§ 3. Соотношение действующего гражданского законодательства

Союза ССР и союзных республик

Опыт истории советского гражданского права убеждает в том, что существование Советского государства немыслимо без наделения его широкой компетенцией в области гражданского законодательства, позволяющей не только устанавливать основные, исходные положения этой отрасли законодательства, но и регламентировать большие группы важнейших имущественных отношений исключительно или почти полностью в общесоюзных нормативных актах.

Но столь же неизбежно вытекает из этого опыта и второй вывод - о невозможности в условиях многонационального федеративного государства с многомиллионным населением и огромной территорией сосредоточить все гражданское законодательство исключительно в ведении Союза ССР. Намеченное в 1936 году почти полное лишение республик права издавать свое гражданское законодательство оказалось практически неосуществимым и привело к отказу от использования инициативы и возможностей союзных республик в деле совершенствования гражданского законодательства, к замедлению темпов его развития и отставанию его от потребностей коммунистического строительства, к загромождению общесоюзного законодательства множеством излишне детализированных, второстепенных норм, в которых было невозможно учесть и отразить все многообразие и сложность регулируемых ими отношений.

Поэтому Законом от 11 февраля 1957 г. "Об отнесении к ведению союзных республик законодательства об устройстве судов союзных республик, принятия гражданского, уголовного и процессуальных кодексов" <1> компетенция Союза ССР и союзных республик в области гражданского законодательства была изменена и было решено "отнести к ведению союзных республик... принятие гражданских... кодексов, сохранив в ведении Союза ССР установление... основ гражданского законодательства" (ст. 1). В Конституцию СССР (п. "х" ст. 14) и конституции союзных республик были внесены соответствующие изменения.

--------------------------------

<1> Ведомости Верховного Совета СССР. 1957. N 4. Ст. 63.

Новая формулировка п. "х" ст. 14 Конституции СССР 1936 года не позволяет усомниться в том, что Союзом ССР устанавливаются именно основы гражданского законодательства, и этим выгодно отличается от редакционно не до конца ясного п. "п" ст. 1 Конституции 1924 года. Бесспорно, как положительное явление следует расценить и то, что в законе прямо сказано о главнейшем содержании компетенции союзных республик в области гражданского законодательства - их праве издавать гражданские кодексы.

Принятие Закона от 11 февраля 1957 г. и внесение соответствующих изменений в Конституцию СССР привело к установлению того же общего принципа разграничения компетенции Союза ССР и союзных республик в области гражданского законодательства, который был установлен Конституцией СССР 1924 года в иных условиях. Выше уже отмечалось, что этот принцип был не во всех отношениях удачен, так как не учитывал необходимость существования наряду с Основами развитой и полной регламентации в союзном законодательстве ряда имущественных отношений. Этот недостаток легко объяснить, так как при создании первой Конституции СССР было трудно предвидеть пути, которыми пойдет развитие общесоюзного законодательства. В 1957 году необходимость детальной, а иногда и исчерпывающей регламентации ряда отношений в гражданском законодательстве СССР не могла вызывать сомнений. Очевидно было и то, что каким бы широким ни было содержание будущих Основ, в них не удастся вместить все союзное гражданское законодательство, и значительная его часть неизбежно окажется за пределами Основ. Об этой же части гражданского законодательства Закон от 11 февраля 1957 г. не упоминал. А так как ст. 15 Конституции СССР никаким изменениям не подвергалась, то изменения, внесенные этим Законом в п. "х" ст. 14 Конституции, приобрели единственно возможный смысл: за Союзом ССР сохранено только издание Основ гражданского законодательства, а за пределами таких Основ все гражданское законодательство должно быть республиканским. По-видимому, именно такими соображениями руководствовались Б.С. Антимонов и К.А. Граве, утверждавшие, что "в ведении СССР сохранено только установление Основ гражданского законодательства" и что "отныне только Основы составляют - или, точнее, будут составлять границы самостоятельной законодательной деятельности союзных республик в области гражданского права" <1>.

--------------------------------

<1> Антимонов Б., Граве К. К разработке Основ гражданского законодательства СССР (вопросы наследственного права) // Советская юстиция. 1957. N 5. С. 36.

Нельзя согласиться с тем, что этот вопрос может быть решен так просто. Ведь решить его так - значит сбросить со счета всю историю, весь опыт развития советского гражданского законодательства, многие важнейшие отрасли которого начиная с первых лет существования СССР состояли главным образом или даже почти исключительно из норм общесоюзного законодательства. Нельзя пренебречь и материалами обсуждения проекта Закона от 11 февраля 1957 г., свидетельствующими о том, что его изданием отнюдь не преследовалась цель изъять из ведения Союза ССР детальную регламентацию всех институтов гражданского права. Наоборот, в выступлении председателя Комиссии законодательных предположений Совета Национальностей Верховного Совета СССР говорилось, что "в гражданском праве не могут по-разному разрешаться коренные вопросы пользования государственной собственностью... Не могут по-разному разрешаться в различных республиках также и вопросы, связанные с расчетными и кредитными отношениями между государственными и общественными организациями. Не могут по-разному решаться вопросы перевозок железнодорожным, водным и воздушным транспортом" <1>.

--------------------------------

<1> Правда. 1957. 10 февраля.

Поэтому надо признать, что Закон от 11 февраля 1957 г. не решил до конца проблему разграничения компетенции Союза ССР и союзных республик в области гражданского законодательства и его значение в плане рассматриваемой проблемы ограничивается определением основного содержания как компетенции Союза ССР, так и компетенции союзных республик в этой области.

По широте круга регулируемых отношений и обилию нормативного материала гражданское законодательство занимает одно из первых мест среди других отраслей советского законодательства. Естественно, что это делает и проблему разграничения компетенции Союза ССР и союзных республик в этой области законодательства значительно более сложной, чем, скажем, в области законодательства о судоустройстве, уголовного или процессуального законодательства.

Теоретически мыслимы три варианта решения вопроса о разграничении прав Союза ССР и союзных республик в области законодательства. Наиболее ясным представляется, на первый взгляд, точное определение прав названных субъектов в какой-либо области законодательства путем указания и перечисления отношений, регулируемых общесоюзным законодательством, и отношений, регламентируемых республиками. Однако этот путь вряд ли пригоден для гражданского законодательства, так как именно в этой области права наиболее часто возникает необходимость регламентировать нормами закона отношения, ранее праву неизвестные.

Второй возможный путь - точное определение компетенции Союза ССР в области гражданского законодательства и отнесение всего остального гражданского законодательства к ведению союзных республик. Этот путь целесообразен, по нашему мнению, тогда, когда имеется в виду предоставить республикам сравнительно широкие правомочия в соответствующей области законодательства. Третий вариант противоположен предыдущему. Если компетенция республик в той или иной области законодательства мыслится сравнительно узкой, очевидно, целесообразно определить в законодательном порядке именно ее, предоставив всю остальную сферу соответствующей отрасли законодательства Союзу ССР.

По какому же из этих путей пошли Основы гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 года? Чтобы ответить на этот вопрос, надо проанализировать ст. 3 Основ <1>.

--------------------------------

<1> Обращаясь в первую очередь именно к этой статье, мы исходим из того, что она является единственной из всех статей Основ, специально посвященной соотношению гражданского законодательства СССР и союзных республик.

Чтобы не ошибиться при выявлении того общего принципа разграничения компетенции, который закреплен ст. 3 Основ, следует ограничить себя двумя условиями. Во-первых, пока этот анализ не закончен, не следует обращаться к содержащимся в других нормах Основ указаниям на компетенцию Союза ССР или союзных республик в тех или иных вопросах гражданского законодательства: эти многочисленные нормы являются специальными по отношению к ст. 3 и могут лишь корректировать выраженные в ней принципы, но не могут коренным образом менять их. Во-вторых, следует на время отвлечься от выяснения того, насколько общие принципиальные положения, содержащиеся в ст. 3 Основ, соответствуют фактическому состоянию нашего гражданского законодательства и насущным потребностям его развития.

Часть 1 ст. 3 Основ посвящена только республиканскому гражданскому законодательству. В ней установлено, что этим законодательством регулируются "в соответствии с настоящими Основами... отношения, как предусмотренные Основами, так и не предусмотренные ими". Таким образом, круг отношений, регулируемых республиканским законодательством, определен наиболее общим и широким образом.

Совсем иначе сформулирована ч. 2 той же статьи, в которой сказано, что "гражданским законодательством Союза ССР регулируются в соответствии с настоящими Основами", во-первых, точно перечисленные далее в этой же статье отношения и, во-вторых, "другие отношения, регулирование которых отнесено Конституцией СССР и настоящими Основами к ведению Союза ССР". Следовательно, хотя в ст. 3 и не содержится полного перечисления всех отношений, которые могут регулироваться союзным законодательством, вряд ли можно рассматривать очерченный в ней круг этих отношений иначе как ограниченный строго определенными рамками.

Но отношения, названные в ч. 2 ст. 3 Основ, регулируются не только союзным законодательством. Как сказано там же, "по этим отношениям законодательством союзных республик могут разрешаться вопросы, отнесенные к их ведению законодательством Союза ССР". Поэтому представляется неточным уже широко распространившееся в литературе <1> и разделявшееся автором этих строк <2> мнение о том, что регулирование отношений, названных в ч. 2 ст. 3 Основ, составляет "исключительную" компетенцию Союза ССР. Точнее передает существо этой компетенции квалификация ее как "преимущественной" компетенции Союза ССР в области гражданского законодательства <3>.

--------------------------------

<1> См., например: Поленина С. Расчетные и кредитные отношении в Основах гражданского законодательства // Советская юстиция. 1962. N 6. С. 9; Научно-практический комментарий к Основам гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик. М., 1962. С. 39.

<2> Флейшиц Е.А., Маковский А.Л. Теоретические вопросы кодификации республиканского гражданского законодательства // Советское государство и право. 1963. N 1. С. 80.

<3> Этот термин, предложенный О.Н. Садиковым, тоже нельзя признать безукоризненно точным, так как он может породить неправильное представление о наличии у союзных республик самостоятельного права регулировать отношении, перечисленные в ч. 2 ст. 3 Основ. Между тем такое право может быть лишь делегировано им Союзом ССР.

В отличие от преимущественной компетенции, которой посвящена ч. 2 ст. 3 Основ, в ч. 3 этой статьи устанавливается в подлинном смысле слова исключительная компетенция Союза ССР в области гражданского законодательства. Здесь говорится о том, что к ведению Союза ССР относится специальное законодательство, регулирующее отношения по внешней торговле. На этот раз мы также имеем дело с точно очерченным и к тому же весьма узким кругом отношений, регулируемых общесоюзным законодательством.

Сопоставление ч. 1 ст. 3 Основ с последующими частями этой статьи может привести, на наш взгляд, только к одному выводу: в основу разграничения компетенции Союза ССР и союзных республик в области гражданского законодательства ныне положен принцип точного определения компетенции Союза ССР и отнесения остального гражданского законодательства к ведению союзных республик.

Необходимо обратить внимание на один практический вывод, который следует из сказанного и имеет существенное значение для завершения работ по обновлению советского гражданского законодательства. Известно, что Основы наряду с отсылками к законодательству СССР или к законодательству союзных республик в ряде случаев отсылают просто к "закону" или к "законодательству". В этих случаях неизбежно возникает вопрос: кто - Союз ССР или союзные республики - вправе издать соответствующий закон или установить соответствующее законодательство? Можно полагать, что в какой-то мере из-за отсутствия достаточно ясного ответа на этот вопрос многие отсылочные нормы Основ до сих пор остаются нереализованными. Так, в частности, произошло со ст. 89 Основ, предусматривающей издание законов об ответственности государственных учреждений за вред, причиненный неправильными служебными действиями их должностных лиц другим организациям (ч. 1), и об ответственности органов дознания, следствия, прокуратуры и суда за вред, причиненный неправильными служебными действиями должностных лиц этих органов (ч. 2). Между тем, если подходить к решению подобных вопросов с позиций указанного общего принципа разграничения компетенции Союза ССР и республик, то окажется сравнительно нетрудно в каждом таком случае установить, к чьей компетенции относится издание соответствующего закона.

Необходимо, однако, отметить, что изложенное выше понимание ст. 3 Основ не является общепризнанным. Так, М.П. Ринг поставил вопрос, "допустимо ли регламентирование законодательством Союза ССР отношений, не предусмотренных Основами", называя при этом отношениями, не предусмотренными Основами, такие отношения, которые выходят за пределы, очерченные в ч. 2 ст. 3. На этот вопрос он ответил утвердительно, со ссылкой на то, что раз подобное право предоставлено республикам (ч. 1 ст. 3), оно должно быть и у Союза <1>. Думается, что эта позиция основана на недоразумении. В числе отношений, прямо названных в ч. 2 ст. 3 Основ, есть и такие, которые не предусмотрены Основами, т.е. не регламентированы ими (например, отношения органов связи с клиентурой), но которые тем не менее должны быть регламентированы общесоюзным законодательством. Если же говорить об отношениях, не предусмотренных Основами, в том смысле, в каком употребляет это слово М.П. Ринг, то именно в силу ч. 2 ст. 3 Основ право регулирования таких отношений предоставлено Союзу ССР быть не может.

--------------------------------

<1> Теоретические вопросы систематизации советского законодательства. М., 1962. С. 319.

На основании сказанного может создаться впечатление, что единственным пределом компетенции союзных республик в области гражданского законодательства являются границы компетенции Союза ССР в этой области, очерченные в ст. 3 Основ (ч. ч. 2 и 3). Такое представление было бы, однако, неправильным. Нельзя забывать о том, что другой границей компетенции союзных республик в рассматриваемой области законодательства являются сами Основы, которые ограничивают эту компетенцию в двух отношениях.

Во-первых, союзные республики не вправе устанавливать в своем гражданском законодательстве такие нормы, которые противоречили бы Основам. Если же такое противоречие возникнет, то вступит в действие ст. 20 Конституции СССР. Практика показывает, что это положение было правильно понято в союзных республиках и они при подготовке своих гражданских кодексов отнеслись весьма бережно к нормам Основ. Отдельные встречающиеся в текстах республиканских кодексов отступления от Основ в подавляющем большинстве случаев были вызваны необходимостью развития и детализации в гражданских кодексах норм Основ и не породили противоречий между кодексами и Основами <1>.

--------------------------------

<1> Примеры таких отступлений от точного текста Основ см.: Флейшиц Е.А., Маковский А.Л. О Гражданском кодексе РСФСР // Советское государство и право. 1964. N 8. С. 17 - 18.

Тем не менее, можно указать на несколько случаев противоречия или, во всяком случае, несоответствия норм гражданских кодексов нормам Основ:

а) по Основам (ч. 2 ст. 8) дееспособность наступает в полном объеме только по достижении 18 лет, тогда как гражданские кодексы признают полностью дееспособным также лицо, на законном основании вступившее в брак до достижения этого возраста;

б) в большинстве гражданских кодексов применение правил Основ об истребовании имущества от добросовестного приобретателя (ч. 2 ст. 28) исключено для случаев, когда такое имущество было продано в порядке, установленном для исполнения судебных решений (см., например, ч. 2 ст. 152 ГК РСФСР);

в) если Основы (ч. 1 ст. 88) предусматривают возмещение вреда только причинившим его лицом, то во всех гражданских кодексах допускается возложение этой обязанности на родителей и опекунов несовершеннолетнего причинителя вреда;

г) в гражданских кодексах расширен по сравнению с Основами (п. 4 ст. 103) круг случаев воспроизведения произведений, допускаемого без согласия автора и без уплаты авторского вознаграждения.

Обоснованность и очевидная необходимость подавляющего большинства указанных отступлений от Основ не вызывают сомнений. Причина их кроется в недостаточной полноте и точности норм Основ. Тем не менее это не снимает вопроса о возникших в таких случаях расхождениях между союзным и республиканскими законами. Наиболее разумный путь их устранения - внесение соответствующих уточнений в Основы.

Во-вторых, компетенция союзных республик ограничена содержащимися в Основах и адресованными союзным республикам прямыми предписаниями по поводу решения в республиканском законодательстве тех или иных вопросов. Характер таких предписаний имеет основная масса встречающихся в Основах отсылок к законодательству союзных республик.

Одна группа таких отсылочных норм (их меньшинство) дает республикам возможность установить в своем законодательстве определенные изъятия из правил, установленных Основами. Примером может служить ч. 1 ст. 105 Основ, дающая республикам право установить в своем законодательстве сокращенные по сравнению с Основами сроки действия авторского права на отдельные виды произведений. Такие нормы как бы расширяют компетенцию республик, предоставляя их усмотрению более широкий круг вопросов гражданского законодательства. Поэтому они не обязательны для республик и, как показывает опыт, далеко не всегда реализуются в республиканском законодательстве.

Иное значение имеет другая группа отсылочных норм, содержащих, в сущности, прямые предписания республиканскому законодателю. Одни из них определяют круг вопросов, подлежащих разрешению в законодательстве республик. Таково, например, правило ст. 60 Основ о том, что "порядок обмена жилых помещений устанавливается законодательством союзных республик". Другие предписывают в определенной мере и существо решения вопроса. К таким нормам принадлежит правило, устанавливающее, что предельные размеры жилого дома, который может находиться в личной собственности гражданина, определяются законодательством союзных республик (ч. 2 ст. 25). Наконец, третьи указывают на то, каким актом республиканского законодательства или каким органом республики должен быть решен вопрос. Зачастую эти положения сочетаются в разных комбинациях в одной норме.

Значение второго рода отсылок к республиканскому законодательству состоит в том, что они определенным образом ограничивают компетенцию союзных республик и поэтому их реализация является для республик обязательной. В связи с этим необходимо отметить, что в настоящее время завершение обновления республиканского гражданского законодательства зависит в первую очередь от того, насколько полно, точно и быстро отсылочные нормы Основ будут реализованы в нормах и актах законодательства союзных республик <1>. Следует обратить особое внимание на недопустимость отступлений при этом от точного смысла предписаний Основ.

--------------------------------

<1> Наибольшее число таких актов должно быть издано республиками по вопросам обязательственного права. Перечень этих актов, еще не изданных или изданных не во всех союзных республиках, см.: Маковский А.Л. Основные положения об обязательствах в новых гражданских кодексах союзных республик // Новые гражданские и гражданские процессуальные кодексы союзных республик: Тезисы докладов к научной конференции ВНИИСЗ 14 - 15 октября 1964 г. М., 1964. С. 22.

Исключительная компетенция Союза ССР в области гражданского законодательства охватывает, как уже отмечалось, небольшой круг отношений. Это только отношения по внешней торговле, притом в той их части, в какой они должны регулироваться специальным, а не общим гражданским законодательством. Объяснение полного изъятия специального законодательства о внешней торговле из ведения союзных республик кроется в принадлежащей Союзу ССР монополии внешней торговли.

Преимущественная компетенция Союза ССР в области гражданского законодательства, как уже отмечалось выше, определена в ч. 2 ст. 3 Основ двумя различными способами. Одни из отношений, которые должны быть регламентированы общесоюзным законодательством, прямо названы в этой части ст. 3; для выявления же других необходимо обратиться к нормам, к которым отсылает ст. 3, - к Конституции СССР и другим статьям Основ. Первую группу составляют отношения: а) между социалистическими организациями по поставкам продукции; б) между социалистическими организациями по капитальному строительству; в) по государственным закупкам сельскохозяйственной продукции у колхозов и совхозов; г) организаций железнодорожного, морского, речного, воздушного, трубопроводного транспорта с клиентурой и между собой; д) организаций связи с клиентурой и между собой; е) кредитных учреждении с клиентурой и между собой; ж) по государственному страхованию; з) возникающие в связи с открытиями, изобретениями и рационализаторскими предложениями.

Несмотря на то что перечисленные отношения, казалось бы, точно названы в Основах, приведенные формулировки не всегда позволяют дать бесспорные ответы на вопрос о том, регулирование каких же именно отношений должно быть отнесено к преимущественной компетенции СССР. Так, нельзя достаточно определенно сказать, что следует понимать под "отношениями кредитных учреждений с клиентурой". Ведь кредитными учреждениями являются не только банки, сберегательные кассы, кассы взаимопомощи, но и городские ломбарды, отношения которых с клиентурой регулируются гражданским законодательством республик. Трудно предположить, чтобы Основы имели в виду передать регламентацию этих отношений в ведение Союза ССР. Между тем, по точному тексту ч. 2 ст. 3 Основ, этот вопрос должен быть решен именно таким образом.

В соответствии с ч. 2 ст. 3 Основ гражданским законодательством СССР охватываются также "отношения, регулирование которых отнесено Конституцией СССР... к ведению Союза ССР". При выяснении круга этих отношений следует, как нам представляется, руководствоваться соображением о том, что вопрос о разграничении компетенции между СССР и республиками в области законодательства вообще, гражданского законодательства в частности может и должен решаться только в предельно ясных нормах, не допускающих различных толкований. С этой точки зрения надо признать очевидным, что Конституция СССР относит к ведению СССР гражданское законодательство о правах иностранцев (п. "ц" ст. 14). Несколько более сложным путем можно прийти к выводу, что в соответствии с п. "а" ст. 14 Конституции СССР в порядке общесоюзного законодательства могут регулироваться любые имущественные и личные неимущественные отношения в случаях, когда необходимость их регламентации вытекает из заключенных Союзом ССР международных договоров и соглашений.

Конституция СССР предоставляет Союзу ССР и ряд других прав - прежде всего в различных областях государственного управления. Бесспорно, что реализация многих из них требует и издания соответствующего общесоюзного гражданского законодательства (например, прав, предусмотренных п. п. "м" - "о" ст. 14). Однако об издании такого рода законодательных актов в Конституции прямо ничего не сказано. К тому же надо учитывать, что не существует неразрывной связи между управлением определенной отраслью народного хозяйства и законодательной гражданско-правовой регламентацией отношений, возникающих в соответствующей области экономики. Так, Союзу ССР принадлежит право управления торговыми предприятиями общесоюзного подчинения, тогда как регламентация отношений розничной купли-продажи составляет в основном компетенцию республик. Напротив, управление внутренним водным транспортом отнесено в настоящее время к ведению республик, а регламентация отношений организаций этого вида транспорта с клиентурой является прерогативой Союза ССР. Таким образом, было бы неправильно пытаться автоматически вывести из прав Союза ССР в области государственного управления, предусмотренных Конституцией СССР, его права в области гражданского законодательства.

Третью группу отношений, являющихся в силу ч. 2 ст. 3 Основ предметом регламентации в порядке общесоюзного законодательства, составляют "другие отношения, регулирование которых отнесено Основами к ведению Союза ССР". В тексте Основ содержится около 30 норм, отсылающих к законодательству СССР или даже к определенным актам этого законодательства (Положениям о поставках, Положению об открытиях, изобретениях и рационализаторских предложениях и др.).

Значительная часть этих отсылочных норм предусматривает разрешение общесоюзным законодательством отдельных вопросов по таким отношениям, которые прямо в ч. 2 ст. 3 Основ не названы и регулирование которых, следовательно, в целом относится к ведению союзных республик. Эти вопросы многочисленны и разнообразны, и перечислять их все в ст. 3 Основ, естественно, не было смысла. В большинстве случаев нормы, относящие разрешение указанных вопросов к преимущественной компетенции СССР, сформулированы одинаково и отсылают просто к законодательству СССР. Но в отдельных случаях в Основах встречаются и другие формулировки. Так, в ч. 1 ст. 40 указывается, что случаи, в которых социалистическим организациям разрешается продавать товары не по установленным государственным ценам, предусматриваются "законодательством Союза ССР и в установленных им пределах - законодательством союзных республик". Представляется, что в такого рода развернутых формулировках преимущественной компетенции СССР в этом и других аналогичных случаях нет необходимости, хотя по существу эти отсылочные нормы сформулированы точно и правильно. Дело в том, что в соответствии с ч. 2 ст. 3 Основ для закрепления преимущественной компетенции СССР в том или ином вопросе достаточно, чтобы он был отнесен Основами к ведению Союза ССР. Если же в конкретных случаях отнесение к компетенции СССР различных вопросов будет выражено по-разному, это может породить ненужные сомнения и недоразумения.

