1. Жизнь и творчество Прокофия Петровича Короленко

5 июля 1834 г. на безымянном хуторе, затерянном в камышовых зарослях кубанской степной речки Сосыки вблизи большой казачьей станицы Павловской родился известный украинский историограф Прокофий Петрович Короленко. Свой род он вел от миргородского сотника Григория Короля, имя которого 8 марта 1787 г. было внесено в родословную дворянскую книгу Киевского наместничества. На заре жизни историк вспоминал, что «за потерей некоторых документов ни дед, ни отец в дворянстве не были утверждены, хотя жили и по-дворянски. т.е. были грамотны и отец мой в простонародье не имел другой фамилии как только дворянин, а я дворяненко». Дворянское происхождение, о котором он всегда помнил и хлопотал о признании своих прав перед Дворянским собранием Ставропольской губернии, Кубани и Терека, было своеобразным утешением казаку, так и не сумевшему получить систематического образования. То, что он называл позднее «домашним воспитанием», на самом деле являло собой учебу у собственного отца, смененного позднее станичным писарем. Первый научил читать по слогам, второй - писать «тяжелым и невыработанным слогом».  С дальнейшей учебой не заладилось. Когда мальчику исполнилось 10 лет, отец представил его смотрителю Екатеринодарского войскового училища. Окинувши опытным глазом внушительного по фигуре мальчика, тот воскликнул: «О! на цего хлопця богато лозы пропаде, поки вывчится!» При этих словах великая дрожь пробрала впечатлительного подростка, и в душе он взмолился, чтобы Господь Бог избавил его от мук жестокого сечения. К счастью, у мальчика не оказалось никакого документа и пришлось возвращаться за ним домой. Старик Короленко замешкался с оформлением нужного документа, а вскоре заболел и умер. Прокофий Петрович так и не попробовал одухотворяющей лозы. Позднее он сильно сожалел об отсутствии в его жизни даже такого колючего образования - так велика была в нем жажда просвещения.  Она восполнялась потом «чтением всего, что попадалось под руку», поездками по местам волновавших его исторических событий, многолетней работой в архивах Екатеринодара, Одессы, Киева. Харькова и других городов Украины и России, что в итоге превратило его в весьма крупного и авторитетного казачьего историографа конца 19 - начала 20-го веков.  Научная, исследовательская работа не сразу вышла в его жизни на передний план. Вначале, как и все дети казачьего сословия, он отдал нелегкую дань военной службе в родном Войске. 5 июня 1851 г. вступил рядовым казаком в 6-й конный полк Черноморского казачьего войска. Менее, чем через год, за отличия в делах против горцев произведен в урядники. С марта 1853 г. последовательно побывал в должностях писаря Черноморской врачебной управы и войскового правления, столоночальника, помощника старшего адъютанта войскового дежурства, секретаря гражданской экспедиции и старшего делопроизводителя войскового хозяйственного правления.  Мы точно не знаем, когда он начал писать, возможность же публиковаться открылась в 1863 г., когда в Екатеринодаре начинают выходить «Кубанские Войсковые Ведомости» (позднее переименованные в Областные). На их страницах появились его первые этнографические очерки «О рыболовстве», «Черноморские свадьбы» и «Весенние хороводы в Черномории», рассказы на украинском языке «Чернец Лаврин, або хуторські бесіди» и «Кара Божа», а также целая россыпь заметок, статей и путевых очерков: «О станичных школах в Кубанской области», «Путевые заметки о поездке по Закубанскому краю», «О постройке войскового собора в крепости г. Екатеринодара» и «О раскопке древностей в Тамани».  С 1871 по 1878 г. он работал исполняющим должность участкового пристава уездного полицейского управления и старшим помощником уездного начальника в Ейске, городе, что стоит на самом берегу Азовского моря, омывающего берега Кубани и Крыма. Тогда этот был совсем молодой портовой город, построенный на самой границе Черномории, но не самое ее захолустье, так как именно здесь располагалась перенеселенная из Екатеринодара войсковая гимназия. Костяк преподавательского коллектива в ней составляли выпускники Харьковского университета, здесь жил местный украинский поэт Иван Подушка, а потом сюда же перебралась на должность мирового судьи несомненная поэтическая величина того времени - Василь Мова. Возможно, под их влиянием он начал писать свои украинские вирши, о существовании которых современные кубанцы почти ничего не знают, ведь публиковались они исключительно в новочеркасском «Казачьем вестнике».  Очевидно, уже в Ейске у Короленко пробудился интерес к земле Таврии, каждый камень которой дышит историей. Ведь два берега, кубанский и крымский, соединяло не только море, но и общая многовековая история, в чем он воочию убедился, изучая раскопки на Тамани.  Впрочем, и поэтические опыты, и крымские этюды появятся позднее. Ейский же период ознаменовался публикацией его главного исторического труда – «Черноморцы», изданного в 1874 г. в Санкт-Петербурге. С тех пор на нее традиционно ссылаются многие поколения отечественных историков, занимающихся историей украинской колонизации Кубани.  