- •Экономическая история зарубежных стран
- •Часть 1: Экономика традиционных обществ.
- •Раздел 3 – доцент Погребинская в.А;
- •Глава 1
- •Рост, развитие и прогресс
- •Приложение
- •Тысячелетия статичного состояния общества
- •Современный экономический рост: понятие и основные черты
- •Структурные изменения в обществе
- •Национальные траектории современного экономического роста
- •Эволюция неупорядоченного изъятия ресурсов в налоговые системы
- •Солон-миротворец
- •И. Перикл
- •III. Афинская демократия
- •2. Право
- •Глава 5 экономика
- •1. Человек человека
- •2. Оммаж в эпоху феодализма
- •4. Домашние воины
- •5. Вассалитет при Каролингах
- •6. Формирование классического вассалитета
- •Глава 2. Феод
- •I. Бенефиций и феод: держание - вознаграждение
- •2. «Помещение» вассала
- •Глава I. Права сеньора и его поместье
- •1. Земля сеньора
- •Глава I. Феодальный строй как тип социального устройства
- •1. Феодализм: единственное число или множественное?
- •2. Главные черты европейского феодализма
- •3. Срез сравнительной истории
- •1. Пережитки и обновление
- •2. Идея войны и идея договора
Глава 5 экономика
Земля, как и солнечный свет или воздух, как любое создание, является собственностью Бога, который из-за своей любви к людям дал им ее в пользование под ответственность императора— своего представителя на земле, обязанностью которого было справедливое распределение всех материальных благ, предложенных Создателем. Христианская мысль только суверену, а следовательно, государству доверяет управление всеми источниками производства и их использования. Кажется, что в этом нет явного противоречия между теорией и практикой.
Земля
. Византийское государство являлось собственником земли, из этого следует его интерес к стоимости земли скорее с точки зрения экономики, а не финансов, интерес, который оно всегда считало выше всех остальных; некоторые исследователи сомневаются в этом, и лишь немногие полностью отвергают. Чтобы убедиться в этом, по-моему, достаточно вспомнить официальный тезис: земля принадлежит тому, кто взимает налоги. Император Алексей I в конце XI в. во время своего посещения знаменитого аскета из Деркоса, что находится около озера Филин на побережье Черного моря к северу от Константинополя, Кирилла Филиота, имел с ним следующий разговор: «Отец, чей это маленький монастырь?» — «Этот монастырь пришедший в упадок, достался нам от предков, и до меня здесь жил один монах, — сказал Кирилл, описывая собственного брата, — и с Божьей помощью своими трудом и потом он сделал его таким, каким ты его видишь. И мы, недостойные, живем здесь, моля Бога о спасении твоей императорской власти и всего мира». — «А земля монастыря принадлежит ему изначально или вы ее приобрели, и как?» — спросил император. «Я тебе это уже говорил, она стала нашей благодаря смиренному труду на маленьких участках, с которых взимаются налоги». — «То есть земля обложена налогом, а следовательно, принадлежит государству, но с этого дня за твои святые молитвы я дарую ее монастырю со всеми правами, принадлежащими государству, своим правом я освобождаю его от их выполнения. Я дарую монастырю грамоту, которая освобождает его от всех повинностей». Вот что сделал император.
Приобретение собственности монахом Кириллом и его братом через дарение, покупку, обмен или наследование не давало им права собственности в полном смысле этого слова. Следовательно, реальным собственником земли было государство, и император распоряжался доходом от нее по своему разумению. Василий II в X в. мог в государственных интересах аннулировать законные права тех, кто владел землей более сорока лет, и «перераспределить» приобретенную собственность. Я думаю, нужно говорить о «верховной собственности» государства не на всю землю в империи, а на общественную землю, управляемую императором. В Византии не было собственников в значении римского права, которое мы используем сегодня на Западе, а были владельцы различных уровней. Так, государство конфисковывало имущество мятежников и могло без суда путем простых административных мер забрать землю или принудить обменять ее. Светской или церковной верхушке оно жаловало частичный или полный сбор налога с какой-либо крестьянской общины, или начиная с X в. некоторое число крестьян, или налога с них. Однако любое пожалование земли, крестьян или налога с них рассматривалось как подарок императора.
Первой заботой императора было доверить возделывание земли людям, которые способны обеспечить ему ожидаемый доход — натуральный и по видам: при элементарных формах землепользования первостепенной была проблема демографии и рабочих рук в деревне.
Ввиду небольшого количества документов, пригодных для исследования, и отсутствия критериев определения количества населения, невозможно нарисовать кривую сельскохозяйственного населения империи. Поэтому используемые данные численности населения в деревне от 15 до 20 млн человек в период с VIII по XV в. могут отражать лишь гипотетическую эволюцию. Население деревень, впрочем, очень различалось в зависимости от региона — в главе, посвященной географии, мы видели, насколько они были различны, — и зависело от качества и плодородия почв. Кроме того, кажется, что начиная с IX в. многие деревни были созданы на месте вырубленных лесов: лес и поросль валили и сжигали, чтобы обеспечить жильем растущее население. Не знают и о численности деревень в эту эпоху, можно лишь предположить, что они были больше заселены, чем, например, в Македонии в XIII и в XV вв., и насчитывали от 50 до 1000 человек. Уровень рождаемости в некоторых регионах в этот период составлял примерно 22 человека на 100, в среднем на 19 мальчиков приходилось 14 девочек, но число детей, достигших взрослого возраста, не превышало двоих на семью. Смертность была очень велика. Ее основной причиной было недоедание, питание зависело от региона: масло, овощи, свежая или сушеная рыба на побережье; вино, пиво, возможно, были распространены везде, так же как и хлеб из разных злаков, но все это составляло треть бюджета. Свинина и дичь были пищей зажиточных людей, фрукты были редки, и бедняки довольствовались ячменной кашей, сыром, сушеными овощами, горохом, бобами или фасолью. Отсутствие протеинов приводило к тому, что небогатые люди были подвержены болезням, вызванным отсутствием гигиены. Не говоря об эпидемиях, достаточно редких, которые были мрачными «чистками» населения. В качестве примера можно привести постоянные заболевания, такие как египетская глаукома, тиф, оспа, различные формы эпилепсии и истерии, описанные в молитвах для изгнания злых сил, — эти заболевания связывали с демоническими или магическими действиями. Приводившие к опустошению городов, были распространены венерические заболевания, плевриты и другие болезни, ослаблявшие население, землепользования первостепенной была проблема демографии и рабочих рук в деревне.
Ввиду небольшого количества документов, пригодных для исследования, и отсутствия критериев определения количества населения, невозможно нарисовать кривую сельскохозяйственного населения империи. Поэтому используемые данные численности населения в деревне от 15 до 20 млн человек в период с VIII по XV в. могут отражать лишь гипотетическую эволюцию. Население деревень, впрочем, очень различалось в зависимости от региона — в главе, посвященной географии, мы видели, насколько они были различны, — и зависело от качества и плодородия почв. Кроме того, кажется, что начиная с IX в. многие деревни были созданы на месте вырубленных лесов: лес и поросль валили и сжигали, чтобы обеспечить жильем растущее население. Не знают и о численности деревень в эту эпоху, можно лишь предположить, что они были больше заселены, чем, например, в Македонии в XIII и в XV вв., и насчитывали от 50 до 1000 человек. Уровень рождаемости в некоторых регионах в этот период составлял примерно 22 человека на 100, в среднем на 19 мальчиков приходилось 14 девочек, но число детей, достигших взрослого возраста, не превышало двоих на семью. Смертность была очень велика. Ее основной причиной было недоедание, питание зависело от региона: масло, овощи, свежая или сушеная рыба на побережье; вино, пиво, возможно, были распространены везде, так же как и хлеб из разных злаков, но все это составляло треть бюджета. Свинина и дичь были пищей зажиточных людей, фрукты были редки, и бедняки довольствовались ячменной кашей, сыром, сушеными овощами, горохом, бобами или фасолью. Отсутствие протеинов приводило к тому, что небогатые люди были подвержены болезням, вызванным отсутствием гигиены. Не говоря об эпидемиях, достаточно редких, которые были мрачными «чистками» населения. В качестве примера можно привести постоянные заболевания, такие как египетская глаукома, тиф, оспа, различные формы эпилепсии и истерии, описанные в молитвах для изгнания злых сил, — эти заболевания связывали с демоническими или магическими действиями. Приводившие к опустошению городов, были распространены венерические заболевания, плевриты и другие болезни, ослаблявшие население, например ангина, ревматизм, известные нам по рецептурной книге еврейского врача Шабтая, называемого Донноло, который практиковал во второй половине X в. в Италии. Одного взгляда на семью Василия II будет достаточно, чтобы понять степень опустошения, которое вызывали болезни среди представителей высших слоев. Говорят, что император родился в семье крестьянина и был наделен особой силой, сделавшей! его знаменитым; в двух браках он имел как минимум пятерых сыновей и четырех дочерей, одного внука, одного правнука, один праправнук выжил, и его потомство состояло из трех прапраправнучек, из этих детей один умер в младенчестве; Лев VI, четвертый по счету, пережил трех жен и умер в возрасте сорока пяти лет* его старший сын умер после крещения, другой дожил до преклонного возраста, но был инвалидом. Михаил Пселл, ученый и чиновник XI в., рассказывает, что он был третьим ребенком, его старшая сестра умерла молодой, а ее единственная дочь скончалась от оспы в 14 лет. По словам Алексея I, немногие византийцы доживали до шестидесяти лет, за исключением аскетов, которые достигали восьмидесяти, девяноста и более лет. За исключением нескольких регионов, перенаселенных из-за внешних миграций, и регионов с богатыми почвами или являющихся убежищем, плотность населения в деревнях была низкой во всей Византийской империи, и невозможно, к сожалению, даже приблизительно представить его демографию.
