Глава 3. Жанровые особенности городского фольклора начала хх века: жанровые разновидности и жанровые черты

Жанровый ассортимент постфольклора – по сравнению с фольклором традиционным – изменяется самым радикальным образом. Уходят в прошлое почти все старые устные жанры – от обрядовой лирики до сказки, зато на первый план выдвигаются жанровые комплексы либо относительно недавнего происхождения (например, городские песни и анекдоты), либо существенно модифицированные – современные мемораты и предания (в том числе неомифологические), включая такие слабо структурированные тексты, как слухи и сплетни.

Надо заметить, что в городском песенном фольклоре устанавливаются специфические формы преемственности: речь идет об использовании в новом произведении какого-либо устойчивого, широко известного музыкально-ритмического (иногда и стилистического) рисунка. При этом переиначиваемый или пародируемый текст может быть и навязанным сверху, и идеологически нейтральным, и принадлежащим самой «уличной» традиции. Так, скажем, известно множество переделок не только официальных советских песен («По военной дороге…», Гимн Советского Союза, «Летят перелетные птицы…» и др.), но и популярных эстрадных мелодий («Тайна», «Мишка», «Ландыши» и др.), а также старых уличных баллад и романсов («Маруся отравилась», «Кирпичики», «Мы познакомились на клубной вечериночке…» и др.). Естественно, происходит это только с произведениями, имеющими в городских традициях широкие и густо заполненные ассоциативные поля. Данный прием чрезвычайно продуктивен и, по всей видимости, в народном песенном новотворчестве распространен повсеместно. Надо заметить, что происходит это именно потому, что в массовом сознании по-прежнему – несмотря на века культуры и цивилизации - преобладает архетепическое и мифологическое, что и позволяет, в свою очередь, на протяжении многих десятилетий использовать одни и те же архетипические образы и мифы, которые по-прежнему вызывают у слушателя яркие и сильные эмоции.

Исследователи выделяют довольно большое количество тематических групп, циклов, жанровых разновидностей городских песен, для обозначения которых чаще всего используются термины романс и баллада. Действительно, непосредственными предшественниками уличной песни XX в. является городской (он же «мещанский») романс и народная баллада, однако ее ядром является фольклор уголовников («блатная» песня). Соответственно многие ее сюжеты так или иначе связаны с жизнью преступной среды, с жульничеством, грабежом, «гастролями» (т.е. с поездками в чужой город для воровского промысла), с арестом, тюрьмой, побегом и т.д. Все эти песни относятся к городскому фольклору не только по происхождению и бытованию, но и по своей топике.

Произведения городского песенного фольклора имеют строфическую структуру (по 4–5 строк в строфе), с перекрестной, смежной, опоясывающей, но не очень устойчивой и не очень точной рифмой; иногда наблюдаются внутри- и межстиховые аллитерации и ассонансы. У городского романса, как правило, нет заглавия. Его роль обычно выполняет первая строка или строка рефрена. Городскому романсу свойственна конкретика. Это как бы "случай из жизни", воспоминания свидетеля, обычно бывалого человека. Поэтому в зачине городского романса, как правило, указывается определенное место воссоздаваемого действия. Это могут быть некие отдаленные территории ("расскажу про тот край, где бывал я"), экзотические страны и города ("В далекой солнечной и знойной Аргентине", "В далеком Лондоне погасли огоньки", «В Кейптаунском порту») или, напротив, предельно заурядные декорации ("В одном городе близ Саратова, / Под названьем тот город Петровск"). Эффект подлинности создают и многочисленные подробности, как будто встающие перед мысленным взором рассказчика ("Серый домик двухэтажный/в переулочке стоял", "Есть в Италии маленький домик, /он стоит на обрыве крутом, /Каждый вечер в двенадцать часов /Там слуга отпирает засов"). 

Поскольку большинство городских романсов, как мы уже говорили, опирается на воровскую тематику, то обнаружить воровской сленг, воровскую топику, да и просто воровской сюжет можно почти в каждой песне – независимо от того, о любви ли она, или о далеких странах.

В текстах городских романсов и баллад создается совершенно особая – предельно мифологизированная Россия, со своими столицами, дорогами, со своей - отдельной – судьбой. Если говорить о городах в городских романсах, то это, в первую очередь, конечно «Одесса-мама» и «Ростов-папа», а уже потом Москва и Санкт-Петербург. Жители этой самой «песенной России» передвигаются в основном по железной дороге: именно она задает направление и воровским «гастролям», и поездкам «на свиданки», и даже одиозные воры из тюрьмы бежали «по тундре, по железной дороге». Второй способ передвижения – по этапу, в принудительном, так сказать, порядке. Надо заметить, что «блатные» песни – не обязательно песни про воров и воровскую жизнь. Фольклор и постфольклор – явления гибкие, и поэтому классические любовные сюжеты проникали всюду и укоренялись как в «мужских», так и в «женских» песнях, сохраняя при этом внешнюю «блатную» канву, но в корне меняя внутренний конфликт. Примером таких песен могут стать такие городские романсы, как «Черная стрелка» или «Споем, жиган».

