Седов В.В. - Древнерусская народность

были обратиться к трем известным властителям того времени, которые могли бы оказать военную поддержку против арабов, — «сахиб арРум» (т. е. императору Византии), «сахиб ар-Хазар» (кагану Хазарского государства) и «сахиб ас-Сакалиба» (владыке Славян)123. Государем славян в то время мог быть только глава Русского каганата. В славянских землях Восточноевропейского региона другого политического образования еще не было.

Титул кагана был несомненно заимствован русами у хазар. Его принятие свидетельствует о полной независимости в 30—60-х годах IХ в. русов от Хазарского государства. Каган/хакан у кочевых народов и в государственных образованиях с оседло-кочевым населением, каковым была Хазария, как утверждает А. П. Новосельцев, означал правителя высокого ранга и может быть приравнен к европейскому титулу императора. Титул каган был унаследован от Русского каганата великими князьями Киевской Руси. Так, в «Слове о Законе и Благодати», написанном в 30—40-е годы ХI в. священником церкви в Берестове Иларионом (позднее — митрополит Руси), киевский князь Владимир Святославич — креститель Руси — назван «великим каганом нашей земли»124.

Определить точное время оформления Русского каганата затруднительно. Г. В. Вернадский полагал, что это событие следует относить ко времени около 825 г., когда Хазарское государство испытывало некоторые затруднения в связи с военной активизацией Арабского халифата125.

Для изучения Русского каганата представляют интерес нумизматические материалы IХ в. Картография кладов куфических монет первого периода их обращения в Восточной Европе, то есть до 830 г.126, показывает, что абсолютное большинство этих находок приходится на территорию Русского каганата. Аналогичная ситуация наблюдается и во втором периоде обращения восточных монет в Восточной Европе (от 830 г. до конца IХ в.). Следовательно, на юге Восточно-Европейской равнины в IХ в, ведущая роль в распространении восточных монет и, оче- видно, в торговых операциях со странами Востока принадлежала не Хазарии, а Русскому каганату.

Как известно, в восточноевропейских кладах дирхемов первой трети IХ в. преобладают монеты, чеканенные в африканских центрах Халифата и поступавшие в Восточную Европу караванными путями через Кавказ. В. Л. Янин показал, что африканские дирхемы чеканились по норме около 2,73 г и русская денежно-весовая система складывалась на основе этих монет: в гривне IХ—Х вв., имевшей вес 68,22 г, содержится 25 дирхемов африканской чеканки, и эта гривна в то время была равна 25 кунам. Это дало основание исследователю утверждать, что становление древнейшей русской денежно-весовой системы восходит к IХ в., поскольку позднее в Восточной Европе широкое хождение получили уже дирхемы азиатской чеканки, которые весили около 2,85 г127. Следовательно, становление древнейшей русской денежно-весовой системы долж-

но быть отнесено к раннегосударственному образованию Днепро-Дон- ского междуречья — Русскому каганату, на территории которого сконцентрирована большая часть дирхемов африканской чеканки.

С выводами В. Л. Янина не согласился А. В. Назаренко, который утверждает, что в основе денежно-весовой единицы — золотника на Руси лежит арабский динар или византийская номисма (около 4,3 грамма золота). Ее возникновение в IХ—Х вв. было вызвано потребностями торговли как с Арабским Востоком, так и с Византией. Но и в этом случае роль Русского каганата Днепро-Донского региона была определяющей. Согласно А. В. Назаренко, структура русского «денежного сче- та IХ в., благодаря устойчивым торговым контактам Руси с Баварской восточной маркой», оказалась заимствованной в Баварии уже к рубежу IХ—Х вв.128

В начале ХХ в. австрийский нумизмат Цамбауэр на основании восточноевропейских находок подражаний дирхемам высказал догадку об их связи с чеканкой монет, будто бы имевшей место в Хазарском государстве. Позднее эту мысль развивал А. А. Быков, утверждавший, что в Хазарии в VIII—IХ вв. действительно чеканилась своя монета по образцу дирхемов; чеканка велась по мере надобности, а не постоянно129. Более осторожно писал об этом А. П. Новосельцев, по мнению которого вопрос о чеканке монеты в Хазарском государстве пока нельзя считать решенным130.

