- •Michel de Montaigne Les Essais к читателю
- •Книга первая
- •Глава I Различными средствами можно достичь одного и того же
- •Глава II о скорби
- •Глава III Наши чувства устремляются за пределы нашего «я»
- •Глава IV о том, что страсти души изливаются на воображаемые предметы, когда ей недостает настоящих
- •Глава V Вправе ли комендант осажденной крепости выходить из нее для переговоров с противником?
- •Глава VI Час переговоров — опасный час
- •Глава VII о том, что наши намерения являются судьями наших поступков
- •Глава VIII о праздности
- •Глава IX о лжецах
- •Глава х о речи живой и о речи медлительной
- •Глава XI о предсказаниях
- •Глава XII о стойкости
- •Глава XIII Церемониал при встрече царствующих особ
- •Глава XIV о том, что наше восприятие блага и зла в значительной мере зависит от представления, которое мы имеем о них
- •Глава XV За бессмысленное упрямство в отстаивании крепости несут наказание
- •Глава XVI о наказании за трусость
- •Глава XVII Об образе действий некоторых послов
- •Глава XVIII о страхе
- •Глава XIX о том, что нельзя судить, счастлив ли кто-нибудь, пока он не умер
- •Глава XX о том, что философствовать — это значит учиться умирать
- •Глава XXI о силе нашего воображения
- •Глава XXII Выгода одного — ущерб для другого
- •Глава XXIII о привычке, а также о том, что не подобает без достаточных оснований менять укоренившиеся законы
- •Глава XXIV При одних и тех же намерениях воспоследовать может разное
- •Глава XXV о педантизме
- •Глава XXVI о воспитании детей
- •Глава XXVII Безумие судить, что истинно и что ложно, на основании нашей осведомленности
- •Глава XXVIII о дружбе
- •Глава XXIX Двадцать девять сонетов Этьена де Ла Боэси
- •Глава XXX Об умеренности 528
- •Глава XXXI о каннибалах
- •Глава XXXII о том, что судить о божественных предначертаниях следует с величайшею осмотрительностью
- •Глава XXXIII о том, как ценой жизни убегают от наслаждений
- •Глава XXXIV Судьба нередко поступает разумно 585
- •Глава XXXV Об одном упущении в наших порядках
- •Глава XXXVI Об обычае носить одежду
- •Глава XXXVII о Катоне Младшем
- •Глава XXXVIII о том, что мы смеемся и плачем от одного и того же
- •Глава XXXIX Об уединении
- •Глава xl Рассуждение о Цицероне
- •Глава xli о нежелании уступать свою славу
- •Глава xlii о существующем среди нас неравенстве 684
- •Глава xliii о законах против роскоши
- •Глава xliv о сне
- •Глава xlv о битве при Дре
- •Глава xlvi Об именах
- •Глава xlvii о ненадежности наших суждений
- •Глава xlviii о боевых конях
- •Глава xlix о старинных обычаях
- •Глава l о Демокрите и Гераклите
- •Глава li о суетности слов
- •Глава lii о бережливости древних
- •Глава liii Об одном изречении Цезаря
- •Глава liv о суетных ухищрениях
- •Глава lv о запахах
- •Глава lvi о молитвах 853
- •Глава lvii о возрасте
- •Книга вторая
- •Глава I о непостоянстве наших поступков
- •Глава II о пьянстве
- •Глава III Обычай острова Кеи 940
- •Глава IV Дела — до завтра!
- •Глава V о совести
- •Глава VI Об упражнении
- •Глава VII о почетных наградах
- •Глава VIII о родительской любви
- •Глава IX о парфянском вооружении
- •Глава X о книгах
- •Глава XI о жестокости
- •Глава XII Апология Раймунда Сабундского 1193
- •Глава XIII о том, как надо судить о поведении человека пред лицом смерти
- •Глава XIV о том, что наш дух препятствует себе самому
- •Глава XV о том, что трудности распаляют наши желания
- •Глава XVI о славе
- •Глава XVII о самомнении
- •Глава XVIII Об изобличении во лжи
- •Глава XIX о свободе совести 2088
- •Глава XX Мы неспособны к беспримесному наслаждению
- •Глава XXI Против безделья
- •Глава XXII о почтовой гоньбе
- •Глава XXIII о дурных средствах, служащих благой цели
- •Глава XXIV о величии римлян
- •Глава XXV о том, что не следует прикидываться больным
- •Глава XXVI о большом пальце руки
- •Глава XXVII Трусость — мать жестокости
- •Глава XXVIII Всякому овощу свое время
- •Глава XXIX о добродетели
- •Глава XXX Об одном уродце 2246
- •Глава XXXI о гневе
- •Глава XXXII в защиту Сенеки и Плутарха
- •Глава XXXIII История Спурины
- •Глава XXXIV Замечания о способах ведения войны Юлия Цезаря
- •Глава XXXV о трех истинно хороших женщинах
- •Глава XXXVI о трех самых выдающихся людях
- •Глава XXXVII о сходстве детей с родителями
- •Госпоже де Дюра 2441.