Несколько сложнее решить вопрос о значении отсылающих к законодательству СССР норм Основ в тех случаях, когда эти нормы посвящены отношениям, прямо названным в ч. 2 ст. 3 Основ, т.е. уже составляющим предмет преимущественной компетенции Союза ССР. Например, в небольшой по объему нормативного материала гл. 11 о расчетных и кредитных отношениях содержится восемь отсылок к общесоюзному законодательству. Но регулирование расчетных и кредитных отношений и без того уже в целом отнесено к преимущественной компетенции Союза ССР, поскольку в ч. 2 ст. 3 Основ прямо названы "отношения кредитных учреждений с клиентурой и между собой". Не означает ли это, что отсылки к общесоюзному законодательству по отдельным вопросам кредитных и расчетных отношений имеют в виду отнести разрешение соответствующих вопросов к исключительной компетенции Союза ССР, а не к преимущественной его компетенции? На этот вопрос, как нам представляется, следует ответить отрицательно. Иной ответ, во-первых, пришел бы в противоречие со ст. 3 Основ, притом не только с ее второй частью, но и с последней частью, относящей к исключительному ведению Союза ССР лишь специальное законодательство по внешней торговле. Во-вторых, он не соответствовал бы и практике нашего общесоюзного законодательства, нередко дающего союзным республикам право разрешать в определенной части соответствующие вопросы. Так, согласно ст. 86 Основ случаи и порядок выдачи гражданам ссуд банками СССР определяются "законодательством Союза ССР". Тем не менее Совет Министров СССР Постановлением от 19 февраля 1965 г. "О кредитовании строительства жилых домов для колхозников" поручил советам министров союзных республик устанавливать размер выдаваемого на эти цели кредита "в пределах от 700 до 1500 руб., исходя из местных условий и сумм, выделяемых республике на эту цель..." <1>. В-третьих, как хорошо видно из приведенного примера, в подобных случаях не исключена необходимость учитывать специфику местных условий и, следовательно, не может быть полностью устранена и возможность республиканского законодательства.

--------------------------------

<1> СП СССР. 1965. N 3. Ст. 17.

Преимущественная компетенция Союза ССР как особый метод разграничения компетенции СССР и союзных республик в области гражданского законодательства не представляет собой нововведение, появившееся только с изданием Основ. Как видно из предыдущего параграфа, этот метод был теоретически осмыслен и сформулирован в предшествующий период в процессе работы по созданию ГК СССР. Однако в новых условиях он получил совершенно иное назначение. Если составители проектов ГК СССР предполагали использовать его в качестве общего принципа разграничения компетенции Союза ССР и союзных республик в области гражданского законодательства и тем самым резко ограничить, свести до минимума права республик в этой области, то в Основах этот метод использован лишь как один из элементов, в которых получил выражение названный общий принцип, и служит для определения максимума компетенции Союза ССР в области гражданского законодательства.

Основное достоинство рассматриваемого метода состоит в гибкости решения вопроса об общесоюзной и республиканской компетенции. Он позволяет, решив в принципе вопрос о приоритете общесоюзного законодательства в определенных областях гражданского права, в случае необходимости оперативно передавать некоторые вопросы из этого круга отношений на разрешение союзным республикам.

Ясно видя достоинства самого метода преимущественной компетенции Союза ССР, нельзя в то же время не замечать и явных недостатков того, как эта компетенция в настоящее время сформулирована в Основах. Главный из них - явная неполнота круга отношений, регулирование которых предоставлено Основами Союзу ССР. Прежде всего обращает на себя внимание то, что среди отношений, предусмотренных в ч. 2 ст. 3 Основ, названы почти исключительно отношения, регулируемые нормами обязательственного права. Между тем из предыдущих параграфов настоящей главы ясно видно, что уже в конце 20-х - начале 30-х годов совершенно оправданно сложилась тенденция к регламентации преимущественно в порядке общесоюзного законодательства правового положения государственных юридических лиц, правового режима основных средств государственных органов и ряда других отношений. Эта тенденция свойственна и текущему гражданскому законодательству, но она не находит опоры в ст. 3 Основ. Кроме того, есть и ряд отношений, регламентируемых нормами обязательственного права, которые, не будучи упомянуты в Основах, тем не менее регулируются в настоящее время в основном или даже полностью общесоюзным законодательством. Мы имеем в виду имущественные отношения между социалистическими организациями, связанные со снабжением электроэнергией, газом и водой, с выполнением научно-исследовательских и конструкторских работ, с капитальным ремонтом основных средств, и некоторые другие.

Таким образом, очевидно, что предусмотренный Основами круг отношений, регулирование которых составляет преимущественную компетенцию Союза ССР, нуждается в настоящее время в уточнении и прежде всего в расширении.

Сфера совместного ведения Союза ССР и союзных республик в области гражданского законодательства в ст. 3 Основ не предусмотрена и, если правилен тот общий принцип разграничения общесоюзной и республиканской компетенции, который (как мы пытались доказать) в этой статье выражен, вообще невозможна. Тем не менее в ряде статей Основ мы встречаем в общей сложности более 20 норм, отсылающих к законодательству Союза ССР и союзных республик. Что же за компетенция имеется в виду в этих нормах?

Прежде всего надо сказать, что к рассматриваемой проблеме не имеют отношения те из этих норм, которые говорят о компетенции Союза ССР и союзных республик не в гражданском, а в других областях законодательства (см. ч. 2 ст. 6), а также те, в которых говорится о законодательстве Союза ССР и союзных республик как синониме всей совокупности советских гражданско-правовых норм (см. ч. 3 ст. 2 и ч. 1 ст. 4) и в которых, следовательно, проблема компетенции в этой области законодательства не затрагивается.

Далее необходимо отметить, что в ряде случаев за отсылкой к законодательству Союза ССР и союзных республик в действительности скрывается совершенно определенное разграничение их компетенции. Иногда это разграничение предусмотрено другими нормами тех же Основ, что хорошо видно при сопоставлении ст. 13 (ч. 1) со ст. 22 (ч. 2), 23 (ч. 2) и 24 (ч. 2) Основ. В некоторых случаях разграничение компетенции Союза ССР и республик выявить весьма трудно, по тем не менее все-таки возможно. Так, представляется, что в тех случаях, когда отсылки к законодательству СССР и союзных республик сделаны в общих положениях об обязательствах (ч. 4 ст. 36, ч. 2 ст. 38), соответствующие общие вопросы обязательственного права могут разрешаться общесоюзным законодательством лишь для тех видов обязательств, регулирование которых отнесено Основами к ведению Союза ССР.

Нельзя, однако, не признать, что, за исключением указанных выше норм, остается ряд отсылок к законодательству СССР и союзных республик, которые не дают возможности установить, в каких же пределах соответствующее отношение регулируется общесоюзным гражданским законодательством, а в каких - республиканским. Как нам представляется, при наличии в Основах ст. 3 подобные отсылочные нормы должны рассматриваться как своеобразное (и, надо сказать, неудачное) выражение преимущественной компетенции Союза ССР с той, однако, оговоркой, что пределы компетенции союзных республик в каждом из этих случаев будут установлены актами, изданными общесоюзными органами в развитие Основ.

Формы кодификации общесоюзного

гражданского законодательства <*>

--------------------------------

<*> Статья опубликована в сборнике, который готовился коллегами и учениками Е.А. Флейшиц в честь ее 80-летия. К сожалению, сборник пришлось посвятить памяти Екатерины Абрамовны. Ученые записки. Вып. 14 / Всесоюзн. НИИ сов. законодательства. М., 1968. С. 75 - 87.

В основе существующей системы советского гражданского законодательства лежит разграничение компетенции Союза ССР и союзных республик в этой области, установленное Законом от 11 февраля 1957 г. "Об отнесении к ведению союзных республик законодательства об устройстве судов союзных республик, принятия гражданского, уголовного и процессуальных кодексов" <1>. Этот Закон, как известно, предписывал "отнести к ведению союзных республик законодательство об устройстве судов союзных республик и судопроизводстве, а также принятие гражданских и уголовных кодексов, сохранив в ведении Союза ССР установление основ законодательства о судоустройстве и судопроизводстве, основ гражданского и уголовного законодательства" (ст. 1).

--------------------------------

<1> Ведомости Верховного Совета СССР. 1957. N 4. Ст. 63.

Таким образом, компетенция Союза ССР была определена путем сохранения за ним права устанавливать основные, т.е. исходные важнейшие, принципиальные положения этих отраслей законодательства. В Законе от 11 февраля 1957 г. не было достаточно ясного ответа на вопрос о том, в каких формах должны быть кодифицированы эти основополагающие нормы. Конечно, можно, сопоставляя имеющееся в этом законе совершенно определенное указание на формы кодификации республиканского законодательства ("гражданские и уголовные кодексы") с выражением "основы законодательства", прийти к выводу, что в последнем случае тоже имеется в виду не только определение содержания компетенции Союза, но и форма общесоюзных законодательных актов, в которых эта компетенция должна найти выражение. Но такой вывод вряд ли был бы правильным, так как в том же законе установлению Союзом ССР "основ законодательства" корреспондирует издание союзными республиками не только гражданских и уголовных "кодексов", но и "законодательства" об устройстве судов союзных республик и судопроизводстве. Поэтому более убедительна точка зрения тех авторов, по мнению которых компетенция Союза ССР в каждой области законодательства могла быть реализована путем издания не одного, а нескольких законодательных актов, содержащих в совокупности основные положения соответствующей отрасли законодательства.

Однако практика общесоюзного законодательства пошла, как известно, по пути придания основополагающим нормам каждой из перечисленных в Законе от 11 февраля 1957 г. отраслей законодательства наиболее совершенной с точки зрения кодификации формы - по пути сосредоточения всех норм каждой отрасли законодательства в одном внутренне систематизированном акте. Названием каждого из таких актов "основами" соответствующей отрасли законодательства, т.е. наименованием его в точном соответствии с конституционным определением компетенции Союза ССР в этой области, была исключена возможность установления основ законодательства о судоустройстве, судопроизводстве и т.д. в иных общесоюзных нормативных актах.

Можно ли, однако, сегодня признать достаточной кодификацию всех перечисленных отраслей законодательства Союза ССР? Вопрос этот был бы праздным, если бы общесоюзные нормы этих отраслей законодательства исчерпывались правилами, содержащимися в соответствующих Основах. Дело же обстоит иначе, и за пределами любых из этих Основ имеются и иные общесоюзные акты в соответствующей области законодательства. При этом в разных отраслях права объем этого общесоюзного законодательства, не обнимаемого Основами, различен. И в этом отношении совершенно особое место занимает гражданское законодательство. Чтобы представить себе объем, характер и содержание общесоюзного нормативного материала в этой области, надо вспомнить о ст. 3 Основ гражданского законодательства, в силу которой "гражданским законодательством Союза ССР регулируются... отношения между социалистическими организациями по поставкам продукции (1) и капитальному строительству (2), отношения по государственным закупкам сельскохозяйственной продукции у колхозов и совхозов (3), отношения организаций железнодорожного, морского, речного, воздушного, трубопроводного транспорта (4), связи (5) и кредитных учреждений (6) с клиентурой и между собой, отношения по государственному страхованию (7), отношения, возникающие в связи с открытиями (8), изобретениями и рационализаторскими предложениями (9), а также другие отношения, регулирование которых отнесено Конституцией СССР и настоящими Основами к ведению Союза ССР". Если к этому добавить, что фактически общесоюзными актами определяются правовое положение социалистических организаций как субъектов гражданского права и правовой режим социалистической собственности, что общесоюзным законодательством регулируются отношения по договорам на научно-исследовательские, опытно-конструкторские и проектно-изыскательские работы, то станет очевидным, что почти все имущественные отношения, складывающиеся в народном хозяйстве, регламентированы гражданским законодательством Союза ССР, а не республик. Причем регламентация эта является весьма детальной. Достаточно вспомнить об инструкциях Госбанка СССР, иные из которых насчитывают чуть не до тысячи пунктов, или о транспортных уставах, кодексах и правилах, чтобы убедиться в том, что речь идет не об "установлении основ" гражданского законодательства, а о регулировании всеобъемлющем, скрупулезном, исчерпывающем.

Трудно не признать целесообразность единого общесоюзного регулирования названных выше отношений. Но не менее трудно признать соответствие объема регламентации этих отношений в законодательстве Союза ССР тому определению компетенции СССР в области гражданского законодательства, которое содержится в п. "х" ст. 14 Конституции СССР. Это несоответствие интересует нас, однако, не само по себе, а постольку, поскольку им определяется несоответствие существующей формы кодификации общесоюзного гражданского законодательства действительным потребностям в его кодификации. В самом деле, если Союз ССР устанавливает лишь основы гражданского законодательства, то можно ли найти лучшую форму кодификации этих "основ", нежели издание единого акта, включающего все эти основополагающие нормы, да к тому же еще названного Основами гражданского законодательства? Но если мы, опираясь на ст. 3 Основ гражданского законодательства, признаем, что именно общесоюзным гражданским законодательством регулируются все важнейшие имущественные отношения в области народного хозяйства, т.е. большая и важнейшая часть имущественных отношений социалистического общества, то неизбежно должны будем спросить себя: почему же единая кодификация относящихся к этой обширнейшей области законодательства норм должна ограничиваться только сравнительно немногочисленными наиболее принципиальными положениями? Ведь при таком положении степень кодификации общесоюзного гражданского законодательства оказывается меньшей, чем кодификации законодательства союзных республик, ибо гражданское законодательство союзной республики объединяется в одном акте - гражданском кодексе, содержащем весьма детальную, а в ряде случаев исчерпывающую регламентацию отношений, регулирование которых составляет компетенцию республики, тогда как гражданское законодательство Союза ССР остается рассредоточенным в большом числе нормативных актов, и только самые основные его положения кодифицированы в одном акте - Основах гражданского законодательства.

О том, что вопрос этот не является теоретически надуманным, а вызывается насущными потребностями практики, свидетельствуют многочисленные высказывания как практиков, так и ученых на страницах юридической и общей печати по поводу неупорядоченности нашего хозяйственного законодательства, его запутанности, необозримости, противоречивости и т.д. На основе этой критики, которая в значительной, если не в основной своей части относится именно к общесоюзному гражданскому законодательству, делаются различные предложения об упорядочении и дальнейшей кодификации хозяйственного законодательства. Каждый из намеченных при этом путей заслуживает специального обсуждения.

Однако прежде, чем перейти к их рассмотрению, следует предостеречь от одного весьма распространенного заблуждения, в которое впадают многие из тех, кто предлагает те или иные формы кодификации хозяйственного законодательства. Суть этого заблуждения состоит в том, будто бы можно создать такой кодификационный акт, который один обнимет собой весь нормативный материал, относящийся к регулированию народного хозяйства, и раз навсегда избавит юристов, будь то научный работник, юрисконсульт или арбитр, от необходимости обращаться к каким-либо другим источникам. Создание такого акта, независимо от того, как он будет называться, невозможно, ибо система нашего хозяйственного законодательства и в том числе общесоюзного гражданского законодательства о народном хозяйстве - это сложная система соподчиненных нормативных актов, отражающая систему управления социалистическим народным хозяйством и являющаяся неизбежным следствием этой системы, построенной по принципу демократического централизма. Свести все нормативные акты, соответствующие различным ступеням и звеньям этой системы, до одного, пусть даже самого высокого (закон) уровня, значит лишить важнейшие органы управления народным хозяйством практической возможности выполнять возложенные на них функции, ибо многие из этих функций не могут быть осуществлены без нормотворческой деятельности соответствующего органа.

Именно на этом заблуждении основаны предложения многих практических работников о создании хозяйственного кодекса. Приведем в качестве примера только одно из подобных высказываний - статью С. Лурье, поскольку она была опубликована в центральной газете и стала достоянием наиболее широких кругов читателей <1>. Упомянув о том, что сегодня отношения в народном хозяйстве регулируют 400000 общесоюзных нормативных актов, С. Лурье выдвинула очень заманчивую в своей простоте идею. Раз хозяйственное законодательство рассредоточено во множестве нормативных актов и запутанно, давайте соберем его воедино, в один кодекс, в котором не будет никаких противоречий! Она так и написала об этом кодексе: "Только закон, а не отдельные нормативные акты, может обеспечить правовую защиту самостоятельности предприятия, его инициативы и хозрасчета". Кто после этого не поднимет руку в поддержку хозяйственного кодекса! Тем более что и название его звучит весьма современно, в нем явственно слышится созвучие с близкими и важными для каждого словами "хозяйственная реформа".

--------------------------------

<1> См.: Известия. 1967. N 68.

Но если даже оставить названную С. Лурье цифру нормативных актов на совести автора, если даже предположить, что из этого обилия нормативного материала действует в подлинном смысле слова не более одной трети или даже одной четверти, неизбежно придется задать вопрос: в какой кодекс можно вместить этот материал? С. Лурье готова ответить на этот вопрос, - в качестве примера, образца она приводит Кодекс законов о труде. Трудно придумать для будущего хозяйственного кодекса менее удачный образец. Вряд ли надо объяснять, что этот Кодекс, изданный еще в 1922 г., безнадежно устарел, что помимо него и наряду с ним действуют тысячи отдельных актов трудового законодательства. Можно предположить только, что автор имел в виду нечто совсем другое, хотя и похожее по названию, - созданный коллективом работников Института советского законодательства и выпущенный в 1966 г. Комментарий к законодательству о труде. Но ведь эта книга объемом в 75 печатных листов представляет собой не кодекс, а справочник, сборник комментированных юристами текстов из различных нормативных актов. Вряд ли нужно объяснять разницу между таким справочником и кодексом. Можно только пожалеть, что у нас слишком мало справочников по законодательству для работников народного хозяйства, что последнее наиболее удачное и солидное такое издание - Справочник по законодательству для работников государственной промышленности СССР - вышло в свет еще в 1951 г. Но нельзя думать, что кодекс можно создать теми же методами и способами, которыми пользуются составители справочников.

Позиция С. Лурье типична для практических работников-юристов, высказывающихся за создание хозяйственного кодекса. Позиция эта основана, с одной стороны, на созданном и проверенном опытом практической работы ясном представлении о состоянии нашего хозяйственного законодательства и, с другой стороны, на совершенно туманном и непродуманном представлении о том, каким может быть хозяйственный кодекс. Вряд ли, однако, было бы правильно отвергать идею создания хозяйственного кодекса, основываясь только на явном несоответствии возможностей этого пути той цели, о достижении которой печется С. Лурье.

Думается, что при решении вопроса о создании хозяйственного кодекса следовало бы отбросить и все ссылки на неупорядоченность и хаотическое состояние хозяйственного законодательства, ибо все это доводы в пользу его кодификации, но из них никоим образом не следует, что формой этой кодификации должен быть именно хозяйственный кодекс, а не какой-либо другой акт. Равным образом ничем не помогает сторонникам хозяйственного кодекса и их критика тех или иных отдельных недостатков Основ гражданского законодательства и ГК республик.

Оценивая предложение о создании хозяйственного кодекса как способ решения проблемы упорядочения и кодификации законодательства, нельзя забывать о неразрывной связи этого предложения с идеей хозяйственного права как самостоятельной отрасли права. Правда, сторонники хозяйственного кодекса в последние годы усиленно отрицают эту связь, требуя создания хозяйственного кодекса независимо от признания правильности или ошибочности идеи хозяйственного права <1>. Если принять эти заявления всерьез, то тогда надо вообще отказаться от обсуждения их предложения, поскольку очевидно, что принимать решение о создании хозяйственного кодекса, ориентируясь только на его название, невозможно. Основные же черты этого кодекса будут, конечно, определяться теми принципами, которые, по мнению сторонников "хозяйственного права", присущи этой отстаиваемой ими отрасли права.

--------------------------------

<1> На научной конференции, посвященной правовым проблемам экономической реформы, В.В. Лаптев говорил: "Я подчеркивал, что вовсе не связываю свое предложение <создать хозяйственный кодекс> с признанием хозяйственного права как отрасли права" (Ученые записки ВНИИСЗ. Вып. 10. М., 1967. С. 174). Его поддерживали В.В. Овсиенко, заявивший, что "незачем связывать его (хозяйственного кодекса. - А.М.) создание с вопросом о том, есть хозяйственное право или нет. Это совершенно различные вещи" (там же. С. 128). О.Г. Шумаков, по мнению которого "теоретически можно спорить по этому вопросу, а издать его (хозяйственный кодекс. - А.М.) нужно... А ученые пусть продолжают спорить - есть хозяйственное право или нет" (там же. С. 129) и др.

Но именно обращение к этим принципам или "характерным признакам хозяйственного права как правовой отрасли" показывает, что проблема кодификации общесоюзного гражданского законодательства созданием хозяйственного кодекса решена быть не может. Очевидно, в этот кодекс могут попасть лишь нормы, регулирующие "хозяйственные отношения", т.е. отношения "только социалистических хозяйственных органов, а также их структурных звеньев, но не отдельных граждан" <1>. Значит, за его пределами и, следовательно, вне единой кодификации должны остаться правила общесоюзного законодательства о перевозке пассажиров, страховании граждан, их взаимоотношениях с кредитными учреждениями, об изобретательстве и многие другие. Для их кодификации придется создавать еще один общесоюзный кодекс. Небезынтересно отметить, что история нашего права знает много кодификаций хозяйственного законодательства и при этом во всех случаях законодательство об отраслях народного хозяйства, связанных с обслуживанием и удовлетворением потребностей не только организаций, но и граждан, кодифицировалось в едином акте, содержание которого никогда не ограничивалось регулированием отношений лишь между организациями. Примерами тому могут служить транспортные уставы и кодексы, Устав связи СССР, Устав Госбанка СССР и т.д.

--------------------------------

<1> Хозяйственное право. М., 1967. С. 17.

Характерным признаком хозяйственного права его сторонники считают "своеобразие социалистических хозяйственных отношений, неразрывно сочетающих в себе планово-организационные и имущественные элементы". Из этого своеобразия для хозяйственного кодекса должен быть сделан вывод о включении в него норм, определяющих порядок планирования народного хозяйства. Но как раз это делать крайне нежелательно, если не невозможно, потому что нормы о планировании, за исключением лишь наиболее общих положений, как показывает опыт, чрезвычайно изменчивы и закреплять их в законе (а хозяйственный кодекс должен быть законом) нецелесообразно.

Наконец, и это самое главное, включение в хозяйственный кодекс норм, регулирующих разнородные по своей природе отношения, приведет к превращению этого кодекса в комплексный акт. А это, как свидетельствует опыт большого числа комплексных кодификационных актов, исключит возможность выделения в нем каких-либо общих положений.

Между тем сейчас одной из причин, вызывающих настоятельную необходимость создания более обширной, по сравнению с Основами, кодификации общесоюзного гражданского законодательства является отсутствие в этом законодательстве достаточно развернутых общих положений гражданского права вообще и общих правил об обязательствах. В Основах содержатся лишь наиболее важные из таких общих положений и правил. То, что они будут недостаточны для регулирования отношений, регламентация которых отнесена к компетенции Союза ССР, было ясно еще при создании Основ. В качестве выхода из положения был найден старый путь - применение к этим отношениям общих норм республиканских ГК. Чтобы избежать на этот счет сомнений, включили в кодексы правила Основ о поставках, перевозках, капитальном строительстве и других отношениях, регулируемых общесоюзным законодательством. Однако практическую сторону проблемы этим едва ли удалось решить. Во-первых, отношения, названные в ч. 2 ст. 3 Основ, оказались представленными в ГК слишком небольшим числом норм, а отсюда невозможность достаточно полно учесть в общих положениях потребности регулирования этих отношений. Во-вторых, между общими правилами, содержащимися в ГК разных республик, все же имеются различия. А это создает принципиальную возможность совершенно ненормального явления, когда отношения, регулирование которых отнесено к компетенции Союза в первую очередь для того, чтобы обеспечить единство их правовой регламентации, будут тем не менее складываться по-разному в силу подчинения их несовпадающим между собой нормам ГК разных республик.

Практическое неудобство создавшегося положения неизбежно будет вызывать появление в союзном законодательстве общих гражданско-правовых (прежде всего обязательственно-правовых) норм, "перекрывающих" общие правила республиканских ГК. При этом в первую очередь в общесоюзном законе будут дублироваться как раз те нормы, потребность в применении которых возникает наиболее часто. Известным подтверждением этому может служить включение в Постановление Совета Министров СССР от 27 октября 1967 г. "О материальной ответственности предприятий и организаций за невыполнение заданий и обязательств" правила о снижении арбитражем размера неустойки (п. 31) <1>, несмотря на имеющуюся подобную норму в ГК республик.

--------------------------------

<1> СП СССР. 1967. N 26. Ст. 186.

Вызывает сомнение и правильность теоретического обоснования подчинения отношений, составляющих предмет союзной компетенции, законодательству республик. Такое обоснование, данное некоторыми цивилистами и в их числе автором этих строк, заключалось в утверждении, что, поскольку в ст. 3 Основ установление общих положений гражданского права не отнесено к ведению Союза ССР, издание таких норм (за исключением тех, которые содержатся в самих Основах) составляет компетенцию республик. Так ли это? Общие правила любой отрасли права, и в том числе гражданского, есть результат экстрагирования, выделения их из конкретных правовых институтов и вынесения "за скобки". Поэтому установление таких общих положений не может быть самостоятельным предметом чьей-либо компетенции. Следовательно, в союзном, а не в республиканском законодательстве должны содержаться общие правила гражданского права, необходимые для регулирования перечисленных в ч. 2 ст. 3 Основ отношений. Но при нынешнем положении, когда единственной формой общей кодификации гражданского законодательства Союза ССР являются Основы, найти место для таких общих правил, если они должны быть сколько-нибудь подробными, не представляется возможным.

