Вопросы для закрепления и обсуждения материала:

1. Как влияет культура на человеческие потребности?

2. Что такое культурный код? Зависят ли потребности и ценности человека от культурного кода? Обоснуйте свой ответ.

3. В чем основное отличие культуры Запада от культуры Востока? Назовите специфичные потребности человека этих культур.

1. Назовите три основных взгляда на сущность человеческих потребностей в культуре. Дайте краткую характеристику основных положений этих взглядов.

2. Назовите основные феномены культурного опыта. Можно ли эти феномены отнести к реализации потребности человека в культуре?

Рекомендуемая литература

Основная:

1. Бенедикт Р. Хризантема и меч. Модели японской культуры. – СПб., 2007.

2. Саид Э.В. Ориентализм. Западные концепции Востока. – СПб., 2006.

3. Ахутин А.В. Открытие сознания (Древнегреческая трагедия и философия) // Ахутин А.В. Поворотные времена. – СПб., 2005.

4. Ницше Ф. Рождение трагедии. – М., 2001.

5. Библер В.С. На гранях логики культуры. – М., 1997.

Дополнительная:

1. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. Глава шестая. Образы материально-телесного низа в романе Рабле // Бахтин М.М. Собрание сочинений в 7 томах. Том 4 (2). – М., 2010.

2. Кайуа Р. Игры и люди. Статьи и эссе по социологии культуры. – М., 2007.

3. Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре // Культурология XX век. Антология. – М., 1995.

ЧастьIII. Историческое рассмотрение учений о человеке и его потребностях

Глава 4. История понятия человека и практик формирования потребностей

§4.1. Архаический человек: культ и культура как исток и основание потребностей

Особенности исследования архаических сообществ

Традиционно о культуре и образе жизни архаического (первобытного) человека принято судить, опираясь на этнографический материал, полученный в ходе исследования жизни так называемых бесписьменных народов. При этом основным источником материала для подобных исследований оказываются общины австралийских аборигенов. Конечно, подобное сопоставление довольно условно, но, как указывает один из отечественных исследователей образа жизни архаического человека О. Ю. Артёмова, «среди всех известных этнографии аналогов первобытных охотников и собирателей аборигенам Австралии принадлежит ведущее место»³⁷. Обосновывая термин «архаические общества» другой известный исследователь обществ австралийских аборигенов В. Р. Кабо поясняет, что термин «архаические общества» употребляется им наряду с термином «первобытные общества» как синоним, но в то же время, говоря о современных нам обществах охотников, собирателей и ранних представителей производящей экономики, он предпочитает термин «архаические» как более свободный от оценочных (в данном случае стадиальных) суждений³⁸. И этот же автор в самом начале своего исследования замечает: «Человека создал не труд. Его создало понятие священного как основа религиозного сознания»³⁹, поскольку у современных исследователей уже «нет никакого сомнения в том, что религия возникла вместе с первыми проблесками человеческого разума»⁴⁰. Поэтому представленный в данной главе анализ потребностей архаического человека следует начать с определения архаической религиозности.

Место сакрального и специфика удовлетворения потребности в познании в опыте архаического человека

Общим местом антрополого–этнологических исследований выступает утверждение о целостном восприятии мира архаического человека, то есть таком восприятии, при котором мир представлялся как единый космос, все части которого взаимосвязаны и живут своей внутренней жизнью. Ограничиваясь в своем быту кочевника только самым необходимым, он был наделен небольшим постоянным числом потребностей. Основной среди них являлась сохранение верований и исполнение предписаний мифа – с верованиями и мифами архаический человек не расставался никогда. Сами верования и мифы в качестве стремления понять и объяснить мир возникали не только как плод обыкновенной человеческой любознательности, в их основе лежало еще и волевое начало как стремление овладеть и управлять миром. Именно познание как средство власти оказалось еще одной из первейших потребностей архаического человека.

