Сборник статей - Язык и мышление. 2001г

По мнению В.Фляйшера и М.Д.Степановой (W.Fleischer, M.D.Stepanova.

Wortbildung in der deutschen Sprache. – Leipzig, 1984), подобные образования мо-

гут быть отнесены к модели словосложения и одновременно суффиксальных сложнопроизводных слов-сращений, т.е. допускается двоякая соотнесеность.

Например, der Kunden betreuer - от der Kunde (клиент) + der Betreuer (консуль-

тант) и die Kunden betreuen (обслуживать клиентов) + er - работник, обслуживающий клиентов. Ср. также: der Rollschuhlaufer от die Rollschuhe (роликовые коньки) + der Laufer (бегун) и Rollschuh laufen (кататься на роликовых коньках)

+-er – катающийся на роликовых коньках; der Geschaftsfuhrer от das Geschaft

+der Fuhrer и Geschaft fuhren + -er – директор магазина, фирмы и т.д.

Вэтом вопросе мы следуем за М.Д.Степановой и В.Фляйшером и допускаем двоякую мотивацию вещных и личных наименований. Следовательно, вещные и личные наименования в немецком языке могут образовываться по двум моделям: «существительное + существительное на –er» или «глагольное словосочетание + -er».

Эта модель является в настоящее время очень продуктивной, При образовании вещных и личных наименований используется в основном определительное словосложение, т.е. первый компонент определяет, конкретизирует второй. Особенностью определительной модели в немецком языке является повторяемость финального компонента сложного наименования, что позволяет создавать целые ряды или серии аналогично построенных обозначений с аналогичной структу-

рой мотивации: der Medienberater (консультант СМИ), der Steeeeuerberater

(консультант по налогам), der Personalberater (консультант по кадрам). Серийное сложение наименований с повторяющимся вторым компоентом

тесно связано в немецком языке с проблемой суффиксов и частотных элементов. В современном немецком языке имеются такие единицы, которые находятся как бы в промежуточном положении: представляя собой словообразовательные средства с определенным лексико-категориальным содержанием, они в то же время не потеряли ни формальной, ни семантической связи с самостоятельными лексемами. На эти словообразовательные средства обращали внимание еще представители традиционного словообразования (Бехагель, Клуге, Бекер, Хенцен, Петерман и др.), но лишь в последние годы их стали рассматривать особо и применять в отношении их разнообразную терминологию: «полуаффиксы» (Х.Й.Гримм), «аффиксоиды» (В.Флейшер), «относительные морфемы» (Е.С.Кубрякова) и др.

Считая термин «полуаффикс» наиболее удачным и удобным в употреблении, М.Д.Степанова разработала критерии его отграничения от самостоятельно употребляющейся лексической единицы, основными из которых являются одинаковое формальное совпадениен, семантическое сходство и серийное употребление. Наряду с полуаффиксами автор выделяет в сложных словах так называемые «частотные компоненты». Это, по мнению автора, «также первые и вторые компоненты сложного слова, которые обладают всеми критериями полуаффиксов, за исключением семантического сдвига: сдвиг значения у них очень слаб или же отсутствует вообще» (М.Д.Степанова. Там же, с. 531). Их семантика, как правило, совпадает со значением однозначного слова или с одним из значений

141

многозначной лексической единицы. Их серийность может превосходить по объему серийность аффиксов.

Так, анализ сложных личных наименований с nomina agentis в качестве опорного компонента, представленных в «Обратном словаре немецкого языка», подтверждает это положение. С каждым отглагольным существительным зафиксировано большое количество сложных слов., например, с –arbeiter – 81, fuhrer

– 108, leiter – 115, macher – 108, trager – 108 и т.д. Всего в этом словаре зафиксировано около 9000 слов.

Однотипно образованные ряды сложных наименований являются открытыми и постоянно пополняются новыми словами. Материалы прессы и печати наших дней позволяют расширить подобные серийные ряды сложных слов. В последнее время при образовании сложных имен деятеля широко используются иноязычные слова – в основном англоамериканизмы. Образование словгибридов позволяет избежать более сложных синтаксических конструкций, например, der Teamleiter – руководитель коллектива (das Team – англ. коллектив), der Joint-Venture-Leiter – директор совместного предприятия и т.д.