Из необходимости дальнейшей кодификации общесоюзного гражданского законодательства исходит и О.С. Иоффе, предложивший создать, наряду с Основами гражданского законодательства, Кодекс гражданских законов Союза ССР <1>. По мысли автора этого предложения, такой кодекс должен был бы содержать главным образом имеющиеся в общесоюзном законодательстве и не вошедшие в Основы нормы обязательственного и изобретательского права. При этом общие правила об обязательствах должны быть выделены в этом кодексе лишь постольку, поскольку для регулирования охватываемых им отношений будет недостаточно общих положений обязательственного права, имеющихся в ГК республик.

--------------------------------

<1> Это предложение было выдвинуто и обосновано О.С. Иоффе в докладе о структурных подразделениях системы права, сделанном на заседании ученого совета ВНИИСЗ в сентябре 1967 г.

Конечно, предложение О.С. Иоффе лишено тех недостатков, которые неизбежно свойственны идее создания хозяйственного кодекса из-за ее эклектичности. Но, думается, что и этим путем решить до конца проблему кодификации общесоюзного гражданского законодательства не удастся.

Прежде всего, нельзя не обратить внимание на то, что предложение создать Кодекс гражданских законов Союза ССР наряду с Основами гражданского законодательства покоится на предпосылке, которая сама нуждается в доказательстве, ибо О.С. Иоффе исходит из незыблемости существования такой формы кодификации общесоюзного гражданского законодательства, как Основы. Откуда, из какого акта вытекает необходимость разделения норм общесоюзного гражданского законодательства (речь идет именно о законодательстве, а не о ведомственном нормативном материале) на основополагающие, которые должны войти в Основы, и остальные, которые должны быть кодифицированы отдельно? Ведь и в Законе от 11 февраля 1957 г., и в п. "х" ст. 14 Конституции СССР имеется в виду установление "основ" гражданского законодательства по отношению к законодательству республик. Если же те или иные отношения полностью регулируются общесоюзным законодательством, то вряд ли есть смысл разделения соответствующих норм на две части - на основные и неосновные и раздельной кодификации каждой группы норм. Смысл в этом возникает только тогда, когда такие группы норм неизбежно должны кодифицироваться в актах, издаваемых разными органами или принимаемых в разном порядке. В этом отношении вполне понятно закрепление наиболее принципиальных норм гражданского права в конституционных актах. Но Основы гражданского законодательства таким актом не являются и поэтому, например, помещенные в них нормы о договоре перевозки имеют для воздушных перевозок ту же силу, что и правила, вошедшие в Воздушный кодекс СССР. О.С. Иоффе можно было бы понять, если бы он предлагал создание кодекса, утверждаемого Правительством, но он (вполне справедливо) считает, что общая кодификация общесоюзного гражданского законодательства должна быть облечена в форму закона. Тогда остается непонятным, почему же таких законов должно быть два.

Создание такого кодекса повлечет и значительные практические неудобства, так как приведет к возникновению весьма сложной системы кодификационных актов. Ведь с его появлением не может отпасть необходимость в комплексных кодификационных актах. Поэтому получится, что, например, те же воздушные перевозки будут регламентироваться тремя общесоюзными законодательными актами кодификационного характера - Основами гражданского законодательства, Кодексом гражданских законов СССР и Воздушным кодексом СССР. К этим перевозкам должны будут применяться общие правила ГК республик, ибо ни в одном из этих трех кодексов таких правил, достаточно подробных, нет и не будет.

Но не только сложность создаваемой, по мысли О.С. Иоффе, системы общесоюзного гражданского законодательства заставляет отрицательно относиться к его предложению. Дело еще и в том, что с принятием этого предложения задача кодификации указанного законодательства до конца решена не будет. Во-первых, вне проектируемого кодекса должны остаться весьма многочисленные правила общесоюзного законодательства, определяющие правовое положение социалистических организаций как субъектов гражданского права и правовой режим социалистической собственности. Во-вторых, созданием кодекса не будет достигнута главная цель всякой общей кодификации - не будет создана в общесоюзном законе единая и достаточно развернутая система общих положений и правил гражданского права.

Действительным выходом из создавшегося положения, на наш взгляд, могло бы быть лишь создание Гражданского кодекса СССР, который должен был бы заменить собой Основы гражданского законодательства, но существовал бы наряду с гражданскими кодексами союзных республик, а не вместо них.

Во избежание возможных недоразумений необходимо специально подчеркнуть, что речь не идет ни о каком сужении или ограничении компетенции союзных республик в области гражданского законодательства, существующей ныне. Создание ГК СССР вместо Основ гражданского законодательства - это лишь избрание Союзом ССР иной формы кодификации общесоюзного гражданского законодательства, формы более совершенной, но не исключающей и не подменяющей гражданское законодательство республик.

В ГК СССР должны быть кодифицированы нормы, регулирующие те отношения, которые ныне перечислены в ч. 2 ст. 3 Основ. Поскольку формой кодификации этих норм будет кодекс, степень их детальности могла бы быть весьма значительной. Так, представляется, что глава о поставках товаров вполне могла бы поглотить нынешние Положения о поставках, разумеется, унифицировав в максимальной степени содержащиеся в этих Положениях нормы. Развернутые главы ГК, посвященные соответствующим институтам, сделали бы ненужным существование Правил о подрядных договорах по строительству и создание Положения о договорах на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы. Более подробная, чем в Основах гражданского законодательства, регламентация в ГК СССР отношений по перевозкам позволила бы избежать создания проектируемых ныне Основ транспортного законодательства, создатели которых исходят главным образом из необходимости большей унификации норм о перевозках, совершаемых разными видами транспорта. Значительное место в этой главе ГК должны занять нормы о перевозках в прямом водном и прямом смешанном сообщении, так как эти нормы относятся ко всем видам транспорта, и то, что сейчас они содержатся в актах, регулирующих деятельность лишь отдельных видов транспорта (в УЖД СССР и в УВВТ СССР), труднообъяснимо. Включением в ГК СССР подробных правил о кредитных и расчетных отношениях и о страховании должна быть обеспечена стабильность законодательства в этих областях, где пока еще, как это ни странно, решающее значение имеют ведомственные правила и инструкции. В разделе, посвященном отдельным видам обязательств, должны быть помещены также достаточно подробные нормы о государственных закупках сельскохозяйственных продуктов, об обязательствах, вытекающих из предоставления услуг предприятиями связи, о договорах на проектно-изыскательские работы, возможно, о поставке товаров на экспорт.

Другие отдельные виды обязательств (купля-продажа, имущественный наем, наем жилого помещения, подряд, обязательства из причинения вреда и др.) должны быть представлены в ГК СССР лишь теми нормами, которые теперь имеются в Основах гражданского законодательства. Это и будут те "основы", о которых говорится в п. "х" ст. 14 Конституции СССР и которые по-прежнему развиваться будут в республиканских ГК.

По тем же соображениям в ГК СССР должны остаться неизменными по сравнению с Основами разделы авторского и наследственного права. Зато мог бы быть существенно расширен раздел, посвященный изобретательскому праву, что, возможно, избавило бы от необходимости издавать самостоятельное Положение об изобретениях и рационализаторских предложениях. Включением в Кодекс вместо краткого нынешнего последнего раздела Основ подробных норм международного частного права можно было бы избежать издания самостоятельного общесоюзного закона в этой области, необходимость которого ощущается давно.

ГК СССР должен иметь также самостоятельный раздел о праве собственности, в котором должны быть сохранены положения Основ о праве личной собственности, об общей собственности, о собственности колхозного двора, о бесхозяйном имуществе и некоторые другие, в качестве основ республиканского законодательства. Но главное место в этом разделе должны, конечно, занимать нормы, определяющие с максимально целесообразной в законе детальностью правовой режим социалистической собственности и прежде всего различных видов государственных имуществ. Установление подобных норм в ст. 3 Основ пока не отнесено к компетенции Союза ССР. Однако вряд ли можно не считаться с тем, что уже в течение нескольких десятилетий подобные нормы, во всяком случае их большая часть, издаются не республиками, а Союзом ССР.

Как это ни кажется на первый взгляд странным, следовало бы обсудить, не целесообразнее ли иметь в ГК СССР вместо раздела, посвященного праву собственности, раздел вещного права. Предложение это связано с тем, что в советском гражданском праве выросло новое вещное право - право оперативного управления, отнюдь не связанное, как показывает наше законодательство, только с категорией права государственной собственности.

Вполне понятно, что ГК СССР должен иметь полноценную общую часть и развернутые общие положения обязательственного права.

В общей части ГК должны получить развитие, по сравнению с общими положениями Основ, прежде всего правила, определяющие гражданско-правовой статус социалистических организаций. И эти нормы, хотя об их издании не упоминается в ч. 2 ст. 3 Основ, устанавливаются на практике преимущественно Союзом ССР, а не республиками. Что касается других положений общей части ГК СССР, то степень их детализации должна определяться действительными потребностями регулирования отношений, регламентация которых относится к ведению Союза ССР. Было бы, по-видимому, целесообразно, в соответствии со сделанным в свое время О.С. Иоффе предложением, выделить в общей части этого ГК самостоятельную главу о защите и осуществлении гражданских прав. В эту главу наряду с правилами об исковой давности и некоторыми другими следовало бы включить основные положения о гражданско-правовой ответственности (о вине, риске случайной гибели и порчи имущества, понятии убытков и др.), давно уже переросшие рамки норм, пригодных только для регулирования обязательств.

Гражданский кодекс РСФСР 1964 г.

О Гражданском кодексе РСФСР <*>

--------------------------------

<1> Статья написана в соавторстве с Е.А. Флейшиц и опубликована в журнале "Советское государство и право" (1964. N 8. С. 14 - 23).

1 октября 1964 г. вступит в силу принятый Верховным Советом РСФСР 11 июня 1964 г. новый Гражданский кодекс Российской Федерации. В тот же день перестанет действовать Гражданский кодекс РСФСР 1922 г.

Составленный по указаниям В.И. Ленина, последовательно воспринятый, лишь с немногими второстепенными отступлениями, всеми союзными республиками, Гражданский кодекс РСФСР 1922 г. сослужил хорошую службу делу развития социалистического хозяйства нашей страны, воспитанию и укреплению социалистического сознания граждан, неуклонному росту советской правовой и общей культуры.

ГК РСФСР 1922 г. дал первую правовую характеристику и установил гражданско-правовую охрану государственной социалистической собственности как ведущей формы собственности и заложил правовые основы хозрасчета. Он определил основные правовые начала деятельности социалистической кооперации, установил общие нормы об обязательственно-правовых связях и об ответственности за нарушение обязательств, доныне применяемые как судебной, так и арбитражной практикой.

ГК РСФСР 1922 г. обеспечил, с учетом требований того времени, когда он создавался, сочетание интересов отдельного гражданина с интересами общества в нормах об обязательствах, возникающих из противоправного причинения вреда, и о наследовании.

Но ГК РСФСР 1922 г. был законодательным актом периода восстановления народного хозяйства. Его составители сумели правильно учесть основные закономерности развития советского общества, прежде всего его имущественного строя, и установить ряд норм, живых и полных смысла поныне. В то же время ряд норм Кодекса неизбежно с течением времени не то что устарел, а "заживо омертвел": формально не отмененные, эти нормы, прежде всего те, которые исходят из наличия в стране частного предпринимательства, не применяются, ибо давно нет в стране тех общественных отношений, к которым они были бы применимы, на которые они были рассчитаны при их введении. Многие другие его нормы если не "омертвели", то сильно "одряхлели". Если не всегда они в собственном смысле коллидируют с положениями, установленными позднее, то сочетание их с этими положениями при применении тех и других не раз представляло трудности. Ибо глубоко изменилась с 1922 г. экономика страны, социальная структура общества, выросло и окрепло социалистическое правосознание граждан. Коренное преобразование гражданского законодательства было предрешено всем ходом жизни страны.

Первым этапом этого преобразования явились Основы гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г. Основы закрепили общие принципиальные начала советского гражданского законодательства в период развернутого строительства коммунизма, четко разграничили компетенцию Союза ССР и союзных республик в деле гражданско-правового регулирования общественных отношений, установили основные положения о главнейших из входящих в сферу этого регулирования общественных отношениях. ГК РСФСР, как и новые ГК других союзных республик, есть продолжение, развитие и дополнение Основ в установленных самими Основами пределах. Как и все новое гражданское законодательство в целом, кодекс призван быть одним из средств построения коммунизма в СССР, разрешения задач, поставленных Программой КПСС.

Полностью подчиненный этим высоким задачам, новый ГК не "ломает" гражданского законодательства. Он сохраняет в силе, нередко в уточненной, улучшенной редакции, многие положения ГК 1922 г., проверенные жизнью и доныне не утратившие значения для практики судов, арбитража, административных органов, хозяйственных и культурных организаций. ГК РСФСР 1964 г. - новый закон, - закон периода развернутого строительства коммунизма. Но он неразрывно связан с предшествующим гражданским законодательством и практикой его применения. Неразрывно связан он и с достижениями опирающейся на практику науки советского гражданского права. Многие проверенные практикой положения, выдвинутые в советской научной цивилистической литературе, стали: одни - нормами Основ гражданского законодательства, воспроизведенными ГК, другие - непосредственно нормами ГК.

Один из основных вопросов, стоявших перед составителями проекта нового ГК, - это вопрос о том, в каком соотношении кодекс должен находиться с общесоюзным гражданским законодательством, прежде всего с Основами гражданского законодательства. Этот вопрос, в свою очередь, распадается на две тесно связанные между собой, но все же самостоятельные проблемы: во-первых, каков круг отношений, которые могут регулироваться ГК в соответствии с установленным Основами разграничением компетенции Союза ССР и союзных республик в области гражданского законодательства, и, во-вторых, какое отражение должны получить в кодексе нормы союзных гражданских законов. Правильное решение этих вопросов имеет первостепенное значение для дела дальнейшего укрепления социалистической законности в сфере имущественных, а также личных неимущественных отношений.

Указанные кодификационные проблемы получили в ГК следующее разрешение. Полностью реализованы в ГК те многочисленные прямые отсылки к республиканскому законодательству, которые содержатся в Основах. Этим отсылочным нормам Основ в ГК корреспондируют подробные материально-правовые нормы: о восстановлении имущественных прав гражданина, признанного безвестно отсутствующим (ст. 20) или объявленного умершим (ст. 22); о предельном размере жилого дома, которым гражданин может обладать на праве личной собственности (ст. 106); о порядке владения, пользования и распоряжения имуществом колхозного двора, о выделе доли из этого имущества и его разделе (ст. ст. 127, 129 - 133); о порядке перехода бесхозяйного имущества в собственность государства или колхоза (ст. 143); о продаже товаров в кредит (ст. 252); о бытовом прокате (гл. 27) и бытовом заказе (гл. 30); о порядке возмещения вреда, понесенного гражданином при спасании социалистической собственности (ст. 472), и многие другие. Особенно много норм, в которых реализована прямо определенная Основами компетенция республиканского законодательства, содержится в гл. 28 ГК о найме жилого помещения (ст. ст. 304, 316, 320 - 322, 324 - 327, 333, 339 - 341), а также в разделах об авторском (ст. ст. 491, 492, 495 - 497, 501) и наследственном (ст. ст. 532 - 533) праве.

Наряду с указанными нормами новый ГК содержит большое число норм, направленных на детализацию и конкретизацию отношений, урегулированных Основами лишь в общих чертах, без указания на то, к чьей компетенции относится их более подробная регламентация (представительство, общая собственность, имущественный наем, подряд и др.).

Наконец, в ГК в соответствии с ч. 1 ст. 3 Основ подробно урегулированы многие отношения, Основами не предусмотренные. В новом Кодексе появились такие неизвестные ГК РСФСР 1922 г. институты, как исчисление сроков, купля-продажа дома с условием пожизненного содержания, безвозмездное пользование имуществом, хранение, объявление конкурса на лучшее выполнение работы. В результате мы имеем теперь единый законодательный акт, регламентирующий все основные виды имущественных и связанных с ними личных неимущественных отношений социалистического общества.

Из числа связанных с имущественными личных неимущественных отношений особенно широко и точно урегулированы отношения, возникающие в связи с созданием и использованием произведений науки, литературы, искусства. Воспроизведены дословно положения Основ, охраняющие личные неимущественные права авторов открытий, изобретений, рационализаторских предложений.

Не связанным с имущественными отношениями личным неимущественным отношениям посвящены в ГК ст. 7, воспроизводящая ст. 7 Основ с дополнением, относящимся к взимаемому согласно этой статье штрафу, и ст. 514 о так называемом праве на собственное изображение.

Значительное место занимают в новом ГК и нормы о тех отношениях, регулирование которых Основы предоставили как Союзу ССР, так и союзным республикам. Включение в ГК РСФСР норм, посвященных этим отношениям, основано на общем принципиальном соображении о том, что отношение, регулирование которого отнесено Основами к совместной компетенции Союза ССР и союзных республик, может регулироваться нормами республиканского законодательства в той мере, в какой оно не урегулировано законодательством союзным. Именно на этом принципе основано включение в Кодекс, в соответствии с имеющимися в ч. 2 ст. 8, ч. 3 ст. 16, ч. 1 ст. 43 и других статьях Основ отсылками к законодательству СССР и союзных республик, подробных правил об ограниченной дееспособности несовершеннолетних (ст. ст. 13, 14), об основаниях и порядке ограничения дееспособности совершеннолетних (ст. ст. 15, 16), об основаниях приостановления и перерыва исковой давности (ст. ст. 85, 86) и некоторых других. Во многих случаях содержащиеся в подобных нормах Основ общие отсылки к законодательству союзных республик заменены в ГК точным указанием на тот республиканский орган, который полномочен регламентировать соответствующее отношение или определить порядок его регулирования (см., например, ст. ст. 96, 246 - 247, 479, 483, 506).

Отношения, право регулирования которых в соответствии с ч. 2 ст. 3 Основ принадлежит Союзу ССР, могут регулироваться республиканским законодательством лишь постольку, поскольку союзный закон содержит на этот счет прямое разрешение или поручение. Такие отсылки к законодательству республики сделаны в двух из норм Основ, посвященных этим отношениям, - в ч. 1 ст. 50 и в ст. 61. Первая из них, предоставляющая Советам Министров союзных республик некоторые права в деле регулирования отношений по поставкам, как это понятно, вообще не могла быть реализована в ГК. Что же касается второй нормы, предоставляющей республике право устанавливать особые правила о договорах капитального строительства в колхозах, то она послужила основанием для включения в ст. 372 ГК указания на то, что такие правила утверждаются в порядке, устанавливаемом Советом Министров РСФСР.

При подготовке проекта ГК, особенно в начале этой работы, высказывались различные мнения о том, какое отражение должны получать в кодексе нормы союзного гражданского законодательства. Крайними были два мнения: одно - согласно которому в ГК должны содержаться лишь нормы собственно республиканского законодательства и другое - согласно которому в ГК должны быть воспроизведены по существу многочисленные нормы различных союзных гражданско-правовых актов - Положений о поставках, Правил о подрядных договорах по строительству, транспортных уставов и кодексов и др. Практика кодификационной работы показала, что и та и другая точки зрения носили умозрительный характер и не могли быть проведены в жизнь при создании кодекса.

Новый ГК пошел по пути полного воспроизведения в своих нормах всех материально-правовых норм Основ. Однако основания, по которым это было сделано, для разных норм Основ были различны, и это сказалось на форме их воплощения в Кодексе.

Нормы Основ, касающиеся тех отношений, регулирование которых за пределами Основ составляет компетенцию республиканского законодательства или совместную компетенцию законодательства Союза ССР и союзной республики, оказалось просто невозможным не воспроизвести в ГК. Если бы это не было сделано, дополняющие и развивающие их нормы Кодекса оказались бы лишенными своей базы, их просто не к чему было бы "привязать". Трудно себе представить, как можно было бы говорить в Кодексе о разграничении ответственности юридического лица и подчиненных ему или входящих в его состав организаций (ст. ст. 34 - 36), если бы в нем до этого не было воспроизведено правило ст. 13 Основ - о самостоятельной ответственности юридического лица по своим обязательствам. Все нормы ГК о представительстве и доверенности оказались бы лишенными смысла, если бы в нем отсутствовало определение представительства, данное в ст. 15 Основ. То же можно сказать о нормах ГК, посвященных общей собственности, собственности колхозного двора, заключению договора между присутствующими и отсутствующими, обязанностям продавца и покупателя, и многих других.

В то же время именно необходимость развития и детализации в ГК норм Основ такого рода сделала во многих случаях невозможным их простое перенесение в Кодекс. Прежде всего, в целях последовательности расположения в ГК нормативного материала оказалось необходимым разбить многие статьи Основ, отличающиеся чрезвычайной насыщенностью и концентрированностью содержания, на отдельные нормы или группы норм, поместив их в различных статьях Кодекса. О размерах этой операции свидетельствует простой арифметический подсчет: 129 статей Основ воспроизводятся в 200 статьях Гражданского кодекса. При этом некоторые статьи Основ оказались настолько богатыми по содержанию, что они дали жизнь трем - пяти, а то и семи (как, например, ст. 53 Основ) статьям Кодекса.

По тем же основаниям оказалось в ряде случаев невозможным и текстуально точное воспроизведение в нем норм Основ. Так, например, правило о запрещении, за исключением двух случаев, административного выселения из жилых помещений сформулировано в Основах в одной фразе, содержащей три нормы (ч. 1 ст. 63). Выделение каждой из этих норм в самостоятельную статью кодекса и их конкретизация заставили изложить эти нормы в ГК (ст. ст. 336 - 338) в несколько иной, по сравнению с Основами, редакции. Так же пришлось поступить и с некоторыми другими статьями Основ (ч. 6 ст. 36, ч. 2 ст. 38, ч. 1 ст. 56, ч. 1 ст. 92 и др.).

Особыми соображениями было вызвано воспроизведение в ГК норм Основ, регулирующих отношения, которые перечислены в ч. 2 ст. 3 Основ. Эти отношения - по поставкам, капитальному строительству, государственному страхованию, расчетам и кредиту, а также отношения, связанные с открытиями, с созданием изобретений и рационализаторских предложений, и некоторые другие - вообще или в основной своей части не могут являться предметом прямого регулирования со стороны законодательства союзной республики. Поэтому посвященные им нормы Основ не могли быть развиты и конкретизированы в Гражданском кодексе. Казалось бы, на первый взгляд, что при таком положении вещей не было необходимости и воспроизводить эти нормы в ГК.

Надо, однако, помнить, что, за отдельными исключениями, Основы не относят к ведению Союза ССР создание общих норм гражданского права. Такие общие нормы, представляющие развитие положений раздела I и гл. 1 раздела III Основ, нашли себе место в ГК. При этих условиях отказ от включения в ГК норм Основ о поставках, капитальном строительстве и других подобных отношениях породил бы в будущем уже возникавшие в прошлом сомнения в том, применимы ли к этим отношениям правила Общей части ГК и содержащиеся в нем общие положения обязательственного права. Воспроизведение же в ГК норм о названных отношениях не позволяет усомниться в том, что общие нормы гражданского права, помещенные в Кодексе, должны применяться и к этим отношениям, поскольку это не противоречит регулирующим их специальным нормам союзного законодательства.

Так как ГК не вправе развивать, дополнять и конкретизировать те институты, создание которых составляет прерогативу Союза ССР, соответствующие нормы Основ оказались воспроизведенными в Кодексе безупречно точно.

В результате сложной и кропотливой работы по воспроизведению в ГК основных норм союзного гражданского законодательства нормы советского гражданского права, различные по источнику своего возникновения и сфере действия, предстают перед нами в Гражданском кодексе в виде единой стройной системы, проникнутой общностью принципов.

Первая непосредственная задача нового ГК - это содействие дальнейшему развитию в нашей стране товарно-денежных отношений в том новом их содержании, которое определяется плановым характером социалистической экономики. На необходимость всемерного использования товарно-денежных отношений в построении материально-технической базы коммунизма указывает Программа КПСС. А эти отношения и составляют основной предмет гражданско-правового регулирования.

Норму, непосредственно направленную на широкое развитие товарно-денежных отношений, содержит воспроизводящая ст. 4 Основ ст. 4 ГК, обеспечивающая гражданско-правовую охрану не только имущественным отношениям, предусмотренным законодательством Союза ССР и союзных республик, но и тем, которые возникают из действий граждан и организаций, хотя законом и не предусмотренных, но в силу общих начал и смысла гражданского законодательства порождающих гражданские права и обязанности. Мощное развитие социалистической экономики неизбежно будет порождать имущественные отношения новых видов, которые во всех частностях, а иногда и вообще в настоящее время предусмотреть невозможно. Статья 4 обеспечивает гражданско-правовую охрану таких отношений.

Понятно, однако, что гражданский оборот развивается тем более планомерно, законность в хозяйственных отношениях соблюдается тем более твердо, чем шире круг имущественных отношений, урегулированных подробными, четкими нормами закона.