Основные положения землепользования
Одним из самых явных отражений демографической эволюции стала история основных положений эксплуатации земли, которые будут намечены здесь. В IV в. зарождающаяся Византийская империя стала свидетельницей разделения крупных римских владений: например, египетских, которые состояли из мелких, раздробленных кусочков (подобные участки археологи обнаружили на севере Сирии), управляемых крестьянской общиной, где самый крупный собственник владел не более одной шестой участка. Кажется, что главенствовал мелкий собственник. В следующем веке ситуация немного изменилась и привела в богатых регионах с монокультурами, например с оливой, к «ослаблению крупных собственников» (Г. Чаленко). Впрочем, крупные владения все больше переходили в разряд привилегированных или не облагаемых налогом земель. Держателями земли в редких случаях были разбогатевшие крестьяне, чаще всего земля принадлежала приходу, чиновникам и особенно епископатам, которые в это время становились самыми богатыми земельными собственниками на всем побережье Средиземного моря, обладали административной и судебной властью.
Управление крупными земельными владениями и их тесное взаимодействие с государственной администрацией проявляется на протяжении всего VI в. В качестве примера можно взять сицилийскую модель. Земля — поля пшеницы — находилась в руках нескольких земельных собственников: государства, римской, равеннской, миланской церквей и богатых землевладельцев, например римлянки Рустесиании, проживавшей в Константинополе, где она выдала свою дочь замуж за Апиона III — члена одной из самых богатых семей Египта. Государственные земли управлялись главными арендаторами, прокураторами, земли Рустесиании — интендантами, vicedomini, земли папы, носившие название «наследие святого Петра», — священниками. Земля была в пользовании непосредственно арендаторов земли, которые заключали долгосрочный арендный договор, и свободных колонов. Последние объединялись в крестьянские организации — вид сельскохозяйственных объединений, которые несли ответственность за доходность налогового округа, ими управлял conductores. С рабов, вольноотпущенных или колонов субподрядчики собственников взимали натурой или деньгами налог, составлявший примерно более половины всех повинностей, а также плату за аренду и дополнительные поборы и барщину. Колон, привязанный к земле, мог обладать собственным именем и, заплатив необходимый налог (от одной до четырех номисм), продавать оставшуюся продукцию по той цене, которая ему нравилась. Он был военнообязанным. Другая категория колонов — адекриптиции, полурабы, зарегистрированные под именем своих хозяев и платившие налоги им. Земля также использовалась посредством рабов. Крупный собственник следил за состоянием своих владений и разделял проданные или дарованные земли и управляющих землей, которым он давал участки. Протяженность владений зависела от региона: можно сказать, что владения на Сицилии или в Африке, приносившие доход от 500 до 1650 номисм в год, были куда больше владений в Италии. Внизу этой шкалы можно, без сомнения, поместить владельцев земли, подобных монастырю в Лилибейе на восточном побережье Сицилии, который располагал тремя молодыми рабами, пятью подростками, тремя парами быков, четырьмя баранами, десятью кобылами, десятью коровами и четырьмя виноградниками — все это давало доход в 14 номисм в год. Другая крайность — это годовые доходы сицилийских владений «наследия святого Петра», достигавшие 330 тысяч номисм, или равеннской церкви, приносившей каждый год в столицу экзархата 50тысяч модиев зерна для обеспечения города, также другие злаки, овощи и 31 тысячу номисм, из которых 15 тысяч отправлялись в качестве налога в Константинополь. Церковь, как, впрочем, по всей империи, участвовала во взимании налогов в качестве «дома» (oikos по-гречески, domus по-латински), которому, как и другим, полагалась часть налога с арендаторов (частные лица или организации), поступавшая непосредственно ей. Конечная цель владения — взимание ренты или продукции с крестьян всей империи, а не увеличение продукции, которое ей не было нужно. Счетные книги не были настоящей отчетностью, так как служили только для уточнения, если сборщики налогов соблюдали выполнение своих обязанностей. Доходы могли быть значительны, но они служили лишь для обеспечения жизни, личных расходов собственника, часто образованного, который жил в крупном городе, для полиции и администрации, для пропаганды и расходов на благотворительность и участие в играх. Лишь немногие вкладывали деньги в развитие производства, так как его рост не превышал восьми процентов. На востоке Византии, в Египте или Палестине, VI в. стал периодом постепенных изменений в сельском хозяйстве. Монокультура пшеницы была заменена виноградниками, выращиванием овощей, производством фуража, в Египте — пальмовых деревьев, текстильных или красильных растений, оливы, например на Сицилии скотоводство, разведение кур, свиней, баранов, быков и лошадей было сокращено. В этот период наблюдается расширение и улучшение системы ирригации через водоемы и каналы с многочисленными индивидуальными водозаборами, приспособленными к маленьким клочкам крестьянских угодий, состоявших на востоке от двух до четырех гектаров, малость, достаточная для пропитания крестьянина и его семьи; кажется, что отныне в Византии развивалось садоводство (Ж, Гаску):
Античные формы эксплуатации крупных поместий при помощи рабов и колонов исчезают в VII в., изменение экономических и социальных структур можно объяснить еще именно этой эволюцией. В IX в. картина сельского хозяйства в Византии предстает перед нами в новом свете: она состоит из независимых крестьянских деревень и крупных земельных поместий — владений крупной аристократии. Подушный и земельные налоги с этого момента разделены и охватывают все сельское население, отныне нет экономической разницы между крестьянином, облагаемым налогом и несущим военную службу, и тем, кто не имеет воинских обязанностей. Крестьянин может менять место жительства, поэтому сельское хозяйство вследствие многочисленных миграций всегда обеспечено рабочей силой. Использование земли осуществлялось в двух формах: большая изолированная ферма, окруженная своею землей, или, что было более распространено, деревня, состоявшая из небольшого количества домов, тесно примыкающих друг к другу, расположенных вокруг колодца, каждый из которых имел свой двор и сад с огородом. Структуру жилища определяли источник воды и качество земли. Можно привести в качестве примера несколько скученных деревень с маленькими семейными колодцами, собиравшими дождевую воду, которые снабжали ею жителей и позволяли орошение садов, расположенных вокруг деревни. За пределами этого обжитого центра находились крестьянские наделы. Каждый крестьянский надел состоял из участка, часто огороженного, если речь шла о фруктовом саде или винограднике, или открытого, если это была пахотная земля. Пастбище, лес, непригодные для использования или запущенные земли не делились между крестьянами, но могли быть признаны за кем-либо. Главным занятием крестьян в Византии была обработка своего поля, это был основной источник существования, однако виноградники, сад, пчеловодство немного облегчали их жизнь. Владение скотом и транспортным средством позволяло расширить хозяйство. Животные в деревне паслись в общем стаде под присмотром пастуха, которому платили все жители пропорционально количеству своего скота. Общими были и водяные или ветряные мельницы. Крестьяне доставали орудия труда и одежду в расположенных неподалеку городах, поскольку в деревне не было ремесленников, обмен облегчал проведение периодических ярмарок.
Крупная собственность этот период в своем пике развития может быть представлена на примере имущества вдовы Даниелиды, переданного императору во второй половине IX в.: обилие золотых монет, большое количество предметов из серебра, золота и бронзы, одежды, рабы, животные, богатства, превышающие любое частное состояние и всего лишь чуть меньшее, чем у императора. Количество рабов было настолько велико, что после передачи их императору трем тысячам из них была дарована свобода и они были отправлены на поселение в Лангобардию. Эти владения, деньги и рабы были распределены гласно завещанию. И императору [Льву VI], главному наследнику, достались восемьдесят поместий в личную собственность». Богатые крестьяне имели великолепные хозяйства, обрабатывали обширные земли, которые приносили денежную и натуральную прибыль, владели многочисленными стадами, покупали или арендовали землю. Бедные (крестьяне, не способные обработать свою землю, уступали ее в краткосрочную или долгосрочную аренду по системе испольщины, но получали при этом лишь одну десятую прибыли. Зажиточный крестьянин свой прибавочный продукт использовал для расширения своего участка за пределами деревни, и если он обладал достаточными средствами и орудиями труда, то мог даже покинуть деревню, обустроить свой дом за ее пределами и перенести туда свою деятельность. Таким образом, появляются и развиваются за пределами деревни маленькие хозяйства, на которых работает сам владелец (agridia), или крупные хозяйства (proasteria), обрабатываемые рабами или арендаторами, — и те и другие оставались членами деревни и платили свою часть налога. За земли, отошедшие от деревни, налог не полагался, так как они выкупались государством, крупным собственником или передавался монастырю или религиозному учреждению монахом или богомольцем.
