История интерлингвистики От пазиграфии к языку
Первый проект искусственного языка (составленный Алексархом) предположительно возникает на рубеже IV -- III в. до н. э. До эпохи Декарта все попытки велись вслепую, "методом проб и ошибок", поскольку общей теории лингвопроектирования еще не существовало. Более того, все проекты докартезианского времени проходили мимо внимания современников и все сведения о них были собраны в современный период -- в конце XIX и на протяжении XX веков, т. е. уже после возникновения интерлингвистики. Поэтому возведение теоретического лингвопроектирования именно к Декарту является вполне обоснованным, так как только после него создается более или менее устойчивая традиция исследований в области универсального языка. Начало разработки теории лингвопроектирования точно документировано: первым теоретическим выступлением по данному вопросу считается письмо Рене Декарта аббату Мерсенну, датированное 20 ноября 1629 г.
Декарт и его продолжатели строят лингвопроектирование как прескриптивную теорию, предлагающую систему лингвистических предписаний и принципиальных требований к языку, еще не получившему коммуникативной реализации. По этой причине лингвопроектирование и языкознание того времени оказывались в своего рода дополнительной дистрибуции по их отношению к объекту исследования: языкознание занималось существующими или существовавшими языками, тогда как теория лингвопроектирования имела в виду язык будущего.
По цели исследования эта теория оказывалась еще менее сопоставимой с языкознанием. Декарт стремился к построению не просто рационализованного искусственного языка, но языка "философского", который был бы способен реформировать человеческое мышление. Такой язык должен был представлять собой "нечто вроде логического ключа человеческих понятий" [9], пользуясь которым можно было бы "по некоторым правилам вывода чисто формальным путем получать новое знание, истинность которого заранее гарантируется философским характером языка". По мысли Декарта, "изобретение такого языка зависит от истинной Философии, ибо иначе невозможно исчислить все мысли людей и расположить их по порядку" (цит. по [1]).
Приравнивание лингвопроектирования к "истинной Философии", т. е. к своего рода метанауке, объединяющей в единое целое все разновидности человеческого знания, разумеется, исключает мысль о рассмотрении лингвопроектирования как отрасли языкознания, несмотря даже на то, что рационалистическое языкознание картезианской эпохи само отличалось ярко выраженной логической ориентацией. Дальнейшая история лингвопроектирования, как и история языкознания, представляет собой процесс высвобождения от этого логико-философского комплекса, хотя эта эволюция в сфере интерлингвистики значительно задерживается по сравнению с разделами языкознания, занимающимися естественными языками.
Первыми попытками создания логического, "философского" международного языка были пазиграфии, т. е. проекты так называемого "всеобщего письма", не имеющие звукового выражения. Насколько мысль о всемирном искусственном языке занимала ученые умы того времени, можно судить по общему количеству таких проектов за это время. Л. Заменгоф в примечании к [8] говорит, что их было более 150.
Леопольд Эйнштейн в [8] называет отцом "идеи всемирного языка" Лейбница. В 1666 году в диссертации на латинском языке (Dissertatio de arte combinatoria) Лейбниц впервые опубликовал свою идею о "пазиграфии или искусстве делаться понятным при помощи общих письменных знаков для всех народов на земле, на каких бы разных языках они ни говорили, если только они знакомы с этими общими знаками". Эта идея занимала великого мыслителя до самого конца его жизни. Он мечтал о языке как "инструменте разума". Слова должны были не только выражать идеи, но также делать их взаимосвязи, т. е. позволять образовывать их с помощью алгебраических операций и заменять рассуждения формулами. Эта "алгебра логики" Лейбница, отмечает Дрезен [9], впоследствии развилась в отдельную отрасль математики -- математическую логику.
Однако у Лейбница были предшественники, среди которых можно отметить средневекового философа Раймунда Лулли (1235--1315), пытавшегося при помощи каббалистического алфавита составить таблицу универсальных принципов и классифицировать идеи.
Необходимо отметить, что Лейбниц, проектируя рациональный математический язык, одновременно пытался создать практический международный язык на базе латинского с сильно упрощенной регулярной грамматикой.
В 1668 году епископ Джон Уилкинс издал грандиозный труд по пазиграфии [John Wilkins, An Essay towards a real character and philosophical language, 1668], в котором идеи были упорядочены по видам и разбиты на классы, таким образом, что от общего можно прийти к частному.