Как уже сказано выше, новый ГК предусматривает и подробно регулирует очень обширный круг имущественных отношений. При этом многие из этих отношений в соответствии с практикой деятельности организаций и потребностями граждан дифференцированы. Наряду с общими нормами о купле-продаже ГК содержит особые правила о купле-продаже жилых строений, в частности, с условием о пожизненном содержании продавца, и о купле-продаже товаров в розничных торговых предприятиях с рассрочкой платежа. Наряду с имущественным наймом регулируется в ГК и такая его разновидность, как бытовой прокат. Наряду с подрядом регулируется подряд на бытовое обслуживание граждан. Кроме общих норм о займе, в ГК фигурируют и нормы о займах граждан в кассах общественной взаимопомощи, в ломбардах.

Охватывая своими нормами как имущественные отношения с участием граждан, так и отношения между организациями, новый ГК, как и ГК 1922 г. и как это предопределено ст. ст. 1 и 2 Основ, содержит, однако, ряд специальных положений об этих последних отношениях. В соответствии с требованиями Программы КПСС эти положения призваны прежде всего служить одним из средств дальнейшего укрепления хозрасчета, расширения в рамках плана самостоятельности предприятий, неуклонного повышения качества их продукции, дальнейшего укрепления плановой и договорной дисциплины.

Уже Основы четко разграничили право государственной социалистической собственности и право государственных организаций на оперативное управление закрепленным за ними государственным имуществом. К норме Основ о порядке распоряжения имуществом, относящимся к основным средствам (ст. 22 Основ - ст. 96 ГК), ГК добавил положение о том, что своими оборотными средствами и готовой продукцией государственная организация распоряжается в соответствии с целевым назначением этих средств согласно утвержденному плану (ст. 97). Далее ГК не только еще раз закрепил идущее еще из ГК 1922 г. правило о том, что государство не отвечает по обязательствам являющейся юридическим лицом государственной организации, как и она не отвечает по обязательствам государства (ст. 33). Он четко разграничил ответственность по обязательствам предприятия, являющегося юридическим лицом, и государственной организации, которой это предприятие подчинено (ч. 1 ст. 34). Он разграничил имущественную ответственность кооперативной организации и ее являющегося юридическим лицом предприятия (ч. 2 ст. 34), кооперативного объединения и входящих в его состав кооперативных организаций (ст. 35), кооперативной или общественной организации и ее членов (ст. 36). В интересах устойчивости имущественной базы кооперативных организаций установлено, что взыскание на паевые взносы членов этих организаций не допускается, кроме случаев, когда должник выбывает из числа членов организации (ч. 1 ст. 36).

Значительное место занимают в новом ГК нормы о межколхозных и государственно-колхозных и иных государственно-кооперативных организациях. Образование и деятельность таких организаций есть одно из выражений предначертанного Программой КПСС сближения кооперативной (колхозной) собственности с государственной собственностью для последовательного развития их в единую коммунистическую собственность. Выражая последовательное сближение этих двух форм социалистической собственности, ст. 117 ГК (а также ст. 434) применила к названным выше организациям употреблявшееся до сих пор лишь в отношении государственных организаций понятие оперативного управления: пользующаяся правами юридического лица межколхозная или государственно-кооперативная организация осуществляет на началах оперативного управления владение, пользование и распоряжение закрепленным за ней имуществом, принадлежащим на праве общей собственности участникам этой организации - колхозам, иным кооперативным организациям, государству и названным организациям.

Ряд специальных норм ГК посвящен обязательственным правоотношениям между организациями. Это не только воспроизводящая ч. 2 ст. 33 и ч. 2 ст. 34 Основ ст. 159 ГК - о возникновении гражданских обязательств непосредственно из актов планирования и об обязательном соответствии плановому заданию договора, заключаемого на основании такого задания. Это также и впервые закрепленное законодательством положение о том, что обязательства должны исполняться не только надлежащим образом и в установленный срок в соответствии с указаниями закона или договора, а при отсутствии таких указаний - в соответствии с обычно предъявляемыми требованиями (ч. 3 ст. 33 Основ - ч. 1 ст. 168 ГК), но что "при этом каждая из сторон должна исполнять свои обязанности наиболее экономичным для социалистического народного хозяйства образом и оказывать другой стороне все возможное содействие в исполнении ею своих обязанностей" (ч. 2 ст. 168). Это положение выражает присущее социалистическому гражданскому обороту начало солидарности должника и кредитора, объединенных в своей деятельности, поскольку речь идет об организациях, задачей которых является надлежащее выполнение государственных планов и заданий.

Наконец, ГК содержит немало специальных норм о гражданской ответственности организаций.

Конечно, гражданская ответственность организаций, как и ответственность граждан, возникает по общему правилу при наличии вины в неисполнении обязательства или в причинении так называемого внедоговорного вреда (ст. 222 и ст. 445, соответствующие ст. 37 и ч. 3 ст. 88 Основ). Разумеется, основным последствием неисполнения организацией обязательства или причинения ею вреда является возмещение причиненных убытков (в подлежащих случаях - уплата неустойки). Однако в некоторых случаях ответственность организации, располагающей, по широко распространенному в арбитражной практике выражению, хозрасчетными возможностями, является более строгой, чем ответственность гражданина за такое же по существу противоправное поведение (см. ст. ст. 344, 427). В некоторых других случаях ввиду особого характера деятельности организации ограничивается объем ее имущественной ответственности (см. ст. 383).

Большое число норм нового ГК относится специально к отношением организаций с гражданами. Выраженная в преамбуле к Основам гражданского законодательства и основанная на положениях Программы КПСС мысль о том, что советское гражданское законодательство призвано активно содействовать "охране материальных и культурных интересов граждан и правильному сочетанию этих интересов с интересами всего общества", нашла в нормах ГК конкретное воплощение.

Гражданский кодекс не только провозглашает потребительский характер личной собственности (ст. 93), но и предоставляет советскому гражданину ряд конкретных прав, обеспечивающих действительное удовлетворение его потребностей за счет личной собственности. Как и действующее законодательство, Кодекс устанавливает предельный размер жилого дома, принадлежащего гражданину на праве личной собственности. Однако в отличие от этого законодательства Кодекс предоставляет возможность гражданам, имеющим большую семью, либо право на дополнительную площадь, либо иметь в собственности дом большего размера (ст. 106). Воспроизведенное в ГК правило Основ (ст. 25) о том, что у совместно проживающих супругов и их несовершеннолетних детей может быть только один жилой дом, дополнено в ст. 106 Кодекса предоставлением права каждому из этих лиц иметь в собственности разные части одного дома. Весьма важное значение имеет даваемое Кодексом определение круга объектов, которые могут находиться в личной собственности члена колхозного двора, и отграничение их от имущества, составляющего собственность самого двора (ст. ст. 113 и 126).

Созданный в период, когда партия поставила своей задачей разрешение жилищной проблемы и полное удовлетворение в течение двух десятилетий потребностей граждан в благоустроенных жилищах, ГК стремится своими нормами всемерно способствовать решению этой задачи. Регламентация Кодексом права граждан на обмен жилых помещений (ст. ст. 325 - 327) должна содействовать улучшению жилищных условий граждан за счет наличного жилого фонда. Исходя из положения о том, что в результате решения жилищной проблемы каждая семья должна иметь отдельную благоустроенную квартиру, Кодекс уже теперь предусматривает, что в домах местных Советов и социалистических организаций предметом договора жилищного найма впредь может являться лишь изолированное жилое помещение.

Кодекс содержит также норму, направленную на предотвращение неосновательного ухудшения жилищных условий гражданина: ст. 331 ГК дает определение благоустроенного помещения, которое в соответствии с той же статьей должно предоставляться гражданину, выселяемому из занимаемого им помещения по предусмотренным в законе основаниям.

Регулируя многочисленные отношения, в которые граждане вступают с организациями для удовлетворения своих бытовых потребностей - отношения розничной купли-продажи, бытового проката, бытового заказа, автомобильной перевозки пассажиров и багажа, займа денежных средств в ломбардах, хранения, продажи предметов домашнего обихода и личного потребления через комиссионные магазины, Гражданский кодекс устанавливает целый ряд правил, направленных на наиболее полное удовлетворение интересов и всемерную защиту прав граждан, пользующихся услугами социалистических организаций. Здесь следует назвать ст. ст. 247 и 248 ГК, устанавливающие, в отличие от действующего законодательства, сроки для предъявления покупателем претензии по поводу недостатков купленной вещи. В ч. 3 ст. 364 определяются права заказчика по договору бытового заказа в случае обнаружения им существенных недостатков в вещи, изготовленной из его материала. В ст. 381 перечисляются случаи, когда пассажир может отказаться от договора перевозки в междугородном автомобильном сообщении и получить обратно уплаченные за проезд деньги, а ч. 2 ст. 383 дает ему право отказаться от получения багажа, поврежденного при перевозке настолько, что он не может быть использован по первоначальному назначению, и получить в этом случае возмещение как за утрату багажа. Важным для широкого круга граждан является установленное в ст. 429 ГК правило о том, что гостиницы, дома отдыха, общежития и тому подобные организации отвечают за несохранность имущества граждан, находящегося в отведенных им помещениях, хотя бы это имущество (кроме денег и драгоценностей) не было специально сдано на хранение такой организации.

Ряд новых специальных правил установлен Гражданским кодексом в интересах удовлетворения потребностей и особо строгой защиты имущественных и личных неимущественных прав несовершеннолетних и нетрудоспособных граждан (ч. 2 ст. 13, ч. 2 ст. 127, ч. 2 ст. 129, ч. 3 ст. 130, ст. ст. 253 и 254, 302, ч. 4 ст. 538 и др.).

Значительно расширен по сравнению с ГК 1922 г. и круг охраняемых новым ГК отношений, связанных с посмертным переходом имущества граждан.

Гарантируя гражданам прочную защиту их законных прав и интересов, нормы Гражданского кодекса в то же время призваны содействовать правильному сочетанию этих личных прав и интересов с интересами общества. Ряд норм ГК в соответствии с задачами, сформулированными в Программе КПСС, направлен на то, чтобы содействовать искоренению в сознании советских людей частнособственнических пережитков и не допустить перерастания личной собственности в собственность частную. К числу этих норм относятся прежде всего содержащиеся в ст. ст. 106 - 108 правила о прекращении права собственности на жилые дома, которые могут оказаться у совместно проживающих супругов и их несовершеннолетних детей сверх одного уже принадлежащего им дома. Гражданский кодекс предусматривает безвозмездное изъятие в судебном порядке принадлежащего гражданину имущества, используемого им для систематического извлечения нетрудовых доходов (ст. 111), запрещает в виде общего правила взимание процентов (ст. ст. 176 и 270), устанавливает определенные ограничения для совершения договоров купли-продажи жилых домов с тем, чтобы не допустить спекуляции ими (ст. 238), ограничивает размеры квартирной платы за сдачу внаем помещений в домах личных собственников (ст. 304) и кооперативов (ст. 305) и за сдачу помещений в поднаем (ст. 321), разрешает гражданину принимать на себя работы по договору подряда лишь при условии их выполнения своим трудом (ст. 351).

Отчетливое выражение получила забота Коммунистической партии и Советского государства о благе гражданина в сочетании с интересами общества в гл. 40 Кодекса, посвященной обязательствам из причинения вреда, в которой видное место занимают нормы о возмещении имущественного вреда, связанного с повреждением здоровья гражданина или смертью его. В ГК получили ясное и точное выражение не раз признававшиеся судами и многократно выдвигавшиеся в юридической литературе положения о возмещении вреда, связанного с повреждением здоровья несовершеннолетних, о распространении на возмещение вреда, связанного с повреждением здоровья члена колхоза, общих правил о возмещении вреда рабочим и служащим в случаях повреждения их здоровья, о размере, в котором должен возмещаться вред, связанный с потерей кормильца.

Вместе с тем вся совокупность норм ГК о возмещении вреда будет, несомненно, содействовать укреплению навыков бережного отношения к имущественным и личным благам другого человека и к благам Советского государства.

Новый Гражданский кодекс не был бы законодательным актом общества, строящего коммунизм, если бы он не способствовал, насколько это возможно сделать мерами гражданского права, развитию в нашей стране новых общественных отношений, возрастанию роли нравственных начал в жизни советского общества, утверждению новой морали. Выполняя эту задачу, новый ГК всемерно поощряет развитие безвозмездных имущественных отношений. Об этом свидетельствует подробное регулирование в Кодексе отношений по безвозмездному пользованию имуществом (гл. 29). При этом за нарушение договора о безвозмездном пользовании имуществом Кодекс устанавливает почти такую же строгую ответственность, как за нарушение сходного, но возмездного договора имущественного найма. Примечательной является отмена в новом ГК выплаты вознаграждения за возвращение находки (ст. ст. 144 - 146), а в некоторых случаях - и за сдачу государству найденного клада (ст. 148).

Вслед за Основами Гражданский кодекс поощряет заботу советских граждан о сохранении социалистического общественного достояния и с этой целью в ст. 472 определяет порядок возмещения вреда, понесенного гражданином при спасании социалистического имущества.

Таков в главнейших чертах новый ГК РСФСР. До начала его применения объединенными усилиями научных и практических работников в области гражданского права надо сделать его содержание достоянием самых широких кругов граждан. Необходима широкая пропаганда нового гражданского законодательства. Необходимо, конечно, и безотлагательное научное его изучение.

Чтобы новый ГК принес всю меру пользы, на которую он рассчитан, нужно, чтобы его нормы неуклонно правильно применялись. При этом весьма важно, в частности, тщательное соблюдение положений Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 12 июня 1964 г. о порядке введения в действие ГК РСФСР.

Разумеется, должно быть приведено в соответствие с ГК все действующее гражданское законодательство. Но новым ГК не завершится, разумеется, развитие советского гражданского законодательства. Оно будет обогащаться и совершенствоваться и в дальнейшем.

Опыт подготовки ГК позволяет сказать, что верным залогом как надлежащего применения нового важного гражданского законодательства, так и дальнейшего его совершенствования является тесное содружество научных и практических работников в области советского гражданского права.

Основные положения об обязательствах

в новых гражданских кодексах союзных республик <*>

--------------------------------

<*> Доклад 14 октября 1964 г. на научной конференции, посвященной новым гражданским и гражданским процессуальным кодексам союзных республик. Опубликован в кн.: Материалы научной конференции "Новые гражданские и гражданские процессуальные кодексы союзных республик" (14 - 16 октября 1964 г.) / Юрид. комиссия при Совете Министров СССР. ВНИИСЗ. М., 1965. С. 41 - 63. В переводе на испанский язык опубликован в Boletin del Instituto de Derecho Comparado de Mexico, anno XX, Sept.-Diciembr. de 1967. N 60. P. 523 - 548.

I

Нормы обязательственного права составляют основное содержание новых гражданских кодексов союзных республик. Достаточно сказать, что в ГК РСФСР обязательствам посвящены 317 статей из 569, в ГК УССР - 321 из 572, в ГК Литовской ССР - 350 из 610. Кроме развернутых общих положений об обязательствах, в разделах обязательственного права содержатся нормы более чем о 20 отдельных видах обязательств.

Очевидно, что в рамках одного доклада невозможно дать сколько-нибудь подробную характеристику этим многочисленным и весьма разнообразным по содержанию нормам. Задача настоящего доклада значительно скромнее - попытаться выявить некоторые общие черты того нового, что содержится в обязательственно-правовых нормах гражданских кодексов, принятых союзными республиками в 1963 - 1964 гг. <1>.

--------------------------------

<1> В период подготовки настоящего доклада автору были известны гражданские кодексы РСФСР, Армянской ССР, Казахской ССР, Киргизской ССР, Латвийской ССР, Литовской ССР, Таджикской ССР, Туркменской ССР, Узбекской ССР, УССР, Эстонской ССР. Поэтому ГК остальных союзных республик отражения в докладе не получили.

Через месяц после того, как вступил в действие новый Гражданский кодекс Российской Федерации, исполнилось 42 года со дня принятия первого в мире социалистического гражданского кодекса - ГК РСФСР 1922 г. За это 40-летие в экономике и социальной структуре нашего общества произошли глубокие изменения: от первых шагов в построении социализма до порога коммунистического общества - таков большой и сложный путь, пройденный за эти годы нашей страной. И, пожалуй, одним из наиболее простых и убедительных свидетельств того, как эти изменения отразились в нашем гражданском праве, может служить сопоставление институтов обязательственного права, предусмотренных первыми советскими ГК, с одной стороны, и новыми гражданскими кодексами союзных республик - с другой.

Ушли в прошлое те обязательственно-правовые институты прежних гражданских кодексов, существование которых в нашем гражданском праве было связано главным образом с наличием в экономике первых лет советской власти частнокапиталистического сектора. Это относится в первую очередь к различным видам товарищества, из которых в новых кодексах сохранилось лишь простое товарищество, да и то в совершенно преобразованном виде <1>. По тем же причинам из новых гражданских кодексов исчезли многие подвиды обязательств, такие как залог права на горный отвод и разработку месторождений, перезалог строений, аренда государственных предприятии частными лицами. Регламентация некоторых отношений, не занимающих в современном имущественном обороте нашего общества существенного места, подверглась в кодексах 1963 - 1964 гг. значительному упрощению по сравнению с прежними ГК. Это, в частности, легко заметить при сопоставлении норм прежних и новых кодексов о поручительстве и поручении.

--------------------------------

<1> Из ГК Узбекской ССР все нормы о полном товариществе, товариществе на вере и товариществе с ограниченной ответственностью и почти все нормы об акционерном обществе были исключены еще в 1938 г. (СУ Узбекской ССР. 1938. N 16. С. 33).

Однако, когда обращаешься к обязательственным нормам новых гражданских кодексов, в первую очередь привлекает внимание увеличение в них в два с лишним раза по сравнению с прежними кодексами числа отдельных видов обязательств. Совсем или почти неизвестные первым гражданским кодексам институты обязательственного права в подавляющем большинстве вызваны к жизни экономическим оборотом социалистического общества.

Во-первых, это созданные в нашем праве в начале 30-х годов плановые обязательства поставки, контрактации сельскохозяйственной продукции у колхозов и совхозов, подряда на капитальное строительство, банковского кредитования. Нормы о них перенесены в новые кодексы из Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик. К этой же группе впервые появившихся в гражданских кодексах обязательств следует отнести и обязательства по перевозке с той, однако, оговоркой, что взятые из Основ нормы о перевозке в ГК ряда республик дополнены нормами собственно республиканского законодательства об автомобильных перевозках. Основами гражданского законодательства (ст. 95) было предопределено включение в гражданские кодексы и такого неизвестного им ранее обязательства, как обязательство по возмещению вреда, понесенного вследствие спасания социалистического имущества.

Во-вторых, это большая группа обязательств, также появившихся в наших гражданских кодексах впервые, но таких, включение которых в кодексы не было предопределено Основами. Это договоры безвозмездного пользования имуществом и хранения; обязательства, возникающие из объявления конкурса и из деятельности в интересах другого лица без его поручения; договор экспедиции. Последние два вида обязательств предусмотрены в гражданских кодексах не всех, а лишь некоторых республик.

Наконец, в третью группу можно объединить договоры, в той или иной форме известные и прежним гражданским кодексам, но претерпевшие в ГК 1963 - 1964 гг. такие изменения, что мы вправе рассматривать их как институты для гражданских кодексов, по существу новые. Прежде всего, это превратившийся в один из крупнейших договоров советского гражданского права договор найма жилого помещения, бывший в прежних ГК лишь разновидностью договора имущественного найма. Далее, это договор дарения, рассматривавшийся и в старых гражданских кодексах в качестве самостоятельного договора (см., например, ст. 138 ГК РСФСР 1922 г. или ст. 138 ГК УССР 1922 г.), но только в новых кодексах занявший место в ряду предусмотренных ими отдельных видов обязательств и регламентированный подробно. Это, по существу, новый договор о совместной деятельности, выросший в оболочке прежнего простого товарищества.

Изменения в имущественных отношениях советского общества получили отражение в новых ГК также в совершенно определенно выраженной в них тенденции к дальнейшей дифференциации правового регулирования обязательственных отношений. В рамках старых, "традиционных" договоров гражданского права появились новые подвиды и разновидности - договоры купли-продажи с рассрочкой платежа и купли-продажи жилого дома с условием пожизненного содержания продавца, договор займа гражданами денежных средств в ломбардах, договоры бытового проката, бытового заказа, комиссионной продажи сельскохозяйственной продукции и др. Многие из них имеют не менее широкое распространение, чем те основные договоры, от которых они отпочковались.

Весьма характерно, что лишь немногие из новых для гражданских кодексов видов и разновидностей обязательств рассчитаны на отношения отдельных граждан между собой. Это договоры безвозмездного пользования имуществом, хранения, о совместной деятельности, обязательство, возникающее из деятельности в интересах другого лица без его поручения. Только между гражданами может быть заключен договор купли-продажи жилого дома с условием пожизненного содержания. Основная же масса новых для гражданских кодексов обязательств есть обязательства, которые могут возникать:

а) либо только между социалистическими организациями (договоры поставки, государственной закупки сельскохозяйственной продукции у колхозов и совхозов, подряда на капитальное строительство, обязательства банковского кредитования, договор комиссионной продажи сельскохозяйственной продукции);

б) либо только между социалистическими организациями, с одной стороны, и гражданами - с другой (договор найма жилого помещения, обязательства, возникающие из объявления конкурса и спасания социалистического имущества, договоры купли-продажи с рассрочкой платежа, бытового проката, бытового заказа, займа денежных средств в ломбарде);

в) либо как между социалистическими организациями, так и между этими организациями и гражданами (договоры перевозки, экспедиции).

В этом получила отражение истинная структура имущественного оборота нашего общества сегодня, оборота, в котором обязательственные отношения между гражданами не играют существенной роли.

II

Система институтов обязательственного права в гражданских кодексах в общих чертах была предопределена Основами гражданского законодательства. Однако значительно большее число институтов и норм обязательственного права в этих кодексах по сравнению с Основами потребовало дальнейшего развития и детализации в ГК системы Основ.

Еще более существенны отличия системы обязательственного права в новых ГК от расположения обязательственно-правовых институтов в гражданских кодексах 20-х годов. Эти отличия в основном сводятся к следующему.

Во-первых, произведен был тщательный отбор институтов, помещенных в разделе обязательственного права. Из этого раздела исключены правила о доверенности, содержащиеся теперь вместе с представительством в Общей части гражданских кодексов, и в него перенесены относившиеся прежними ГК к вещному праву нормы о залоге, являющемся одним из способов обеспечения обязательства.

Во-вторых, все нормы об обязательствах четко подразделены на своего рода общую и особенную части обязательственного права - на два подраздела: "Общие положения об обязательствах" и "Отдельные виды обязательств". При этом некоторые правила, относящиеся к отдельным обязательствам и прежде неоправданно помещавшиеся среди обязательственно-правовых норм общего характера (см., например, ст. 138 ГК РСФСР), теперь перенесены во второй из названных подразделов, а некоторые общие положения обязательственного права (например, о поручительстве) перемещены в обратном направлении.

В-третьих, все общие положения об обязательствах сгруппированы в отдельные институты, расположенные в кодексах в такой последовательности, которая приблизительно соответствует естественному развитию обязательственного правоотношения. При этом устранено существовавшее в прежних гражданских кодексах подразделение этих положений на положения более общего и менее общего характера - об обязательствах вообще и о договорах.

В-четвертых, в новых кодексах принят более логичный порядок расположения отдельных видов обязательств. В основу их системы, от которой, правда, в ГК некоторых республик имеются отдельные отступления, положены разделение всех обязательств на: 1) договоры и 2) обязательства, возникающие из иных оснований, и группирование договоров, близких по их цели. В общих чертах эта система отдельных видов обязательств в гражданских кодексах выглядит следующим образом: а) договоры, направленные на передачу имущества в собственность или оперативное управление, б) договоры, направленные на предоставление имущества в пользование, в) договоры о выполнении работ, г) договор перевозки, д) договор страхования, е) договоры, связанные с расчетами и кредитованием в народном хозяйстве, ж) договоры об оказании услуг, з) договор о совместной деятельности, и) обязательства, возникающие не из договоров.

Однако, совпадая в основном, расположение институтов обязательственного права в республиканских гражданских кодексах разнится в отдельных деталях. Эти различия имеются в системе как общих положений об обязательствах, так и отдельных видов обязательств.

В Гражданских кодексах РСФСР, Армянской, Киргизской, Туркменской, Узбекской, Украинской и Эстонской союзных республик общие положения об обязательствах распадаются на шесть глав: 1) возникновение обязательств, 2) исполнение обязательств, 3) обеспечение обязательств, 4) уступка требования и перевод долга, 5) ответственность за нарушение обязательств, 6) прекращение обязательств. В ГК Казахской ССР первой из этих глав соответствуют две главы - в одной из них объединены нормы о понятии и содержании обязательства, а в другой - нормы о заключении договоров. В ГК Литовской ССР главы об уступке требования и переводе долга и об ответственности за нарушение обязательств обменены местами.