С 1878 по 1885 г. Короленко тянул лямку старшего делопроизводителя Кубанского войскового правления. Выйдя в 1885 г. в отставку, он около двух лет работает в архивах и библиотеках Харькова, избирается членом Харьковского историко-филологического общества при Императорском Харьковском университете. В сборнике последнего опубликована его статья «Черноморские заговоры» (1892), а затем отдельным изданием вышли «Материалы по истории войска Запорожского из дел Харьковского исторического архива» (Харьков, 1896). Заметными публикациями этого времени стали также очерки «Атаманы бывшего Черноморского войска», «Азовцы», «На берегах Абхазии».  Затем было «золотое десятилетие» (1893 - 1902) - работа в должности войскового архивариуса, когда им были собраны и описаны тысячи документов. Именно в это время завязываются тесные контакты исследователя с Таврической ученой архивной комиссией. Осенью 1896 г. он направляет в нее письмо с уведомлением, что предпринял труд извлечь из дел подведомственного архива дела конца 18 - начала 19-го веков, когда Черноморское казачье войско находилось в ведении Таврического губернского управления, «в которых выразилась деятельность дюка Решилье, графа Ланжерона, Жегулина и других лиц». Эти материалы он предлагал опубликовать в «Известиях ТУАК» и на первый раз посылал статью «Суконная фабрика Черноморского казачьего войска». Уже 4 октября того же года на заседании ТУАК по предложению крымского историка А.И. Маркевича П.П. Короленко был избран членом этой авторитетной организации. По подсчетам современного крымского историка С.Б. Филимонова, за 14 лет (1896-1909) на заседаниях ТУАК было заслушано семь сообщений П.П. Короленко, шесть из которых были напечатаны в его «Известиях». В том числе, «К истории Кубанского войска: Документы Кубанского войскового архива, касающиеся деятельности правителя Таврической области Жегулина» и представленная им копия манифеста Екатерины II от 8 апреля 1783 г. о присоединении к России Крыма и Кубани. В 90-е годы возникают условия для плодотворной научной деятельности и на самой Кубани. Открытый еще в 1879 г. областной статистический комитет налаживает регулярный выпуск «Кубанских сборников» и «Кубанских календарей». Сравнивая «КС» с аналогичными ставропольскими и терскими изданиями, поражаешься обилию содержащихся в них обилию исторических материалов. П.П. Короленко выступил в них с такими работами, как «Турецкие эмигранты в Кубанской области», «К биографии генера-майора Бескровного», «Головатый, кошевой атаман Черноморского казачьего войска», «Материалы по истории Кубанского казачьего войска», «Описание знамен воинских частей Кубанского казачьего войска», «Синдия: к истории Кубанского края», «К вопросу об образовании Астраханского казачьего войска», «Казаки на Хопре: записки по истории кубанцев», «Записки о черкесах: материалы по истории Кубанской области», «Переселение казаков за Кубань в 1861 г.», «Борьба украинских гетманов с поляками», «Петр Дорошенко: Гетман Заднепровской Украины и присоединение всей Украины к Московскому государству», «Клейноды Черноморских казаков», «Записки по истории Кубанского казачьего войска».  Организованное в 1899 г. Общество любителей изучения Кубанской области (ОЛИКО) также приступает к выпуску своих «Записок» и «Бюллетеней». Короленко состоял действительным членом этой неофициальной «кубанской академии наук» с момента ее основания. Из прочитанных на ее заседаниях докладов в третьем выпуске «Известий ОЛИКО» (1902 г.) был опубликован его труд «Горские поселенцы в Черномории».  В 1902 г., окончательно выйдя в отставку, еще 10 лет он будет подпитываться этими материалами, создавая свои самые объемные, сводные по характеру представленной в них информации труды. Они публикуются не только в Екатеринодаре, Харькове и Симферополе, но и в Санкт-Петербурге (отдельными изданиями и в выходящем там «Вестнике казачьих войск»), Ставрополе («К истории Закубанского края в 1865 - 1867 гг.»), Одессе («Записки по истории северо-восточного побережья Черного моря. Сочи»).  В этом списке Ставрополь появился не случайно. Туда, потеряв жену и большинство своих детей, он переедет на жительство к дочери, украинской поэтессе Евдокии Билой (ее стихи публиковались в «Кубанском курьере» и «Новой заре»). На руках этой украинской патриотки он и скончался 6 февраля 1913 года. Сообщая об этом печальном событии в кубанских газетах, супруги Билые выразили желание похоронить историка в Екатеринодаре. Какие-то причины помещали его осуществить.  «Памяти Прокофия Петровича Короленка» был посвящен доклад Ф.А. Щербины, прочитанный на общем собрании членов Общества любителей изучения Кубанской области 26 апреля 1913 года. Отдавая должное подвигу ученого-самоучки, Федор Андреевич дал его трудам очень точную оценку, которую стоит того, чтобы ее сегодня воспроизвести.