В конце концов ученые приходят к мысли, что решить проблему всемирного языка может только приближенный к естественному "фонетический словесный язык", на котором можно не только писать, но и разговаривать.
Барон де Габленц, создавший грандиозную конструкцию "Габленцографии и Габленцолалии", пытался при помощи особого алфавита, символы которого были взяты из 33 различных языков, и такого же количества ключей решить проблему фонетического письма. Он сочинил грамматику и словарь, по большей части состоявший из односложных слов. Но какой бы замечательной ни была его работа, большое затруднение вызывает изучение 33 головоломных ключей.
В 1863 году появилось сочинение Дона Синибальдо де Маса. Определение пазиграфии, которое он дает: "Идеография есть искусство писать знаками, представляющими идеи, а не слова (звуки) обычного языка" (цит. по [8]) еще раз показывает, что создатели подобных проектов были еще на ложном пути. Исходя из мысли, что цифровые знаки есть не что иное, как идеографические символы, а также обращая внимание, что 500 миллионов людей, японцев, китайцев и пр. понимают друг друга посредством идеографического письма, он приходит к выводу о возможности создания такой системы. Дон Синибальд де Мас взял для каждой "идеи" один знак, заимствованный из системы музыкальных нот. Четвертная нота формирует базовый символ, и по тому, на какой линейке она стоит, предстает как существительное, глагол, прилагательное и пр., подобным образом выражаются все грамматические формы. Какой бы легкой ни казалась эта система на первый взгляд, очень скоро оказывается, что эти знаки для универсального использования очень сложны.
Годом позже Мозес Паич, серб из Землина, опубликовал свою пазиграфию и пазилалию. Он использует числа от 1 до 999 для всех грамматических флексий, числа, начиная с 1000 являются пазиграфическими символами идей. Близкие понятия общей идеи, словообразование и словоизменение образуются посредством прибавления или вычитания бОльших чисел с помощью знаков плюс и минус. Например, 3243 означает общую идею покупки, тогда 3243+1= покупатель (вообще), 3243+13= этот покупатель (конкретный) [С определенным артиклем.], 3243+101= покупатели и т. п. Из своей пазиграфии М. Паич создал пазилалию, добавив в числам буквы, для "+" -- "m", для "-" -- "n", например: 3243+10= покупатель = "fegimanos", 3243+20= покупательница = "fegimenos", 3243+40= покупка = "fegimonos" и т. д. Таким образом, можно предположить, что Паич в конце концов тоже пришел бы к звуковому письму и языку.
Бахмайер тоже основал свою систему на числах, так как все торгующие народы владеют системой из десяти цифр, хотя их формы могут быть различными. Также эти символы могут записываться в любом направлении, не только горизонтально слева направо, как у европейцев. Бахмайер выражает каждое понятие через число. Он не использует определенного артикля, но для неопределенного используется число 1, а множественное число обозначает подчеркиванием числа. Существительные не имеют ни рода, ни склонения. Глагол употребляется только в неопределенной форме (инфинитив), будущее время выражается чертой сверху, прошедшее -- перечеркиванием и т. п. Наиболее известные имена собственные и географические названия получили в словаре собственные номера.
Логическое направление лингвопроектирования разрабатывалось также в трудах Коменского, Кондильяка, Мопертюи, Кондорсэ и других известных ученых.
Однако, несмотря на непрекращающиеся попытки построения планового языка на базе классификации человеческих знаний, постепенно все более стала осознаваться коммуникативная непригодность подобных систем: поскольку все классификационные языки основывались на общем принципе, что "сходные идеи должны выражаться сходными знаками", то для родственных понятий предлагались обозначения, мало отличимые друг от друга. Например, в философском языке Делормеля (1795 г.): alvau 'имя' -- alavau 'имя нарицательное' -- alevau 'имя собственное' -- alivau 'корень' -- alidvau'производное слово' -- alizvau 'сложное слово'. Логические основы проектируемого языка вступали, таким образом, в противоречие с психологическими механизмами речи, требующими, наоборот, отчетливого формального противопоставления знаков, близких по значению.
Помимо логического направления с XVII в., почти одновременно с Декартом, возникает иное направление лингвопроектирования, которое можно назвать эмпирическим. Представители этого направления стремились дать практически применимую систему вне зависимости от того, насколько совершенной она будет в логическом отношении [Как мы видели выше, в этом направлении работал еще Лейбниц. ].