Вопрос о полуаффиксах и частотных компонентах сложений современного немецкого языка не разработан, поэтому четких критериев разграничения нет. Иногда является спорным отнесение того или иного элемента к полуаффиксу или частотному компоненту. Однако он поставлен на повестку дня самим развитием языка и нельзя не согласиться с утверждением М.Д.Степановой, что иерархия «компоненты сложных слов (особенно частотные) – полуаффиксы – аффиксы» должна быть признана как факт языка, а стирание в ряде случаев четких границ между названными элементами свидетельствует лишь об отсутствии полной стабильности его системы» (Там же, с. 535).

Примером прохождения иерархической стадии от компонента сложного слова до суффикса может служить элемент –macher. В «Словаре словообразовательных элементов немецкого языка» М.Д.Степановой сказано: «… -macher – сложный суффикс существительных мужского рода, обособившийся в составе сращений с глаголом machen и суффиксом –er , продуктивный, частотный. Часто соответствует в русском языке суффиксам –ник, -щик» (Там же, с. 295). Далее автор указывает, что с данным суффиксом образуются имена лиц при основах существительных, называющих объект деятельности людей (тот, кто что-то де-

лает, изготовляет): der Videoclipmacher – клипмейкер, der Filmemacher - ре-

жиссер, der Modemacher – модельер. В то же время М.Д.Степанова допускает и двоякое членение существительных с –macher: der Spassmacher – шутник (der Spass (шутка)+ der Macher и Spass machen (шутить)+ -er.

Переход элемента –macer в разряд суффиксов объясняется потерей его семантического значения в данной функции. Основную семантическую и мотивационную нагрузку в образованиях с этим элементом несет первый компонент – объект деятельности.

В словосложениях с другими отглагольными существительными в качестве опорного компонента подобного явления не произошло. Их семантическая близость со свободными словами сохранилась. Ср., der Dienstleister - работник сферы бытового обслуживания (der Dienst – служба, leisten – делать, оказывать), der Medienberater – консультант СМИ (beraten – консультитровать), der

142

Softwarentwickler – конструктор ЭВМ (entwicklen – конструировать). Поэтому большинство лингвистов склонны считать такие слова сложными, образованнымии путем сложения и суффиксации.

В заключение следует отметить, что как в русском, так и в немецком языках сууществуют языковые единицы, занимающие промежуточное (переходное) положение между словом и единицами ближайших к нему уровней – в исследованном материале между словом и словообразующим формантом (суффиксом). Однако образованные с их участием сложные наименования по-разному квалифицируются в русском и немецком языках. В русском языке сложные наименования, образованные от глагольных словосочетаний, квалифицируются как слова со связанными основами,тогда как в немецком языке подобные образования относятся к разряду сложных слов.

Канд. филол. н. И.Г.Щепкина (Краснодар)

ВОПРОС КАК ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ ФЕНОМЕН

Область интеррогативности представляет большой интерес с точки зрения «философии грамматики» и языковой психологии, ведь имеющиеся в языке вопросительные конструкции, функционируя в речи, отражают и интерпретируют характер взаимоотношений людей в социуме. Обусловленность логикой речевого общения явления вопросительности в языке дает нам основание причислять ее к универсальной категории. По-видимому, не следует смешивать вопрос как специальную форму мышления и коммуникации и вопросительное предложение как специальную лингвистическую структуру, созданную для выражения вопроса, но которую в принципе можно использовать и в других целях. Вопрос рассматривается нами как абстрактное предложение или пропозиция вопросительного предложения – отражение совокупности объективных фактов в психике, необходимых для создания значения вопросительности. Тогда вопросительное предложение – репрезентация вопроса в языке, как единица синтаксиса, представляющая собой совокупность разноуровневых языковых знаков, конечный продукт процесса, протекающего в глубинной сфере языковой деятельности.

Собственно-вопросительные предложения обращены к собеседнику с целью получения ответа, поэтому не должны быть развернутыми. В вопросе как бы концентрируется та часть описания ситуации, которая наиболее неясна, на которую сильнее всего нацелен интерес человека, в этой ситуации пребывающего. Суть неизвестного лучше всего схватывается именно в вопросе. Вопрос побуждает к изменению ситуации, к постановке цели. По задаваемым вопросам лучше всего видны цели человека, его видение ситуации и отношение к ней. «Задай мне свои вопросы, и я скажу, кто ты» – это утверждение вполне ясно очерчивает место вопроса в динамике ситуации.