- •Книга третья
- •Глава I о полезном и честном
- •Глава II о раскаянии
- •Глава III о трех видах общения
- •Глава IV Об отвлечении
- •Глава V о стихах Вергилия
- •Глава VI о средствах передвижения
- •Глава VII о стеснительности высокого положения
- •Глава VIII Об искусстве беседы
- •Глава IX о суетности
- •Глава X о том, что нужно владеть своей волей
- •Глава XI о хромых
- •Глава XII о физиогномии
- •Глава XIII Об опыте
Глава VII о почетных наградах
Описывающие жизнь Цезаря Августа 1040отмечают, что в воинском деле онбыл поразительно щедр в раздаче даров всем тем, кто этого заслуживал, новместе с тем был столь же скуп в раздаче чисто почетных наград. Между темсам он получил множество воинских наград от своего дяди1041, еще не успев ниразу побывать на поле сражения. Хорошей выдумкой, утвердившейся вбольшинстве стран мира, было установление некоторых малозначительных иничего не стоящих знаков отличия для награждения и почтения добродетели, кчислу которых относятся лавровые, дубовые, миртовые венки, особые видыодежды, привилегия проезжать на колесницах по городу или ночные шествия сфакелами, право занимать особое место в публичном собрании, прерогативаносить известные титулы и прозвища, иметь определенные знаки в гербе и томуподобные вещи. Этот обычай в различных формах был принят у многих народов идо сих пор остается в силе.
Что касается нас, французов, и некоторых соседних с нами народов, то унас для этого введены рыцарские ордена. Это поистине очень хороший иполезный обычай отмечать заслуги выдающихся и исключительных людей, выделятьи награждать их при помощи пожалований, нисколько не обременяющих общество иничего не стоящих государству. Между тем из опыта древних и нашегособственного известно, что выдающиеся люди больше домогались таких наград,чем денежных и доходных пожалований; это вполне понятно и имеет вескиеоснования. Действительно, если к награде, которая должна быть толькопочетной, примешиваются другие блага и богатства, то это сочетание вместотого, чтобы усилить почет, снижает и уменьшает его. Издавна прославленный унас орден святого Михаила 1042имел то огромное преимущество, что он несвязан был ни с какими другими благами. Поэтому не было такого чина извания, которого дворянство домогалось бы с большим рвением и пылом, чемэтого ордена; не было положения, которое приносило бы больше уважения ипочета, ибо в этом случае добродетель стремилась получить и получаланаиболее подходящую награду, в которой было больше славы, нежели выгоды.Действительно, все остальные награды не связаны с таким почетом, так как онидаются по самым различным поводам. Деньгами награждают слугу за его заботы,гонца за его усердие; ими награждают за обучение танцам, фехтованию,красноречию, а также за самые низменные услуги; оплачивается даже и порок,как, например, лесть, сводничество, измена; поэтому нет ничего удивительногов том, что добродетель менее охотно принимает эту избитую монету и стремитсяк получению той вполне благородной и почетной награды, которая ей лучшевсего подходит. Август поэтому с полным основанием был более расчетлив искуп при раздаче почетных наград, чем обычных, тем более что почет — это незаурядное явление, а исключительное, так же как и добродетель:
Cui malus est nemo, quis bonus esse potest? 1043
Желая рекомендовать какого-нибудь человека, не отмечают, что онзаботится о воспитании своих детей, ибо это явление обычное, как быпохвально оно ни было. Я не думаю, чтобы какой-нибудь спартанец хвасталсясвоей доблестью, ибо это была добродетель, широко распространенная средиэтого народа; и столь же мало спартанцы склонны были хвастаться своейверностью и презрением к богатству. Как бы велика ни была добродетель, ноесли она вошла в привычку, то не стоит награды, и я даже не уверен, назовемли мы ее великой, если она стала обычной.