Несколько иная и, по-видимому, более соответствующая последовательности развертывания обязательственного правоотношения во времени система принята в ГК Белорусской и Латвийской ССР. В них вслед за правилами о возникновении обязательств излагаются в самостоятельных главах нормы об обеспечении обязательств, затем об уступке требования и переводе долга и затем уже об исполнении обязательств.

Вызывает некоторые сомнения в ее логичности та система институтов Общей части обязательственного права, которой придерживается Гражданский кодекс Таджикской ССР. Здесь нормы о пополнении обязательств и об ответственности за их нарушение объединены в одну главу, помещенную сразу же за правилами о понятии и основаниях возникновения обязательств. Вслед за ней идут главы об уступке требования и переводе долга, об обеспечении обязательств и о их прекращении.

Различия в системе отдельных видов обязательств отчасти касаются местоположения тех обязательств, которые хотя и имеются в ГК всех республик, но не предусмотрены Основами гражданского законодательства, главным же образом - обязательств, предусмотренных в ГК лишь некоторых республик либо не во всех ГК рассматриваемых в качестве самостоятельных видов обязательств.

К первой группе различий следует, во-первых, отнести разное определение в разных кодексах места таких договоров, как мена и дарение. В большинстве ГК они помещены между договорами купли-продажи и поставки, в гражданских же кодексах Казахской, Латвийской, Литовской и Туркменской республик - между государственной закупкой сельскохозяйственной продукции и займом. Хотя последний вариант вполне может быть обоснован генетической близостью поставки и купли-продажи, первый вариант представляется несколько более удачным по соображениям практического порядка: к договорам дарения и особенно мены применяется ряд правил о купле-продаже и в главах о мене и дарении содержатся прямые отсылки к этим нормам. Труднее найти обоснование для того, чтобы поместить, как это сделано в ГК Таджикской ССР, договор мены между куплей-продажей и поставкой, а договор дарения между главами о государственной закупке сельскохозяйственной продукции и о займе.

Во-вторых, в ГК некоторых республик (например, БССР и УССР) правила о договоре займа помещены не в конце группы договоров, направленных на передачу имущества в собственность или оперативное управление, а рядом с главой, в которой содержатся положения о расчетных и кредитных отношениях. Соображения, обосновывающие каждое из этих решений о месте договора займа в ряду других обязательств, хорошо известны и, по-видимому, оба решения имеют равное право на существование.

В-третьих, если в кодексах большинства республик обязательства по оказанию услуг помещены вслед за нормами о расчетных и кредитных отношениях, то ГК Литовской и Латвийской ССР отвели им место между обязательствами по выполнению работ и по перевозке. Трудно, однако, признать обоснованным включение в эту же группу обязательств в последнем из названных кодексов договора о совместной деятельности.

В-четвертых, можно указать на особое место обязательств, возникающих из объявления конкурса, в ГК Узбекской ССР. В этом Кодексе они замыкают группу обязательств, возникающих не из договоров, тогда как в ГК других республик, наоборот, занимают в этой группе обязательств первое место.

Ко второй группе различий в системе отдельных видов обязательств можно отнести расхождения в выборе места для обязательств, возникающих из ведения чужих дел без поручения, которые регламентированы в ГК лишь ряда республик, и для договора об отчуждении жилого дома с условием пожизненного содержания, который не во всех республиках признан самостоятельным договором.

Обязательства, возникающие вследствие ведения дела другого лица без его поручения, в ГК Казахской и Узбекской ССР помещены среди иных внедоговорных обязательств. Однако нелишне вспомнить, что в случае одобрения заинтересованным лицом действий, совершенных без его поручения, к отношениям этого лица и того, кто совершил такие действия, применяются правила о договоре поручения. С учетом этого обстоятельства надо признать вполне оправданным изложение норм о таких обязательствах сразу же вслед за поручением, как это сделано в гражданских кодексах Латвийской и Таджикской республик.

Договор об отчуждении жилого дома с условием пожизненного содержания включен в большей части кодексов в группу обязательств, направленных на передачу имущества в собственность. В то же время надо отметить, что в ГК некоторых республик для него пока еще не найдено логически оправданного места. Так, в кодексах Казахской и Таджикской ССР правила о нем помещены между договорами безвозмездного пользования имуществом и подряда, а в ГК Украины и Эстонии - между договорами хранения и о совместной деятельности.

Необходимо специально отметить своеобразный и интересный вариант системы отдельных видов обязательств, принятый в Гражданском кодексе Казахской ССР.

III

Разделы обязательственного права в новых гражданских кодексах свидетельствуют о широкой компетенции союзных республик в области гражданского законодательства. Более двух третей статей этих разделов содержат нормы обязательственного права, установленные самими республиками. Небезынтересно отметить, что если число статей о праве собственности увеличилось, по сравнению с Основами гражданского законодательства, например, в Гражданском кодексе РСФСР в 4,7 раза, то число статей, посвященных обязательственному праву, возросло в этом кодексе в пять раз. И это при том условии, что Основы отнесли к компетенции союзного законодательства регулирование главным образом отношений, составляющих предмет обязательственного права (см. ч. II ст. 3 Основ).

В наибольшей мере широкая компетенция союзных республик в области гражданского законодательства проявилась в том, что республики предусмотрели в своих гражданских кодексах целый ряд институтов обязательственного права, Основам гражданского законодательства неизвестных.

В числе таких институтов общей части обязательственного права можно назвать содержащиеся в гражданских кодексах развернутые системы норм об исполнении обязательств, в которых участвует несколько должников или несколько кредиторов, об уступке требования и переводе долга, о прекращении обязательств. В ряду отдельных видов обязательств, предусмотренных в ГК союзных республик, более половины таких, которые целиком регламентированы только нормами собственно республиканского законодательства, а не Основами. Это договоры мены, дарения, займа, договор об отчуждении дома (в некоторых республиках - имущества) с условием пожизненного содержания, договоры безвозмездного пользования имуществом, поручения, комиссии, хранения, экспедиции, договор о совместной деятельности. Немногочисленная в Основах группа внедоговорных обязательств пополнилась в гражданских кодексах обязательствами, возникающими вследствие объявления конкурса и вследствие неосновательного приобретения или сбережения имущества, а в ГК некоторых республик - также и обязательством, возникающим из ведения дел другого лица без его поручения.

Но союзные республики широко воспользовались не только своим правом регламентировать отношения, Основами гражданского законодательства не предусмотренные вовсе. В разделах обязательственного права во много раз детальнее и конкретнее, чем в Основах, урегулированы многие отношения, Основами предусмотренные. Конечно, республики не могли по своему усмотрению развивать и конкретизировать обязательственно-правовые нормы Основ, касающиеся отношений, перечень которых дан в ч. II ст. 3 Основ. Но они вправе были так поступить в отношении подавляющего большинства остальных содержащихся в Основах норм об обязательствах. Сколь широко республики использовали это право, видно на примере договора найма жилого помещения, относящегося к обязательствам, наиболее подробно регламентированным Основами. Если в Основах этому договору посвящены восемь статей, то в ГК РСФСР, УССР и Армянской ССР - 47 статей, в ГК Литовской, Киргизской, Туркменской и Эстонской ССР - по 48 статей, в Кодексе Латвийской ССР - 49 статей, в Гражданском кодексе Узбекистана - 52 статьи и т.д. Если в Основах, например, предусмотрена лишь возможность обмена жилых помещений и установлено, в каких случаях для обмена необходимо согласие наймодателя, то в кодексах эти нормы развиты и дополнены целым рядом более конкретных правил:

1) о том, в каких случаях возможно и в каких невозможно оспаривание в суде отказа в согласии на обмен,

2) о необходимости согласия на обмен со стороны членов семьи нанимателя каждого из обмениваемых помещений,

3) о необходимости согласия на обмен со стороны нанимателя (и членов его семьи) комнаты, смежной с обмениваемым помещением,

4) о случаях, в которых обмен жилого помещения не допускается,

5) о том, каким органом устанавливается порядок обмена жилых помещений.

Примерно сходная картина получилась бы и при сопоставлении содержащихся в Основах и в ГК общих положений обязательственного права, норм о договорах купли-продажи, имущественного найма, подряда, об обязательствах, возникающих вследствие причинения вреда, т.е. норм, касающихся всех тех отношений, регламентация которых не отнесена Основами (ч. II ст. 3) к преимущественной компетенции Союза ССР.

Но даже и для отношений, регулируемых преимущественно общесоюзным законодательством, значение гражданских кодексов не ограничивается простым воспроизведением норм, содержащихся в Основах в главах о поставке, государственной закупке сельскохозяйственных продуктов у колхозов и совхозов, подряде на капитальное строительство и т.п. Как известно, "по этим отношениям законодательством союзных республик могут разрешаться вопросы, отнесенные к их ведению законодательством Союза ССР" (ч. II ст. 3 Основ). В Основах гражданского законодательства содержатся четыре подобные отсылки к республиканскому законодательству - в ст. ст. 44 (ч. II), 50 (ч. I), 71 и 85 (ч. III). Первые две из них в силу Основ могут быть реализованы только в актах советов министров союзных республик. Что же касается третьей, дающей возможности союзным республикам в своем законодательстве установить особые правила о договорах подряда на капитальное строительство в колхозах (ст. 71 Основ), то в ГК ряда республик она конкретизирована. В гражданских кодексах РСФСР (ст. 372), Армянской ССР (ст. 376), Киргизской ССР (ст. 383), УССР (ст. 357) и Эстонской ССР (ст. 377) предусмотрено, что такие особые правила утверждаются в порядке, установленном советом министров соответствующей республики. По Гражданскому кодексу Таджикской ССР (ст. 369), как и по ГК Туркменской ССР (ст. 374), такие особые правила утверждаются непосредственно правительством республики. Так же обстоит дело и с четвертой отсылочной нормой (ч. III ст. 85 Основ), относящей к ведению республиканского законодательства установление условий и порядка кредитования одним колхозом другого при оказании производственной помощи. В большинстве гражданских кодексов - в ст. 393 ГК РСФСР, в ст. 396 ГК Армянской ССР, в ст. 403 ГК Киргизской ССР, в ст. 430 ГК Узбекской ССР, в ст. 382 ГК УССР, в ст. 394 ГК Туркменской ССР сказано, что условия и порядок такого кредитования устанавливаются Советом Министров соответствующей республики.

Наделение союзных республик широкой компетенцией в области гражданского законодательства давало основания предполагать, что гражданские кодексы разных республик не во всем будут между собой совпадать, что между ними будут те или иные различия. Сравнение уже принятых ГК, и прежде всего обязательственно-правовых норм этих кодексов, показывает, что это предположение оправдалось.

Многочисленные различия в нормах обязательственного права, которые обнаруживаются при сопоставлении кодексов разных республик, можно подразделить на несколько основных групп.

Наиболее существенными представляются расхождения между кодексами в круге регулируемых ими отношений. Как уже отмечалось, в кодексах ряда республик есть такие институты обязательственного права, которые в гражданских кодексах других республик вообще отсутствуют. Это договор экспедиции, нормы о котором имеются только в ГК Казахской ССР (гл. 35) и Узбекской ССР (гл. 35), и обязательства, возникающие из ведения дел другого лица без его поручения, регламентированные в кодексах четырех республик - Казахской (гл. 43), Латвийской (гл. 35), Таджикской (гл. 36) и Узбекской (гл. 44). Далее можно указать на договоры автомобильной перевозки груза и пассажиров, специальные нормы о которых помещены в гражданские кодексы РСФСР, Армянской ССР, БССР, Казахской ССР, Киргизской ССР, Латвийской ССР, Литовской ССР, Туркменской ССР, УССР, но не предусмотрены кодексами других союзных республик.

Ко второй группе различий между кодексами следует, на наш взгляд, отнести расхождения в регулировании одних и тех же обязательственных отношений по существу. Эти расхождения наиболее многочисленны и в то же время именно они представляют наибольший практический интерес. Постараемся показать их на примере сравнения норм, относящихся к одному и тому же обязательству - договору найма жилого помещения, но содержащихся в кодексах двух разных республик - РСФСР (гл. 28) и Туркменской ССР (гл. 29). Вот основные из этих различий:

1. В кодексах даны разные определения служебного жилого помещения (ср. ч. I ст. 297 ГК РСФСР с ч. I и II ст. 298 ГК Туркменской ССР).

2. По ГК РСФСР (ч. III ст. 297) не допускается бронирование служебных жилых помещений, а по кодексу Туркменской ССР (ч. IV ст. 298) допускается.

3. По первому из этих кодексов (ч. III ст. 297) не разрешается так называемое объединение лицевых счетов на служебные жилые помещения, а по второму (ч. IV ст. 298) - разрешается.

4. В ГК РСФСР (ч. I ст. 299) предусмотрено, что договор найма служебного жилого помещения заключается на "время работы нанимателя, в связи с которой ему предоставлено это помещение". В силу же ст. 300 (ч. II) ГК Туркменской ССР договор найма в этих случаях заключается "на все время работы нанимателя в организации, предоставившей ему это помещение" (см. также ч. II ст. 298).

5. Различен круг лиц, которые могут быть вселены нанимателем без согласия наймодателя в помещение, нанятое в доме, принадлежащем гражданину (ср. ч. II ст. 302 ГК РСФСР с ч. II ст. 303 ГК Туркменской ССР).

6. В отличие от ГК РСФСР (ч. I ст. 313 и ч. I ст. 315) по ГК Туркменской ССР право члена семьи нанимателя требовать заключения с ним отдельного договора найма жилого помещения, равно как и его право требовать признания его нанимателем вместо первоначального нанимателя, не зависит от того, имеет ли этот член семьи нанимателя самостоятельный источник средств к существованию (ч. I ст. 315 и ч. I ст. 318).

7. В домах предприятий и учреждений, названных в ч. I ст. 62 Основ, член семьи нанимателя, по ГК Туркменской ССР, не вправе требовать заключения с ним отдельного договора найма либо признания его нанимателем вместо первоначального нанимателя (ч. III ст. 315, ч. III ст. 318). Гражданский кодекс РСФСР при определенных условиях предоставляет эти права и членам семьи нанимателя помещений в указанных домах (см. ч. III ст. 313, ч. III ст. 315).

8. В отличие от ГК РСФСР (ч. IV ст. 297) в ГК Туркменской ССР не сказано, кем определяются порядок предоставления общежитий и условия пользования ими.

9. В статье 322 (п. 2) ГК Туркменской ССР предусмотрены такие случаи недопустимости сдачи жилых помещений в поднаем, которые неизвестны ГК РСФСР (см. ст. 320).

10. Различна форма предупреждения поднанимателя о расторжении договора поднайма, заключенного без указания срока (ср. ч. II ст. 322 ГК РСФСР и ч. II ст. 324 ГК Туркменской ССР).

11. В статье 327 (ч. III) ГК Туркменской ССР прямо предусмотрена возможность судебного оспаривания отказа в оформлении обмена помещений в домах местных Советов депутатов трудящихся. В ГК РСФСР такого прямо выраженного правила нет (см. ст. 325).

12. В РСФСР порядок обмена жилых помещений в соответствии со ст. 327 ГК устанавливается Министерством коммунального хозяйства республики, а в Туркменской ССР - Советом Министров этой республики (ст. 329 ГК Туркменской ССР).

13. В ГК РСФСР, в отличие от Гражданского кодекса Туркменской ССР, предусмотрена возможность выселения в административном порядке лиц, самоуправно занявших нежилые помещения (ст. 338).

14. Различен круг лиц, которые не могут быть выселены из общежитий без предоставления им другого помещения (ср. ст. 340 ГК РСФСР со ст. 342 ГК Туркменской ССР).

15. В Туркменской ССР (см. ст. 343 ее ГК) утверждение правил проживания в гостиницах отнесено к ведению Совета Министров республики, а по ГК РСФСР (ст. 341) такие правила утверждаются Министерством коммунального хозяйства РСФСР.

Сопоставление кодексов только двух республик может создать впечатление, что столь многочисленные и существенные различия присущи именно этим двум кодексам. В том, что это не так, легко убедиться, проследив как решается один и тот же вопрос в кодексах нескольких республик, например, вопрос о сроках внесения нанимателем квартирной платы.

В ГК РСФСР в императивном порядке установлен срок внесения квартирной платы за помещения в домах местных Советов депутатов трудящихся и в ведомственных домах (ст. 303, ч. II). Это правило, однако, уже в качестве диспозитивного, распространено и на договоры найма помещений в домах, принадлежащих гражданам (ст. 304, ч. II). Аналогично решен вопрос о сроках внесения квартирной платы в гражданских кодексах Армянской ССР (ст. ст. 307, 308), Киргизской ССР (ст. ст. 313, 314) и Литовской ССР (ст. ст. 326, 327).

В Гражданском кодексе Латвийской ССР установлен тот же срок внесения квартирной платы, что и в РСФСР, но сторонам по договорам найма помещений во всех указанных выше домах предоставлено право устанавливать своим соглашением иные сроки (ст. ст. 319, 320).

По ГК Эстонской ССР сроки внесения квартирной платы по договорам найма помещений в этих домах определяются Советом Министров республики, с тем, однако, что при найме помещений в домах, принадлежащих гражданам, сторонам дается право договориться о внесении квартирной платы в иные сроки (ст. ст. 309, 310).

В гражданских кодексах Туркменской ССР и УССР сроки внесения платы за помещения, нанятые в домах граждан, вообще никак не определены, и тем самым решение этого вопроса целиком предоставлено сторонам. Что же касается платы за жилые помещения в домах местных Советов и в ведомственных домах, то в первом из названных кодексов (ст. 304) срок ее внесения установлен тот же, что и в ГК РСФСР, а по кодексу УССР (ст. 285) он устанавливается Советом Министров Украинской ССР.

В ГК Узбекской ССР сроки внесения квартирной платы вообще не определены.

Итак, в девяти гражданских кодексах - шесть по своему существу различных вариантов решения одного и того же вопроса. Нечто подобное можно обнаружить и при сопоставлении других норм обязательственного права, содержащихся в этих кодексах.

К третьей группе различий, выявляющихся при сравнении кодексов разных республик, можно отнести различия в расположении норм и институтов обязательственного права. Если иметь в виду существенные различия такого рода, то кроме уже отмеченных выше расхождений в системе институтов обязательственного права можно указать на случаи отнесения в разных кодексах одинаковых по существу норм к различным институтам обязательственного права (например, правил об уменьшении неустойки и о ее соотношении с убытками), а также на различия в местоположении одинаковых норм в пределах одной и той же группы норм, в пределах одной и той же главы кодекса (например, в порядке расположения норм об ответственности за нарушение обязательств).

Наконец, в четвертую группу можно объединить практически наименее важные, но весьма многочисленные различия редакционного характера.

Большое число подчас весьма существенных расхождений между кодексами разных республик, естественно, вызывает вопрос о их причинах. Достаточно выявить эти различия, чтобы понять невозможность объяснить их только национальными особенностями, спецификой местных условий, различиями в экономике, культуре и быту. Еще ошибочнее, не найдя подобного обоснования для таких различий, рассматривать их лишь как явления отрицательного порядка.

По-видимому, истоки большей части этих различий гражданских кодексов - в самой предоставленной каждой республике возможности суверенно решать широкий круг вопросов гражданского права, и объясняются они понятным и оправданным стремлением каждой республики найти лучшее решение каждого вопроса, характер которого допускает выбор между несколькими решениями. Мы, по сути дела, являемся сегодня свидетелями грандиозного по масштабам и весьма многообещающего своеобразного "эксперимента" в области гражданского законодательства. В условиях давно уже существующего тесного делового контакта между юристами наших республик он поможет найти и выбрать из нескольких вариантов решения одного и того же вопроса лучший. Но для этого надо уже сейчас обратить внимание на расхождения между гражданскими кодексами разных республик, выявить их, с первых же дней вступления новых кодексов в действие изучать практику применения соответствующих норм и обмениваться результатами такого изучения.

IV

Одной из важнейших характерных черт нового в содержании норм обязательственного права гражданских кодексов 1963 - 1964 гг. является то, что эти нормы исходят из принципа планового ведения социалистического хозяйства, опираются на него и направлены на укрепление и соблюдение плановой дисциплины.

Это проявляется не только в том, что в гражданских кодексах воспроизведены многочисленные нормы Основ, в которых принцип плановости получил непосредственное выражение. Союзные республики дополнили эти нормы рядом правил республиканского законодательства о плановых обязательствах. К ним относится, например, положение, согласно которому содержание обязательства, возникающего непосредственно из акта планирования народного хозяйства, определяется этим актом. Положение Основ о заключении договора на основании планового акта конкретизировано во многих ГК указанием на возможность его заключения в предусмотренных законом случаях путем принятия к исполнению заказа или наряда.

Действием того же принципа вызвано предусматриваемое в гражданских кодексах ограничение применения в отношениях между социалистическими организациями ряда общих положений обязательственного права. Речь идет о тех положениях обязательственного права, в которых говорится:

- о значении согласия заключить договор на иных, чем предложено, условиях;

- о недопустимости исполнения обязательства по частям;

- о возможности досрочного исполнения обязательств;

- о праве кредитора отказаться от принятия просроченного исполнения;

- о прекращении обязательства соглашением сторон и др.

Наряду с правилами, отражающими плановый характер важнейших хозяйственных обязательств, предусмотренных Основами, гражданские кодексы ряда республик содержат подробные специальные правила об имущественной ответственности за нарушение обязательства, возникающего из плана автомобильных перевозок грузов. Исходя из принципа планового распределения и перераспределения между социалистическими организациями имущественных ценностей, новые ГК в принципе запрещают договоры мены между госорганами и существенно ограничивают предельные сроки заключаемых между социалистическими организациями договоров имущественного найма и безвозмездного пользования имуществом.

В ряде норм гражданских кодексов, касающихся обязательственных отношений, выражена тенденция способствовать, насколько это возможно сделать мерами гражданского права, развитию новых нравственных начал в жизни советского общества, утверждению нового, только социалистическому обществу присущего характера общественных отношений.

В отличие от ранее действовавших, новые гражданские кодексы содержат нормы, прямо обязывающие субъектов гражданского права в своих взаимоотношениях проявить заботу об имущественных интересах общества в целом, и нормы, поощряющие такую заботу (установление для социалистических организаций обязанности исполнять обязательства наиболее экономичным для народного хозяйства образом, подробная регламентация обязательств, возникающих вследствие спасания социалистической собственности, и др.).

В нормах об ответственности продавца и наймодателя за недостатки проданного и сданного внаем имущества, исходя из требований нашей морали, установлены иные, значительно более строгие критерии добросовестности участника социалистического имущественного оборота, чем те, которые предусматривались прежними кодексами. Иным отношением к добросовестности советских граждан и организаций вызвано установление строгой ответственности за нарушение договора безвозмездного пользования имуществом, а также упрощение формы многих обязательств.

Характерным для гражданских кодексов общества, строящего коммунизм, является более полная, по сравнению с предшествующим законодательством, регламентация безвозмездных обязательственных отношений.

Содержащиеся в гражданских кодексах союзных республик положения об обязательствах, как и другие нормы этих кодексов, призваны обеспечить правильное сочетание личных интересов с общественными, не допустить использования имущественных отношений нашего общества для извлечения нетрудовых доходов и содействовать искоренению в сознании советских людей частнособственнических пережитков. С этой целью в гражданских кодексах прямо запрещается участие граждан в таких обязательственно-правовых отношениях, которые явились бы источником получения нетрудовых доходов (в подрядных договорах, выполняемых с использованием чужого труда, в договорах о совместной деятельности, не направленных на удовлетворение личных бытовых нужд, и др.). Те же цели преследуются содержащимися во всех новых ГК нормами, запрещающими извлечение гражданами доходов из имущества социалистических организаций, предоставленного в пользование для удовлетворения бытовых потребностей граждан (запрещение сдачи в поднаем имущества, полученного по договору бытового проката, ограничение платы за сдачу в поднаем помещений в домах местных Советов и ведомств и за сдачу внаем помещений в домах жилищно-строительных кооперативов).

V

Именно с нормами обязательственного права в первую очередь связан вопрос о значении гражданских кодексов для регулирования отношений между социалистическими хозяйственными организациями.

При действии прежних ГК этот вопрос многим представлялся неясным, а многими решался таким образом, что нормы гражданских кодексов никакого применения к этим отношениям иметь не могут. Способствовала такому взгляду, с одной стороны, явная устарелость многих положений ГК, а с другой - существование вне этих кодексов обширного, развитого законодательства о важнейших для народного хозяйства обязательствах.

Теперь решение этого вопроса представляется в достаточной мере определенным.