Распространенность предложения, его метафорический состав свидетельствует об утрате вопросительной формой своей первичной функции вопроса. Употребление слов в переносном значении не характерно для собственно вопросительных предложений, что объясняется, по-видимому, логической основой вопроса, требующего выявить что-то неизвестное говорящему. Если при употреблении вопросительного предложения условия успешности для вопроситель-

143

ной ситуации выполнены не полностью, то возникает неинтеррогативная ситуация, так как в этом случае имеет место употребление предложения не в соответствии или в неполном соответствии с его основной функцией. При этом вид и степень рассогласованности между семантикой вопросительного предложения и ситуацией могут быть самыми различными. Таким образом, вопросительное предложение употребляется в соответствии со своей функцией, если оно употребляется именно в ситуации вопроса.

Назвать тип вопросительного предложения, вырванного из контекста, не сложно, а определить его функциональную нагрузку без контекста практически невозможно. Контекстная же зависимость вопросительных форм также велика и настолько, что их позиционные условия следует считать одним из критериев, по которому происходит отграничение структур с вопросительным значением от структур со значением невопросительным. Вопрос как психолингвистический феномен воплощает собой в итоге переход от неосознания ситуации к ее осознанию, он есть приближение к фиксации осознания, к ответу, он есть не только часть проблемы, но и часть ответа, или решения.

144

Динамические аспекты изучения языка и мышления

Канд. филол. н. Алтабаева Е.В. (Мичуринск)

ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ ПАРАМЕТРЫ ИЗУЧЕНИЯ КАТЕГОРИИ ЖЕЛАТЕЛЬНОСТИ

ВСОВРЕМЕНОМ РУССКОМ ЯЗЫКЕ

Впоследние десятилетия наблюдается рост интереса к семантике, прагматике, логике такого языкового явления, как желательность (Апресян, Арутюнова, Шатуновский). Казалось бы, феномен желательности в русском языковом сознании заслуживает самого пристального изучения. Однако за пределами внимания оказывается причина и основа всякого желания – психика индивидуума. Разработать четкие психолингвистические параметры языковой категории желательности означает дать ответ на вопрос о сущности этого явления, о его механизме и, основываясь на данных анализа, представить логический, прагматический, семантический и грамматический портреты желания.

Человеческие желания – это действительно феномен нашего языка и нашего языкового сознания. За ними стоит, в них репрезентируется, их детерминирует целый комплекс факторов, среди которых: 1) экстралингвистические (внешний мир во всех его проявлениях, «мир – не-Я» как источник желаний личности); 2) психолингвистические (репродукция фрагментов внешнего мира в психике индивидуума – в «мире – Я» и формирование желаний); 3) коммуникативнопрагматические (система регуляторов перехода информации о желаниях из «мира – Я» в «мир – не – Я»); 4) собственно языковые (система знаковрепрезентантов, фиксирующих «выход» желаний в языковую действительность, то есть в сферу соединения двух миров).

Реальным объектом изучения, как правило, становятся две последние группы факторов, однако чаще всего изолированно друг от друга. Их консолидация и возможна, и необходима на основе выявления и анализа закономерностей и особенностей процесса репродукции фрагментов внешнего мира как источников желаний субъекта.

Известно, что всякая деятельность человека в обществе детерминирована объективными и субъективными обстоятельствами. Исходной ситуацией для восприятия того или иного фрагмента действительности как предпочитаемого и желаемого является субъективно мотивированная деятельность индивидуума в обществе, обусловленная разнообразными потребностями личности. Определяя для себя какой-либо предмет (событие) действительности как объект желания, индивидуум так или иначе позитивно оценивает его и выделяет по ряду признаков из класса аналогичных предметов (событий) в соответствии с собственной ценностной ориентацией. Потребность преобразуется в мотивирующий фактор

–осознанный мотив, являющийся в данной ситуации не чем иным, как желанием. Получивший отражение в сознании, он становится фактом и языкового сознания индивидуума, а потом, возможно, и фактом действительности (в случае осуществления желания вследствие целенаправленной активности организма).

145

Тем самым желание выступает как один из важнейших мотивов деятельности человека в обществе, что соответствует представлениям современной психологии о механизме возникновения мотива в связи с «опредмечиванием» потребностей в процессе поисковой активности индивидуума. Помимо этого желания становятся проявлением субъективных эмоционально-волевых состояний личности безотносительно к их осуществимости/неосуществимости.

Динамика деятельности личности предусматривает развитие мотивов через взаимосвязь субъекта и условий его деятельности. Так, перспектива изучения желаний как одного из мотивов личности мыслится в контексте интегрированного анализа деятельности человека и его сознания и в целом соответствует вектору деятельностной доминанты субъекта: желание как мотив деятельности

– замысел как начальный этап осуществления желаемого – волевые усилия, прилагаемые для осуществления замысла – реализация замысла (деятельность).