Картография находок подражаний восточным монетам не обнаруживает какой-либо связи их с Хазарией. Основная масса подражаний локализуется в ареале волынцевской культуры и сформировавшихся на ее основе древностей IХ—Х вв. Если в IХ в. на юге Восточно-Евро- пейской равнины действительно велась чеканка монет по образцу дирхема, то ее следует связывать не с Хазарией, а с Русским каганатом.

Завершая рассмотрение вопроса о нумизматических находках на территории Русского каганата, нельзя не отметить, что восточноевропейские находки византийских монет IХ в. также связаны преимущественно с землями этого политического образования. В частности, это монеты императора Михаила III, с начала царствования которого в Византии стала известной Русская земля: «...наченшю Михаилу царствовати, нача ся прозывати Руска земля»131.

Определить, где была столица Русского каганата, пока не представляется возможным. Не исключено, что таковая в этом зарождающемся государстве еще не сформировалась, подобно тому как не было столицы в раннем Франкском государстве, где резиденции властителей были разбросаны по его территории. Но если единый административный центр в Русском каганате все же имелся, то он мог быть только в Киеве.

Древнейшее городище его, расположенное на Старокиевской горе, имеет культурные отложения VIII—IХ вв. Находки этого времени обнаружены еще на горах Детинке, Киселевке, Щековице и на Подоле132.

Киев в IХ в., таким образом, был агломерацией крупных поселений тор- гово-ремесленного характера. При овладении этим градом в 882 г., как сообщает летопись, Олег выдал себя за купца и захватил его с помощью этой уловки. Очевидно, Киев во второй половине IХ в. стал уже значи- тельным торговым центром, пребывание иноземных купцов в котором было ординарным явлением. Выше говорилось о возможном функционировании в IХ в. торгового пути из Поднепровья в Баварию, и Киеву здесь должна принадлежать первостепенная роль. А. В. Флоровский допускал существование торговых контактов Киева с Галицией, а в эпоху Святополка Моравского — с Великой Моравией133. Другого подобного центра на территории Русского каганата не известно.

Последний период истории Русского каганата не отражен письменными документами. Не исключено, что овладение Киевом Олегом и объединение Среднеднепровского региона с северными восточнославянскими землями в единую государственную территорию было концом Русского каганата. Впрочем, возможно, что Русский каганат ранее не выдержал военного натиска Хазарского государства. Византия активно поддерживала хазар против руси. Набег руси 860 г. на Константинополь вызвал усиление дипломатической активности Византийской империи, и в Хазарию вскоре было направлено греческое посольство134.

Согласно русским летописям, накануне образования Киевской Руси поляне, северяне и вятичи платили дань хазарам135, а под 885 г. говорится и о взимании хазарами дани и с радимичей136. Когда были установлены эти даннические отношения, сказать затруднительно. Возможно, такая ситуация сложилась в 60—70-х годах IХ в. Под натиском хазар Русский каганат как единое государственное образование, объединявшее земли полян, северян, вятичей и донских славян, может быть, тогда перестал существовать. Только поляне при этом смогли сохранить свою политическую самостоятельность, образовав свое племенное княжество с центром в Киеве. Власть в этом образовании и была вскоре захвачена Аскольдом и Диром.