В новые кодексы перенесены из Основ все нормы о таких хозяйственно важных отношениях, как поставка, государственная закупка сельскохозяйственной продукции у колхозов и совхозов, подряд на капитальное строительство, перевозка, расчетные и кредитные отношения. Тем самым эти отношения, регламентация которых составляет компетенцию Союза ССР, подчинены действию общих положений обязательственного права, установленных республиками в своих ГК. Не следует видеть в этом какое-либо нарушение союзной компетенции. При внимательном анализе ст. 3 Основ нетрудно заметить, что она относит к ведению Союза ССР лишь специальное законодательство о поставках, капитальном строительстве, перевозках и других подобных отношениях, предоставляя установление общих положений обязательственного права (за пределами тех, которые содержатся в самих Основах) союзным республикам. Разумеется, общие положения об обязательствах, содержащиеся в гражданских кодексах республик, применимы к названным отношениям лишь постольку, поскольку это не исключено специально установленными для последних нормами союзного законодательства.

Представляется, что нет никаких оснований - ни практических, ни теоретических - решать иначе вопрос о применении содержащихся в гражданских кодексах общих положений обязательственного права к тем регулируемым союзным законодательством обязательственным отношениям, нормы о которых в Основы, а следовательно, и в гражданские кодексы не вошли. Я имею в виду прежде всего:

а) договоры о выполнении научно-исследовательских и проектно- конструкторских работ;

б) договоры о снабжении электроэнергией и газом;

в) договоры органов связи с клиентурой;

г) узловые соглашения между органами различных видов транспорта, участвующими в прямом смешанном сообщении.

Было бы странно, если бы мы признавали допустимым применять общие правила гражданских кодексов к отношениям между перевозчиком и отправителем, сдающим груз для отправки в смешанном сообщении, и отказались применять те же нормы к отношениям между соперевозчиками, осуществляющими такую перевозку и заключившими для этого узловое соглашение.

С точки зрения применения к отношениям между социалистическими хозяйственными организациями наибольшее практическое значение будут, по-видимому, иметь нормы гражданских кодексов о необходимости исполнения обязательств самым экономичным для народного хозяйства образом, о так называемой смешанной ответственности, об уменьшении неустойки, о просрочке должника и кредитора и некоторые другие.

Какое практическое значение будет иметь применение общих обязательственно-правовых правил ГК к отношениям между социалистическими организациями, регулируемым союзным законодательством, можно проиллюстрировать двумя примерами.

Хорошо известно, что еще несколько лет тому назад практика твердо считала невозможным применять принцип так называемой смешанной ответственности к обязательствам по перевозкам. При этом ссылались в первую очередь на то, что специальное законодательство (транспортные уставы и кодексы) не предусматривает уменьшения ответственности одной из сторон при наличии вины и другой стороны в неисполнении обязательства. Хотя в транспортные уставы и кодексы никаких изменений на этот счет не внесено, очевидно, что теперь подобная позиция как в отношении обязательств по перевозкам, так и в отношении других договоров между социалистическими организациями будет противоречить закону - республиканским гражданским кодексам.

Могут возразить, сказав, что этот пример не подтверждает мысли автора, поскольку правило об учете вины кредитора при определении размера ответственности должника или, как его чаще называют, о "смешанной ответственности" перенесено в гражданские кодексы из Основ гражданского законодательства (ст. 37). Это, конечно, верно, но надо обратить внимание на то, что правило Основ дополнено в гражданских кодексах двумя новыми принципиально важными положениями, имеющими значение в первую очередь для взаимоотношений социалистических организаций и практики арбитража.

Первое из них, выросшее на почве арбитражной практики, заключается в том, что ответственность должника может быть уменьшена, если кредитор виновно содействовал увеличению размера причиненных должником убытков либо не принял мер к их уменьшению. Это положение характерно именно для социалистического гражданского права и отнюдь не является простым развитием старого правила о вине кредитора. Действительным основанием этого положения следует считать предусмотренную в кодексах обязанность социалистических организаций исполнять свои обязательства наиболее экономичным для народного хозяйства образом и оказывать все возможное содействие другой стороне в исполнении ею своих обязанностей.

Второе положение, относящееся к тому же институту, представляет важное для практики дополнение нормы Основ и устанавливает применение правила об учете вины кредитора также в тех случаях, когда должник отвечает независимо от своей вины.

Другой пример. Не менее хорошо известно, что содержавшаяся в прежних гражданских кодексах норма о праве суда уменьшать размер неустойки была большинством цивилистов признана неприменимой к арбитражу, так как предусматривала в качестве основного мотива снижения неустойки ее "чрезмерность" по сравнению с убытками кредитора. В основном такую же отрицательную позицию в этом вопросе занял Государственный арбитраж при Совете Министров СССР в инструктивном письме от 22 июля 1950 г. N И-1-26.

Теперь этот вопрос должен в принципе решаться по-иному, ибо новые кодексы содержат специальную норму, в которой предусматривается право арбитража и третейского суда "уменьшать неустойку (штраф, пеню), подлежащую уплате кредитору - социалистической организации".

Во вновь принятых кодексах предусматривается, что уменьшение арбитражем (третейским судом) неустойки возможно лишь "в исключительных случаях" и притом "с учетом заслуживающих внимания интересов сторон". Под исключительными случаями, о которых говорится в соответствующих нормах, следует понимать такие встречающиеся иногда на практике ситуации, когда нарушение обязательства должником - социалистической организацией влечет крайне незначительный ущерб для народного хозяйства в целом либо даже вообще не влечет такого ущерба. Только при этом непременном условии с учетом заслуживающих внимания интересов сторон - соотношения размера неустойки с размером убытков кредитора, имущественного положения организации-должника, степени выполнения им обязательства, степени его виновности и других - арбитраж вправе уменьшить неустойку.

Значение новых гражданских кодексов для обязательственных отношений между социалистическими хозяйственными организациями отнюдь не ограничивается только тем, что к таким обязательственным отношениям, регулируемым союзным законодательством, будут применяться общие положения обязательственного права, имеющиеся в кодексах. В гражданских кодексах имеются и установленные самими республиками (а не перенесенные из Основ) правила о таких важных для народного хозяйства обязательствах между социалистическими организациями, как договоры автомобильной перевозки груза, транспортной экспедиции, переработки давальческого сырья, комиссионной продажи сельскохозяйственных продуктов. Некоторые из положений об этих договорах являются существенно новыми, отличными от того, что предусматривалось ранее действовавшим законодательством.

Из норм, относящихся к другим предусмотренным гражданскими кодексами договорам, для отношений между социалистическими хозяйственными организациями практическое значение имеют нормы о договорах имущественного найма, подряда, хранения и об обязательствах, возникающих вследствие причинения вреда.

VI

Новые гражданские кодексы уделяют особое внимание регулированию многочисленных и разнообразных обязательственных отношений, в которые граждане вступают с организациями для удовлетворения своих повседневных бытовых потребностей. Договорам найма жилого помещения, розничной купли-продажи (в том числе с рассрочкой платежа), бытового проката и бытового заказа, автомобильной перевозки пассажиров и багажа, хранения, продажи предметов домашнего обихода и личного потребления через комиссионные магазины в гражданских кодексах 1963 - 1964 гг. посвящены специальные, в ряде случаев весьма развернутые нормы.

Общая тенденция регулирования названных отношений в новых кодексах заключается в обеспечении наиболее полного удовлетворения интересов и всемерной защите прав граждан, пользующихся услугами или имуществом социалистических организаций. Эта тенденция проявляется:

- в создании определенных юридических гарантий того, что интересы граждан, вступающих в соответствующие правоотношения с организациями, не будут ущемлены;

- в установлении для организаций, участвующих в названных выше договорах, в ряде случаев более строгой ответственности, чем это было прежде;

- в предоставлении гражданам, участвующим в указанных отношениях, различных дополнительных прав и льгот по сравнению с правами, которыми пользуются в таких же или однотипных правоотношениях другие участники оборота.

VII

Издание Основ гражданского законодательства явилось первым этапом обновления советского гражданского законодательства. Принятием в союзных республиках новых гражданских кодексов завершился второй этап этой большой и важной работы. Сейчас мы стоим перед третьим, завершающим этапом работы по обновлению советского гражданского законодательства. Задача этого этапа - во-первых, создание тех многочисленных нормативных актов по вопросам гражданского права, которые предусмотрены Основами и кодексами, и, во-вторых, приведение уже существующего гражданского законодательства, как союзного, так и республиканского, в соответствие с Основами и гражданскими кодексами.

Для полного и детального регулирования обязательственных отношений советского общества необходимо издание ряда законодательных и подзаконных нормативных актов, к которым отсылают нормы новых гражданских кодексов. Без издания этих нормативных актов практическое применение положений ГК будет затруднено, а во многих случаях окажется невозможным.

К такого рода нормативным актам республиканского законодательства, пока еще не изданным или изданным не во всех республиках, относятся:

- правила, определяющие порядок осуществления получателем, купившим в розничной торговой организации вещь ненадлежащего качества, прав, предоставленных ему Основами гражданского законодательства;

- типовые договоры бытового проката;

- правила, устанавливающие порядок предоставления общежитий и пользования ими;

- акты, устанавливающие предельные ставки квартирной платы, взимаемой за сдачу внаем помещений в домах, принадлежащих гражданам на праве личной собственности;

- правила о порядке обмена жилых помещений;

- акты, определяющие порядок и пределы передачи социалистическими организациями своих материалов и оборудования социалистическим промышленным предприятиям для изготовления продукции по договору подряда;

- типовые договоры бытового заказа;

- правила о договорах подряда на капитальное строительство в колхозах;

- уставы автомобильного транспорта;

- акты, определяющие условия и порядок кредитования одним колхозом другого при оказании производственной помощи;

- правила об отдельных видах договоров о совместной деятельности;

- законы об ответственности государственных учреждений за вред, причиненный неправильными служебными действиями их должностных лиц в сфере административного управления другим организациям;

- законы об ответственности органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда за вред, причиненный неправильными служебными действиями должностных лиц этих органов.

Для завершения работы по обновлению советского гражданского законодательства необходимо тщательно проверить акты союзного гражданского законодательства по вопросам, ныне отнесенным к компетенции союзных республик, а также все акты республиканского гражданского законодательства с точки зрения их соответствия вновь принятым гражданским кодексам и в случае необходимости одни из этих актов отменить, а в другие внести необходимые исправления.

Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик

Правовое регулирование хозяйственной деятельности <*>

--------------------------------

<*> Статья написана в соавторстве с С.Н. Братусем и В.А. Рахмиловичем. Опубликована в 1990 году в журнале "Коммунист" (N 8. С. 95 - 103).

"Урегулированность и порядок, - писал Маркс,- являются именно формой общественного упрочения данного способа производства и потому его относительной эмансипации от просто случая и просто произвола... Регулярность и порядок сами суть необходимый момент всякого способа производства, коль скоро он должен приобрести общественную устойчивость..." (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 25. Ч. II. С. 356 - 357). Именно эту функцию и выполняет право. Определяя поведение участников общественного производства, оно воздействует через это и на производственные отношения в соответствии с назревшими потребностями и реальными возможностями общества, которые оно призвано адекватно отражать.

Но если законодательство необоснованно опережает ход событий или просто не учитывает, что определенным видам общественных отношений должны соответствовать специфические для каждого из этих видов способы правового регулирования, то, сколько ни призывай к соблюдению правовых норм, сколько ни используй меры государственного принуждения, законодательство не достигнет желаемой цели, оно фактически не будет применяться. Когда же законодательство и практика его применения отстают от назревших требований жизни (как это нередко бывало в период застоя в нашей экономике), они могут оказывать тормозящее воздействие. Другая причина расхождения между нормами права и реальной жизнью, их фактического бездействия - консерватизм, устаревшие стереотипы поведения тех, кому эти нормы адресованы.

Все нормативные акты, начиная с Декрета о государственных промышленных трестах 1923 года, включая и Закон СССР о государственном предприятии (объединении), устанавливают, что, будучи юридическим лицом, предприятие не отвечает по обязательствам государства, а государство не несет ответственности за долги предприятия. В тех же актах установлено, что государственное предприятие владеет, пользуется и распоряжается государственным имуществом, закрепленным за ним для выполнения стоящих перед ним задач. А это означает, что госпредприятия выступают в качестве социалистических товаропроизводителей, что теперь прямо закреплено в Законе о предприятии; юридическое лицо - это правовая форма, обеспечивающая возможность выступать в качестве товаропроизводителя и самостоятельного участника товарно-денежных отношений.

В специальной литературе были предложены различные обоснования соотношения имущественных прав предприятий и права государства как собственника всенародного достояния. Те, кто считает, что право собственности исчерпывается правомочиями владения, пользования и распоряжения, предлагают провозгласить государственное предприятие собственником того имущества, на которое распространяются эти его правомочия. Еще в 20-е годы появилась теория так называемой разделенной собственности государства и юридического лица - предприятия. Эта теория подвергалась обоснованной критике как фактически упраздняющая единство государственной собственности.

В результате дискуссий и теоретических исследований наибольшее распространение получила точка зрения академика А.В. Венедиктова, обоснованная им в фундаментальной монографии "Государственная социалистическая собственность" (1948 г.). Исходя из положения Маркса о собственности как отношении индивида или коллектива к вещам (средствам производства, его результатам) как к своим - отношении, закрепленном законом или обычаем, - А.В. Венедиктов пришел к выводу, что владение, пользование и распоряжение вещами могут отделяться от собственника при сохранении за ним права собственности на вещи. В таком положении и находится Советское государство как единый и единственный собственник государственного имущества; предприятия же владеют, пользуются и распоряжаются закрепленным за ними имуществом в определенных рамках. Эта конструкция, названная правом оперативного управления, была в дальнейшем углублена и развита в работах представителей науки гражданского права, воспринята советским законодательством (Основы гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г., гражданские кодексы союзных республик 1963 - 1964 гг.) и подтверждена дополнениями, которые были сделаны в 1981 году в связи с принятием Конституции СССР 1977 года. Она была распространена на имущество межколхозных, государственно-кооперативных и иных аналогичных организаций, не являющихся его собственниками, что особенно важно в настоящее время, когда такие совместные предприятия должны получить широкое распространение и им необходимо обеспечить устойчивый правовой режим.

В условиях преобладания административных методов управления хозяйством права предприятия владеть, пользоваться и распоряжаться закрепленным за ним имуществом были очень узкими, в значительной мере формальными, опутанными различными запретами. Сегодня, в условиях широкой самостоятельности предприятия, саморегулирования его деятельности на основе действительного хозрасчета, право оперативного управления наполняется конкретным и реальным содержанием.

Такая трактовка прав предприятия соответствует социально-экономической характеристике трудового коллектива предприятия как хозяина на том участке единого фонда всенародной собственности, который служит основой производственной и иной хозяйственной деятельности, осуществляемой трудовым коллективом. Предприятие не может быть отделено от трудового коллектива. Предприятие - это не только комплекс средств производства, но и организованный трудовой коллектив, прилагающий свой труд к названному комплексу. Через осуществление права оперативного управления закрепленные за госпредприятием-товаропроизводителем объекты права государственной собственности вводятся в экономический товарно-денежный оборот.

Экономика СССР - единый комплекс, охватывающий все звенья общественного производства, распределения и обмена (ст. 16 Конституции СССР). Но это именно комплекс, связывающий различные, хотя и взаимодействующие, общественные отношения. Поэтому правовые формы организации народного хозяйства и управления им разнообразны, они используют различные правовые методы и осуществляются с помощью различных отраслей советского права. Все отношения в области организации хозяйства, управления им и осуществления хозяйственной деятельности могут быть разделены на две большие группы: 1) так называемые вертикальные, то есть властно-организационные, в которых один из участников наделен компетенцией по управлению другим участником этого отношения, и 2) так называемые горизонтальные отношения, лишенные признака власти и подчинения, в которых взаимные права и обязанности в подавляющей массе имущественного характера возникают главным образом из договоров, а также из правонарушений, причиняющих вред имуществу, и иных юридических фактов. Вторая группа представляет собой либо непосредственно сами товарно-денежные отношения, либо производные от них и ими обусловленные. Известно, что товарно-денежные отношения сами по себе самостоятельной экономической формации не образуют и подчиняются господствующему способу производства. Эти основанные на равенстве сторон отношения регулируются гражданским правом и вне его существовать не могут.

Чтобы обеспечить сокращение сферы действия административных методов управления, директивного распорядительства в адрес предприятий (объединений), опеки над ними, необходимо четко разграничивать отношения, вытекающие из властно-организационной деятельности органов государственного управления, с одной стороны, и имущественные отношения равноправных хозяйствующих субъектов, возникающие в процессе осуществления ими непосредственного хозяйствования, - производства товаров (услуг) и их реализации, т.е. товарно-денежные отношения, - с другой. Отсутствие четкого понимания различия этих отношений и их разграничения порождает противозаконное подавление более сильными административно-властными отношениями равноправных имущественных отношений и ограничение самостоятельности предприятий.

Гражданское право вообще является необходимой правовой формой товарно-денежных отношений. Таким оно является и в СССР с 1922 года, что было закреплено еще в первом Гражданском кодексе РСФСР, разработанном с учетом замечаний В.И. Ленина. Нормы гражданского права со своими особыми методами регулирования, его институты, понятия, категории отражают то общее, что присуще указанным отношениям, и то особенное, что вытекает из специфики господствующего способа производства, которому эти отношения подчинены. Отсюда такие категории, как право- и дееспособность их участников, юридическое лицо, сделка и ее разновидность - договор, договорное обязательство, имущественная ответственность за нарушение имущественных прав другого лица, прежде всего контрагента по договору, убытки, основания освобождения от ответственности или снижения ее размера и многие другие.

Социалистическое производство в конечном счете имеет своей целью удовлетворение потребностей людей. В условиях перестройки и для достижения ее целей особенно важно учитывать неразрывность обратной связи - воздействия потребителей на производителей, обеспечить единство всего экономического оборота, включая отношения, вытекающие из кооперативной и индивидуальной трудовой деятельности, а также хозяйственные связи между личными подсобными хозяйствами и колхозами (совхозами). Отсюда принципиальная важность единого гражданско-правового регулирования (с учетом специфики хозяйственных связей между социалистическими предприятиями и организациями, связей между этими организациями и гражданами, а также граждан между собой), способного обеспечить нормальное и эффективное функционирование товарно-денежного оборота в целом в том его виде, в котором он существует на данном этапе развития социализма.

В современных условиях с особой силой подтверждается правильность сформулированного еще в декабре 1961 года в Основах гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик определения гражданского законодательства как отрасли советского права, регулирующей имущественные отношения, обусловленные использованием товарно-денежной формы в коммунистическом строительстве независимо от состава их участников. Подтверждается также обоснованность принятого тогда решения отклонить предложение группы юристов выделить возникающие в народном хозяйстве административные (вертикальные) и стоимостно-имущественные, товарные (горизонтальные) отношения в единую категорию хозяйственных отношений. Для их регулирования предлагалось издать хозяйственный кодекс, исключив из него гражданское законодательство, регулирующее аналогичные, обусловленные той же товарно-денежной природой имущественные отношения между социалистическими организациями и гражданами и между гражданами.

Однако и в настоящее время есть сторонники концепции хозяйственного права, настаивающие на разрыве правового регулирования имущественных отношений в зависимости от состава их участников и издании особого хозяйственного кодекса. Свою позицию они обосновывают необходимостью синтеза методов административного и гражданско-правового регулирования якобы единых хозяйственно-правовых отношений (см.: Мамутов В.К. Совершенствование правового регулирования хозяйственной деятельности. Киев, 1982. С. 64), говоря о существовании наряду с административно-правовыми и гражданско-правовыми нормами и "чисто хозяйственно-правовых норм, которые никак не могут быть отнесены к названным массивам" (Там же. С. 193). О том же пишет академик В.В. Лаптев в журнале "Коммунист" (1987. N 8. С. 24), сетуя на "отсутствие законодательного закрепления общих положений хозяйственного права" и обосновывая необходимость хозяйственного кодекса якобы существующей потребностью в таких нормах ("общих положениях"). Характерно, что ни тот ни другой автор примеров таких норм не приводит.

Ярким подтверждением непригодности таких общих единых норм для регулирования товарно-денежных и властно-управленческих отношений в экономике является ст. 12 проекта Хозяйственного кодекса 1986 года, которая распространяет возможность аналогии права (т.е. применения нормы к ситуациям, прямо ею не предусмотренным) на "хозяйственные права и обязанности" в целом, в том числе и на отношения власти и подчинения.

Использование гражданских прав и обязанностей в народном хозяйстве невозможно без нормы об аналогии права, устанавливающей открытый, неограниченный перечень действий и иных оснований возникновения этих прав и обязанностей, если они не противоречат смыслу и общим началам гражданского законодательства (ст. 4 Основ гражданского законодательства). Такое правило обеспечивает инициативу и самостоятельность предприятий и граждан в хозяйственной деятельности. Властные правоотношения, напротив, должны возникать только в силу компетенции и полномочий, прямо предоставленных законодательством соответствующим органам. Нельзя обеспечить законность в государственном управлении вообще и экономикой в частности, если властные права и обязанности будут возникать также в результате действий, прямо не предусмотренных законодательством.

Сторонники хозяйственного права отвергают институт юридического лица и заменяют его расплывчатой и неопределенной категорией хозоргана - субъекта хозяйственного права. Таким субъектом объявляется и орган государственного управления в отношениях власти и подчинения, начиная с министерства, и предприятие, и составные части их обоих (включая цехи). Стирается грань между властно-организационной и непосредственно хозяйственной деятельностью. Между тем содержание прав и обязанностей в товарно-денежных (регулируемых гражданским правом) отношениях и в отношениях власти и подчинения принципиально различно. В основе первых лежит имущественная обособленность и необходимая для выполнения стоящих перед юридическим лицом задач дозволенность заключать по своему усмотрению договоры и совершать иные действия, кроме тех, которые прямо запрещены законом. Содержанием вторых является властная компетенция по управлению, которая должна быть точно определена законом. Поэтому соединение двух различных юридических субъектов в единую правовую категорию "хозорган" противоречит фактам реальной действительности и задачам правового регулирования. Здесь, как и в других случаях, мы должны учесть поучительные уроки собственной истории. Когда в 1936 году главки промышленных наркоматов были наделены хозрасчетными правами, это свелось на деле к созданию при главках имущественно и организационно обособленных отделов снабжения и сбыта, которые стали выступать в качестве отдельных хозрасчетных (хозяйствующих, а не властно-управляющих) юридических лиц гражданского права.

Нельзя поэтому согласиться с утверждением о возможности и целесообразности договорных отношений "на всех уровнях хозяйственной системы", в частности между органами хозяйственного руководства и подчиненными предприятиями и объединениями, а также между объединениями (предприятиями) и их подразделениями (см.: Лаптев В. Указ. соч. С. 31). Здесь в противоречии с сутью договорно-обязательственных связей, основанных на равенстве сторон, они распространяются на вертикальные, властно-организационные (административные) отношения. Обязательное для подчиненного решение не может быть предметом договорно-возмездного отношения. Если же орган власти заключает договор, порождающий имущественные права и обязанности как для него, так и для другой стороны в этом договоре, то он выступает как равноправный с этой стороной контрагент со всеми вытекающими отсюда последствиями (имущественная ответственность за неисполнение договорных обязанностей, подчинение споров арбитражной юрисдикции и т.д.). Именно такой гражданско-правовой договор заключит министерство, покупая товарную продукцию института. Здесь не будет действовать его власть органа управления, иначе договор не станет "основным документом, регламентирующим отношения научной организации (объединения) с заказчиком научно-технической продукции, включая министерства и ведомства", а научно-техническая продукция не будет настоящим товаром, как того требует Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР "О переводе научных организаций на полный хозяйственный расчет и самофинансирование".

Без равноправия договор бессмыслен: "Соглашаться могут только равные. Чтобы соглашение было на деле соглашением, а не словесным прикрытием подчинения, для этого необходимо действительное равноправие обеих сторон... Это ясно, как ясен ясный божий день" (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 32. С. 5). Организационный договор в отношениях между органом государственного управления и подчиненным ему предприятием не просто не нужен - он вреден. Такой лжедоговор откроет путь к расширению административного вмешательства. Здесь нужен не договор, являющийся, по словам Ленина, словесным прикрытием подчинения, а установленные законом гарантии осуществления предприятием его самостоятельности, прав и инициативы.

По тем же соображениям представляются сомнительными и предложения о правовом единстве хозяйственных систем и их имущества. Они открывают путь к тому, чтобы за счет результатов рентабельных, хорошо работающих предприятий покрывать убытки плохо работающих, но входящих в ту же систему. О недопустимости такой практики как раз и предупредил XXVII съезд КПСС, поскольку это подрывает хозрасчет предприятий и материальные стимулы деятельности трудовых коллективов. Хозрасчет отрасли может мыслиться лишь как совокупность хозрасчетов рентабельно работающих предприятий.

Для концепции единого хозяйственного права характерна явная недооценка роли товарно-денежных отношений между социалистическими организациями, выражающаяся в признании их "формой планомерных непосредственно-общественных связей" (Мамутов В.К. Указ. соч. С. 64) и даже в замене термина "товарно-денежные" понятиями "планово-стоимостные", "планово-хозрасчетные". "Принятие товарности и нетоварности за основу классификации хозяйственных отношений принижает роль их плановости", - пишет В.В. Лаптев в книге "Хозяйственное право. Общие положения" (М.: Наука, 1983. С. 10).