Канд. филол. н. С.А.Ахмадеева, Н.А.Касьяненко (Краснодар)

ПСИХОЛОГО-ЭТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ КОРРЕКЦИОННО-РЕАБИЛИТАЦИОННОГО ПРОЦЕССА ВОССТАНОВЛЕНИЯ

РЕЧЕВОЙ ФУНКЦИИ У БОЛЬНЫХ АФАЗИЕЙ

Повышенное внимание к ранимой психике больного восстановительной терапии – залог ускорения процесса нормализации речи. Но, несмотря на это, работающие с больными афазией специалисты зачастую уделяют мало внимания личностным качествам пациента. Для полноценной работы с больными неврологической сферы необходимо четко разграничивать личностные и профессиональные оценки со стороны лечащего персонала. Система квалифицированной и адекватной помощи должна строиться с учетом морально-этических качеств лечащего врача/логопеда, на основе требований общества в целом, специфических свойствах афазии как заболевания неврологической сферы и речевого дефекта.

У больных афазией с нарушением экспрессивной речи страдает коммуникативная функция речи. Причины разлада речевого механизма обусловлены и проблемами физиологии психосоматического порядка. Это затрудняет бытовое и профессиональное общение, делает невозможным выполнение ими в должной мере социальных ролей и как следствие этого – к заниженной самооценке и ослабленной мотивации к коррекционно-реабилитационным процедурам. Но при всех упомянутых негативных аспектах не следует забывать о том, что такие психические процессы, как мышление, память, внимание у афатиков не нарушены, следовательно, специфика работы будет определяться этими обстоятельствами.

Поэтому особую актуальность приобретают эмпатичность и коммуникабельность лечащего врача/логопеда. Наличие этих качеств у специалиста, несомненно, ускорит коррекционно-реабилитационный процесс и успешное проведение комплексных мероприятий, направленных на восстановление речевой функции, коррекцию неврологических проявлений и социальную адаптацию больных афазией.

146

Существующие методики ориентированы на комплексное воздействие: активную работу с больным его родственников и врача/логопеда с применением различных упражнении, требующих участия производного внимания. Как вариант методики социальной адаптации и коррекции речевого дефекта у больных афазией предлагаем использовать основанные на взаимодействии пациента и врача/логопеда совместные сеансы фонотерапии, суть которых состоит в том, что больной и врач/логопед в обстановке, способствующей релаксации прослушивают фрагменты медленных ритмов и мелодий. Затем врач/логопед анализирует вербальные ассоциации, выявленные в процессе сеанса. Они способствуют установлению контакта врача/логопеда с больным афазией (по принципу аппликации ассоциаций), изучению особенностей мышления пациента с целью усиления эффективности комплексного подхода коррекщюнно-восстановительной работы,

В результате применения этой методики можно прогнозировать формирование положительного эмоционального настроя больного, желания общения с врачом/логопедом, составляющим программу восстановительного обучения, где выявленные личностные качества больного афазией становятся основой восстановления физиологии, психики, вербального мышления и речи.

Канд. пед. н. Г.В.Бабина, асп. Н.Г.Токарева (Москва)

ПРИМЕНЕНИЕ ДЕНОТАТИВНОГО АНАЛИЗА ДЛЯ ИЗУЧЕНИЯ ВНУТРЕННИХ СТРУКТУРНЫХ ОТНОШЕНИЙ

ПЕРВИЧНЫХ И ВТОРИЧНЫХ ТЕКСТОВ

В современной науке весьма интенсивны поиски эффективных методик анализа текстовой информации, в том числе текстов художественных произведений. Апробируются самые разнообразные подходы: описание коннотативных смыслов, конвергенция образов, стратегия понимания связного текста и т.д.

Целью нашего исследования является определение адекватных подходов к анализу вторичных текстов – пересказов младших школьников с тяжёлыми нарушениями речи.

Для образования в интеллекте читателя/слушателя целостного семантического комплекса, соответствующего замыслу автора, требуется постоянное обращение к опыту, к знанию, не содержащемуся непосредственно в самом тексте, т.е. осуществляется выход за текст для более полного его понимания.

Результатом смысловой переработки текста является совокупность денотатов, которые образуют систему. Денотат, согласно концепции А.И.Новикова (1983), представляет собой возникающую в мышлении динамическую единицу речи, за которой стоит предметная действительность. Система денотатов формируется по иерархическому принципу, её иерархия определяется не компози- ционно-логическими закономерностями строения текста, а характером отношений между предметами, существующими в реальной действительности.