С племенным образованием русь, создавшим в Днепро-Донском регионе раннегосударственное образование — каганат и археологически представленным волынцевской и трансформировавшимися из нее культурами, идентифицируется и Русская земля «в узком смысле» этого термина137. Уже Н. М. Карамзин отмечал, что в ХII и ХIII вв. в летописях Русью именовалась преимущественно Южная, Киевская область. Многие историки, начиная с С. М. Соловьева, пытались выяснить суть этой первоначальной Руси. В исторической литературе высказаны по этому поводу самые различные догадки. Так, В. О. Ключевский, исходя из того, что русь — это скандинавы, Русской землей в узком смысле считал те киевские области, где будто бы плотнее всего оседали варяги. Ближе всех к истине был С. А. Гедеонов, согласно представлениям которого первоначальной Русской землей именовалась территория, заселенная ру-

сью — племенным объединением славянских племен Среднего Поднепровья, — которая передала свое имя всем восточным славянам138.

Согласно А. Н. Насонову, Русь — Русская земля в узком значении — это территориальное ядро позднейшего Древнерусского государства. Историк продолжил выборку и интерпретацию летописных известий об этом ядре. Выделив города ХII—ХIII вв., которые не включались летописями в понятие «Русская земля» в узком значении, и определив города и местности, причисляемые к ней, А. Н. Насонов попытался очертить ее пределы. Выяснялось, что эта Русская земля включала Киевскую область (без ареалов древлян и дреговичей) и Черниговщину без северных окраин, но с Переяславской волостью. В правобережной части Среднего Поднепровья к югу от ареала древлян территория Русской земли в узком значении нешироким клином простиралась до верховьев Горыни139.

Более строго и последовательно применяя те же методические приемы, аналогичную работу провел Б. А. Рыбаков. Для выяснения ее границ он использовал как указания летописей на принадлежность тех или иных городов и регионов к собственно Руси в узком значении, так и информацию об областях и городах, не входивших в понятие этой земли. Русская земля (в узком смысле слова) занимала, согласно Б. А. Рыбакову, левобережную часть Среднего Поднепровья, а на правобережье включала небольшой регион в округе Киева и нижнего течения Роси140.

Недавно вопрос о пределах Русской земли в узком значении на тех же летописных материалах был рассмотрен В. А. Кучкиным. Он оспаривает выводы Б. А. Рыбакова о принадлежности некоторых городов Днепровского левобережья и пограничья Киевской земли со степным миром к этой земле. Вместе с тем исследователь считает возможным отнести к рассматриваемой Русской земле города на водоразделе Припяти и Южного Буга с Днестром, расширяя территорию первоначальной Руси до пограничья Киевской и Галицкой земель141.

Предлагаемая В. А. Кучкиным принадлежность к Русской земле в узком значении городов Бужска в верховьях Западного Буга, Шумеска, Тихомля, Выгожева и Гнойницы в бассейне верхнего течения Горыни, Божского и Межибожья в бассейне Южного Буга, Котельницы в междуречье Южного Буга и Тетерева весьма и весьма сомнительна.

В 1148 г., как свидетельствует Ипатьевская летопись, сын Юрия Долгорукого Ростислав, которому отец не давал волостей, получил от киевского князя Изяслава Мстиславича «Божьскыи, Межибожие, Котелницю и на два городы»142. Вскоре, отправляясь в поход против Юрия Долгорукого, киевский князь повелел Ростиславу идти «въ Божьскыи» с наказом «постерези земле Роускои оттоле». Через год, подозревая Ростислава в заговоре, Изяслав Мстиславич отобрал у него свои пожалования и отослал его к отцу в Суздаль. В этой связи Юрий Долгорукий заявил: «Тако ли мне части нетоу в Роускои земли и моимь детямъ»143. Â. À. Êó÷-

кин видит в этих летописных фразах основание для отнесения к Русской земле в узком значении городов Божский, Межибожье и Котельница.