Ввиду строгого контроля государства над торговлей и промышленностью все доходы направлялись на приобретение сельскохозяйственных поместий. «Власть имущие» (dynatoi) постепенно скупали кусочки земли бедняков, как крестьян, так и солдат. Византийское государство, чья налоговая система была связана с обороной и с эксплуатацией мелких земельных собственников, при росте регионализма в фемах рисковало стать частным собственником в вопросе налогообложения и формирования армии. Императоры X в. принимали все возможные законодательные меры для защиты мелких земельных собственников, ограждая их от процесса концентрации земельных владений: путем права преемственности на землю соседа, запрещения возврата купленных земель по более низкой цене после неурожая 927—928 гг., запрещения покупать «военные наделы» по 2—4 фунта золота, что покрывало расходы на содержание всадника или моряка, путем создания препятствий росту церковных владений, конфискаций, запрещения выплачивать крестьянские недоимки более богатым людям. Ничего не помогало. Титулованные особы и крупные чиновники вкладывали результаты бережливой деятельности и незаконных поборов в покупку земель и объединялись между собой против центральной власти. После смерти Василия II (1025 г.) центральная власть заметно ослабла, стало больше возможностей для откупа налогов и окончательного становления владений крупных собственников. В XI в. еще остаются свободные крестьяне, но они немногочисленны по сравнению с крупными собственниками и зависимыми от них крестьянами.
С IX по XI в. расширяется пространство сельскохозяйственных работ благодаря захватам; кажется, что экономика основных регионов империи (Азия, Балканы, острова, Италия) достигла некоторого равновесия, самые богатые районы активно развиваются, но этот рост не сопровождался никаким изменением сельскохозяйственных структур: эксплуатация даже крупных владений оставалась семейной и непрямой; инвестициями занимались только крупные собственники, которые лишь увеличивали свои владения и покупали придворные титулы, остальные вели привычное существование. В период борьбы крупных землевладельцев с центральной властью не известны никакие их организации, ни их образ жизни. Впрочем, можно описать владения двоих— Евстафия Воилы в середине XI в. и Андроника Дуки в 1073 г. В своем завещании Воила, протоспафарий, служащий в хрисотриклинии и консул, описывает свои земельные владения, которые он приобрел недалеко от границы с Передней Азией после того, как покинул Каппадокию, где имел имущество, по причинам, которые он не открывает. Недалеко от монастыря Богородицы, построенного на его деньги и им финансируемого, он построил, дом. В его распоряжении были многочисленные сельскохозяйственные общины (Ouzike, Chouspakrati, Korteriou, Kounceria, Isaie),частьParabounion, некоторое число владений, например Барта, Бузина и Танзутин. Также он содержал монастырь Святой Варвары, где были похоронены его мать, жена, молодой сын Роман и где он сам хотел быть похороненным. Его владения состояли из степей, виноградников, садов, пахотных земель, ему принадлежали ирригационные каналы, водяные мельницы, около двадцати рабов и множество голов скота. Он подарил монастырю Богородицы большое количество серебряных и золотых священных сосудов, ценных икон, реликвий и дорогой одежды для литургии. Он основал библиотеку, насчитывающую 66 томов: часть из них были книги для богослужения (Ветхий и Новый Завет, Псалтырь, синаксис, Триодь, kontakaria, heimologia), в том числе и богато украшенное Евангелие, остальные — книги по теологии и церковные сочинения (Василий Кесарийский, Иоанн Златоуст, Григорий Назианзин, Епифаний Саламинский, Исидор Пелузский, Иоанн Климак, Анастасий Синаит, «Сборник Священного Писания» святого Саввы Антиохийского, Иоанн Дамаскин и др.), поучительные сочинения («Божественная молитва» Иоанна Мосха, жизнь святого Симеона Метафраста, деяния мучеников, «Мелисса» Антония, патерикон), собрания законов и церковных канонов, мирские сочинения (грамматика, труды по военной тактике, хроники, скучные и претенциозные приключения Левкиппы и Клитофона Ахилла Татия, «Критика и толкование снов» Артемидора Эфесского). Ценность имущества Воилы составляет примерно 0 ливров: он платил налоги и сдавал землю в аренду в некоторых случаях, так как арендатор Танзутин платил ему 80 номисм в год, не считая части продукции. Перед своей смертью Воила освободил последних рабов (один из них был каллиграфом), подтвердил размеры их наделов, стоивших вместе около 60 номисм, и предусмотрел размеры их заработной платы, если они захотят работать на его наследников.
Император Михаил VII передал своему брату Андронику Дуке в налоговом округе Алопека в Передней Азии около Милета восемь владений и их доходы, перечень которых, сделанный нотариусом патриарха Адамом Матзукием в марте 1073 года, был следующим:
Владение Бари:
Церковь, построенная из необтесанных камней, скрепленных известковым раствором, на известняковом фундаменте. Ее венчает купол, поставленный на трех колоннах, с хорошо сохранившейся галереей вокруг хоров, притвор, хоры. Церковь облицована изнутри мрамором и имеет тринадцать икон, священные сосуды, движимое имущество и несколько богослужебных книг.
Строения:
Большой дом (принадлежащий владельцу) с просторным помещением для приемов в форме креста с куполом наверху, покоящимся на четырех колоннах, окруженным четырьмя комнатами, с открытой террасой без дверей по периметру, вымощенной мрамором. Баня, постройка с незаконченной черепичной крышей; несколько участков выстланы мрамором.
Строения в плохом состоянии:
Небольшой виноградник, называемый Филопотий, на необработанной земле.
Фруктовый сад, называемый Олинф, без ограды. Еще один сад около дома, переделанный в лужайку, с двумя ореховыми и одним грушевым деревьями.Фруктовый сад с оливами, называемый Филопотий.
Сад с овощными культурами Paximades, переделанный в поле.
Фруктовый сад и пашня Арибала.
Дубовая роща владения Олинфа.
Лужайка около дома, 40 модиев (около 3,5 га).
Семена, которые хранятся дома, 260 модиев (примерно 2600 кг) пшеницы и 150—ячменя, 50 — бобов,5 — льняного семени, запасы: 124 модия (1240 кг) пшеницы, 60 —ячменя, 8 — льняного семени.
Две упряжки буйволов и одна пара быков.
Два плуга с двойными упряжками и их оснасткой.
Одна мерка из бронзы, окруженная железом.
Слуги:
Ни одного, все умерли.
Доходы дома:
Право выпаса скота на горе Святого Илии и помещения их в загон, или phtinoporikon (или осеннее право), 2 номисмы.
Сбор желудей в лесу Олинфа, 114 номисм.
За траву для корма быков, 5 номисм.
Сборы Пантиза с сельской общины Вервилий, 1 номисма.
Оливковые деревья, 12 номисм.
Сбор с владения Арубала, 1,5 номисмы.
Сбор с монастыря Намата (источники) за 96,5 модия земли 4 номисмы вместо 9,5 номисмы, которые он должен платить; за аренду земли из расчета 1 номисма за 10 модиев (около 1 гектара).
Трактир — 6 поп или homhcmj
Сбор с Феодотоса, 1 номисма.
Фруктовый сад церкви, 1 номисма.
Фруктовый сад Филопотий, 1 номисма.
Фруктовый сад Олинфа, 1 номисма.
За аренду владений Метанойя (раскаяние) (которая включает в себя часть земельного налога), 137,5 номисмы.
За аренду земли Мандраклона, 14 номисм.
За аренду нового парика (зависимый крестьянин) Иоанна Дексина Эфесского за 230 модиев (около 22 га), 24 номисмы не заплачены, так как он уехал.
За пастбище Ашлада 7 номисм не заплачены, так как пастбище используется как поле.
За аренду фруктового сада во владении Прины, включая семена и оливковые деревья, 10 номисм.
За аренду обработанной земли размером в 500 модиев (примерно 47 га), не включенной в законную часть имения, по 1 но-мисме за 10 модиев — 50 номисм.
Налоги с париков Бариса, Олинфа, Гаммы, Вервулидия, Гала-ида: в размере с 2,5 до 4 номисм (или 1 номисма поголовного и базового налога и остатка продукции) для тех, кто имеет упряжь и землю (zeugaratoi), и полномисмы для тех, кто имеет быка {boidatoi) или не имеет земли (aktemones), либо в целом 67,5 номисмы с 48 семей париков, на которых государство уступает владельцу право поголовного и основного земельного налога 37 номисм.
Описание границ.
Владение Мелания:
Нет хозяйского дома. Некоторое количество париков. 14 участков пахотной земли. За аренду— 137,5 номисмы.
Владение Мандракла:
Нет ни церкви, ни хозяйского дома. Одна семья париков. 361модий. Доход — 25 литр. Около епископства Приены: виноградник в 30 модиев (2,8 га), участок земли в 4 модия (37,5 соток), одна семья париков.
Владение Ирина:
Необитаемое.
Описание границ и земли за их пределами с неизмеренным пастбищем и 90 оливковыми деревьями, 42 дубами и различными фруктовыми деревьями.
Владение Галаида:
Церковь Богородицы из камня и кирпича вокруг дверей. Три дома из камня и глины. Площадь: 762 модия (72 га). Доход— 10 фунтов.
Вместе все владения насчитывают 18 париков zeugaratoi, б bodatoin 25 aktemones, которые имеют коров, лошадей, ослов, свиней и платят каждый по 1 номисме zeugaratoi, 0,5 номисмы — bodatoiw. 0,5 номисмы aktemones, которые имеют осла, так как они освобожденные, и 3 милиарисия те, кто не имеет осла. За выпас коров, быков, лошадей, ослов и свиней каждый aktemones платит по 1 милиарисию, за группу из 100 баранов 1 номисму, за 50 — 0,5 номисмы. За землю каждый платит по 1 номисме за 10 модиев. Чистый доход после выплаты жалования управляющему и надсмотрщику составляет 300 номисм.