Можно говорить, что это познание было исключительно религиозным, а в основании религии лежит понятие священного. Человеческое сознание, равно как и сама культура расколоты надвое – на область обыденного (или профанного) и на область священного (или сакрального). Переступая грань обыденного, человек переживает чудесное превращение – он начинает мыслить и чувствовать по–другому. Выпав из обыденного времени, перейдя в сакральное, он входит в мир явлений и событий, длящихся бесконечно. Таковыми являются все события мифологии или священной истории. Именно их архаический человек оживает и возобновляет в ритуале. Сам участник архаического ритуала далеко не актер, ибо и в своем сознании и в сознании окружающих в нем на время ритуала воплощается какое-либо мифическое существо.

Само представление о священном, возникшее в сознании первобытного человека, стало чем–то подобным религиозному инстинкту, который находит свое воплощение в виде многообразных религиозных представлений. Например, архаический человек выделял священные площадки для обрядов, священные области и эпохи, наподобие Времени Сновидений австралийских аборигенов⁴¹. В этом различении сакральных и профанных зон он устанавливал первичную временно-пространственную разметку мира и таким образом удовлетворял свою потребность в познании.

В сознании архаического человека одним из наиболее первичных, простейших и всеобщих представлений является представление о всеобщей таинственной, могущественной силе, которая у меланезийцев называется «мана», у ироков – «оренда», у сиу – «ваконда», у алгонкинов – «маниту», у малайцев – «крамат», у аранда – «арунгкильта». Эта сила присуща как людям, так и вещам, как живому, так мертвому. Это представление свойственно наиболее ранним ступеням развития человеческого сознания. Поэтому научное определение дать им довольно трудно.

Все, что сказывается на жизни положительно воспринимается архаическим человеком как «мана», а что в ней запрещено фиксируется им как «табу». Табу, таким образом, оказывается чем–то вроде тени маны. Табу являются в определенном смысле правилами общественного поведения.

Специфика социального порядка архаических культур и потребность в коллективном единении

Потребность в единении с другими людьми архаический человек удовлетворял посредством общинного образа жизни. Сама архаическая община, будучи основной, ведущей хозяйствующей общностью того времени, оказывалась еще и главным действующим лицом развивающегося сознания. Архаическая община автономна и обладает внутренним единством. Даже если в определенное время года она распадалась на отдельные родственно–производственные объединения и протосемейные ячейки (а позднее – на семьи и хозяйственные объединения), позднее она объединялась вновь. Самостоятельно или совместно с другими общинами она совершала важнейшие для архаического общества обряды – обряды воспроизводства и обряды посвящения (инициации), а также обрядовый обмен ценностями.

Община для архаического человека – это завершенный мир. Мира вне событий жизни общины для архаического человека нет. Довольно часто община была тотемична. Тотемизм, по утверждению известного отечественного исследователя архаических обществ Ю. И. Семёнова, в своём исходном виде представлял собою глубокую и не знающую сомнений веру в полное тождество того или иного человеческого сообщества (первоначально это была праобщина, а потом уже род) с особями одного определённого вида животных. Этот вид животных и, таким образом, определённое животное данного вида, выделявшееся по каким – то особенным признакам, являлось тотемом для определенного сообщества людей, носивших его наименование и для каждого его представителя. В своей сущности тотемизм являлся осознанием действительного единства человеческого общества, изначальной общности всех его членов и одновременно столь же изначального и решительного отличия от членов иных существующих по соседству человеческих сообществ. Если все прочие разновидности древних религиозных верований, традиционно именуемые язычеством, представляли собою ни что иное как образное восприятие архаическим и древним человеком сил, господствующих в природе и в нём самом, то тотемизм был столь же образным восприятием, но уже не природного, а общественного бытия. Так тотемистические предки являлись, прежде всего, творцами обычаев, правил, общественных учреждений⁴².