В 1149 г. Юрием Долгоруким, княжившем в то время в Киеве, было передано галицкому князю Владимиру Володарьевичу несколько не поименованных летописью городов144. В 1152 г. войска киевского князя Изяслава Мстиславича совместно с венгерским королем осадили Перемышль, в котором укрылся Владимир Володарьевич. Силы были явно неравными, и галицкий князь вынужден был просить мира. Он принял требование о возврате Киеву «Руских городовъ». Однако, когда по заключении мира Изяслав Мстиславич направил своих посадников в Бужск, Шумеск, Тихомль, Выгожев и Гнойницу, галицкий князь не отдал эти города. Киевский князь настаивал на их возвращении, ссылаясь на то, что это «Рускои волости»145. Эта информация послужила В. А. Куч- кину основой для отнесения названных городов к Русской земле в узком смысле и расширения ее территории до верховьев Западного Буга.

Между тем все эти города Волыни, Погорынья и бассейна Южного Буга названы в летописях русскими и отнесены к Русской земле не в узком значении, а в смысле принадлежности их территории Древнерусскому государству (Русской земле в широком значении). В течение ХI и первых десятилетий ХII в. Галицкое княжество вело вполне самостоятельную политическую жизнь по отношению к Киеву и оставалось вне пределов Русской земли в широком значении. Изяслав Мстиславич направил Ростислава в Божский для охраны юго-западных рубежей Древнерусского государства — Русской земли в широком значении, преследуя цель обезопасить их от возможного вторжения войск галицкого князя. События 1152 г. также имели место на пограничье Древнерусского государства и Галицкой земли.

Самым надежным для определения географии Русской земли в узком значении остается метод исключения, поскольку области и города, не входившие в состав первоначальной Руси, называются в летописях достаточно определенно и достоверно. Таковыми являются Новгород и его земля, Ростово-Суздальская, Рязанская, Муромская, Смоленская, Полоцкая и Галицкая земли. Не входили в состав Русской земли в узком смысле и регионы расселения древлян, волынян, дреговичей, тиверцев. В результате на долю первоначальной Русской земли остается ареал руси — племенного образования, представленного волынцевской культурой, а также регионы, колонизованные ее потомками. В этом регионе находятся и города, принадлежность которых к Русской земле

âузком значении не вызывает никаких сомнений.

Âсоставе русов, крупного племенного образования, восходящего к праславянской эпохе, несомненно имелись более мелкие этнографиче- ские группы. Из зафиксированных летописями в качестве таковых прежде всего были северяне, локализуемые в Днепровском левобережье: «...седоша по Десне, и по Семи, по Суле, и нарекошася северъ»146. Роменскую

культуру, выросшую на части волынцевской территории, есть все основания относить к северянам IХ—Х вв. Позднее древности северян выявляются по спиральным височным кольцам и некоторым иным украшениям. Такие находки позволяют очертить ареал северян Х—ХII вв.147

Этноним север/северяне по происхождению неславянский. Объяснение его по созвучию со стороной света хотя и встречается в литературе, представляется неубедительным. Наиболее авторитетной является мысль об иранском происхождении этого этнонима — из иранского *seu, *sew ‘черный’. В регионе расселения северян известно несколько гидронимов от того же апеллятива (реки Сев, Сава и др.), скифо-сарматское начало которых бесспорно148. Вяч. Вс. Иванов и В. Н. Топоров считают, что этноним северяне может быть иранским переводом значения севера (от индоиранского savya), имеющего различные пространственные зна- чения149.

Начало этнонима север (севера), вероятно, восходит к позднеримскому времени, когда в Севернопричерноморских землях имел место сла- вяно-иранский симбиоз. Мною высказана была мысль о перемещении этого этнонима вместе с миграцией населения из ареала черняховской культуры на среднюю Волгу и обратно в Днепровское левобережье150. Однако более вероятной представляется мысль об его сохранении в антской среде, представленной пеньковской культурой. Судя по топоними- ческим материалам, в антской среде Днепровского левобережья иранский этнический элемент был весьма значительным. И здесь наблюдается длительное бытование названий Север/Севера (в письменных документах ХV—ХVII вв. и на картах ХVI—ХVII вв. это территория, прилегающая к Десне и Сейму), что косвенно говорит в пользу местного начала рассматриваемого этнонима.

