8.7. Смысл современной реформы высшего образования как системообразующий фактор будущей российской цивилизованности.

История российского образования существенно отличается от западноевропейского. Образование в России зарождается приблизительно с XV-XVI вв., с появления первых и очень немногих православных училищ. Но фактически как крещение Руси отсчитывается от князя Владимира, так и начало народного образования имеет смысл связывать с Петром I.

Прежде всего, православное христианство, к сожалению, не сформировало ни своей философии, ни теоретического богословствования. Более того, все попытки Петра I превратить существовавшую тогда Славяно-греко-латинскую академию в Университет встретили непреодолимое сопротивление клерикальных кругов (18). Сопротивление вызывало даже преподавание латыни, как господствующего научного языка той эпохи. Поэтому уже во времена Петра зачатки образования стали складываться не в Университете, а в узкопрофильных школах математических и навигацких наук, инженерных, металлургических, «рудных дел мастеров» и т.п.

Система образования в России зарождается не из Университета, а из государственной власти, и с самого начала оказывается институтом государства. С тех пор она реформировалось не менее десяти раз, из них за последние почти 200 лет, с учреждения при Александре I Министерства народного просвещения, четыре раза за столетие. И всегда источником выступала власть, любые попытки несанкционированной ею, спонтанной эволюции учебных учреждений категорически пресекались (18).

То, что являлось горькой необходимостью в XVII веке, позднее не было компенсировано. Ни появившаяся в 1725 г. Петербургская Академия наук, сразу оказавшаяся бутафорской, ни основание Московского университета (1755), с первых шагов попавшего в полную зависимость от назначаемых государством кураторов (16), ни императорская, ни советская власть не ослабляли своего контроля, считая образование государственной, а не общественной задачей. В течение четырех веков образование в России развивалось исключительно как система и как политический институт, но не как содружество университетов, гимназий, училищ, школ.

Непрекращающийся государственный контроль и регулирование не предусматривали академическую свободу и ответственность, поэтому университет в России не стал создателем культуробразующих идей и образцов, ни, как ни странно, интеллигенции. Русская интеллигенция до советской власти была больше продуктом западных университетов, чем своих. При советской же власти, когда связь с Западом ослабла, интеллигентность достигалась самообразованием, а потому связывалась с повышенной андеграундностью и революционностью, с острой социальной нацеленностью, с особой чистотой талантов, с ярко выраженным творческим характером, но и с дилетантизмом, романтическим восприятием русской старины, западной культуры и собственного будущего.

Что до власти, то ее система образования не может подменить собою Университет и создавать интеллигенцию, это означает саморазрушение для государства. «Университет и власть», это – тонкое балансирование на самой грани революционности и ретроградности. Нарушение их пропорции в эпоху Модерна ведет к тому, что общество развивается путем регулярных стагнаций и самораспадов. Конечно, даже в советские годы во властных структурах были подлинно интеллигентные люди, но это заслуга не системы образования, а исключительно их самих. Власть не производит ни внутреннюю свободу, ни ответственность, у нее другие моральные ценности: государственное служение, исполнительность, воля к самосохранению. В системе образования естественные науки «куют» военную мощь государства, гуманитарные науки воспитывают будущих чиновников, и все вместе готовят преподавателей для самовоспроизводства. В этом, к сожалению, состояло основное четырехвековое предназначение образования в России. Думается, что сегодняшняя исключительная слабость демократии и рыночной экономики в нашей стране во многом обусловлена тем, что у нас никогда не было университетской культуры в европейском смысле этого слова.

Сила советского и российского образования всегда была в культуре государственного управления, контроля и предписания, но не в культуре мышления, познания и творчества, не в умении ответственно жить в своем обществе. Образование работало как высокоточный токарный станок, великолепно обтачивающий деревянные болванки и придающий им задуманный властью образ специалиста.

Такое положение дел негативно сказывается даже на естествознании, проводящем исследования только в рамках поставленных властью целей, и не способном доказать необходимость развития отраслей, не совпадающих с этими целями. Сказано изобрести бомбу – изобрели бомбу, сказано «нанотехнологии», значит, «нанотехнологии», сказано «люминь», значит, «люминь». Еще негативнее это влияет на гуманитарное познание. Находясь под непрекращающимся давлением власти, оно не может разрабатывать и публиковать оппозиционные точки зрения, не может вести диспут, не может направлять развитие общественной культуры и вступать в диалог с властью.

После 1991 года соотношение власти с университетами усложнилось. Из-за изменения экономического строя, советская простота управленческой системы, при которой все государственные институты рассматривались как исполнительные органы руководства страной, заменилась на механизм с большим числом степеней свободы. В перечень субъектов управления системой образования, наряду с Министерством, вошли: соответствующие управления администраций субъектов РФ и, несмотря на «вертикаль власти», отделы муниципальных образований, тесно связанные с градообразующими и регионообразующими корпорациями, предприятиями и коммерческими структурами.

