39. Виды недобросовестного поведения на преддоговорной стадии.

П. 2 ст. 434.1 ГК устанавливает открытый перечень критериев недобросовестности при ведении переговоров. При выявлении одного из критериев суд имеет право прямо применить нормы п. 4 ст. 10 ГК о возмещении убытков, возникших вследствие злоупотребления правом. Таких составов в п. 2 ст. 434.1 ГК четыре:

1. Отсутствие явного намерения достичь соглашения с другой стороной.

2. Предоставление контрагенту переговоров неполной или недостоверной информации.

3. Намеренное умолчание об обстоятельствах, которые в силу характера договора должны быть доведены до сведения другой стороны.

4. Внезапное и неоправданное прекращение переговоров. На практике могут быть применены и иные критерии признания поведения недобросовестным. 

5. Несообщение о возможных препятствиях к заключению договора. Например, о необходимости получить одобрение сделки (дело ООО «Декорт» против ООО «АШАН» № А41-90214/2016).

6. Отказ стороны от переговоров без предоставления контрагенту разумного срока для ответа на предложения. Восьмидневный срок со дня получения письма с предложениями признается неразумным (дело ООО «Орион» против АО «Тандер» № А32-41814/2016).

7. Отсутствие у переговорщика полномочий на заключение договора (дело ООО «Орион» против АО «Тандер» № А32-41814/2016).

Ст. 434.1 ГК РФ

Преддоговорная ответственность является разновидностью гражданско-правовой ответственности, которая может быть как договорной (при заключении соглашения при ведении переговоров о заключении договора), так и внедоговорной (к ней могут быть применены правила главы 59 Гражданского кодекса РФ). При этом институт преддоговорной ответственности содержит собственные основания возникновения, связанные с недобросовестным поведением одного из участников. Практика применения нормы ГК РФ о преддоговорной ответственности не является сегодня единообразной и широкой из-за неоднозначной оценки добросовестности действий субъектов, участвующих в переговорах о заключении договора.

В постановлении от 24 марта 2016 г. № 17 (абз. 2 п. 19) Пленум Верховного Суда РФ указал на презумпцию добросовестности участников переговоров таким образом: «Предполагается, что каждая из сторон переговоров действует добросовестно и само по себе прекращение переговоров без указания мотивов отказа не свидетельствует о недобросовестности соответствующей стороны. На истце лежит бремя доказывания, что, вступая в переговоры, ответчик действовал недобросовестно с целью причинения вреда истцу, например, пытался получить коммерческую информацию у лица либо воспрепятствовать заключению договора между истцом и третьим лицом (пункт 5 статьи 10, пункт 1 статьи 421 и пункт 1 статьи 434.1 ГК РФ)»11. Однако несмотря на то, что основы преддоговорной ответственности заложены законодательно, а также дано официальное толкование основаниям ее наступления, правоприменение этих норм не происходит легко и гладко, поскольку у судов возникают трудности квалификации поведения как добросовестного или недобросовестного. Из-за этого возникает непредсказуемость и непрогнозируемость развития ситуации и, как следствие, отсутствие единообразного применения норм действующего гражданского законодательства, в том числе при участии суда.

Иллюстрацией вышеизложенного может служить дело Плетнева П. С. по иску к ООО «Юниверсал-Аква» и к ООО «Юниверс-Аква» о взыскании 520 тыс. рублей убытков.

Как установлено в ходе гражданского судопроизводства, Плетнев П. С. вел с юридическими лицами переговоры, предметом которых была возможная продажа этими лицами истцу фитнес-клуба. Переговоры велись с октября 2017 года по февраль 2018-го. В этот период Плетнев П. С. заключил соглашение по оказанию юридической помощи при совершении сделки. Соглашением была предусмотрена оплата оказанных услуг коллегии, в том числе в виде невозвратного аванса.

Впоследствии одна из сторон прекратила переговоры о заключении договора, мотивировав свой отказ тем, что продавцы параллельно вели переговоры с другим покупателем, чье предложение в итоге решили принять, посчитав его более выгодным. Истец счел действия ответчиков недобросовестными, поскольку они предоставили неполную информацию, умолчав о параллельных переговорах с другим покупателем, а также внезапно и неоправданно прекратили переговоры о заключении договора при таких обстоятельствах, при которых покупатель не мог разумно этого ожидать. Произошедшее повлекло возникновение у него убытков в виде уплаты коллегии невозвратного аванса. Поэтому он обратился в суд за защитой своих прав.

Суд первой инстанции, апелляционный суд, а также суд округа отказали истцу в удовлетворении иска, посчитав, что истец не смог доказать недобросовестность действий ответчиков при проведении переговоров и наличие причинно-следственной связи между действиями ответчиков и возникновением у него убытков, со ссылками на пункт 1 статьи 393 и статью 15 ГК РФ, пункт 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24 марта 2016 г. № 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств», пункт 12 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации».

Судебная коллегия сочла, что суды трех инстанций при рассмотрении иска Плетнева П. С. не учли определенные обстоятельства. По мнению суда более высокой инстанции, имелся ряд не рассмотренных судами в процессах обстоятельств, изучение которых позволило бы судам более полно и обстоятельно взглянуть на ситуацию и даже повлиять на исход дела. В данном случае суд более высокой инстанции сам не исследовал имеющие значение для решения дела обстоятельства, но отправил дело на пересмотр.

Суд указал, что статья 434.1 содержит изъятия из принципа свободы договора, установленного статьей 421 ГК РФ. Так, «в качестве одного из случаев преддоговорной ответственности пункт 2 статьи 434.1 Гражданского кодекса прямо называет вступление в переговоры о заключении договора или их продолжение при заведомом отсутствии намерения достичь соглашения с другой стороной.

Недобросовестным признается поведение, когда лицо вступает или продолжает переговоры, хотя оно знает или должно знать, что оно уже не будет заключать договор, по крайней мере, с этим контрагентом.

В этом случае подлежат установлению обстоятельства того, что ответчик изначально не имел намерения заключать договор либо впоследствии утратил это намерение, но не сообщил об этом своему контрагенту и продолжал создавать видимость намерения заключить договор именно с этим контрагентом, например запрашивая лучшую цену и иные улучшения оферты, хотя к моменту такого запроса лицо знало или должно было знать, что оферта не будет принята ни при каких условиях.

Следовательно, лицо обязано возместить убытки своему контрагенту ввиду недобросовестного ведения переговоров...

В такой ситуации подлежит установлению, когда готовность лица заключить договор стала носить притворный характер и, если контрагент не был сразу же уведомлен о прекращении намерения заключить договор, стало ли это причиной его дополнительных расходов, которые он не понес бы в случае своевременного уведомления»12.

В данном конкретном случае баланс между принципом свободы договора и принципом добросовестности не был сразу найден судами, поскольку было недостаточно исследовано поведение сторон в рамках разумности и справедливости (= добросовестности), притом что каждая из сторон считала свое поведение добросовестным. Существуют некоторые трудности, осложняющие полноценную реализацию института так называемой преддоговорной ответственности. В первую очередь это изначальное установление сторонами в преддоговорных отношениях баланса между принципом-нормой, которым является свобода договора, и принципом добросовестности, который с формальной точки зрения менее выражен в гражданском законодательстве. При невозможности реализации свободного усмотрения сторонами такая привилегия отдается суду.