Вторым древнерусским племенным образованием, вышедшем из праславянской руси, была верхнедонская группировка славянства. Она выделяется по памятникам боршевской культуры151. Племенное название этих славян не зафиксировано летописями.

Славянские поселения на Дону в значительной массе были покинуты в конце Х в. Миграция, очевидно, была обусловлена участившимися набегами кочевых племен. В это время активизировались печенеги и донской регион оказался в зоне передвижений их орд. Из Воронежского Подонья основная часть славянского населения переместилась в Рязанское Поочье. Интерпретируя косвенные свидетельства летописей, это утверждал еще А. А. Шахматов152. На основе археологических материалов этот вопрос был рассмотрен А. Л. Монгайтом153. Он обратил внимание на то, что исчезновение боршевского население на Дону по времени соответствует прекращению захоронений в могильниках рязанскоокской культуры и в то же время здесь на ряде городищ распространяется лепная глиняная посуда, близкая боршевской.

Однако прекращение функционирования названных некрополей

âРязанском Поочье, согласно изысканиям А. К. Амброза и других исследователей, датируется ныне более ранним временем — VIII—IХ вв. На ряде поселений этого региона встречены глиняные сосуды, по форме сопоставимые с волынцевскими. Поэтому начало инфильтрации славянского населения сюда следует датировать VIII—IХ вв. В пользу этого говорит и анализ домостроительства. В ранних полуземляночных жилищах Рязанского края доминировали глиняные печи, что характерно для волынцевских древностей Среднего Поднепровья, в то время как боршевское население Подонья возводило в своих домах в основном печи- каменки.

Третьей ветвью, образовавшейся в результате расселения и дифференциации носителей волынцевской культуры, была группа населения, осевшая в Верхнеокском регионе. Культура VIII—Х вв. последнего по всем основным показателям идентична роменской154. Для поселений были характерны полуземляночные жилища с глинобитными печами, аналогичные роменским; керамика представлена горшками, мисками и сковородками тех же форм, что и в роменских древностях. В отличие от роменской посуды, на верхней Оке большая часть керамики не орнаментировалась, но меньшая украшалась узорами, тождественными роменским. Основным типом поселений в Верхнеокском регионе были селища с кучевой бессистемной застройкой. Вдали от степей жизнь протекала здесь спокойно, защищать селения валами, рвами и деревянными стенами не требовалось.

Уже в VIII в. в Верхнем Поочье получает распространение курганный обряд погребения. Эта обрядность, очевидно, была воспринята славянами у местного населения, представленного в середине I тыс. н. э. мощинской культурой. Многие курганы верхнеокских славян внутри имели погребальные домовины — срубы или ящики, сложенные из плах или толстых досок. Каждая домовина была своеобразной усыпальницей,

âкоторую неоднократно помещали остатки трупосожжений, совершаемых на стороне. Во многих курганах Верхнего Поочья зафиксированы кольцевые столбовые оградки, весьма характерные для погребальных насыпей мощинской культуры.

ÂIÕ—Õ вв. имел место отлив населения из Верхнеокского региона

âзаселенные славянами Донские земли. Одним из ярких свидетельств этого является распространение на территории боршевской культуры курганов, идентичных верхнеокским.

Верхнеокская группировка славян VIII—Х вв. стала ядром летописных вятичей. Все материалы, которыми располагает современная археология, свидетельствуют о том, что вятичи как отдельное образование сформировались на верхней Оке — на территории, прежде занятой племенами мощинской культуры. Сообщение Повести временных лет «...вятичи от ляховъ» носит, по всей вероятности, легендарный харак-

108; Брайчевський М. Ю. Пастирський скарб 1949 р. // Археологiя. Т. VII. Киiв, 1952. С. 163—173; Он же. Новi розкопки на Пастирському городищi / / Археологiчнi пам’ятки УРСР. Т. V. Киiв, 1955. С. 67—76; Брайчевская А.