Образ разлуки, образ неминуемого расставания вообще характерен для городских баллад – практически в каждом произведении кто-то куда-то едет, кто-то кого-то ждет, кто-то кого-то не дожидается. Такая простая схема касается не только «блатных песен», действие которых, все-таки, в большинстве случаев происходит уже за чертой города – на этапе, или уже в лагере (либо как пересказ очевидца, либо как рассказ от первого лица).

Не менее популярным в России ХХ века, а равно и в «песенной России» был так называемый «жестокий романс». Чаще всего это была некая любовная история с неминуемым трагическим финалом – смертью («Маруся», «Белые туфельки», «Васильки»). В «жестоком романсе» можно (впрочем, достаточно условно) проследить определенное социальное расслоение общества 20-40х годов. Верхняя граница времени не случайна: Великая Отечественная война внесла свои коррективы и в формирование постфольклора, значительно изменив и темы, и сюжеты, и конфликты. Так вот, если говорить о социальных типах в городском романсе в указанный период, то, если отбросить на время «блатную» тематику, четко прослеживаются следующие:

1. тип «Маруся» - невинная девушка, соблазненная и брошенная, в финале произведения заканчивающая жизнь самоубийством («Радуйся, девочка, радуйся, милая/Что ваша смерть так рано пришла/Вас засосала слякоть бульварная/Вся ваша жизнь в белых туфлях прошла»)

2. тип «роковая женщина» - как правило, «пьяная и очень бледная», дама средних лет, достаточно вольного нрава. Но, стоит заметить, что эта «вольность»- не признак распущенности, а, скорее, символ безысходности («Дама всю ночь в ресторане гуляла./Грусть и тоска ее сердце грызла/Рюмку за рюмкой она выпивала/Многим казалась коварна и зла»). Чаще всего, за спиной у героини этого типа измена мужу, аборт (оставление ребенка в роддоме), покушение на убийство (состоявшееся или нет). Так же, как и героини 1 типа, часто заканчивают жизнь самоубийством.

3. тип «институтка» - впервые появляется после революции, как логичное отражение исторических реалий. «Институтка, дочь камергера» - вынуждена зарабатывать на жизнь проституцией или нищенствовать, много пьет, сожалеет об утраченном прошлом. Примерно в это же время появляется своеобразный вариант этого типа, назовем его условно «Катерина». Героиня этого типа также относится к классовым врагам (нэпманша, мещанка, дочь раскулаченных), но чаще всего ее связывает любовь с комсомольцем и революционером. Как правило, к финалу произведения, социальная пропасть между ними становится и вовсе непреодолимой - и либо герои убивают друг друга, либо революционер убивает свою подругу (по идейным соображениям).

4. тип «кокаинетка» - своеобразное отражение в народном творчестве периода декаданса. Практически не отличается от «роковой женщины», дополнительной и неизменной чертой становятся «понюшки кокаина». Кроме того, в отличие от «роковой женщины», «кокаинетка» «бросается в пучину страсти и предается разврату и пороку» со злостью и остервенением.

5. тип «красотка Кэт» - встречается в так называемых филоэкзотических романсах, т. е. романсах, действие которых происходит не в России. Кейптаун, Шанхай, Сан-Франциско и многие другие города и страны. Такие романсы насквозь пропитаны экзотическим флером, но сюжетные линии, в принципе, мало отличаются от городских романсов, основанных на местном материале.

Таким образом, широкое понятие “городская песня” включает в себя три жанровые разновидности: балладную, повествовательную и романсовую. Их объединяет, как показали С.Б. Адоньева и Н.М. Герасимова¹⁵, состав “морфологических единиц и их сочетание”. Всего было выделено 26 функционально значимых мотивно-тематических единиц, определяющих “сюжетное устройство текста” (по степени частотности): измена, разлука, убийство, самоубийство, раскаяние, неполученное прощение, неполученное благословение, утрата, падение девушки, бегство с любимым, адюльтер, долг и страсть, смерть от любовной тоски, доля, разорение отчего дома, побег, верность, тоска, суд – тюрьма, счастливая любовь, радость жизни, встреча, инцест.