П.П. Короленко не был историком в подлинном смысле слова этого слова. В его трудах нет ни какой-либо определенной системы, ни основной идеи, связующей разнообразие исторических явлений воедино, ни строго критической оценки данных, заимствованных из первоисточников. Короленко всегда лишь протокольно передает то, что сам добыл в архивах и вычитал в печатных источниках. Его труды не исторические, а историографические - он лишь описывает или просто передает то, что заключали в себе архивные материалы и другие источники. В этом отношении П.П. Короленко занимает особое место в ряду местных писателей и исследователей. Это казачий историограф, всю жизнь трудившийся преимущественно над архивными материалами, отыскивавший первоисточники по местной истории и знакомивший других с ними и с теми эпизодическими данными, которые содержались в них. У П.П. Короленко нельзя поэтому найти ни широких взглядов на события, открывавших блестящие исторические перспективы, ни научной идейной подкладки, связующей общею нитью целые ряды исторических событий, ни творческих начал исторического прогноза. Это было не в духе покойного писателя, не подготовившегося путем самообразования к такой роли. Но тот, кому нужны исторические данные в первичной своей форме, кто дорожит протокольной исторической правдой, у кого сложились представления об упорном труде при разработке первоисточников, тот сумеет оценить многосложные и долговременные исследования нашего казачьего историографа. Он был, во всяком случае, пионером этого благородного дела, проложившим первую тропу к многим событиям нашего исторического прошлого.  С высоты сегодняшних дней эту исчерпывающую характеристику можно дополнить еще одним уточнением: после невосполнимых потерь, нанесенных кубанскому архиву в годы Великой Отечественной войны, труды П.П. Короленко приобрели значение первоисточников. Вот почему на волне перестроечной эйфории в 1991 г. отдельными брошюрами были переизданы две работы ученого: «Двухсотлетие Кубанского казачьего войска. 1696 – 1896» с предисловием нынешнего атамана Кубанского казачьего войска кандидата исторических наук В.П. Громова и «История Кубанского казачьего войска» под эгидой Екатеринодарского казачьего фонда возрождения Кубани им. Ф.Я. Бурсака. К сожалению, ни у одного исследователя так и не дошли руки до неопубликованного наследия, где подлинного энтузиаста ждет не мало находок.  После смерти ученого в казачью столицу вернулась лишь небольшая часть его бумаг, которые сберегаются сегодня в составе 670 фонда в Государственном архиве Краснодарского края. Особый интерес представляют рукописи ненапечатанных произведений и многочисленные выписки из дел войскового архива, подлежащих в свое время списанию и уничтожению по истечению установленных сроков хранения. Отдельные документы Короленко разбросаны по другим архивным фондам. Есть они и в архивах Украины. В Днепропетровском историческом музее хранятся, например, его письма к Д.И. Яворницкому, свидетельствующие об интенсивном научном обмене двух признанных историков Запорожья. Ф.А. Щербина свидетельствует, что для людей, не знавших ученого, он казался несколько суровым и замкнутым человеком. Жил всегда скромно и расчетливо, не любил тратить лишней копейки и неуклонно копил материальные средства. Эти особенности типичного старика-черноморца невольно налагали на малорусский облик и характер П.П. Короленка отпечаток какой-то недоступности и непроницаемости, прикрытой как бы ледяной корой. Но те, кто близко знал покойного писателя, свидетельствовали, что под кажущейся ледяной корой у него теплилось горячее сердце человека, отзывчивое на чужое горе.  И на что же потратил сэкономленные средства расчетливый старик? В кубанском медицинском обществе задумали открыть санаторий для детей, больных костным туберкулезом. Как водится, денег у энтузиастов не оказалось. Как вдруг из Сочи от отдыхающего там историка пришла открытка с предложением щедрой помощи. Вначале на его средства был куплен земельный участок, а потом были даны средства и на оборудование восьми кроватей в палате, названной именами Прокофия Петровича и его покойной супруги Анны Михайловны (в девичестве Чумаченко), скончавшейся 8 января 1910 г. На эти кровати были положены самые тяжелые и бедные больные, «и надо было видеть, с какой непосредственностью они радовались окружающей их обстановке и с какой гордостью они говорили: «мы – короленковские».  Таким был человек, олицетворявший собой историческое предание о кубанском казачестве. Пахарем, «подготовлявшим в одиночку поле» кубанской истории, назвал своего талантливого предшественника Ф.А. Щербина.