Австралийский материал свидетельствует в пользу того, что самое обширное объединение людей – племя по существу представляет собою совокупность объединений меньших размеров – общин. Для племени в целом присущи такие черты, как склонность к эндогамии (брачным связям внутри этого племени), общность места расселения, общность языка или диалекта и культурной традиции. Все это определяет самосознание архаического человека. В то же время любое австралийское племя делится на несколько крупных объединений, во многом друг от друга отличающихся. Даже в тех частях страны (к примеру, на юго–востоке Австралии), где эти объединения являлись довольно небольшими по численности (200 – 300 человек), они, тем не менее, делились на более мелкие общественные единицы. Любое австралийское племя время от времени собиралось в полном составе по случаю каких – либо событий, которым придавалось большое значение (проведение обрядов посвящения, разрешение наиболее сложных вопросов и споров, наказание наиболее опасных нарушений общественных предписаний). В этих случаях устраивались советы наиболее старших влиятельных мужчин и глав общин, на которых обсуждались все подобные вопросы общеплеменного значения и на таких советах выдерживалась определенная иерархия глав общин. Численность таких общин менялась в зависимости от условий проживания: самые мелкие насчитывали 20 – 30 человек, самые крупные, как уже упоминалось выше – 200 – 300 человек. Мало того, определенную часть года (в плодородных местах – небольшую, в бесплодных –- значительную) аборигены Австралии жили не общинами, а более мелкими объединениями, состоявшими чаще всего из 2 – 3 семей. Эти объединения являются, прежде всего, хозяйственными, хотя на их состав весьма сильно влияют отношения кровного родства. Чаще всего такое объединение состоит из семей двух братьев, их престарелых родителей и родителей их жён. Нередко в подобное объединение входят семьи мужчин, принадлежащих к разным общинам, к примеру, тестя и зятя, брата жены и мужа сестры, которые просто подолгу живут в гостях друг у друга. Такие объединения не представляют из себя постоянных образований, они порою распадаются и создаются вновь уже в ином составе (часто даже по нескольку раз в год). У них нет своих названий, нет четких правил построения, хотя в каждом из таких объединений обязательно должны быть определенные соотношения между старыми и молодыми, взрослыми и детьми. Обычно главным (или главными) в подобных объединениях является мужчина (или несколько мужчин) из той общины, на земле которой оно находится. Этим мужчинам принадлежит решающее слово во всех делах.

Наименьшим объединением остается, конечно же, семья. Но по своим размерам семьи сильно различаются: от двух человек (муж и жена) до 20 – 30 (полигинные семьи, то есть семьи многоженцев, включающие еще в свой состав престарелых родителей мужа и жён). Брак во многих случаях является непродолжительным и поэтому состав семьи часто меняется. Тем не менее, за редким исключением, в таком обществе нет мужчин, которые всю жизнь оставались бы холостыми, и нет незамужних молодых женщин и женщин средних лет, вообще нет людей, которые жили бы в одиночестве (без семьи) и среди тех, кто еще не вступил в брак, и среди тех, кто овдовел.

Что же касается рода, то не всегда можно определить, какое из австралийских общественных объединений может быть названо этим именем. Действительно, в одном австралийском племени нередко сосуществует несколько видов экзогамных объединений с однолинейным счётом происхождения. Чаще всего такие объединения называются австраловедами социальными кланами (или просто кланами), территориальными кланами или же локальными наследственными группами. Социальные кланы – это экзогамные объединения, члены которых живут в разных местах земли племени, но считают друг друга родственниками. Они верят, что происходят от одного или нескольких общих предков, хотя не всегда могут проследить свои родственные связи генеалогически. Локальные наследственные группы или территориальные кланы всегда патрилинейны и экзогамны; все входящие в них люди считают определённый участок племенных владений «своей землей» и сама эта связь людей с землей осознается как родство. В такой группе человек наследует от отца не только прочные связи с другими ее членами, но и с определенным участком земли племени. Именно эта земля является основой для сплочения членов локальной наследственной группы. Как правило, люди, составляющие локальную наследственную группу, приходятся друг другу действительными родственниками и в большинстве случаев могут проследить свое родство генеалогически. Такие объединения в традиционных условиях Австралии существовали повсеместно. И такие объединения представляют собою то, что обычно обозначается понятием «род». В традиционных условиях не было ни одного человека, который не связывал бы своего происхождения с той или иной родовой землей; земля племени разделялась между родами, а угодья общин одновременно являлись землями одного или нескольких родов.