В этих положениях, по нашему мнению, проявляется старая, соответствовавшая адресному (директивному) административному планированию трактовка договора лишь как средства конкретизации планового задания. Между тем главное назначение договора в настоящее время состоит в том, что он становится инструментом формирования плана самим предприятием в соответствии с направлением, выраженным в контрольных цифрах плана и экономических нормативах. Концепция единого хозяйственного права несет на себе "родимые пятна" времени своего возникновения.

Опыт свидетельствует и о неэффективности существующей сейчас обязательности для кредитора взыскания штрафных санкций с неисправного поставщика или иного должника под страхом уплаты им самим штрафа в бюджет. Договорная ответственность - это юридический механизм реализации товарно-денежных отношений, а значит, институт гражданского, а не административного права. Заставить кредитора применять этот институт, а главное - сделать такое применение экономически эффективным может только его собственная заинтересованность, поэтому решение вопроса должно быть оставлено за ним. Вот современный пример бесполезности, неэффективности, а зачастую и вредности применения метода регулирования, неадекватного природе общественного отношения.

Все сказанное свидетельствует о том, что вопрос о хозяйственном кодексе - это не просто юридико-технический вопрос о сведении воедино основных положений хозяйственного законодательства и сокращении массива правовых норм. Последнее все равно не произойдет, что фактически признают и сторонники хозяйственного кодекса (это явствует из содержащихся в предлагаемом проекте отсылок к более чем 170 иным нормативным актам). Дело еще и в том, что в проекте пришлось бы продублировать практически подавляющее большинство норм Основ гражданского законодательства и гражданских кодексов. Принятие хозяйственного кодекса далее потребовало бы разработки и издания воспроизводящего те же нормы кодекса внешнеэкономических связей, без которого у нас не будет национального гражданского законодательства, применимого в этой области отношений. Ведь нормы хозяйственного кодекса распространились бы только на отечественные социалистические организации, а не на иностранные фирмы, с которыми заключаются внешнеторговые договоры. Наконец, принятие хозяйственного кодекса создало бы тупиковую ситуацию для регулирования отношений с участием совместных предприятий, в особенности тех, которые создаются с участием капиталистических фирм.

Коренная перестройка хозяйственного механизма начата с пересмотра функций, экономического и правового положения основного звена производства - предприятия. Соответственно первым законодательным актом реформы явился Закон СССР о государственном предприятии (объединении), который по необходимости затрагивает и ряд смежных вопросов - общие вопросы планирования и функции контрольных цифр, госзаказ и роль договоров, компетенцию государственного арбитража, регулирование труда и т.д.

Многие положения Закона о предприятии требуют развития. Прежде всего нужны юридические гарантии реального осуществления предприятием его прав и самостоятельности, в особенности в случае их нарушения вышестоящей организацией. В частности, право обращаться в этих случаях в арбитраж с требованием о признании противозаконных распоряжений недействительными или о возмещении причиненных ими убытков (ст. 9.3 Закона о предприятии) на практике почти не применяется. Это право должно быть предоставлено не только администрации, но и трудовому коллективу, у которого в отличие от директора нет "психологического барьера" при обращении в арбитраж с иском к вышестоящему органу. Здесь проявляется прямая экономическая эффективность демократизации управления производством.

Необходимо регламентировать порядок выдачи и принятия госзаказов (ст. 10.3), связать их с заключением и исполнением договоров и возникающей в связи с этим имущественной гражданско-правовой ответственностью, без чего они превращаются в прямое директивное планирование объемов и номенклатуры, только под другим названием. Нужно определить порядок создания дочерних, в том числе совместных, предприятий (ст. 21.1), возможность и порядок управления ими со стороны создавших их предприятий, с тем чтобы обеспечить удовлетворение заинтересованности последних. Надо регламентировать предусмотренный той же статьей Закона порядок создания и деятельности договорных объединений предприятий, включая МНТК.

Надо, наконец, более детально определить основания и последствия объявления предприятия неплатежеспособным, пути преодоления неплатежеспособности и обсудить вопрос о возможности и путях ликвидации таких предприятий и участия в этом процессе их кредиторов, что важно с точки зрения обеспечения хозрасчета последних. Этот вопрос связан с не решенным в Законе о предприятии вопросом о пределах распоряжения основными средствами (фондами) и возможностью обращения на них взыскания по долгам предприятия. А это, в свою очередь, упирается в глубинные вопросы права государственной социалистической собственности, нуждающиеся в дальнейшем теоретическом исследовании и осмыслении. В Законе о государственном предприятии намечены и другие важные вопросы, требующие дополнительной регламентации. Соответствующие решения следовало бы включить в текст новой редакции Закона о предприятии. Иначе они неизбежно будут решаться ведомственными актами, которые, как показывает опыт, часто отступают от первоначальных принципиальных установок Закона в угоду ведомственным интересам, что является одной из важнейших причин торможения перестройки.

В законодательных актах, которые определят юридические рамки и общие положения о деятельности органов планирования и управления народным хозяйством, необходимо предусмотреть юридические гарантии соблюдения содержащихся в них норм. Эти акты должны содержать правила о распределении функций и соответственно компетенции между ними, о порядке государственного планирования и доведения соответствующих распоряжений, включая государственные заказы, до их адресатов; условия и порядок их изменения и отмены; последствия нарушения установленных правил; пути обеспечения сбалансированности планов и последствия несбалансированности; способы ее ликвидации, рассмотрения соответствующих жалоб и компенсации возникших вследствие несбалансированности потерь.

Необходимо развить и дополнить общую часть Основ гражданского законодательства, которая слишком лаконична для развивающегося и в перспективе усложняющегося имущественного оборота, расширить регламентацию права оперативного управления имуществом. Надо отразить роль договора в условиях постепенного распространения оптовой (бесфондовой) торговли, в том числе как способа коррекции директивных плановых заданий, вытекающих из госзаказа, поскольку он сохраняет обязательный характер, и приведения их в соответствие с реальными потребностями конкретных потребителей. Такое соответствие достигается путем отказа последних от заключения ненужного им договора. В этих случаях должна быть установлена обязанность давшего госзаказ органа возместить предприятию понесенные им потери. Следует включить в Основы нормы о предварительных договорах и ряд других, расширить круг диспозитивных норм (т.е. норм, действующих только в случае отсутствия необходимого решения в самом договоре). Это диктуется потребностями как внутреннего, так и внешнеэкономического оборота.

Теперь, когда хозяйственная политика направлена на преодоление монопольного положения производителя, а директивное (адресное) распределение продукции постепенно будет заменяться оптовой торговлей, надо расширить свободу усмотрения потребителей как в выборе партнеров при заключении договоров, так и в их замене в случае нарушения условий договора. Конечно, при новой системе хозяйствования сам производитель будет заинтересован в сбыте своей продукции в соответствии с условиями договора и одновременно будет стремиться избежать дополнительных расходов. Поэтому угроза взыскания санкций, включая возмещение убытков, приобретает более существенное значение (как стимул к исполнению обязательства в полном объеме), чем имеющаяся в нашем праве с 1934 года и фактически бездействующая в договорах поставки норма о том, что уплата неустойки и возмещение убытков не освобождают должника от реального исполнения договора.

Экономическая заинтересованность в надлежащем исполнении договоров позволяет по-новому решить вопрос о расширении возможности одностороннего их расторжения при нарушении другой стороной. Сейчас это допускается только в случаях, прямо предусмотренных законом, что объясняется все теми же административными методами планирования, поскольку отказ от договора рассматривался как отказ от лежащего в его основе планового задания.

Основы гражданского законодательства следует, по нашему мнению, дополнить рядом кратких глав, содержащих принципиальные правила о важных и приобретающих все большее значение видах договоров и обязательств (о научно-исследовательских, проектных, опытно-конструкторских работах, о снабжении энергией, газом и некоторых других). Акты же, конкретизирующие эти нормы, должны издаваться не на ведомственном уровне, а в качестве законов или постановлений Совета Министров СССР, чтобы ведомственные интересы не получали неоправданных преимуществ.

Такие законы и постановления могут носить и комплексный характер. Но их нужно создавать лишь по специальным областям деятельности (отдельные виды транспорта, поставка, правовое положение отдельных звеньев экономической системы и т.п.) для конкретной и специфической в данной области увязки директивного регулирования с действием товарно-денежного механизма. В комплексных актах следует предусматривать, что к гражданским, административно-правовым, финансовым и иным по своей юридической природе отношениям применяются все нормы соответствующей отрасли права, если иное специально не установлено законодательством для отдельных случаев. Это крайне важно для обеспечения законности при комплексном регулировании хозяйственной деятельности и управления ею, поскольку для этого используются различные правовые механизмы и отдельные отношения в комплексах регулируются нормами разных отраслей права.

Предписания, содержащиеся в законах и других актах, регулирующих хозяйственную деятельность, к сожалению, часто не обеспечиваются реальной юридической ответственностью. Во многих таких актах, в том числе в постановлениях правительства, ответственность за исполнение обязанностей, возлагаемых на организации и должностных лиц, только провозглашается и становится лишь призывом к определенному поведению. Между тем известно, что право - ничто без аппарата, способного принуждать к соблюдению его норм (В.И. Ленин).

Для реальной защиты прав необходимы специальные органы и процедуры, способные обеспечить практическое исполнение предписаний законодательства. Исторический опыт свидетельствует о том, что наилучшим способом защиты прав участников экономического оборота является хорошо организованная и снабженная эффективными процессуальными гарантиями система правосудия, приводимая в действие по инициативе носителей прав, заинтересованных в их осуществлении и защите. Именно она наиболее соответствует экономическим, а не административным методам управления социалистическим производством. Поэтому общая реформа правосудия - расширение сферы его действия и расширение и укрепление юридических гарантий обеспечения законности при его осуществлении - должна, на наш взгляд, охватить и сферу разрешения хозяйственных споров.

Сейчас помимо общей и единой системы органов государственного арбитража существует множество ведомственных арбитражей, подчиненных и подконтрольных руководителям ведомств. Ведомственные арбитражи разрешают споры между организациями и предприятиями, подчиненными одному и тому же органу управления. Арбитры в этом случае назначаются и смещаются главой ведомства, он же является окончательной инстанцией для решения дела. Долголетняя и устойчивая практика ведомственных арбитражей показала их неспособность всегда и во всех случаях ставить законность и права отдельных предприятий выше ведомственных интересов.

Необходимость реально обеспечить самостоятельность предприятия и предотвратить нарушения его прав, совершаемые в интересах сохранения благополучия ведомства в целом и покрытия плохой работы одних успехами других, насущные задачи развития народного хозяйства требуют ликвидации ведомственных и им подобных арбитражей и передачи всех дел в ведение единой и независимой системы государственных арбитражей. Основная их задача как хозяйственных судов - осуществление юрисдикционной функции, разрешение споров в сфере народного хозяйства и иных отношений между социалистическими организациями - подобна правосудию, осуществляемому судами.

Основы гражданского законодательства

и предпринимательская деятельность <*>

--------------------------------

<*> Статья написана в соавторстве с профессором Е.А. Сухановым сразу же после принятия Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г. для сборника, в который вошли эти Основы и новые общесоюзные и российские законы о предпринимательстве: Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик. Новые законы о предпринимательстве / Вступ. ст. А. Маковского, Е. Суханова. М.: Де-Юре, 1991. С. 5 - 20.

Принятые Верховным Советом СССР 31 мая 1991 г. Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик, которыми открывается настоящий сборник, вступают в действие 1 января 1992 г. С этого же дня утрачивают силу первые Основы гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик, принятые Верховным Советом СССР 8 декабря 1961 г.

Для гражданского законодательства, уходящего корнями в римское право и черпающего из него не только принципы, но и многие конкретные нормы, 30 лет - срок небольшой. Возраст многих европейских гражданских кодексов приближается к 100-летию, некоторых - к 200-летию. И если кардинальный пересмотр Основ потребовался уже через три десятилетия, причина этого не в их возрасте. Несмотря на очевидную преемственность новых Основ по отношению к прежним (едва ли не половина их текста совпадает), принадлежат они разным эпохам. Между ними не только 30 лет истекшего времени, не только шесть лет перестройки, но и - самое главное - два года осознания необходимости и поисков путей перехода к рыночной экономике.

Рынок с его господством товарно-денежных отношений и гражданский закон, гражданское право неотрывны друг от друга. Одно без другого не существует. Для создателей первых Основ гражданского законодательства - выдающихся цивилистов поколения наших учителей - это было очевидно. В преамбулу этого закона, рожденного в середине пути от XX съезда партии к так и не осуществленной экономической реформе 1964 - 1965 гг., они включили примечательные слова: "В коммунистическом строительстве полностью используются товарно-денежные отношения в соответствии с новым содержанием, какое они имеют в плановом социалистическом хозяйстве, и применяются такие важные инструменты развития экономики, как хозяйственный расчет, деньги, цена, себестоимость, прибыль, торговля, кредит, финансы". И далее: "Советское гражданское законодательство регулирует имущественные отношения, обусловленные использованием товарно-денежной формы..."

Наверное, за все время от конца нэпа и до начала перестройки государство официально никогда столь ясно не признавало того, что в нашем обществе экономика не может нормально развиваться, если в ее основе не лежат товар и деньги, и что для регулирования именно такой экономики необходимо гражданское законодательство. Это признание, однако, ничего не меняло в исходных условиях задачи, которые никому не было дано подвергать сомнению. Безусловное господство государственной собственности и исключительно потребительское назначение собственности личной, абсолютно централизованное управление экономикой и жесткая система планирования требовали для своего закрепления и проведения в жизнь включения в гражданское законодательство противоречащих его природе и принципам запретов, ограничений и предписаний инструктивного характера, оставлявших участнику гражданского оборота единственно возможный вариант поведения, зачастую прямо противоположный его действительным интересам.

Подготовка проекта Основ 1991 г. во многом напоминала реставрацию полотен старых мастеров. Надо было восстановить многочисленные утраченные в 30 - 60-е годы нормы и целые институты гражданского права, необходимые для функционирования рыночной экономики. В наибольшей мере эти утраты коснулись главных субъектов предпринимательской деятельности - юридических лиц и в первую очередь хозяйственных обществ и товариществ. Надо было также убрать из текста гражданского закона все те не свойственные ему наслоения, которые были привнесены административно-командной системой. Самой основательной работы в этом отношении потребовали положения о договорах и иных обязательствах.

Об этих двух крупных и едва ли не самых важных для предпринимательской деятельности частях новых Основ и пойдет дальше речь.

Основы закрепили достаточно широкий, но вместе с тем исчерпывающий, закрытый перечень видов юридических лиц - основных организационно-правовых форм предпринимательства во всякой рыночной экономике (п. 2 ст. 18). Если раньше в этом качестве обычно выступали государственные предприятия-несобственники, то теперь самим законом на первое место поставлены хозяйственные общества и товарищества - добровольные объединения предпринимателей (физических или юридических лиц), специально созданные для коммерческих целей. К коммерческим организациям отнесены также производственные кооперативы, коллективные, арендные и иные предприятия и хозяйственные объединения юридических лиц (ассоциации (союзы) и концерны).

Создание для предпринимательской деятельности всяких иных видов юридических лиц (центров, фирм и тому подобных образований, характер которых обычно остается загадкой даже для их создателей) теперь прямо исключено законом. Поэтому контрагенты коммерческой организации будут ясно представлять, с кем они, собственно, имеют дело, что особенно важно с точки зрения имущественного обеспечения возможных требований кредиторов. Так, перечисленные коммерческие организации, будучи собственниками своего имущества, полностью отвечают всем этим имуществом по своим обязательствам (п. 1 ст. 15). Исключение составляют государственные и иные предприятия-несобственники (принадлежащие другим юридическим или физическим лицам), но и они в силу обязательно передаваемого им учредителем права полного хозяйственного ведения (ст. ст. 22 и 47) отвечают по своим долгам всем находящимся у них на балансе имуществом, включая основные фонды (п. 1 ст. 5 Закона СССР "О собственности в СССР").

Главными действующими лицами рыночных отношений, как показывает мировой опыт, должны стать хозяйственные общества и товарищества - проверенный вековой практикой юридический способ предпринимательской деятельности. С его помощью создается новый собственник (юридическое лицо), имущество которого обособляется от имущества учредителей (участников). Это уменьшает их возможный предпринимательский риск, поскольку оставшееся имущество может быть использовано для других целей, в том числе для участия в иных аналогичных организациях. При этом открывается возможность объединения, концентрации средств, принадлежащих разным (многим) лицам, без того, чтобы все они отвечали по совместным обязательствам всем своим имуществом (но с тем, например, чтобы каждый из них был вправе получить часть общих доходов соразмерно вложенным средствам).

Хозяйственные товарищества - самостоятельные юридические лица, основанные на соглашении (договоре) участников, которые объединяют определенные ими средства и усилия для достижения известной коммерческой цели. Особенностью товарищества является необходимость личного участия "товарища" (члена товарищества) в деятельности этой организации, поэтому оно рассматривается как "объединение лиц", а не только их имущества (капиталов). Соответственно этому одно лицо может быть участником только одного товарищества, причем между его участниками, число которых обычно относительно невелико, возникают отношения лично-доверительного характера. В свою очередь, их следствием становится, например, право преимущественной покупки доли (пая) выходящего участника оставшимися товарищами, необходимость прекращения товарищества в случае смерти гражданина-участника и т.п.

В отличие от хозяйственных товариществ хозяйственные общества не требуют обязательного личного участия их членов в предпринимательской деятельности, поскольку представляют собой юридические лица, основанные на добровольном объединении участниками только определенного имущества (вкладов). Поэтому они рассматриваются как объединение капиталов, а не лиц, допускающее, следовательно, одновременное участие одного лица в нескольких различных обществах (при наличии у него достаточного имущества). В качестве формы объединения имущества (имущественных вкладов) хозяйственное общество, как правило, привлекает большое число участников, между которыми не возникает отношений лично-доверительного характера (нередко большинство из них вообще не знают друг друга, так как вступают в отношения по поводу участия в нем не друг с другом, как в товариществе, а с его учредителями или с обществом в целом, как это происходит, например, в акционерном обществе).

Статья 19 Основ относит к товариществам как к объединениям лиц полные и коммандитные товарищества, а к обществам как к объединениям капиталов - общества с ограниченной или с дополнительной ответственностью участников и акционерные общества. Таким образом, основным признаком, позволяющим различать отдельные виды хозяйственных обществ и товариществ, является характер и размер ответственности их участников по долгам соответствующего юридического лица. При этом важно иметь в виду, что такая ответственность во всех без исключения случаях возникает только при недостаточности имущества самого общества или товарищества, то есть носит дополнительный, субсидиарный характер (п. 3 ст. 67).

В полном товариществе каждый из участников вправе заниматься предпринимательской деятельностью от имени товарищества в целом ("под общей фирмой"), но одновременно в солидарном порядке отвечает по любым обязательствам товарищества не только своим вкладом, но и всем своим имуществом (разумеется, при отсутствии необходимого для покрытия долгов имущества у товарищества в целом) (п. 2 ст. 19). Это, в частности, означает, что любой участник товарищества может быть обязан оплатить долги товарищества, в том числе возникшие в силу действия другого товарища. Тем самым отдельные члены товарищества здесь фактически ручаются всем своим личным имуществом по возможным обязательствам товарищества, а потому не могут участвовать в других товариществах. Само же товарищество не имеет права выпускать какие-либо ценные бумаги, например облигации, для привлечения дополнительных средств (ибо это снижало бы возможную ответственность его участников). В полном товариществе всегда небольшое количество участников, обычно - физических лиц, хотя не исключено и участие в нем юридических лиц. В таком случае товарищества могут разделяться по субъектному составу: граждане могут быть участниками полного товарищества совместно с другими гражданами, но не юридическими лицами (из-за явной неравнозначности их экономических возможностей). Чаще всего полные товарищества служат формой семейного или иного мелкого коллективного предпринимательства.

Коммандитное товарищество (товарищество на вере) представляет собой смешанную форму товарищества: здесь один или несколько участников занимаются от имени товарищества предпринимательской деятельностью и отвечают по обязательствам товарищества солидарно всем своим имуществом (полные товарищи), а один или несколько участников (коммандитисты, вкладчики) не отвечают по возможным долгам товарищества, а несут лишь риск потери (убытков) внесенного ими имущества (вклада) (п. 3 ст. 19). Ведь имущество учредителей товарищества становится его собственностью и в этом качестве является объектом взыскания его кредиторов, а вкладчик (коммандитист), в отличие от полного товарища (товарища с полной ответственностью), не отвечает по долгам товарищества никаким иным имуществом. Иначе говоря, товарищи с полной ответственностью находятся здесь на положении участников полного товарищества (которое они фактически и образуют внутри коммандиты), а вкладчики попадают в положение участников общества с ограниченной ответственностью. Поэтому полные товарищи обязательно лично участвуют в делах товарищества и практически управляют ими, а коммандитисты участвуют в нем только имущественными взносами, но зато и не отвечают по его долгам. Коммандитист может одновременно участвовать в других обществах или товариществах, тогда как участник коммандиты с полной ответственностью лишен такой возможности. На сумму вкладов коммандитистов товариществом могут быть выпущены ценные бумаги (облигации).

В полных и коммандитных товариществах специальные органы управления не создаются (кроме общего собрания участников), поскольку каждый участник с полной ответственностью вправе выступать от имени товарищества в целом. Однако по их взаимному соглашению на одного из участников могут быть возложены управленческие функции. Иные особенности правового положения хозяйственных товариществ в отсутствие специального законодательства регулируются их учредительными документами, к числу которых обязательно относится учредительный договор (п. 2 ст. 13).

В обществе с ограниченной ответственностью его участники несут лишь риск возможных убытков, связанных с его деятельностью, в пределах сумм внесенных ими вкладов, причем доля каждого вкладчика изначально определена в уставном фонде общества и закреплена в его учредительных документах (п. 4 ст. 19). В этом смысле традиционное понятие ограниченной ответственности участника такого общества не точно - общество с ограниченной ответственностью само отвечает по своим долгам всем своим имуществом (в том числе и ставшими его собственностью вкладами участников), а сами участники общества никакой ответственности своим личным имуществом по его долгам вообще не несут. Поскольку участники не обязаны лично участвовать в делах такого общества, здесь необходимо создание специальных органов управления помимо общего собрания (дирекции или директора). Общество вправе выпускать ценные бумаги (облигации) для привлечения дополнительного имущества. Обычно общество с ограниченной ответственностью оформляет объединение наличного имущества (капитала), имеющегося у учредителей, при отсутствии необходимости их обращения к множеству других лиц для сбора требуемой для уставного фонда минимальной суммы, да и число таких учредителей сравнительно невелико. Отсюда - возможность преимущественной покупки ими доли выходящего из общества участника (с тем, в частности, чтобы не расширять их число).

Общество с дополнительной ответственностью весьма сходно с обществом с ограниченной ответственностью, отличаясь от него лишь одним: возможностью дополнительной ответственности личным имуществом участников по долгам общества, однако не всем (как в полном товариществе), а лишь в заранее определенном, одинаковом для всех участников кратном размере к сумме их вкладов, например, трехкратном, пятикратном и т.д. (п. 5 ст. 19). Такое положение повышает уверенность кредиторов общества в реальном обеспечении их возможных требований и вместе с тем дает возможность его участникам использовать свободный капитал для других целей, в том числе для участия в других обществах или товариществах.

Акционерное общество несет ответственность по обязательствам только своим имуществом (как и общество с ограниченной ответственностью), а его уставный фонд первоначально формируется за счет выпуска в продажу определенного числа ценных бумаг - акций (равной номинальной стоимости), владельцы которых (акционеры) несут риск убытков в пределах стоимости принадлежащих им акций (п. 6 ст. 19). Только акционерное общество вправе формировать свой уставный фонд (основной капитал) за счет выпуска акций. Равная номинальная стоимость последних дает равные возможности их владельцам участвовать в управлении делами общества и получать пропорциональную долю его прибыли (дивиденд). Акции могут быть распространены путем открытой подписки на них (открытое акционерное общество) либо в порядке их распределения только между учредителями (закрытое акционерное общество). В первом случае сами учредители также должны быть держателями определенного минимума акций (с тем, чтобы исключить возможные с их стороны злоупотребления, в частности попытки создания таких обществ исключительно за счет средств подписчиков-акционеров).

Акции акционерного общества обычно распределяются среди многочисленных держателей, которые не обязаны лично участвовать в делах общества и, более того, вправе свободно продать свои акции на фондовых биржах или иным образом (наличие у нас именных акций существенно осложняет их оборотоспособность, а тем самым лишает акционерную форму предпринимательства ряда важных преимуществ, присущих именно ей, например возможности быстрого перемещения капитала из одной сферы деятельности в другую в соответствии со складывающейся конъюнктурой). Поэтому в ряде стран акционерные общества прямо называют анонимными.