Ò.Кузница на Пастырском городище // КСИАУ. Вип. 9. 1960. С. 99—103. 8 Бiдзiля В. I. Залiзоплавильнi горни середини I тисячолiття н. е. на

Пiвденному Бузi // Археологiя. Вип. 14. Киiв, 1963. С. 123—144.

9 Березовець Д. Т. Могильники уличiв... С. 58—70; Рафалович И. А. Исследование раннеславянских поселений... С. 141—143; Рафалович И. А., Лапушнян В. Л. Работы Реутской археологической экспедиции... С. 136—141; Их же. Могильник и раннеславянское городище... С. 104—140.

10Рыбаков Б. А. Древние русы // ÑÀ. Ò. XVII. 1953. Ñ. 76—89.

11Винокур I. С., Мегей В. П. Ювелiрна майстерня ранньосередньовiчних слов’ян // Археологiя. Киiв, 1992. ¹ 3. С. 82—95; Винокур I. С. Перша ливарна форма для пальчатих фибул // Старожитностi Русi-Украiни. Киiв, 1994. С. 23—

27.Его же. Слов’янськi ювелiри Поднiстров’я: За матерiалами дослiджень Бернашiвського комплексу середини 1 тис. н. е. Кам’янець-Подiльський, 1997. С. 53—56; Винокур И. С. Бернашевский ювелирный комплекс антско-склавин- ского порубежья // Общество, экономика, культура и искусство славян: Труды VI Международного Конгресса славянской археологии. Т. 4. М., 1998. С. 223—

12Седов В. В. Славяне в раннем средневековье. М., 1995. С. 84—90.

13Иордан. О происхождении и деяниях гетов. Getica. M., 1960. C. 72.

14Прокопий из Кесарии. Война с готами. М., 1950. С. 156, 298, 384; Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. 1. М., 1991. С. 170—250.

15Седов В. В. Славяне Среднего Поднепровья (по данным палеоантропологии) // Сов. этнография. 1974. ¹ 1. С. 16—31.

16Абаев В. И. О происхождении фонемы C(h) в славянском языке // Проблемы индоевропейского языкознания. М., 1964. С. 115—121.

17Абаев В. И. Превербы и перфективность: Об одной скифо-славянской изоглоссе // Проблемы индоевропейского языкознания. М., 1964. С. 90—99.

18Топоров В. Н. Об одной ирано-славянской параллели из области синтаксиса // Краткие сообщения Института славяноведения. Вып. 28. М., 1960. С. 3— 11; Его же. Об иранском элементе в русской духовной культуре // Славянский и балканский фольклор. М., 1989. С. 23—60.

19Седов В. В. Диалектно-племенная дифференциация славян в начале средневековья по данным археологии // История, культура, этнография и фольклор славянских народов. Х Международный съезд славистов: Доклады советской делегации. М., 1988. С. 173—175.

20Абаев В. И. Скифо-европейские изоглоссы: На стыке Востока и Запада. М., 1965. С. 115—117.

21Абаев В. И. Скифо-европейские изоглоссы... С. 110—111; Его же. Дохристианская религия алан // ХХV Международный конгресс востоковедов: Доклады делегации СССР. М., 1960. С. 5—7.

22Иванов Вяч. Вс., Топоров В. Н. О древних славянских этнонимах: основные проблемы и перспективы // Славянские древности: Этногенез, материальная культура Древней Руси. Киев, 1980; Хабургаев Г. А. Этнонимия «Повести временных лет» в связи с задачами реконструкции восточнославянского глоттогенеза. М., 1979. С. 98.

Согласно О. Н. Трубачеву, сербы — индоарийский этноним, вошедший в праславянскую среду где-то в Южном Побужье (Этимологический словарь славянских языков. Праславянский лексический фонд. Вып. 8. М., 1981. С. 181).

23Филин Ф. П. Образование языка восточных славян. М., 1962. С.60.