Так как вся ценность и весь почет этих знаков отличия покоятся на том,что они присваиваются лишь небольшому числу людей, то широкая раздача ихравносильна сведению их на нет. Если бы даже в наше время было больше людей,заслуживающих этот орден, чем в прошлые времена, то все же не следовало быподрывать его ценность. Я вполне допускаю, что значительно большее числолюдей в настоящее время достойно этого ордена, ибо из всех добродетелейвоинская доблесть распространяется с наибольшей быстротой. Существует другаядоблесть — истинная, совершенная и философская, о которой я здесь не говорю(пользуясь словом «доблесть» в обычном, принятом у нас смысле); она болеезначительна, чем воинская доблесть, более полноценна и заключается встойкости и силе нашей души, которая с одинаковым презрением относится ковсем враждебным ей обстоятельствам; эта доблесть всегда себе равна,неизменна и постоянна, и обычная наша доблесть — лишь очень слабое отражениеее. Привычка, обычай, воспитание и пример играют огромную роль в укреплениивоинской доблести и содействуют широкому распространению ее, в чем легкоубедиться на опыте наших гражданских войн. И если бы кто-нибудь сумелобъединить нас в настоящее время и направить весь наш народ на одно общеедело, то вновь могла бы расцвести наша древняя военная слава. Не подлежитсомнению, что награждение орденом в прежние времена имело в виду не толькоэто соображение, оно предусматривало и более далекую цель. Присвоение орденавсегда было награждением не просто лишь доблестного воина, но прославленноговоеначальника. Умение повиноваться не заслуживало столь почетной награды.Для получения ордена в прежние времена требовался более всеобъемлющийвоенный опыт; военному человеку надо было обнаружить самые выдающиесяспособности: Neque enim eaedem militares et imperatoriae artes sunt 1044, и, крометого, он должен был по своему положению подходить к этому званию. Но если быдаже оказалось, что в настоящее время найдется гораздо больше людей,заслуживающих этой награды, чем раньше, то все же я считаю, что не следовалобы раздавать ее с большей легкостью, и было бы даже предпочтительней недавать ее всем тем, кто заслужил эту награду, чем навсегда свести на нет —как это делается у нас — столь полезный обычай. Ни один благородный человекне сочтет возможным хвалиться тем, что у него есть общего со многимидругими, и те, кто в настоящее время менее заслужил эту награду, делают вид,будто относятся к ней с пренебрежением, чтобы таким образом стать в рядытех, кого обижают слишком частой раздачей этой обесцениваемой таким путемнаграды, которая только этим последним и подобает.
Но трудно рассчитывать на то, чтобы, ослабив и уничтожив этот орден,можно было создать и сделать высоко почетной другую подобную ему награду. Втот смутный и испорченный век, в какой мы живем, новый, недавно учрежденныйорден 1045с самого же начала будет подточен действием тех же причин, которыеразрушили орден св. Михаила. Чтобы придать этому новому ордену авторитет,его следовало бы раздавать с величайшей осмотрительностью и в весьма редкихслучаях; а между тем в наше бурное время невозможно вести это дело с большойстрогостью, твердо держа его в руках. Кроме того, чтобы оно обрелопопулярность, нужно было бы вытравить память о первом ордене и о томпренебрежении, в которое он впал.
Этот вопрос мог бы послужить темой для рассуждения о доблести и ееотличии от других добродетелей; но так как Плутарх неоднократно возвращалсяк этой теме, я не стану ее касаться и приводить то, что он говорит по этомуповоду. Но стоит отметить, что наш народ выделяет доблесть (vaillance) издругих добродетелей и придает ей первостепенное значение, что явствует ужеиз самого ее названия, происходящего от слова «достоинство» (valeur). Равнымобразом, когда мы говорим, что такой-то весьма достойный или порядочныйчеловек в стиле нашего двора или нашего дворянства, то это означает, чторечь идет о храбром, доблестном человеке, то есть мы употребляем этоназвание в том же смысле, как это принято было в древнем Риме.Действительно, у римлян самое название «добродетель» (virtus) проистекало отслова «сила» (то есть храбрость). Военное призвание — самое важное, самоеподходящее и единственное призвание французского дворянства. Весьмавозможно, что первой добродетелью, появившейся среди людей и давшей одним изних превосходство над другими, и была именно эта самая добродетель, спомощью которой более сильные и более храбрые приобрели власть над болееслабыми и заняли особое положение: с тех пор за ними сохранилась эта честь иназвание.
Однако возможно также, что эти народы, будучи весьма воинственными,особенно высоко оценили ту из добродетелей, которая была им наиболее близкаи казалась наиболее достойной этого названия. Нечто подобное можно наблюдатьу нас и в другой области: неусыпная забота о целомудрии наших женщинприводит к тому, что, когда мы говорим «хорошая женщина», «порядочнаяженщина», «почтенная и добродетельная женщина», то имеем при этом в виду нечто иное, как «целомудренная женщина», и похоже на то, что, стремясьзаставить женщин быть целомудренными, мы придаем мало значения всем прочимих добродетелям и готовы простить им любой порок, лишь бы они зато соблюдалицеломудрие.