Владение, которое получил Андроник Дука, использовалось не лучшим образом. Нужно учитывать, что из каждых 8 из 10 000 модиев земли (примерно 940 га), которыми он располагал, только половина была рентабельной и приносила доход. Это соотношение не было чем-то исключительным. Нужно напомнить, что парики zeugaratoi обрабатывали в среднем 150 модиев земли и Платили фиксированный личный и земельный налог в одну номисму, к которому добавлялись налог на продукцию примерно десять процентов, затем надбавки и дополнительный налог, составлявшие 10 номисм на доход от 30 до 45 номисм и продукцию примерно 4500 кг зерна, и право пользования.
Восстановление армии при династии Комнинов в XII в. стоило очень дорого византийскому населению. Поборы стали более тяжелыми, увеличилось количество государственных повинностей на строительство кораблей, крепостей, мостов, больших дорог, расквартирование и снабжение офицеров4 и солдат в деревне. Светские и церковные крупные собственники добивались имперских привилегий, запрещавших войскам, если они были многочисленны, проходить через их земли, получали частичные иммунитеты, в редких случаях — полные, которые могли быть отменены в любое время, что позволяло богатым собственникам, церкви и монастырям стать еще богаче и разрушало государство. Чтобы найти источники дохода и в то же время обеспечить армию, государство перешло на новую форму налогообложения — иронию. Прония — это рента, дарованная императором за военную службу. Эта рента могла распространяться на земельные владения. Государство передавало владельцу пронии землю с париками и: все доходы с нее, а также сбор налогов и прочих поборов с жителей. Эта рента могла распространяться и на другие источники дохода, например на рыбную ловлю, солеварни. По свидетельствам, во всех случаях владелец пронии был богатым человеком и не сам обрабатывал землю: владельцы пронии взимали налоги с париков, обрабатывавших их земли, в случае пронии на рыбную ловлю или солеварню — с мелких арендаторов. И те и другие исполняли военную службу, число солдат, которое они предоставляли, было пропорционально размеру их владения. Богатые сами взимали все налоги, часть которых шла в казну, остальное оставалось им. Будучи очень близкой к исчезнувшей «военной земле», прония отличалась от нее прежде всего социальным уровнем тех, кто ею владел. В силу принципа, провозглашенного патриархом Филофеем и Синодом в 1367 г., император мог изъять имущество церкви, так как «именно он ей все это даровал». Поэтому византийское государство, обеспокоенное турецкой опасностью, секуляризовало, кажется, половину церковных земель и разделило их между владельцами пронии. Это усилие, безбожное в глазах византийцев, было бесполезно в военном плане. С другой стороны, прония становится наследственной, и ее владелец, благодаря все увеличивающимся правам, дарованным ему государством, например право на автономную администрацию, становился все более независимым. Император иногда определял право наследования пронии по мужской линии, но она никогда не могла быть ни отчуждена в пользу третьего лица; ни разделена на части, и служба, которая была связана с ее владением, исполнялась до падения империи.
Основная задача византийского государства как собственника земли — сохранять, вопреки всему, свои права на землю и источники доходов в то время, как растет многообразие и количество частных владений начиная с XII в. Проиллюстрируем тремя примерами. В 1110 г. три брата — Роман, Лев и Константин, полюбовно разделив свое наследство в Фессалонике и окрестностях города, описали состояние своего имущества. Два дома в двух кварталах города и хорошо расположенная мастерская, которую они сдавали в аренду, мельницы на юго-западе города, виноградники, тростниковые заросли, поля и дом в деревне, где располагались основные семейные владения, небольшая церковь Святого Стефана с литургическими книгами и сосудами, скот. Впрочем, они арендовали и обрабатывали владение Писсон, которым незаконно владел афонский монастырь Лавры, которое вскоре было конфисковано налоговыми органами в ходе проверки, и они могли рассчитывать на аренду его непосредственно у государства за выплату налогов. Однако история владений Лавры свидетельствует о том, что государство передало монастырю владение Писсон, которое к XII в. превышало площадь 5000 га. К этим цифрам приближалась и общая площадь земельных и прочих владений других монастырей горыАфон в самых плодородных областях Македонии: Хиландар -1570 га, Эсфигмен — 1150 га, Ксиропотам — 570 га, Зограф — 375 га.
В 1294 г. Гуделис Тиран завещал монастырю Богородицы около Смирны в Передней Азии свои владения, которые также были описаны: четыре лавки по продаже шерстяных тканей, башня с хлебопекарней и булочной — их аренда приносила 200 иперпиров (иперпир — позднее название номисмы), три виноградника в 2,5 га, ферма в Пиги площадью в 62 ара, две упряжки быков, четыре коровы, две лошади, еще одна хлебопекарня. Половина доходов от бани и виноградников в Нимфее, домов и лавок и доли в парф мерном производстве, сада и дома около монастыря, наконец, от домов и прочих сооружений давали 420 иперпиров дохода, из которых монастырь Богородицы отдавал ему 150.
У Феодора Метохита — первого министра императора Андроника II, высланного пришедшим к власти в 1328 г. Андроником III в Дидимотику (Демотика) в восточной Македонии, — по обычаю было конфисковано имущество и разрушен дворец в Константинополе. Придя в столицу два года спустя, Феодор Ме-тохит ушел в построенный им монастырь Хора, где предавался мечтам о своей разрушенной резиденции и описал свои богатства: в центре находилась часовня с колоннами, выложенными цветным мрамором, украшенная портиком с мозаикой, вокруг часовни располагались удобные жилые помещения с системой охлаждения благодаря циркуляции воды под облицовкой и бассейном, лужайки, сады, широкая аллея для прогулок, защищенная от солнца, полностью вымощенная, коллекция античных редкостей, ценные столовые сервизы и прочая утварь, которые необходимы нам, как и другим богатым людям». Также он описывает украшения своей жены: из золота с жемчугом и драгоценными металлами, диадемы, серьги, колье, подвески, браслеты, кольца, одежды из прозрачных тканей с золотыми узорами, позволявшие показать украшения, находящиеся под ними, широкие воротники из старинных тканей — все это хранилось в дорогих сундучках, украшенных жемчугом и драгоценными камнями. Он говорит и об огромных земельных владениях, дарованных ему государем, об обширных пастбищах, где паслись лошади, быки; бараны, свиньи, даже несколько двугорбых и одногорбых верблюдов. Количество скота не указывается, но оно было подсчитано несколько лет спустя Иоанном Кантакузином представителем одной из самых знатных семей империи: 50 000 быков, 1000 сельскохозяйственных упряжек, 1500 лошадей, 200 верблюдов, 300 мулов, 500 ослов, 50 000 свиней, 70 000 баранов. Подобная система использования земли, порой принимавшая формы настоящих уделов, все более изолировала от государства источники его основных доходов. Различные формы ассигнований и управления общественным имуществом все больше были выгодны представителям знатных семейств или организациям — монастырям и имперским учреждениям, например «домам» Манганы или Орфанотрофу в Константинополе, которые одновременно были больницами и богадельнями, образовательными учреждениями, монастырями, во главе их стояли крупные арендаторы — таким образом происходило окончательное возвышение в империи господствующего класса — физических лиц, в том числе духовенства.
Формы эксплуатации земли и положение крестьян
Какими бы ни были истоки получения земли — наследование или приобретение, формы ее использования были одинаковыми: аренда или возделывание земли владельца, если не учитывать, кажется, все уменьшающуюся роль рабов. Соотношение между площадью участка крупного землевладельца и теми участками, которые он сдавал в аренду крестьянам, не известно, и можно только привести в качестве примера владение Бари в Передней Азии (XI в.), где земля владельца составляла четыре пятых всей площади. В начале XIV в. земли париков монастыря Ивер в Македонии занимали только четверть. Это соотношение менялось в зависимости от времени и регионов, но часть земли собственника была всегда очень значительной. Помимо исполнения барщины зависимый крестьянин был относительно свободен, так как барщина редко превышала семь—десять дней в году. Собственник земли имел всего лишь две возможности ее обработать — сдавать в аренду или использовать труд париков. Самая распространенная форма аренды — эмфитевсис — наследственная аренда, пересматривавшаяся каждые 25—29 лет, так как пользование землей в течение тридцати лет давало пользователю право владения и налагало обязательство улучшить состояние имущества. Стоимость годовой аренды составляла в XI в. в среднем одну номисму за 10 модиев пахотной земли и в десять раз больше за виноградники, в XIV в. цена упала до одного иперпира, который стоил только десятую часть прежней номисмы, за 25 модиев хорошей земли или 50 модиев земли плохого качества. С развитием денежной экономики в течение последних десятилетий существования империи цена увеличилась, но аренда земли уменьшилась из-за отсутствия безопасности вследствие постоянных захватнических набегов, демографического кризиса и обесценивания денег. Увеличение земельной собственности было связано с уменьшением доходности земли: собственник, который еще в XI в. мог рассчитывать на десятую часть продукции, получал теперь только двадцатую.