Первым и самым главным предназначением рода было то, что он образовывал и организовывал общину, то есть определял, кто, с кем и где живет и трудится. Другое важнейшее назначение рода состояло в том, что в обширном кругу людей, среди которых австралийский абориген обращался, используя понятия родства по мужской линии, род как бы очерчивал более узкий круг самых близких родственников. В этом случае братьями и сестрами именовались все мужчины и женщины своего поколения, а отцами, матерями и детьми – люди смежных поколений.

Вышеописанная социальная организация накладывала ряд правил на жизнь архаического человека. Наряду с постоянной взаимопомощью люди общины, в особенности близкие родственники, принимали на себя общую ответственность, при которой вина каждого отдельного человека ложилась на всех его близких родственников, а их вина, в свою очередь, – на него. Вообще нарушители религиозных предписаний и требований экзогамии наказывались обязательно и жестоко только потому, что считалось, что своими действиями нарушитель ставит под угрозу благополучие всей общины. Нередко решения, касающиеся отдельных лиц, принимались сообща, и человек был вынужден подчиниться общему решению вне зависимости от того, хочет он этого или же нет.

В таких условиях не может быть сугубо личной жизни, личных дел, которые совершенно не касались бы других членов сообщества. Поэтому потребность в непосредственном участии в делах своих родственников и товарищей была характерна для архаического человека. Вся жизнь архаического человека проходила «на виду» – его поступки свободно обсуждались и оценивались. Скрытность и личные тайны здесь были не в чести и, напротив, открытость, готовность делиться своими трудностями и невзгодами с родственниками и друзьями считались достоинством. Так, семейные разногласия и ссоры с друзьями обычно не утаивались архаическим человеком; люди, живущие рядом, могли с любопытством наблюдать их и, более того, поддержать одну из сторон.

Общественные установления связывают членов такого сообщества многочисленными взаимными обязательствами, ставят их в положение взаимной зависимости, тогда как совместная жизнь – совместный труд и совместный отдых, общие беды и общие радости – вырабатывают в них чувство сильной взаимной привязанности, можно даже сказать, духовной близости. Поэтому, оказавшись вдали от своих родственников, такой человек очень скоро впадает в тоску и апатию. Если кто–то отправляется в дальнее путешествие, на общей стоянке раздаются плач и причитания, женщины даже ранят себя в знак печали, как на похоронах, а потом исполняют магические обряды, чтобы обеспечить благополучное возвращение ушедших.

Потребность в выполнении религиозных предписаний в жизни архаического человека

В свое время известные исследователи австралийских аборигенов Р. и К. Берндты отмечали, что для определения культуры того или иного народа особое значение приобретает та деятельность, которую люди совершают сверх необходимого для поддержания жизни. Для архаического человека, типичными представителями которого принято считать аборигенов Австралии, почти вся деятельность сверх необходимого связана с духовной жизнью. И здесь преимущественное значение получают магические обряды. Вообще, в условиях быта охотников и собирателей, при низком уровне развития техники и сильной зависимости от природы религиозно–обрядовая деятельность служит одним из средств эмоциональной разрядки. В правильном и тщательном выполнении религиозных предписаний они видели самый верный способ обеспечения обычного течения жизни и ограждения себя от всевозможных бедствий и несчастий. Вера в действенность магических средств создает убеждение в способности людей направлять ход событий в определенное русло, как бы «овладевать положением». Поэтому исполнению священных обрядов здесь отдается значительное количество сил и времени. Неслучайно в австралийских языках связанная с тотемистическими культами деятельность обозначается словами, соответствующими нашим «труд», «работа».