По этой причине политическое и экономическое давление на университеты в значительной мере возросло и тоже потеряло простоту и однозначность. Теперь приходится считаться не только с министерством и его отделами, но с каждым субъектом, а их требования не согласуются друг с другом. Вместе с этим, большую свободу маневра получили и ректораты, вынужденные вести собственную экономическую политику, чтобы обеспечить жизнеспособность своих университетов.

Еще раз должен извиниться за абстрактность анализа. Ясно, что и госчиновники, и ректораты бывают разные, как те, кто преследует свои интересы, так и те, кто стремится укреплять и развивать образование. Конечно, необходимо учитывать и экономическую потребность самих ВУЗов. Но в эпохе с 1991 года и вплоть до сегодняшней реформы, как думается, видны проблески академической свободы, моральной ответственности и возможного зарождения университетской культуры, необходимой для эволюционного, а не стагнационно-взрывного развития страны.

Напрашивается, что реформа образования в России должна бы привести к созданию хоть одного гуманитарного университета западноевропейского типа, с академической свободой и ответственностью, но с русским языком, русской философией, литературой и гуманитарными науками, что философско-гуманитарные дисциплины должны расширяться в высшем образовании, а не сокращаться. Напрашивается, что, реформируя систему образования, власть должна быть исключительно внимательной к мнению ректоратов и профессоров университетов, и особенно, гуманитарных профессоров. Напрашивается, что сегодня максимальное внимание следует уделять рациональному диалогу и его правилам. Но видим мы совершенно обратное. Значит, образование в России, действительно, рискует превратится в систему ПТУ, готовящих рабочих для нефтегазодобычи.

Казалось бы, тоже благое дело, российские предприниматели, губернаторы, мэры жалуются, что в стране появился избыток юристов, что правовая культура населения растет, но остро не хватает рабочих кадров. Однако вот, ведь, парадокс, если из нынешних колледжей (старых советских ПТУ и техникумов) убрать те дисциплины, какие не имеют прямого отношения к будущей специальности, то окажется, что рабочего специалиста, исполнителя почти по всем рабочим специальностям можно подготовить за полгода-год, самое большее, за два года. Не в этом ли смысл реформы, в превращении образования в простое «натаскивание»?

Конечно, реформа образования категорически необходима. Однако, к несчастью, в нашей стране реформы имеют принудительный характер. Само по себе это не имело бы значения, если бы из внедренного «зерна» культура могла расти в течение столетий. Тогда бы она легитимировалась и потеряла принудительность, как, например, органичным для России стало христианство. Можно, конечно, кивать на советскую власть, но это не конструктивно. Советская власть была не первой, прервавшей естественный ход событий. К тому же, как выясняется, до нее университетская культура в России зарождалась формально, внешне подражая западному Университету, но не усваивая его дух.

И думается, что смысл сегодняшней реформы, проводимой при таких предпосылках, не улучшает устоявшийся в России тип системы образования, а воссоздает советскую модель. Однако эта модель реставрируется в виде, модифицированном под новые экономические условия, крайне урезанном и очищенном от последних остатков философии и гуманитарной науки, и этим повторяет 20-40 гг. XX века. Современная реформа, не зависимо от желаний ее авторов, реставрирует образование, готовящее рабочих и узких специалистов для решения народнохозяйственных задач. В нынешних же условиях, такая цель означает расширенную подготовку узкоспециализированных кадров для обслуживания и защиты новых купцов и промышленников, намекая на возможное возвращение крепостного права.

Значит, не будет и новых рабочих мест, а следовательно, экономисты и юристы навсегда останутся невостребованными и их обучение прекратится. То же самое можно сказать и про психологов, филологов, историков, искусствоведов, физиков, математиков и т.д. Не будет ни фундаментальной науки, ни новой политики, ни новой литературы, ни новых физических открытий. Не будет ни развитой демократии, ни современной рыночной экономики, а будет традиционный и привычный российский бизнес по-советски, то есть, крупные предприятия с огромным довеском в теневой экономике, содержащие собственные профтехучилища и черпающие инновационные идеи и изобретения откуда угодно, только не из своих университетов.

Конечно, такой вывод противоречит устоявшейся с советских времен привычке власти считать, что и правовая культура, и политическая, и культура бизнеса складываются объективно, то есть, сами собой, в силу мистического развития материи в мистических же интересах государства.

ВЫВОДЫ

1. Образование личности – способ и форма воспроизводства и развития рациональности, культуры и цивилизации.

2. Система образования нацелена на воспроизводство сложившегося типа рациональности.

3. Образование классического университета предназначено для формирования, распространения и закрепления в обществе нового типа рациональности. Классический университет подготавливает личности, способные создавать и делать востребованными новые профессии и рабочие места.