Наиболее продуктивными с точки зрения экономики были земли зависимых крестьян. Парик выполнял наибольшую трудовую повинность на владельца или собственника земли, выплачивал денежную и натуральную ренту, соотношение которых нам не известно. Натуральная рента в основном состояла из сельскохозяйственных продуктов — хлеба, вина, домашней птицы и т. д. Денежная рента считалась подворно, и ее величина зависела не только от количества и качества обрабатываемой земли, но и от отношений, которые возникали между собственником и париком, последний платил меньше, если был зажиточным, — один из моментов кризиса рабочей силы. Со временем увеличилось количество денежных поборов: они распространялись на упряжки быков, выпас скота, предлесье гор, где кормились свиньи, на пчеловодство, рыболовство и т. д. Не существовало больших различий между государственными и частными париками, они могли выполнять государственные службы за пронию. Законодательно парики отличались от независимых крестьян, так как они обладали «полезным», а не «прямым» владением на обрабатываемую землю, но между ними не было больших экономических различий, и в одной семье одни могли работать как независимые крестьяне, а другие как парики в одном имении, могли быть клириками или священниками. Собственник земли не мог выгнать парика, в его интересах было его охранять. Парик лично не был привязан к земле, но был зависим в финансовом ив экономическом отношении: если он хотел покинуть землю, собственник должен был дать свое согласие и мог иногда требовать его возвращения.
Состояние деревни в Византии в поздний период было очень сложным. Парики были объединены в деревни, принадлежащие часто крупному собственнику земли, и их участки, состоящие из многочисленных наделов, находились близко друг к другу, но они владели полями, виноградниками и оливковыми деревьями, расположенными недалеко от деревни, часто на владениях других собственников, самые зажиточные из которых могли сдавать землю в аренду. Парики практически всегда имели обязательства по отношению к различным собственникам земли. Земельный надел парика передавался по наследству, но вопреки закону мог быть отчужден в зависимости от положения пользователя — государственного парика, монастырского или зависящего от крупного светского собственника земли. Парик наследовал имущество своих родителей и передавал его своим детям, отсюда и его название — «наследство», — которое противопоставляется купленному имуществу. Парик, наконец, не был ограничен в юридических правах. Какова же была природа его подчинения по отношению к собственнику? Оно выражалось в выплате оброка, арендной платы, прочих сборов и в выполнении некоторых служб: «парик принадлежит тому, кому он платит налоги, и тот, кому он платит, его хозяин» (Г. Острогорский). Выполнение служб было вторичным: парик мог жить в городе, если выплачивал налоги собственнику. Связанные обязательствами, парики могли иметь трудности с переменой места жительства, но с ухудшением экономической ситуации растет число беглых париков и «элефтеров» (свободные), которых также называли «чужаками» или «несчастными» и которые не платили налогов и не принадлежали какому-либо собственнику. «Пусть никто не принимает в своих владениях чужих париков» — гласит хрисовул Андроника II для города Янины в 1319 г., так как речь шла о присвоении трети доходов. Парик, который владел наследственным участком, имел свое хозяйство и личные права, часто рассматривался государством как имущество собственника, земли наряду с полями, виноградниками, пахотной землей, скотом, так как парик являлся источником доходов. Он был помощником в доме (по-гречески «ойкос»), от него зависела часть доходов государства, его подчиненное положение отразилось даже в: имени: парик — тот, кто вблизи, около ойкоса, дома.
Основным занятием византийского крестьянина было земледелие, виноградарство и немного скотоводство. Климат и состав почвы определяли, что возделывал крестьянин, например оливы и тутовые деревья в основном выращивали в Сирии, Калабрии. Цены оставались неизменными вплоть до конца XIII в. хорошая земля стоила одну номисму за один модий, среднего качества — одну номисму за 2 или 3 модия, плохая земля — одну номисму за 5 или 10 модиев, виноградник стоил в среднем 6 номисм за один модий, оливковое дерево вместе с землей — одну номисму, без земли — треть номисмы, лошадь — от 10 до 20 но-мисм, буйвол — 3 номисмы, бык — 6 номисм, баран — одну номисму, один модий зерна в Константинополе стоил 1/2 номисмы до обесценивания денег в XI в., затем — 1/3. Цены эти примерны и, возможно, неточны из-за разноречивых данных.
Земельные наделы париков были невелики: некоторые достигали 7 га, но есть примеры и в несколько аров. В 1407 г. афонский монастырь Руссик передал императору 748 модиев очень хорошей земли на острове Лемнос, состоявшей из 22 участков, достигавших порой величины в 30 аров. Известны крупные владения, но земли государства, частных лиц или монастырей были фрагментированы разнообразными условиями владения. В качестве примера можно привести одну деревню, земли которой в 1350 г. принадлежали государству, частному лицу и монастырю одновременно. Если наличие невозделанных земель и нехватка рабочей силы не были определяющими для сельского хозяйства в VIII в., позднее их значение увеличилось, поскольку присвоение земли крестьян крупными собственниками было вызвано желанием приобрести рабочую силу путем перевода независимых крестьян в состояние париков. Самая большая часть земель в империи, даже после периода упадка IX—X вв., в итоге осталась необработанной и в лучшем случае использовалась как пастбище: этот недостаток связан с примитивными условиями сельского хозяйства в Византии, к которым мы обратимся ниже.
Положение париков определялось состоянием земли, которую они обрабатывали и, следовательно, их экономическими возможностями. Zeugarion, поверхность земли, которую каждый год обрабатывала пара быков, была экономической и фискальной единицей, парики zeugaratoi имели упряжку и участок земли, величина которого колебалась в зависимости от качества земли и составляла от 100 до 200 модиев пахотной земли. Парики duozegaratoi имели двойной надел, парики boidatoi — от 50 до 100 модиев земли. Актемоны (лишенные ktema, имущества) не имели ни земли, ни рабочего скота, часто у них был только осел, им поручали уход за скотом. Так как земли хватало, актемоны, несмотря на свое положение, могли приобрести ее и поменять свое положение, если общие экономические условия были благоприятными: кажется, что их число достигло к XIV в. в некоторых областях трети всего крестьянского населения. Proskathemenoi, или крестьяне, недавно поселившиеся на земле какого-либо владения, вскоре становились париками или записывались как таковые, а в случае официальной инспекции — как zeugaratoi или boidatoi в зависимости от величины надела. Их число особенно увеличилось к концу существования империи, многие крестьяне стали жертвами экономического застоя или были изгнаны со своих земель вражескими захватчиками. Рано или поздно они обустраивались на землях крупных собственников и становились париками. Светские и церковные земельные собственники старались, впрочем, их привлечь и добиться от центральной власти хрисовула, который позволил бы им закрепить этих крестьян на своей земле. Парикам, с другой стороны, было выгодно работать на крупного собственника, обладавшего привилегиями, а следовательно, освобождавшего их от некоторых сборов и слркб и оставлявшего больше возможностей работать на своем участке. Мелкие собственники не исчезли, но, — как и крупные, не обладавшие привилегиями,— становились бедными, тогда как те, кто находился в фаворе у государства, преуспевали.
Города
Можно говорить о тесной взаимосвязи между эволюцией крупной земельной собственности и экономическим подъемом городов, который был вызван ею. Византийская империя — это «империя городов» (их было около 200 в VI в.), и византийский город всегда был центром жизни страны. Фома Магистр, ритор конца XIII в., ставший монахом Феодулом, впечатленный коллективным движением нравов населения Фессалоники, написал в одном из трактатов, адресованном жителям этого шумного города: «Не дома из дерева и камня, гимназии, порты, места для представлений, галереи, величие или красота зданий создают город, а его жители, которые создали его и смогли сохранить памятники прошлого, благодаря согласию, царящему среди них». Стремления к согласию жителей города в рамках традиций, за которые они несут ответственность.
Производственная и торговая деятельность
Эта двойная деятельность осуществлялась в соответствии с тремя принципами: сильной административной централизацией, приоритетом в снабжении столицы, регулярностью налоговых поступлений. Торговые города находились в тесных взаимосвязях с Константинополем, деревни — с торговыми городами, от которых они в основном зависели в вопросах снабжения. Местные управляющие обладали, однако, достаточной самостоятельностью, но их деятельность была предметом постоянных инспекций центральной власти, которая платила им заработную плату. Интересы провинции часто приносились в жертву интересам Константинополя, провинция часто должна была помогать ему в снабжении, особенно продажами продукции по низким ценам, иначе могли возникнуть беспорядки, ставившие под угрозу функционирование административной системы. Денежный сбор налогов также должен был производиться в определенном объеме, достаточном для выплаты государством заработной платы служащим — гражданским, церковным и военным; для создания и сохранения наличного золота— это было необходимо для поддержки чеканки имперской монеты и в случае кризиса давало государству возможность подавлять внешнюю или внутреннюю опасность. Хороший император — тот, кто оставляет казну полной. Эти принципы управления проявились в многочисленных указах, затрагивавших все стороны экономической жизни, они были не столько: проявлением экономической политики, сколько выражением мелочного регулирования. Естественно, эти регламентации были необходимы тогда, когда они не выполнялись.