В основе религиозного мировоззрения такого общества лежит представление о том, что залог благополучия в обществе в целом, и отдельных людей, и всего их природного окружения – в вечном повторении, неизменном воспроизведении одних и тех же природных и жизненных явлений, человеческих действий. Поэтому главные религиозные предписания требуют строгого следования традициям, верности тому порядку жизни, который считается раз и навсегда установленным.

В этих условиях у человека развивается потребность во вредоносной и благотворной магии, то есть в колдовстве и знахарстве. Ее аборигены Австралии удовлетворяют в постоянных коллективных обрядах, которые имеют своей конечной целью благополучие всей общины. К некоторым обрядам колдовства и знахарства обращаются от случая к случаю, по мере надобности, которая нередко бывает обусловлена особыми обстоятельствами, сложившимися во взаимоотношениях отдельных людей, их поступках. Но следует отметить, что обряды вредоносной или благотворной магии совершались и отдельными людьми по собственному побуждению или же по просьбе других. В данных случаях они предназначались для установления влияния на жизнь отдельных людей и преследовали личные цели.

Эстетическая потребность в жизни архаического человека

Кроме того, важное место в жизни архаического человека принадлежит таким занятиям, направленным на чувственное, эстетическое удовлетворение, то есть художественному творчеству, которое осуществляется ради удовольствия и развлечения. Поэтому по отношению к его представителям мы имеем право констатировать наличие эстетической потребности. В этом обществе к искусству в той или иной степени приобщены все, все пробуют себя в различных видах искусства и поэтому обладают определенным, пусть даже ограниченным, набором навыков, необходимых для воспроизведения того, что уже создано, и для создания нового. А те, кто уже добился успехов в том или ином виде художественного творчества, имеют благоприятные условия для реализации потребности в самовыражении: окружающих их деятельность привлекает, а свое одобрение и восхищение архаический человек выражает весьма бурно.

Конечно, самыми распространенными видами искусства оказываются пение и танцы, а также драматические представления на основе древних, передаваемых из поколения в поколение преданий, но могут также встречаться и повествования, созданные современниками. На такие, в целом, нерелигиозные, представления с танцами и песнями люди приходят издалека и большими скоплениями, так же как на важнейшие религиозные действа.

Резюме

Архаический человек знает, как себя вести в том или ином случае, равно как и то, как себя будут вести те, с кем он соприкоснулся в то или иное мгновение своей жизни, ибо всевозможные правила определяют буквально каждый его шаг. Но число случаев, предусмотренных подобными правилами, все–таки ограничено, и жизнь зачастую ставит человека в совершенное непредвиденное положение. При нарушении обычного течения жизни правила поведения, которым должен следовать архаический человек, вступают в противоречие друг с другом и в итоге он оказывается перед необходимостью делать выбор. Итак, жизнь архаического человека отнюдь не была, как это виделось гуманистам эпохи Возрождения, наименовавшим такого человека первобытным, ни безоблачной, ни гармоничной. Однако, наличие сложной и разносторонней культуры, которая содержала в себе такие ценности, как тесные связи между людьми и тесные связи людей с их природным окружением; уважение к прошлому, которое давало уверенность в будущем; общинный дух, при котором каждая отдельная личность обладала правами только во взаимоотношениях с другими и несла ответственность за других, так же как и другие отвечали за нее, порождало не только определенные способы удовлетворения первостепенных для сохранения и продолжения жизни потребностей, но и определенные эстетические достижения. При господстве общинного духа и бытовые трудности, и сложное устроение общинной жизни с присущими ей противоречиями, и культурные достижения, благодаря которым люди могли обеспечить необходимое удовлетворение как телесных, так и духовных потребностей, создавало условия для складывания личностей с достаточно сложным и многосторонним внутренним устроением, то есть для развития разных типов личности.