Винникотта о развитии младенца и его взаимодействии с матерью. Согласно Винникотту “Процесс «очеловечивания» младенца определяется отнюдь не тем, что его кормят, меняют ему пеленки или берут на руки, когда он испытывает в этом потребность. . . Только ощущения, что его крик, сообщающий о желании поесть, обуславливает его насыщение, обеспечиваемое другими, в соответствии с его расписанием, имеет для ребенка социализирующий и «очеловечивающий» эффект. что Это его улыбка или гримаса вызвала идентичную или другую соответствующую реакцию его матери”. Беттельхейм рассматривает аутизм как заболевание психогенного происхождения. На первом году жизни у ребенка формируется предрасположение к аутизму, которое является результатом невыстраивающихся отношений матери и младенца. В основе предрасположения к аутизму лежит «убежденность, что никакие усилия не помогут воздействовать на мир, проистекающая из еще ранее укоренившегося представления о его бесчувственности и равнодушии к реакциям ребенка». Детский аутизм, по Беттельхейму, есть следствие переживаний в течение трех критических периодов:

1. 6-ти месячный возраст, предшествующий наступлению стадии восьмимесячной тревоги — подкреплению реакции протягивания рук навстречу друзьям и страха перед незнакомцами. Чтобы разделить мир на друзей и врагов, надо по опыту знать, что мир по сути своей хорош;

2. 6—9 месяцев. Ребенок начинает воспринимать окружающих людей как индивидов, переживает моменты самосознания. Если в течение этого периода малыш пытается завязать контакт, но предмет его интереса остается к нему безучастным, он может отказаться от дальнейших попыток. Не найдя другого, он не может найти и себя;

3. 18 месяцев—2 года. Чаще всего аутизм распознается именно на этой стадии. Именно теперь к эмоциональному уходу от матери (происходящему на второй стадии) добавляется эмоциональный и физический уход от мира в целом.

На этих трех стадиях происходит блокировка или искажение тех или иных устремлений «Я»: на 1 — проявлений активности в целом, на 2 — стремления к другим, на 3 — активных попыток справиться с миром физически и интеллектуально. При этом автором подчеркивается, что причина аутизма кроется не в материнской установке, а осознанной реакции на нее ребенка.

Беттельхейм говорит о том, что опыт человека основывается на чувствах пространства, времени и причинности («приоритетные» категории мышления по Канту). Именно способность человека выделять категорию причинности на основании смежности во времени и пространстве, его убежденность, что путем непосредственного воздействия он может изменить события, отличает его от животных. Исходя из этого, люди строят свои действия, опираясь на прогнозирование, которое в свою очередь невозможно без предварительной упорядоченности. У аутичного ребенка связь время – пространство – причинность нарушена и соответственно нарушена целенаправленность действий.

Всех аутичных детей можно, руководствуясь этой схемой, условно разделить на 3 группы (по тому, какое звено нарушено в это цепи):

1. Дети, которые совершенно не продвигаются в своем развитии или которые уходят все дальше от мира. Это дети, которые перестали прогнозировать, что произойдет, но не утратили способности предвидеть, что не должно случиться. Упорядочивая события жизни, они претворяют в реальность свои самые мрачные предположения, но эти прогнозы бесплодны, так как за ними не следует никаких действий. Эти дети совершают с предметами определенные манипуляции, носящие видимо ритуальный характер.

2. Дети, которые не только уходят в себя, но и создают свой собственный мир. У них утрачивается способность прогнозировать. Такие дети целыми днями совершают многочисленные ритуалы, но они не дают результата и даже прогноза того, что будет, не выполни они этих ритуалов.

3. Наконец, есть дети, чей уход от мира отличается еще большей глубиной и не сопровождается никакими ритуалами. Деградация детей обусловлена реакцией на так называемую «экстремальную ситуацию» (абсолютно неизбежная, неопределенно протяженная, полностью непредсказуемая, опасная для жизни, перед которой человек чувствует абсолютную беспомощность).

Первопричина ухода в себя аутичных и шизоидных детей — точная интерпретация негативных эмоций, испытываемых большинством значимых для ребенка фигур при приближении к нему. Это, в свою очередь, вызывает у него гнев, и он начинает интерпретировать внешний мир через призму своего гнева. При этом события развиваются в следующей последовательности: непреодолимая тревога — паника, потеря контакта с реальностью — бездействие — избегание побуждения к действию (выработка у себя бесчувственности).

Согласно с этим автор выделяет 3 уровня ухода в себя и отказа от деятельности: человек, по собственной воле отказавшийся проявлять активность и не реагирующий на внешнюю среду, катексис которого находится в полном отрыве от всех аспектов реальности, как внутренних, так и внешних (дети, страдающие от истощении, не говорящие аутичные дети) индивид, который продолжает проявлять некоторую активность, но не взаимодействует с внешним миром. Его катексис оторван от внешней среды, но при этом зависит от внутренних психических процессов, но даже и они испытывают недостаток катексиса. индивид, который ведет смертельный бой с внешней средой, кажущейся ему враждебной и непреодолимой. Продолжая действовать, он все же руководствуется внутренними психическими процессами, которые наделены избыточным катексисом.

При оценке эмоционального состояния ребенка сторонники данного подхода ориентируются на перечисленные выше уровни ухода от действительности и группы аутичных детей, а также интерпретаций игровых действий ребенка в русле психоанализа.

Позднее идея психогенной природы аутизма была подхвачена Каннером, который полагал, что у родителей его пациентов так же могут наблюдаться стертые аутистические черты — отчужденность, трудности взаимодействия. Хотя изначально Каннер рассматривать эти черты как свидетельство генетической природы аутизма, что в последствии и получило подтверждение.

Данные в пользу психогенной теории аутизма так и не были получены. Против них говорит тот факт, что среди детей, подвергшихся жестокому обращению, или лишенных заботы, повышения случаев аутизма не наблюдается. Все же эта теория имела очень большое распространение в обществе, в том числе и среди врачей, и до сих пор оказывает немалое влияние на отношение к аутизму и его терапию.