Для путешественников Константинополь представал промышленным городом. Его здания, гончарные мастерские, обстановка поражали, но в особенности потрясало производство предметов роскоши и самого известного среди них — шелка. Шелк-сырец, ввозимый начиная с эпохи Юстиниана, стал производиться в империи, но, вероятно, в недостаточном количестве для нужд города. Ремесленники Константинополя подготавливали, ткали, окрашивали шелк и выставляли его на продажу в виде готовой материи. Льняные ткани ввозились из Македонии, Понта, кажется, уже окрашенные, — этим занимались провинциальные производители. Продукция из хлопка доводилась до готовности уже в Константинополе, но его мастерские не занимались овечьей шерстью, так как она, служившая одеждой для бедных, ткалась и окрашивалась семьями самостоятельно. После производства шелка самым известным было изготовление изделий из металлов: в больших количествах производили золотые, серебряные блюда, очень популярны были перегородчатые эмали, поделки из слоновой кости, полудрагоценные камни, ювелирные изделия. Их производство было ограничено стоимостью ресурсов и необходимыми технологиями. Производство оружия было монополией государства, и не экономической, а административной необходимостью, поэтому военные химические секреты ревностно охранялись, к тому же производство «греческого огня» требовало большого количества рабочей силы. Но Константинополь не был единственным производственным центром империи, даже если практически все предметы роскоши в Византии археологи и историки искусства приписывают его производству. Византийская Сицилия производила известные даже в Константинополе золотые вещи, Равенна главенствовала в производстве статуэток из слоновой кости и филигранных драгоценностей, Неаполь был известен своими льняными тканями поздней эпохи, Кипр.— тканями из золотых нитей, Фивы -— тканями из шелка, найденными в Константинополе, на островах очень рано начали ткать парчу, с Пелопоннеса начиная с IX в. экспортировали одежду из льна и шерсти, а со следующего века и ковры — вплоть до Италии, Передняя Азия до завоевания ее сельджуками была знаменита своим гончарным ремеслом, Фессалоника— одеждой.
Товары константинопольского производства продавались или непосредственно государством, или крупными собственниками, или корпорациями. Первая шелковая фабрика находилась в самом дворце. Шелковичные черви разводились на тутовых деревьях самого императора, а шелк обрабатывался и ткался женщинами и мужчинами — служащими дворца, окраска в глубокий пурпурный цвет, работа с золотыми и серебряными нитями были в какое-то время монополией имперских мастерских. Лучшие товары оставлялись в императорском гардеробе и для подарков, которые император делал своим иностранным суверенам. В VII в. было запрещено производить одежду из шелка высшего качества вне имперских мастерских. Все эти мастерские находились в рамках трех корпораций — портных, красильщиков и вышивальщиков золотом, во главе которых стоял специальный служащий и которые контролировались чиновником городской префектуры. Чеканка монеты так же была государственной монополией, как и ювелирное дело, но в данном случае регламентации были менее строгими, очевидно, потому, что государство единственное имело достаточно средств для инвестирования этого производства.
Производство шелка, прежде всего в Константинополе, было организовано очень тщательно. Шелк-сырец, купленный торговцем, не мог быть вывезен за пределы Константинополя для продажи, он мог быть продан лишь определенным торговцам, которые платили специальные взносы. Частные покупатели или члены корпораций покупали его по фиксированной цене, и первый продавец не мог получить прибыль больше 8,33 процента от этой цены. Ни один иностранец или случайное лицо не могли купить на продажу шелковые ткани хорошего качества, так как их вывоз был запрещен. Чтобы вступить в корпорацию, связанную с шелком, кандидат должен был иметь рекомендации пяти ее членов и заплатить 10 номисм. Всякого члена, нарушившего правила своей корпорации, секли, коротко стригли и лишали имущества. Рабочий подписывал ежемесячный контракт и иногда работал бесплатно в течение месяца. Корпорация торговцев льняными тканями имела такую же организацию. В Константинополе были и другие важные корпорации: торговцев золотом и серебром, чей доход был ограничен 8 процентами от прибыли; банкиров, нотариусов, которые должны были отдавать двенадцатую часть дохода служащим парфюмеров, имевших право продавать парфюмерную продукцию, краски и пряности; аптекарей, постепенно терявших свои преимущества и полностью исчезнувших в X в.; производителей воска и мыла, их работников, лавочников, доход которых составлял 16,66 процента; мясников, колбасников, рыбаков, булочников, освобожденных от всяких общественных работ и получавших 4 процента от дохода трактирщиков — они одни могли продавать вино и должны были закрывать свои магазины в 8 часов вечера. Большая часть корпораций имела свои кварталы, в основном вдоль Месы, за исключением лавочников и булочников. В провинции контроль за производством был менее строгим. В Фессалонике префект города отвечал также за таможню, контролировал импорт и экспорт, следил за ценами: об этом свидетельствует наличие множества корпораций. Недостаток ресурсов на какой-то момент усиливает надзор за уровнем и условиями производства за пределами Константинополя.
Ни один византийский текст не говорит о торговом балансе империи. Экспорт играл политическую или экономическую роль? Во всяком случае баланс обеспечивался золотым резервом. Поэтому процветание империи во многом зависело от него. Римская империя могла себя обеспечивать всем необходимым и импортировала только продукты роскоши (шелковые ткани, драгоценные камни, пряности) с Востока, платя за это золотом и в меньшем количестве серебром. Золото поступало из Нубии, с Кавказа и Урала. Постепенно его запасы уменьшались, так как то количество золота, которое вывозилось, например, в Персию, превращалось в продукт роскоши, поскольку в этой стране единственной ходовой монетой была серебряная, в; то же время порча монеты приводила к ее накоплению в империи. Реформы Константина вернули доверие населения, которое смогло возвратить свои богатства. Однако ценные металлы по различным причинам остаются редкими с IV по VIII,в.: вначале, объемы имеющихся резервов были уменьшены вследствие истощения испанских рудников, невозможностью развития старых или освоения новых мест (Иллирия, Далмация) из-за войны с персами и миграций варваров в Северную Европу и Африку (потеря Египта), с другой стороны, покупка шелка в Китае, многочисленные подати и ссуды врагам или друзьям империи вызывали изъятие монет из металлических резервов, что только усугубляло ситуацию, ставшую угрожающей в эпоху Юстиниана. Часть золота шла в монетные дворы, особенно константинопольский, александрийский или антиохийский, но большая часть была предназначена для оплаты азиатской продукции или на украшение сокровищниц церквей Египта и Сирии, которые до арабского нашествия были самыми богатыми провинциями империи. В итоге Константинополь в ранний период был рынком продажи греческих и иностранных товаров, но его мануфактуры не могли соперничать с александрийскими, которые производили стеклянные изделия, керамику, украшения, дорогие ткани. С другой стороны, вся восточная торговля достигала Средиземноморья через Египет и Сирию. Арабские пряности, особенно ладан, караванами доставлялись с юго-востока вдоль Аравийского полуострова до залива Акабы, соединявшего юг Палестины с морем, или поднимались до Дамаска и равнины Оронты, до Антиохии. Пряности с Дальнего Востока, перец и гвоздика и небольшое количество шелка-сырца доставлялись из Малазии и с Цейлона на абиссинских кораблях с египетскими торговцами через Индийский океан до Красного моря и Клисмы, где находился имперский контролер, и входили в Александрию. Персидский рынок был связан с Антиохией, особенно в вопросах поставок шелка-сырца или обработанного шелка, но также поставлял его в Константинополь через Армению и Трапезунд. Война Юстиниана против персов перекрыла торговые пути, столь необходимые для персидской экономики. Император постарался возместить эту большую потерю, подписав с абиссинцами договоры о свободном проходе до Красного моря и, следовательно, поступлениях африканского золота: окончание главенства персов и вторжение блеммов в Аравию свели на нет все эти начинания. Не были успешными и попытки заменить этот торговый путь новой дорогой в Китай через Центральную Азию. Однако именно этой последней дорогой несторианские монахи привезли шелковичных червей. Когда же на Западе уменьшаются золотые резервы, сокращая тем самым торговую активность на Средиземном море, казна Византии оказывается исчерпанной. Завоевания персов разрушили Сирию и, кажется, в меньшей степени — Египет, но император Ираклий для финансирования военных кампаний был вынужден конфисковать церковную казну в Константинополе и Передней Азии. Персидские сокровища, попавшие в его руки, помогли ему выбраться из трудной ситуации, возвратить долги церквям (оставив резерв) и восстановить Сирию и Египет. В 630 г. хождение золота составляло всего лишь 20 процентов от того, что было два века тому назад.