24 Трубачев О. Н. Лингвистическая периферия древнейшего славянства: Индоарийцы в Северном Причерноморье // Вопр. языкознания. 1977. ¹ 6. С. 25.

О неславянском происхождении этнонима анты и о периодической вражде антов с прочими славянами см.: Schreiner P. Studia Byzantino-Bulgarica. Wien, 1986. S. 357; Крамар И. Антската група на славяните и светлината на датирането, локализирането и етимологията на названието «анти» // Исторически преглед. София, 1988. 6. С. 19—33). Однако это обстоятельство никак не может быть использовано для отрицания славянской принадлежности антов. Информация Прокопия и Маврикия, а главным образом, археологические материалы достоверно свидетельствуют о принадлежности антов к раннесредневековому славянству.

25Иордан. О происхождении и деяниях гетов... С. 115.

26Свод древнейших письменных известий... T. 1. С. 183.

27Ò à ì æ å. Ñ. 197.

28Дуйчев И. Нападения и заселване на славяните на Балканския полуостров // Военноисторически сборник. Т. 26. Вып. 1. София, 1977. С. 73.

29Свод древнейших письменных известий... T. 1. С. 187.

30Литаврин Г. Г. О походе аваров 602 г. против антов // Славяне и их соседи. М., 1989. С. 22—27.

31Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. II. М., 1995. С. 43.

32Литаврин Г. Г. О походе аваров... С. 17—22.

33Свод древнейших письменных известий... T. 1. С. 262.

34Ò à ì æ å. Ñ. 317.

35Подробнее о древностях хорватов, а также тиверцев и уличей см.: Седов В. В. Восточные славяне в VI—ÕIII ââ. Ì., 1982. Ñ. 123—132.

36Повесть временных лет. Ч. 1. М.; Л., 1950. С. 14.

37Нидерле Л. Славянские древности. М., 1956. С. 158, 159.

38Шахматов А. А. Повесть временных лет. Пг., 1919. С. 373.

39Рыбаков Б. А. Уличи (историко-географические заметки) // КСИИМК.

ÕÕÕV. 1950. Ñ. 3—17.

40Трубачев О. Н. О племенном названии уличи // Вопросы славянского языкознания. Вып. 5. М., 1961. С. 186, 187.

41Иордан. О происхождении и деяниях гетов... С. 72.

42Седов В. В. Славяне в раннем средневековье... С. 7—39.

43Седов В. В. Славяне в древности... С. 290—296.

44Баран В. Д. Пражская культура Поднестровья (по материалам поселения

óс. Рашков). Киев, 1988.

45Аулix В. В. Зимнiвське городище — слов’янська пам’ятка VI—VII ст. н. е. в Захiднiй Волинi. Киiв, 1972.

46Смiшко М. Ю. Карпатськi кургани першоi половiни 1 тисячолiття н. е. Киiв, 1960; Вакуленко Л. В. Пам’яткi пiдгiр’я Украiнських Карпат першоi половiни 1 тисячолiття н. е. Киiв, 1977; Седов В. В. Становление курганной обрядности в раннесредневековом славянском мире // Проблеми походження та iстричного розвитку слов’ян. Киiв, 1997. С. 134—141.

47Подробнее см.: Седов В. В. Славяне в раннем средневековье... С. 31—35.

48Названа по одному из исследованных поселений в урочище Лука при с. Райки на р. Гнилопять в Житомирской обл. (Гончаров В. К. Райковецкое городище. Киев, 1950. С. 11—13; Его же. Лука-Райковецкая // ÌÈÀ. 1963. ¹ 108. Ñ. 283—315).

49Кухаренко Ю. В. Раскопки на городище и селище Хотомель // КСИИМК. Вып. 68. 1957. С. 90—97; Его же. Средневековые памятники Полесья // ÑÀÈ. Âûï. Å1—57. Ì., 1961. Ñ. 7—11, 22—27.