Для анализа текстов-пересказов учащихся с точки зрения выяснения особенностей их цельности, связности и полноты каждый конкретный текст (произведение художественной литературы, используемое в экспериментальном исследовании) был представлен в виде так называемых «сетей» развёртывания це-

147

левой структуры текста. При этом осуществлялось абстрагирование от реалий. Конкретные эпизоды и фрагменты текста представлялись в виде моделей ситуаций, то есть соотносились с соответствующими денотатами, а весь текст представлялся в виде определённой последовательности денотатов. Такие же модели

– сети развёртывания целевой структуры текста составлялись по результатам анализа вторичных текстов – пересказов, создаваемых учащимися с ТНР. В дальнейшем использовалось "наложение" моделей, разработанных по пересказам детей, на модели эталонного рассказа. Сравнение моделей результировалось в детальном анализе детских пересказов с целью установления их соответствия или несоответствия эталону.

Применение рассматриваемого подхода к изучению детских пересказов позволяет выявить особенности структурно-семантической организации создаваемых текстов, полноты передачи содержательной информации текста.

Докт. мед. н. Белякова Л.И., асп. Филатова Ю.О. (Москва)

КЛАТТЕРИНГ КАК МАЛОИЗВЕСТНОЕ ЯЗЫКОВОЕ ЯВЛЕНИЕ

Внастоящее время в отечественной логопедической пауке существует две классификации речевых нарушений: клинико-педагогическая и психологопедагогическая. Благодаря взаимодействию логопедии с лингвистическими науками, психолингвистикой, с психодиагностикой, а также более глубокому изучению нарушений речи перед нами встал вопрос о пересмотре существующих классификаций, возможном добавлении новых самостоятельных нарушений речи.

Вклинико-педагогической классификации принято два термина для обозначения нарушений темпа речи: брадилалия и тахилалия. "В случаях, когда патологически ускоренная речь сопровождается необоснованными паузами, запинками, спотыканием, она обозначается термином полтерн" (Б.М.Гриншпун 1989) или клаттеринг.

Вотечественной специальной литературе встречаются описания этого явления, изучаемого главным образом зарубежными исследователями (D.Weiss 1964; J.Langova, M.Moravek 1966). Однако ни в одной из известных классификаций клаттеринг как самостоятельное нарушение речи не выделяется.

Анализ англоязычной, немецкой литературы по проблеме клаттеринга показал, что это не просто нарушение темпа речи, а комплексное расстройство в тактильно-кинестетической, визуальной и акустической сферах. По мнению F.Meixner (1992), лица с подобным нарушением с трудом понимают порядок следующих друг за другом стимулов и не могут передать их содержание и воспроизвести в указанной последовательности. Это расстройство особо ярко обнаруживается в речевой сфере. Оно проявляется в виде пропусков, перестановок и замен слов, предложений или содержания высказывания.

Очередность стимулов в акустической, визуальной и тактильнокинестетической сферах не может запоминаться, сохраняться и формироваться в их последовательности по времени и пространству. Все симптомы имеют общий корень – расстройство восприятия временных последовательностей.

148

Клаттеринг описывается как нарушение речевого потока и с точки зрения клинической симптоматики связывается с заиканием. Но, исходя из причин, их вызывающих, они (заикание и клатеринг) оказываются двумя совершенно разными расстройствами, которые никоим образом не должны объединяться друг с другом. Несмотря на это, часто устанавливают связь между клаттерингом и заиканием, так как при первичных нарушениях, причина которых кроется в расстройстве восприятия временных последовательностей, может возникнуть заикание как вторичное нарушение, на что все чаще ссылаются в последних публи-

кациях (A.Preus 1996).

По нашему мнению, выделение клаттеринга как самостоятельного нарушения речи необходимо. Более глубокие лингвистические исследования позволят точнее устанавитъ диагностические критерии этого расстройства речи, благодаря чему будет возможно осуществление дифференциальной диагностики и разработка методов более эффективной коррекции клаттеринга.

Асп. В.И.Бессуднова (Саратов)

ОСОБЕННОСТИ ЯЗЫКОВОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ ПРОСТРАНСТВА В РЕЧЕВЫХ МИНИАТЮРАХ

Пространственные отношения являются одними из главных отношений, воспринимаемых человеком и отражаемых в языке.