С потерей Египта и Сирии торговля в империи сконцентрировалась вокруг Константинополя, который контролировал пересечение двух основных мировых торговых путей — из Европы в Азию и от Черного моря до Средиземного. Были восстановлены золотые запасы. В итоге в начале VIII в. появление хазар на севере Каспийского моря, для которых византийцы построили город Саркел, открыло для Константинополя новый путь — на Урал к его золоту, к которому добавилось золото шахт Македонии и Африки, Германии и Франции, золото и серебро Богемии, Венгрии и Эльзаса. С другой стороны, строгий запрет на ссуды в исламском мире способствовал притоку капиталов в Византийскую империю: в IX в. она снова смогла импортировать его на Восток. Вследствие арабских войн, продукция с Дальнего Востока доставлялась по дороге, проходившей через Туркестан и достигавшей северного берега Черного моря, однако этот путь мог использоваться только тогда, когда в степях Центральной Азии и Восточной Европе была спокойная ситуация. Хазарский каганат гарантировал этой торговле относительную стабильность, и его столица Итиль в низовьях Волги становится с этого времени крупным международным рынком. Из Итиля товары поступали в Херсонес, а потом на греческих кораблях — в Константинополь. Такова была дорога шелка-сырца из Китая. Товары из Индии и Малайзии (слоновая кость, драгоценные камни, пряности) шли через Афганистан и Персию, в Персии караваны нагружались еще коврами и обработанным шелком. Затем при посредничестве армянских торговцев товары транспортировались в Трапезунд, где их забирали греческие корабли. Если торговые связи между арабами и Византией были достаточно редкими в начале арабского господства на юге Средиземноморья, то египетский хлопок, кажется, всегда достигал Константинополя. До конца IX в. товары из Сирии и Багдада импортировались в империю Селезней на Сицилии и провозились через Переднюю Азию. Из Северной Европы торговые флоты Черного моря привозили в Константинополь рабов, меха, русский воск, амбру и сушеную рыбу с Балтики. Портом отплытия был Херсрнес. Товары с Балканского полуострова и из Центральной Европы, соль из Трансильвании, сербские минералы доставлялись по суше до Фессалоники, затем по морю перевозились в Константинополь. Из Западной Европы в Константинополь доставляли небольшое количество рабов, лес, оружие и позднее — одежду. Корабли шли с Черного моря и останавливались на таможне Иерон при входе в Босфорский пролив, где они должны были заплатить 10 процентов от стоимости груза, корабли из Средиземного и Эгейского морей платили в Авидосе, торговцы, следовавшие по дороге из Азии, — в Трапезунде, с Балканского полуострова — в Фессалонике. Ввозили китайский шелк, дамасскую сталь и парчу, слоновую кость, драгоценные камни из арабских стран, пряности (перец, корица, сахар, мускатный орех, гвоздика), некоторые меха для богачей. Константинополь экспортировал на Восток краски, мастику с островов Эгейского моря, кошениль с Пелопоннеса и таблички из стекла, окрашенного окисью металлов, золотые и серебряные пластины для изготовления мозаик и для облицовки. Западные и северные страны покупали в Константинополе шелк, эмали, изделия из слоновой кости и украшения. Эта торговля приносила золото византийцам, но правительство всегда неодобрительно смотрело на это, кажется, что поступление никогда не соответствовало потребностям. В целом отмечают, что государство, стремясь к дефициту товаров, искало возможности увеличить цены и сохранить полновесную монету для официальных подарков. Это объяснение имеет под собой достаточные основания, если речь идет больше чем просто о монете, что мы увидим ниже. Монета должна была быть полновесной. Количество контролируемых товаров роскоши, произведенных имперскими мастерскими, было небольшим из-за недостатка сырья (золото, драгоценные камни, ткани из золотых и серебряных нитей) и больших или меньших трудностей, возникавших перед византийцами при доставке в имперские мастерские. Так, например, из Константинополя вывозили такое же количество льняных, хлопчатобумажных и шелковых тканей, как и из других крупных центров ткачества. Вывозимые товары облагались такими же пошлинами, как и ввозимые, на тех же таможенных постах, и кажется, что многие товары с Востока на Запад или в северные страны и только транзитом проходили через Константинополь, что было достаточно обременительно, хотя город этим обогащался. Практически все каботажные суда или корабли дальнего плавания, становившиеся на якорь в Константинополе, были греческого происхождения. Напротив, ввоз товаров речными или сухопутными путями осуществлялся в основном странами-экспортерами. Иностранные торговцы должны были платить сборы. По прибытии в Константинополь — русские, сирийцы или итальянцы — они представлялись местным властям, которые фиксировали их месторасположение в специальных кварталах, где они могли проживать более трех месяцев под постоянным контролем служб префекта города. Вопреки моментальным перекрытиям торговых путей из-за войн, объем внешней торговли Константинополя непрерывно рос до XI в., несмотря на отсутствие поощрения византийскими властями, которые видели в ней только способ увеличения сборов, приобретая сырье для государственных мастерских.
Состояние и объем внутренней торговли известны плохо, так как большинство источников — из Константинополя. Все же известно, что некоторые районы империи были знамениты своей продукцией, которая использовалась внутри империи. Передняя Азия производила большое количество зерна, которое перевозили по морю из одного порта в другой, и если его не хватало, как, например, случилось в 1037 г., хлеб привозили из Эллады, с Пелопоннеса или из катепаната Италия. Фракия поставляла рогатый скот и свиней, которые живыми привозились на скотобойни, в частности на скотобойни Константинополя. Вифиния была известна своими баранами, Калабрия — тутовыми деревьями, залив Никомедии изобиловал фруктами, на островах добывали мастику, на Сицилии — шафран, на Писидии — камедь, на Пелопоннесском полуострове производили одежду и ковры, а также, есть свидетельства об этом, как и на Анатолии, льняные и хлопковые ткани и окрашивали их, в Керасу на Черном море, к востоку от Трапезунда, — квасцы.
Средствами международной торговли были морская торговля и византийская монета. Морская торговля имела свой свод правил, называвшийся «Nomos Rodios», или «Закон родосцев», который произошел от знаменитого античного сборника: фрахтование, вопросы составления копий займа, ответственность судовладельца, аварийные ситуации — все было предусмотрено. У каждого корабля был свой собственник или арендатор, который мог и не быть капитаном. Капитан же был абсолютным хозяином на корабле, но и он должен был соблюдать правила. Жалованье капитана и его экипажа были четко определены: капитан получал два жалованья матроса, офицеры, старший помощник, начальник плотников и рулевой — полтора, кок — половину. Торговцы сопровождали свой товар. Если груз был поврежден соленой водой, капитан нес ответственность за потери, так как он должен был следить за внешним видом перевозимого товара. Если же груз был полностью потерян, то собственник корабля отвечал за пятую часть стоимости товара, если речь шла о деньгах; за десятую — если это было золото, жемчуг или шелк, даже если речь шла о шелке-сырце. Такие обязательства не касались менее ценных товаров, например зерна или масла. Стоимость корабля достигала 50 номисм за 1000 модиевили 30, если корабль был старый. Морские путешествия были опасны из-за волнений на Средиземном море и плохого снаряжения кораблей. Морские перевозки были запрещены с октября по март, но в Черном и Эгейском морях и в другие месяцы были возможны бури. Пиратство было постоянным в обоих морях, и берега изобиловали людьми, грабившими останки кораблей. В портах обрезали канаты и воровали якоря. Таким образом, вложения в корабли были достаточно рискованными.
Торговая стоимость товаров постоянно изменялась, и за товар платили наличными, зная, какое значение Византия придает своей денежной системе. Денежная система Византии была монометаллическая, золотым эталоном была номисма в 4,48 грамма, одна семьдесят вторая от предположительного размера римского ливра; в XIII в. номисма стала называться иперпиром и получила серебряный и медный эквивалент: 1 номисма =12 милиарисиям серебра (2,24 грамма) = 24 кератиям серебра, 1 милиарисий = 2 кератиям = 24 фоллиям меди, 1 кератий =12 фоллиям.
Наличными деньгами были золотой ливр в 72 номисмы, серебряный ливр, равный 5 номисмам, золотой кентарий из 100 ливров.
Подати, выкуп и часть жалованья выплачивались государством в денежном виде, также и налоги собирались в номисмах, но покоился ли внутренний рынок в той степени, как об этом говорят, на монетарной экономике? В VI в. персы, окружившие Амиду, рассказывает Захарий Ритор — сирийский хроник, «запретили византийцам, жившим в городе, выходить на рынок, который располагался около крепостных стен, крестьяне из деревень, приносившие вино, хлеб и другие продукты, входили в город в сопровождении персидского всадника, чтобы никто не осмелился продавать им или покупать у них то, что он хочет» (J. Ghanem). Существование торгового обмена на уровне маленького города не вызывает сомнений. Это ясно проявится пять веков спустя в другой части империи — в Лангобардии. В 1064 и 1068 гг. крупный собственник, архиепископ Сиронто продал богатому монастырю Святой Марии Тремити в два захода две трети одной солеварни и получил в качестве оплаты в первый раз — скарамангий (придворная одежда) из шелка и золотых нитей и икону, а во второй раз — другой скарамангий стоимостью в 20 номисм и икону Богородицы, оцененную в 30 номисм. Такую же трактовку дают статье русско-византийского договора 944 г., которая устанавливает цену за рабов, купленных у русских, в два куска шелкового полотна, и соглашению между Византией и печенегами, по которому за каждую операцию против русских в защиту Херсонеса платили обыкновенным шелком в виде лент или тканей пурпурного цвета, золотым шитьем, перцем и кожами. Еще в X в., в период, когда было достаточно наличных денег, из Константинополя к королю Италии отправился протоспафарий Епифаний с ценными одеждами: часть предназначалась для оплаты путешествия чиновника, другая была преподнесена латинскому союзнику империи, чтобы он купил дружбу мятежных лангобардских принцев, остаток вернулся в Константинополь. Подобную стоимость давали всем ценным одеждам — императорским, литургическим, которые преподносились в дар монастырям или церквям набожными дарителями. Понятно, почему жалование крупных чиновников платилось из казны в номисмах или одеждой. И то и другое было средством платежа. Возможно, что золотые монеты слабо циркулировали в империи за пределами налогового округа. Но это всего лишь гипотеза.