Доктор Иоганн Иоахим Бехер в 1661 году предложил пронумеровать все слова латинского словаря и эти номера использовать как общий письменный язык. В 1666 году хорватский священник, предтеча экуменизма и панславизма Юрий Крижанич, находясь в ссылке в Тобольске, составляет грамматику "будущего общего языка всех славян" [7], представлявшую собой смесь церковнославянских, русских и хорватских слов и форм. Позже возникают проекты рисуночных, жестовых и подобных им проектов искусственных языков.
Как можно видеть, логическое и эмпирическое направления различаются в функциональном отношении: из двух основных функций языка -- общения и мышления -- логическое направление выдвигает на первое место функцию мышления, пренебрегая коммуникативными недостатками создаваемой системы; эмпирическое направление, наоборот, исходит из примата коммуникативной функции, отказываясь от существенной перестройки плана содержания естественных языков.
Если первое направление обычно отождествляло себя с философией и логикой, то второе с самого начала локализовалось вне этих сфер, послужив в дальнейшем тем центром, вокруг которого стала создаваться современная интерлингвистика. Иными были у эмпирического направления и связи с языкознанием, поскольку обе дисциплины занимались естественными языками: языкознание изучало их структуру, эмпирическое лингвопроектирование старалось по возможности рационализировать эту структуру.
Надо сказать, что эмпирическое направление долгое время находилось на периферии поисков "универсального языка" и значительно уступало логическому направлению как по числу своих сторонников, так и степенью эффективности своих разработок. Анализ логической стороны языка если и не оказался перспективным в собственно интерлингвистическом смысле, то послужил важнейшим стимулом для развития логики, а в более поздний период -- для некоторых прикладных разделов науки (библиотековедения, документалистики, теории тематических и энциклопедических словарей, в настоящее время -- информатики). Проекты же упрощения латинского языка и эмпирические пазиграфии оказывались неприменимыми на практике и не давали существенных теоретических результатов. По этой причине вплоть до появления волапюка логическое направление оставалось ведущим направлением лингвопроектирования.
Идея создания "всеобщего письма" занимала как отдельных ученых, так и академии наук и даже правительства. В Германии, Франции, Англии, Испании, Венгрии, России, Дании и пр. были предприняты многочисленные попытки и предложения для достижения этой цели, а в 1811 академия наук Копенгагена учредила премию за наилучшее представление легкой и практически реализуемой пазиграфии.
В 1856--1858 гг. претензии философских языков были поддержаны и первой лингвистической организацией, занявшейся проблемой международного языка, -- Международным лингвистическим обществом, которое включало значительное число языковедов из Франции и корреспондентов из других стран. Комитет, образованный обществом, высказался в пользу логической системы, которая представляла бы собой "номенклатуру, основанную на универсальной классификации" предметов и понятий [1].
Комитет впервые произвел классификацию всех раннее предложенных проектов на апостериорные (построенные на материале естественных языков) и априорные (лишенные связи с естественными языками). Эта классификация, позже дополненная третьим, смешанным типом, удерживалась в интерлингвистике до самого последнего времени.
В середине XVIII в. возникает критика философских проектов, которая утверждала невозможность исчерпывающей систематизации понятий и обращала внимание на изменяемость понятий во времени, что должно было повлечь существенную ломку ранее произведенных классификаций. В законченной форме эта точка зрения была сформулирована в 1817 г. Д. де Траси, объявившим всеобщий (логический) язык невозможным по той причине, что он должен был быть совершенным.
Возникает также концепция создания искусственного языка путем извлечения совпадающих элементов из ряда европейских языков. Впервые такая мысль была высказана французским исследователем Ш. де Броссом в 1763 г.: "Основа всеобщего языка реально существует; вместо того, чтобы тратить время в бесплодных поисках найти то, что могло бы создать искусство, лучше попытаться открыть то, что уже создано природой" (цит. по [1]). Эту мысль повторяет член международного лингвистического общества Вайян из Бухареста: "Всеобщий язык существует, надо только объединить его разрозненные элементы". Этот принцип практически реализуется в апостериорном проекте "универсальглот" (Ж. Пирро, 1868), основанном на объединении интернациональных элементов европейских языков.
Одновременно с расширением апостериорно-эмпирического лингвопроектирования происходит уточнение предполагаемых сфер применения искусственного языка: преодолевается первоначальное убеждение, что вновь создаваемый язык должен прийти на смену национальным языкам; возникает идея "вспомогательного языка", назначение которого состоит в том, чтобы дополнить существующие языки специальным средством международного общения; возникает и сам термин "международный язык".