Мы поставили перед собой задачу – выявить особенности выражения пространственных отношений в одном из жанров РР – речевых миниатюрах (материалом исследования послужил сборник «Русская РР: Тексты». – М., 1978). Отличительные черты этого жанра: "характер реплик и диалогических сцеплений, акцентирование того или иного слова в высказывании, членение речи определяется экстралингвистическими причинами, прежде всего, общностью апперцепционной базы собеседников и опорой на ситуацию" (Там же: 253).

Охарактеризуем пространство, в котором создаются эти тексты:

1) место коммуникативного акта – в основном дом (внутрисемейный локус); 2) контактное, визуальное расположение партнеров коммуникации с участием в коммуникативном акте предметных объектов (одежда, посуда). Непосредственному анализу нами были подвергнуты ядерные локальные синтаксические модели. "Ядерной синтаксической моделью... в русском языке является структура: Подлежащее + Глагол + Предлог + Обстоятельство места", например: Петя идет в школу (Гак 1998: 77).

В ходе анализа речевых миниатюр нами были замечены следующие особенности в реализации локальных синтаксических моделей:

1.Общий анализ всех высказываний в миниатюрах показал, что 39 – являются полными высказываниями, 86 – неполными; из 153 предложений 138 – простые, 25 – сложные; 110 – двусоставные, 43 – односоставные, 28 – коммуникативы. В миниатюрах 51 случай с незамещенными позициями главных членов (На такси чуть не каждый день /она ездит/), 35 – с незамещенными позициями второстепенных членов (Ты поедешь /в магазин/?).

2.Предложений, репрезентирующих динамическую ядерную локальную модель, – 3 (...только вот мимо автобуса шли/; мы в лесу гуляли/), статическую

149

ядерную модель – 2 (Он у меня в сумке лежит), при этом 30 случаев неполных реализаций локальных моделей, из них 19 динамических (Уже не идет; Ну давайте я схожу) и 11 – статических (Я с Киркой сегодня//; В морозку конечно/). Надо также заметить, что в миниатюрах в 22 случаях отсутствует локализатор, в 11 – не замещена позиция локализуемого предмета, в 7 – глагола.

3.Локализатор чаще всего выражается существительными-топонимами (лес, Прибалтика), номинациями вместилищ (сумка, горшок), транспортных средств (автобус, такси) и номинациями, обозначающими места торговли (магазин, рынок).

Существительные-локализаторы чаще являются обстоятельствами, обозначающими местонахождение (7 случаев: в сумке, в лесу, на рынке), реже – обстоятельствами, обозначающими конечный пункт движения (4 – в магазин, в лес), и в материале встретился только 1 случай с обстоятельством, обозначающим исходный пункт (из Прибалтики).

4.Локализуемый предмет обычно выражен личными местоимениями, причем чаще местоимениями 1 и 2 л. (Я схожу//; Тогда ты выезжай сейчас//).

5.Глагол в миниатюрах ярче представляет динамический аспект пространственной локализации (сходить /в магазин), выводить (из дома), в 5 раз меньше представлены статические глаголы (лежать/в морозке). Активен в миниатюрах глагол быть (Ну вот был я там в этом "Мехе").

6.При локализаторе используются только простые предлоги на (улице), в (магазин) и т.д.

Таким образом, основными особенностями языковой интерпретации пространства в речевых миниатюрах являются: неполная реализация структурной схемы локальных синтаксических моделей, преобладание обстоятельств, обозначающих местонахождение, над обстоятельствами, обозначающими конечный пункт движения, и фактическое отсутствие обстоятельств, обозначающих исходный пункт, превалирование в глагольной семантике динамического аспекта пространственной локализации.

О.В.Бубновская (Пенза)

КОГНИТИВНЫЙ ФАКТОР И ПРОБЛЕМА АНОМАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ “Те, кто надел на глаза шоры,

должны помнить, что в комплект входят еще узда и кнут”.

С.Е.Лец

Люди воспринимают и обрабатывают информацию, используя свои когнитивные карты. Информация выстраивается в некоторые паттерны, схемы, согласно которым человек действует достаточно эффективно в различных ситуациях. Но также эти схемы могут выступать как дезадаптивные.Так, например, человек склонен отвергать информацию, которая неприемлема к его когнитивным картам, хотя она и значима в определенных ситуациях. Люди с широкими когнитивными картами достаточно адекватны и адаптивны в силу флексабильности мышления. Люди с узкими когнитивными картами не могут шире смотреть на свои проблемы и склонны к включению защитных механизмов, таких

150