Изготовление предметов роскоши из шелка, как и производство украшений, для византийского государства было предметом инвестиций. Сырье, которое находили в пределах границ империи — в Армении, Сирии, Калабрии — или вне ее — в Китае, могло обрабатываться в имперских мастерских Константинополя или в некоторых провинциальных мастерских, например в Фивах. Это производство контролировалось государством, так как оно предназначалось для обеспечения предметами роскоши (дары иностранным принцам, натуральные выплаты жалованья крупным чиновникам). Остаток мог обеспечить ремесленника, находившегося под не очень строгим контролем. В церквях аккумулировались эти шелковые сокровища, например «эпитафий» из Фессалоники, . накидка для литургии, на которой представлен (на золотой ткани) умерший Иисус .с бдящими за ним ангелами, ему поклонялись в Святую пятницу. Византийская золотая монета, выпущенная в конце VII или в начале VIII в., кажется, имела соотношение золота примерно 96 или 93 процента и постепенно вес ее уменьшался: она была стабильной в середине XI в., затем в правление Никифора III Вотаниата упала в среднем до 9 каратов (вместо 24) в монетах, содержащих 40 процентов золота, 52 процента серебра и более 8 — меди. Милиарисий содержал не более 50 процентов чистого серебра. Это двойное серьезное ухудшение было вызвано нехваткой драгоценных металлов и дефицитом имперских финансов. Комнины произвели девальвацию несколько лет спустя: отныне номисма лишь на треть состояла из золота и на две трети — из серебра, милиарисий прекратил существовать и был заменен новой вогнутой монетой — биллоном, состоявшим лишь на 6 процентов из серебра. Палеологи сделали последний шаг к бездне, сократив золото до четверти, потом .— до трети, но вместе с тем они сохранили вес иперпира не менее двух граммов. Но это не помогло победить западные золотые монеты, особенно венецианские дукаты или флорентийские флорины, захватившие рынок. Иперпир стал разменной монетой, Иоанн VIII (1425—1448 гг.) выпустил его больше, чем монет из серебра и меди.
Это печальное развитие византийской монеты непосредственно отразилось на экономическом спаде, длившемся с конца XI по XV в. Завоевание сельджуков в Передней Азии, лишившее Константинополь большой части хлебных запасов, отрезало многие жизненно важные для столицы торговые пути, в то время когда итальянские торговые флоты стали многочисленными и все чаще стали появляться на византийских берегах, объявляя о Крестовых походах, перевернувших торговлю на Востоке во вред Византии. В 1082 г. Алексей I, ослабленный войной против турок, надломленный вторжением на Балканах и атакой норманнов в Эпире, под угрозой норманнского нашествия попросил у Венеции финансовую помощь и флот. Десять лет после этого император выплачивал долги, разрешая Венеции в некоторых городах платить 10 процентов от прибыли, что привлекло в империю других торговцев. Скоро венецианцы заняли в Константинополе вакантное место Амальфи, освобожденное после Норманнских волнений. В 1111 г. Пиза получила право платить 4-процентный таможенный сбор и создать свою факторию в Константинополе. Менее одного века спустя генуэзцы, в свою очередь, устраиваются в византийской столице и постепенно добиваются таких же таможенных' льгот, что и венецианцы. Императоры много раз пытались отменить привилегии итальянцев, но были вынуждены их восстанавливать. Так, крупная торговля была выпущена из рук, в Константинополе появляются настоящие колонии со своей администрацией, но вместе с тем они платят большие сборы, часто произвольные, которые компенсируют уменьшение налогов. Результат Крестовых походов не сказался непосредственно на торговле империи. Вначале Крестовые походы даже привлекли новых покупателей и в то же время открыли дорогу западным кораблям в сирийские порты, закрытые в течение пяти веков. Константинополь перестал быть центральным рынком между Востоком и Западом. Несмотря на это, благодаря торговле с Севером и Востоком, столица в середине XII в. еще процветала, с ней мог сравниться только Багдад. В конце века упадок стал очевидным: расточительность Мануила I и военные неудачи в конце его правления опустошили казну. Соперничество между итальянскими факториями стало причиной постоянных беспорядков в Константинополе, которые требовали больших расходов на coJ держание товаров на складах. В столице возрастала враждебность по отношению к латинянам, которая вылилась в избиение «западных» в 1182 г. и сожжение их кварталов. Итальянцы в ответ разорили побережье империи и вскоре вновь появились в заливе Золотой Рог с прежними привилегиями и претензией, особенно венецианцы, контролировать не только экономическую деятельность империи, но и само государство: захват Константинополя латинянами в 1204 г. обозначил новую власть в торговой жизни империи — венецианскую. Никейская империя не располагалась на каком-либо крупном торговом пути, она отказалась от роскоши и, чтобы обеспечить свои собственные нужды, пришла к автаркическому правлению. Трапезундская империя, напротив, расположенная на перекрестке важных торговых путей из Персии и Армении, увеличила объем торговли в связи с ростом монгольской империи и несмотря на бедность почв, процветала, так как смогла поддерживать достаточно высокие пошлины для караванов и генуэзских кораблей, которые продавали свои товары. Что касается императора Фессалоники, то он зависел от иностранных торговцев, эта позиция сделала его существование кратковременным.
Восстановление империи при Палеологах произошло благодаря генуэзцам: они добились права свободного доступа во все порты, и их фактория в Пере вскоре поглотила всю торговлю Константинополя, даже на Черном море, где они создали фактории в Каффе и Тане. Торговля полностью была сосредоточена в руках иностранцев. Венеция получила такие же привилегии, как и Генуя, но ее фактория была меньше и играла меньшую роль. Торговцы Пизы, Флоренции, Анконы, Нарбонны, Сицилии платили только 2-процентную пошлину на ввозимые или вывозимые товары, каталонцы — 3-процентную. Впрочем, поскольку иностранные торговцы должны были платить в портах Византии, куда они доставляли свои товары, ввозные пошлины, то в основном они предпочитали покупать восточные товары на Босфоре и потом перевозить их на Запад. Все же, кажется, в XIV в. морской греческий путь был еще очень значимым. Отмечают, что в этот период морские фактории в Фессалонике очень активны, но при этом забывают, что именно этот город был столицей. Напротив известно, что греческие корабли конкурировали с иностранными, так как они не платили ввозные пошлины, а возможно, и пошлины на импорт. Но в этом последнем случае выгоды для них были очень малы, так как итальянские торговцы контролировали все свои порты. Греческий торговый флот стал использоваться в локальных интересах. Маленькие порты, как Месемврия или Монемвасия, имели несколько кораблей для своих нужд, торговцы хлебом покупали корабли, которые продавали в конце сезона. Весь экспорт постепенно перешел в руки иностранцев, и продукты из Фракии, например вино Мальвации, перевозились на итальянских кораблях.
Трапезундская империя практически не занималась морскими перевозками, так как ее порты были слишком плохо защищены от зимних бурь, Эпирский деспотат имел маленький флот.
Несмотря на строгий контроль со стороны византийской таможни, которая проверяла национальную принадлежность кораблей, водоизмещение и грузы кораблей в Пере и Константинополе, несмотря на пошлины и придирки турок в конце XIV в., когда они захватили азиатский берег Босфора, иностранные торговцы плавали в заливе Золотой Рог до 1453 г. и византийское правительство выдавало концессии накануне осады Константинополя новым иностранным факториям.
«Вначале, — пишет Никифор Григора, — позволили латинянам возвести несколько убогих сооружений в столице... Со временем они получили огромное влияние, разногласия в императорской семье, ослабление армии стали причиной этого процветания, которое дало им не только все богатства Византии и морские доходы, но еще все общественные богатства, снабжавшие императорскую казну». Таково часто применяемое объяснение экономического упадка Византийской империи: греки не вывозили товары за границу, а ждали покупателей! итальянские фактории, извлекая выгоду из этого недостатка, приблизились к источникам производства, заняв империю, и наконец привели ее к краху, освободившись от налоговых пошлин и продавая свои собственные товары, заменившие греческие. Западные торговые флоты подавили Византийскую империю.
На самом деле торговый упадок Византии является следствием ее экономического упадка. С XI в., когда в городах одновременно развиваются и производство и торговля, когда средние городские слои начинают разбираться в политике, в самих экономических структурах просматриваются слабые места, которые ограничивали это развитие. Предприятия были семейными и очень разрозненными, внутренняя торговля — дробной и сосредоточенной в определенных руках с ограничениями в действиях, внешняя — перешла в руки арабов, амальфи и венецианцев, провинция обогащалась за счет центральной власти. С другой стороны, производство и торговля экономически зависели от земельной аристократии, которая имела право на торговую прибыль от сельскохозяйственной продукции и которая прямо или косвенно участвовала в производственной и торговой деятельности. Вскоре количество ремесленной продукции уменьшается, внутренняя торговля становится стационарной, византийцы превращаются в посредников, капиталы, которыми можно располагать, уменьшаются. До середины XI в. Византийская империя остается самой мощной экономической державой Европы, но архаичные структуры ее производства и торговли не были приспособлены ни к росту, ни к изменениям, произошедшим в средиземноморском мире. Тогда как было достигнуто некое равновесие между различными отраслями производства и производящими регионами, темп развития снижается, пока империя не приходит к стагнации, а потом и к отсталости (Н. Своронос).
МАРК БЛОК «ФЕОДАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО»
Книга вторая ВАССАЛИТЕТ И ФЕОД
Г л а в а I. ОММАЖ ВАССАЛА