Отсюда вытекает необходимость известной централизации управления делами общества (путем создания специальных органов управления) и публичного ведения его дел (в форме ежегодных отчетов о прибылях и убытках и объявления размера уставного фонда, что служит гарантией платежеспособности общества в глазах его кредиторов). Это отличает акционерное общество от других хозяйственных обществ и товариществ, где и при отсутствии ответственности участников не требуется публичного ведения дел, а отчуждение долей (паев) возможно лишь по взаимному согласию других участников (с учетом имеющегося у них права преимущественной покупки).

Закрепленный Основами "набор" разновидностей хозяйственных обществ и товариществ является максимально широким. В некоторых развитых зарубежных правовых системах он гораздо более узок, например, в германском законодательстве речь идет лишь о двух разновидностях хозяйственных обществ и товариществ как юридических лицах: обществе с ограниченной ответственностью и акционерном обществе. Полное и коммандитное товарищества хотя и допускаются законом, но не признаются здесь юридическими лицами. В русском законодательстве, напротив, полные товарищества и товарищества на вере (коммандитные) традиционно признавались самостоятельными юридическими лицами в противовес простым товариществам, рассматривавшимся как обычный договор участников о совместной хозяйственной (предпринимательской) деятельности без создания нового юридического лица. Какие из закрепленных законом форм хозяйственных обществ и товариществ окажутся наиболее нужными и полезными, а какие не будут представлять большого практического интереса, может сказать только конкретная практика предпринимательской деятельности. Именно поэтому их ограничение теми или иными видами, хотя бы и зарекомендовавшими себя в развитой рыночной экономике, не было воспринято нашим законодателем.

Более того, практике развитых рыночных отношений известны и различные смешанные формы таких обществ и товариществ, которые по разным причинам получили некоторое распространение. Так, в некоторых странах допускается принятие на себя одним или несколькими участниками акционерного общества полной (неограниченной) ответственности по его долгам всем своим имуществом. Такое общество рассматривается в качестве акционерной коммандиты, где участник с полной ответственностью становится в положение полного товарища в коммандите (и на его действия соответственно распространяются нормы законодательства о коммандитных товариществах), хотя в остальном общество руководствуется акционерным законодательством.

Поскольку участником хозяйственного общества или товарищества может быть юридическое лицо, в том числе другое общество или товарищество, может, в частности, возникнуть случай, когда полным товарищем в коммандите становится общество с ограниченной ответственностью как единое юридическое лицо. Участники такого общества с ограниченной ответственностью, становясь, по сути, коммандитистами, тем не менее приобретают ранее доступное лишь полным товарищам право личного участия в коммандите (через управление обществом с ограниченной ответственностью как полным участником коммандиты). Иначе говоря, они пользуются преимуществами положения полных товарищей без того, чтобы столь же сильно рисковать своим имуществом.

Такие и подобные им организационные формы для нас - дело будущего. Возможно, они будут предусмотрены активно готовящимися в настоящее время общесоюзными и республиканскими законодательными актами об акционерных и других хозяйственных обществах или товариществах. Однако и Основы гражданского законодательства не исключают появления такой ситуации. Во всяком случае, они содержат достаточно четкую и широкую базу для развития общепринятых организационно-правовых форм предпринимательства.

Хозяйственные общества и товарищества - универсальная форма коллективного предпринимательства, способная служить организации самых разных видов коммерческой деятельности. Например, в форме акционерных обществ могут создаваться производственные предприятия (в том числе совместно с иностранными участниками), коммерческие банки, страховые учреждения и т.д. Этого нельзя сказать ни про какую другую разновидность коммерческих юридических лиц, будь то производственные кооперативы, арендные или коллективные предприятия, ассоциации и концерны. Они созданы не только для деятельности определенного характера (производственной, управленческой), но даже для определенного состава субъектов этой деятельности (кооперативы рассчитаны на участие граждан, а хозяйственные объединения - только юридических лиц). В странах с развитой рыночной экономикой даже "народные" (коллективные) и государственные предприятия обычно существуют не в качестве особой организационной формы, а в виде акционерных (реже - других) обществ, в которых акционерами соответственно являются работники или государство. Акционерную форму коллективного предпринимательства предполагается также широко использовать в ходе разгосударствления и приватизации государственной собственности - путем преобразования государственных предприятий и организаций в акционерные общества (в том числе и с сохранением определенного государственного участия). Все это свидетельствует в пользу несомненной перспективности хозяйственных обществ и товариществ с учетом развития рыночных отношений.

Если правила Основ о субъектах гражданских прав, и прежде всего о хозяйственных обществах и товариществах, дают ответ на вопрос о том, кто действует на рынке, очерчивают статус его участников и тем самым как бы предопределяют организационно-правовую структуру рынка, то положения о договорах и других обязательствах, сосредоточенные главным образом в III разделе Основ, отвечают на вопрос, как должны действовать эти лица. Закрепляя в законе эти положения, регулирующие динамику рыночных отношений, составители Основ преследовали четыре главные (но, конечно, не единственные) цели - (1) поставить участников гражданского оборота в юридически равное по отношению друг к другу положение, (2) предоставить им свободу в определении содержания своих отношений собственным соглашением, (3) обеспечить добросовестное и надлежащее исполнение ими своих обязательств и (4) предоставить в их распоряжение для определения содержания своих отношений достаточно широкий выбор правовых институтов, конструкций и норм (правовой инструментарий).

В гражданском праве, представляющем собой наиболее адекватное юридическое выражение законов рыночной экономики, определяющими являются принцип равенства участников гражданского правоотношения и принцип свободного распоряжения правами, принадлежащими такому участнику (принцип диспозитивности). Первый из них закреплен в пункте 1 ст. 1 Основ 1991 г., определяющем природу отношений, регулируемых гражданским законодательством ("...товарно-денежные и иные основанные на равенстве участников имущественные отношения..."). Второму посвящен пункт 1 ст. 5 Основ, в котором сказано, что "граждане и юридические лица по своему усмотрению распоряжаются принадлежащими им правами, в том числе правом на их защиту".

Отсутствие этих принципиальных положений, несмотря на их очевидную важность, в предшествующем гражданском законодательстве не было случайным. Особенно наглядно причины этого видны в нормах Основ 1961 г., регулирующих договорные и иные обязательственные отношения. В условиях жестко планируемой экономики главным основанием завязки, изменения и прекращения обязательств между социалистическими организациями, являвшимися ведущими хозяйствующими субъектами, был планово-административный акт. В одних случаях он непосредственно порождал обязательства между организациями, которым был адресован, в других - являлся основанием для заключения ими хозяйственных договоров, предопределяя содержание таких договоров. Как было сказано в Основах 1961 г., содержание договора, заключаемого на основании планового задания, должно соответствовать этому заданию" (ст. 34).

Но и за пределами показателей плана-приказа стороны договора были крайне ограничены в определении своих взаимоотношений по соглашению между собой в соответствии с собственными интересами. Они должны были следовать императивным предписаниям детального, часто, по существу, мелочного регулирования, содержавшегося в большом числе подзаконных актов - постановлений правительства, ведомственных приказов, инструкций, особых условий, инструктивных указаний Госарбитража и т.п. Возможность уклониться в сторону с этого пути, обставленного подобными предписаниями как сплошной изгородью, исключалась с помощью целой системы механизмов и средств, среди которых наиболее важную роль играли обязательная процедура разрешения преддоговорных споров (ст. 34 Основ 1961 г.) и принцип реального исполнения обязательств (ст. 36 Основ 1961 г.). Последний означал, что должник, даже приняв на себя всю ответственность за неисполнение основанного на плане обязательства, заплатив и неустойку, и убытки, тем не менее не может освободиться от обязанности исполнить это обязательство в натуре. Совсем уже несовместимыми с кардинальными принципами гражданского права, с его природой были те предписания закона, которые обязывали кредитора преследовать неисправного должника - отказываться от приемки и оплаты недоброкачественной продукции, взыскивать с него штрафы и т.п. (см., например, ст. 47 Основ 1961 г.).

Изменения, которые внесены Основами 1991 г. в нормы о договорах и иных обязательствах, состоят главным образом в очищении этих норм от несвойственных им элементов и принципов, проистекавших из планово-распределительного характера нашей экономики.

Как из общих положений об обязательствах (гл. 8), так и из правил об отдельных видах договоров исключены всякие упоминания об актах планирования, плановых заданиях и т.п., в том числе об обязанности сторон следовать указаниям этих актов при заключении и исполнении договора. Определения важнейших для предпринимательской деятельности договоров (поставки товаров, подряда на капитальное строительство, перевозки груза и др.) не содержат больше указаний на их предопределенность плановыми актами. Не предусматривают Основы 1991 г. в виде общего правила и обязательную процедуру разрешения преддоговорных споров, исключавшую для спорящих сторон возможность не заключить договор. Теперь действует в полной мере старое правило, согласно которому договор считается заключенным, "когда между сторонами... достигнуто соглашение по всем существенным его условиям" (п. 1 ст. 58). Если принятые сторонами меры к устранению разногласий, возникших при заключении договора, не увенчались успехом, "договор считается незаключенным" (п. 7 ст. 58). Нет больше в Основах и правила о так называемом "реальном исполнении обязательств".

Наполнение принципа свободы договора реальным содержанием проявляется и в той незначительной роли, которую новые Основы отводят в регулировании взаимоотношений сторон подзаконным актам. По Основам, эти отношения должны, как правило, регулироваться законодательными актами высших органов государственной власти либо договором, а с учетом того, что нормы и самих Основ, и других законодательных актов в сфере гражданского права во многих случаях диспозитивны, на первое место здесь выступает договор. Что касается законодательства, "обнимающего" не только законы, но и нормативные акты правительства, а тем более нормативные акты ведомств (Госбанка СССР, транспортных министерств и др.), они могут черпать обязательную силу в отношении сторон договора только из прямого указания на это в законе.

Сужение сферы нормативного регулирования гражданского оборота повлекло значительно более широкое, чем прежде, использование в Основах оценочных категорий и понятий, таких как "обычно предъявляемые требования" (п. 2 ст. 57), "нормально необходимое время" (п. п. 5, 7 ст. 58), "практика взаимоотношений сторон" (п. 2 ст. 59), "обычаи делового оборота" (ст. ст. 59, 63, 64, 74, 75) и др. Критерии для определения их содержания должны будут вырабатываться практикой предпринимательской деятельности и правоприменительных органов.

Переход к рынку не исключает полностью государственного регулирования экономики и тем более социальной сферы. Поэтому и принцип свободы договора не может быть абсолютным. Как в интересах общества в целом, так и в целях защиты экономически слабой стороны правоотношения (как правило, ею является гражданин) любое государство устанавливает в законе ряд ограничений этого принципа. Есть они и в Основах 1991 г. Так, Основы не исключили полностью возникновения обязательств, в том числе заключения договоров в силу предписания государственных органов. В некоторых сферах хозяйства, в особенности в переходный период, необходимость такого порядка может существовать, а его возможность вытекает из упоминания в ст. 3 Основ об "административных актах, порождающих в силу законодательства гражданско-правовые последствия". Сохранена для этих случаев и возможность обязательного разрешения преддоговорных споров (п. 7 ст. 58). В условиях острого недостатка жилых помещений в стране Основы в интересах граждан - нанимателей этих помещений существенно ограничивают права наймодателей (см. ст. ст. 89, 90 Основ 1991 г. и п. 9 Постановления Верховного Совета СССР об их введении в действие). Исключена возможность соглашений транспортных организаций с пассажирами об устранении или ограничении ответственности перевозчика, установленной законодательными актами (п. 2 ст. 100). Есть в Основах и другие ограничения подобного рода.

Следуя духу республиканских деклараций о суверенитете и независимости и проекту Союзного договора, Основы 1991 г. резко ограничили круг отношений, регулируемых общесоюзным гражданским законодательством. Из числа договорных и иных обязательств к исключительному ведению (компетенции) Союза отнесена регламентация лишь двух групп отношений. Одна из них связана с деятельностью организаций таких отраслей национальной экономики, функционирование которых может быть парализовано, если на разных участках территории страны отношения этих организаций с клиентурой и между собой будут регулироваться отличающимися друг от друга законами (п. 4 ст. 2). Можно, скажем, представить себе принадлежность железных дорог республикам и даже отдельным акционерным обществам, но вряд ли нужно и возможно, чтобы одна и та же перевозка груза по мере ее осуществления подпадала под действие не совпадающих республиканских законов.

Регулирование только общесоюзным законодательством другой группы отношений в еще большей мере связано с необходимостью сохранения на территории страны единого экономического пространства. Речь идет о договорах и иных обязательствах, "связанных с предпринимательской деятельностью, осуществляемой на территории двух или нескольких республик" (п. 3 ст. 2). Поставка казахстанского угля белорусской ТЭЦ, кредит российского банка украинскому заводу или проектно-изыскательские работы ленинградского НИИ в Узбекистане не должны ставить каждый раз перед участниками этих отношений (а впоследствии, возможно, и перед судом) трудно разрешимый вопрос: гражданским законом какой республики надо в данном случае руководствоваться? Подобная неопределенность, если она будет существовать, станет одним из самых серьезных препятствий на пути создания единого общесоюзного рынка и развития предпринимательства. Стремлением избежать этой опасности и объясняется компетенция союзного закона регулировать такие отношения, равно как и выполнение заказов (поставок, работ) для общесоюзных нужд.

За пределами этих двух групп обязательств республикам принадлежит широчайшая сфера регулирования конкретных видов договоров и иных обязательств, в том числе по купле-продаже и поставкам товаров, капитальному строительству, речным и автомобильным перевозкам, кредитованию, страхованию, и многих других. Если эти договоры связаны с предпринимательской деятельностью в пределах республики, они подчиняются гражданским законам республики.

Несмотря на такое смещение компетенции регулировать товарно-денежные отношения от Союза к республикам, количество правил о договорах и иных обязательствах в Основах 1991 г. тем не менее явно выросло по сравнению с Основами 1961 г. Это парадоксальное на первый взгляд явление имеет две причины.

Рыночная экономика, базирующаяся на свободе предпринимательской деятельности, предопределяемой во многом и свободой участников гражданского оборота определять свои отношения по собственному усмотрению, своими соглашениями отличается от экономики командно-распределительного типа гораздо большим разнообразием видов и вариантов таких отношений. За свою многовековую историю гражданское право выработало обширный набор различных правовых институтов, конструкций и правил, наиболее адекватных разным вариантам имущественных отношений. Наибольшим богатством отличается в этом отношении обязательственное право. Множество различных видов гражданско-правовых договоров и их разновидностей, разработанные до мельчайших деталей способы и формы заключения договоров, многообразные способы обеспечения исполнения обязательств - весь этот богатейший правовой инструментарий в условиях жестко планируемой и регулируемой экономики в значительной части был не нужен и либо вообще не находил места в законодательстве, либо, будучи им предусмотрен, оставался не востребован практикой.

Переход к рынку и неизбежно связанное с этим разнообразие форм предпринимательской деятельности потребовали существенного расширения правового инструментария Основ, в особенности той его части, которая предназначена для регулирования договоров и иных обязательств.

В Основы 1991 г. вошли правила не менее чем о 10 видах договоров, не известных прежним Основам. Это договоры о снабжении энергетическими и другими ресурсами (ст. 84), подряда на производство проектных и изыскательских работ (ст. 96), о выполнении научно-исследовательских работ (ст. 97), транспортной экспедиции (ст. 105), банковского счета (ст. 110), банковского вклада (ст. 111), займа (ст. 113), поручения (гл. 16), комиссии (гл. 17), о совместной деятельности (гл. 18). Правил о многих из этих договоров нет и в нынешних гражданских кодексах республик, хотя рассчитаны эти договоры прежде всего на предпринимательскую деятельность.

Целый ряд новых для нашего гражданского законодательства правовых понятий и конструкций введен в общую часть обязательственного права Основ 1991 г. (гл. 8). Это понятия реального договора (п. 1 ст. 58), предварительного договора (ст. 60), субсидиарного обязательства (п. 3 ст. 67), нормы о различении предложения заключить договор (оферты) и так называемого вызова оферты (п. 3 ст. 58), правила толкования договора (ст. 59), определение места, где должно быть исполнено обязательство по продаже (поставке) товара, когда стороны не согласовали это место (п. п. 2, 3 ст. 64), и многие другие.

В Основы вошли и многие принципиальные нормы (свыше 30) о заключении договора, исполнении и обеспечении обязательств, об уступке требования и переводе долга, зачете встречных требований, содержавшиеся раньше только в гражданских кодексах республик. Большинство этих норм опять-таки имеет значение в первую очередь не для бытовых, повседневных сделок, а для развитого рыночного оборота.

Другая причина расширения содержания Основ (прежде всего в том, что касается предпринимательской деятельности) связана с самим характером этого закона как основ гражданского законодательства не только Союза, но и республик. Они должны обеспечить хотя бы определенный минимум единообразия всех гражданских законов, действующих на территории Союза, ибо без этого ни существование единого экономического пространства, ни функционирование общесоюзного рынка будут невозможны.

Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик

(комментарий статей 1 - 4 главы 1 "Основные положения") <*>

--------------------------------

<*> Опубликован в журнале "Хозяйство и право". (1991. N 10. С. 6 - 20).

Отношения, регулируемые гражданским законодательством

Определение этих отношений, чему посвящена ст. 1 Основ, должно представлять интерес не только для законотворчества и правовой науки, но и для правоприменительной практики, поскольку таким определением решается и вопрос о том, к каким возникающим в реальной жизни ситуациям может или, напротив, не может быть применено гражданское законодательство.

Основную категорию отношений, регулируемых гражданским законодательством, составляют имущественные отношения (п. 1), которые могут быть определены наиболее общим образом как "волевые отношения, связанные с различными формами использования объектов собственности" <1>. Но в отличие от прежних Основ теперь в законе прямо названа и поставлена на первое место важнейшая для экономики и гражданского права часть этих отношений - товарно-денежные отношения.

--------------------------------

<1> Братусь С.Н. Предмет и система советского гражданского права. М.: Госюриздат, 1963. С. 28.

Ведущие цивилисты страны и раньше связывали существование и основное содержание гражданского права с товарным хозяйством и товарно-денежным оборотом. Их усилиями, несмотря на сопротивление сторонников так называемого хозяйственного права, в преамбулу Основ 1961 года было включено упоминание о "полном использовании" товарно-денежных отношений в "коммунистическом строительстве". Однако это признание государством роли закона стоимости и связанных с ним инструментов (прибыль, торговля, кредит и др.) в экономике страны было тут же самортизировано указанием на "новое содержание" товарно-денежных отношений в плановом социалистическом хозяйстве, а о гражданском законодательстве было сказано, что оно регулирует имущественные отношения, обусловленные использованием лишь "товарно-денежной формы". Эти оговорки давали возможность пренебречь многими закономерностями гражданского права, вытекающими из его рыночной природы.

Ясному указанию в первой же фразе новых Основ на товарно-денежные отношения как главный предмет гражданского законодательства соответствует характер большинства изменений, отличающих этот акт от прежнего законодательства. Почти все они так или иначе связаны с необходимостью регулирования товарно-денежных отношений в условиях рыночной экономики, когда эти отношения не могут более ограничиваться "действием закона планомерного пропорционального развития народного хозяйства", предопределяться жесткими плановыми предписаниями и регламентироваться вплоть до мелочей ведомственными правилами и инструкциями. Наиболее значительными направлениями таких изменений представляются следующие:

1) закрепление принципа равенства участников отношений, регулируемых гражданским законодательством, его последовательное проведение в жизнь в конкретных нормах Основ;

2) закрепление принципа свободного распоряжения участников этих отношений своими правами (принципа диспозитивности) и исключение положений, предопределявших роль планово-административных актов в возникновении, исполнении и прекращении обязательств;

3) решение вопросов компетенции Союза ССР и республик в области гражданского законодательства, включая отбор институтов, составивших содержание самих Основ, исходя из необходимости существования единого общесоюзного рынка;

4) придание решающего значения в регулировании отношений, составляющих предмет гражданского права, законодательству, и в особенности законодательным актам, и всемерное сокращение возможности их регулирования ведомственными актами;

5) дифференциация регулирования имущественных отношений не в зависимости от участия в них граждан или организаций, а по признаку связи этих отношений с предпринимательской деятельностью;

6) расширение "инструментария" гражданского законодательства с учетом значительного разнообразия и усложнения имущественных отношений, свойственных рыночной экономике, по сравнению с отношениями в хозяйстве, построенном на планово-распорядительных началах.

Имущественные отношения могут иметь различную природу и регулироваться законодательством разных отраслей, в том числе и тех, которые не принадлежат к "семье" гражданского права. В п. 1 ст. 1 Основ ясно видны два признака отношений, которые подпадают под действие гражданского законодательства.

Во-первых, участниками этих отношений могут быть лишь субъекты, обладающие высокой степенью имущественной самостоятельности. К ним закон относит только (1) граждан, (2) юридических лиц, (3) государства и их составные части (п. 1 ст. 1). В этой норме существенны три новых момента:

- нечеткое понятие организации (см. ст. 2 Основ 1961 г.) заменено понятием юридического лица, то есть организации, обладающей прямо указанными в законе признаками, важнейший из которых - необходимость иметь "в собственности, полном хозяйственном ведении или оперативном управлении обособленное имущество" (п. 1 ст. 11). Тем самым Основы исключают возможность участия в гражданских правоотношениях организаций и иных коллективных образований, не являющихся юридическими лицами, - трудовые коллективы, внутрипроизводственные структурные единицы (цеха, участки и т.д.), не зарегистрировавшие свой устав общественные объединения и др. На них гражданское законодательство не распространяется;

- впервые в законе в числе участников гражданских правоотношений названы государства, автономные и административно-территориальные образования. Это потребовало решения ряда специфических для них вопросов правосубъектности, в том числе об обособленности их имущества и имущественной ответственности (ст. ст. 25, 53);

- Основы отказались от дифференциации отношений, регулируемых гражданским законодательством, в зависимости от состава участвующих в них субъектов (отношения социалистических организаций между собой, граждан между собой и т.д. - см. ст. 2 Основ 1961 г.). Это связано с возвратом к подлинному единству гражданско-правового регулирования, дифференциация которого в принципе возможна, но по другим основаниям.

Во-вторых, гражданским законодательством регулируются отношения, основанные на равенстве их участников. Равенство участников этих отношений не означает их равноправия, так как они могут быть совсем не равны ни по содержанию их правоспособности (она различна у граждан и юридических лиц, как и у разных юридических лиц), ни по объему прав в конкретном правоотношении (достаточно вспомнить об односторонних, безвозмездных и неэквивалентных договорах). Но участники регулируемого гражданским законодательством отношения должны быть равны как лица, по воле которых отношение между ними может возникнуть, измениться и прекратиться. Их равенство, о котором теперь говорится в Основах, - это равенство их воли, независимость воли каждого из них от воли другого.

На принципе равенства участников отношений, регулируемых гражданским законодательством, основаны многие хорошо известные положения этого законодательства, вошедшие в Основы, в том числе такие, как правило о недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательства и одностороннего изменения условий договора (п. 2 ст. 57). Но проведение в жизнь этого принципа потребовало включения в Основы и ряда новых положений. Наиболее важны из них два. Одно из них - об участии государства в гражданских правоотношениях на равных началах с другими их участниками - вошло в п. 1 ст. 25. Другое сформулировано в п. 2 ст. 44 как правило о защите прав всех собственников "равным образом". В действительности принцип равной защиты гражданских прав имеет более общее значение. На нем, в частности, основаны введение единого общего срока исковой давности (п. 1 ст. 42) и отказ от специального правила о недействительности сделок, совершенных "с целью, заведомо противной интересам социалистического государства и общества" (см. ст. 14 Основ 1961 г.). В то же время из него возможны отдельные изъятия (см. п. 2 ст. 17, п. 4 ст. 51), которые чаще всего носят характер социальных гарантий.

Из необходимости равенства участников отношений, регулируемых гражданским законодательством, вытекает неприменимость этого законодательства к отношениям, "основанным на административном или ином властном подчинении одной стороны другой" (п. 4 ст. 1). Это положение содержится и в Основах 1961 г., но теперь Основы допускают возможность исключений из него в "случаях, предусмотренных законодательством".

Это дополнение весьма уместно, так как на практике подобных исключений немало. Можно указать по крайней мере на две категории случаев включения в гражданское законодательство норм, регламентирующих отношения, участники которых находятся не в равном положении.

Во-первых, это правила, касающиеся признания (или изменения) государством статуса субъектов гражданского права (о регистрации юридических лиц - п. 3 ст. 13; о разрешении отдельных видов деятельности - п. 1 ст. 12, п. 3 ст. 106 и др.), признания и удостоверения государством прав на изобретения, промышленные образцы, товарные знаки (п. 1 ст. 144, п. 1 ст. 147, п. 1 ст. 148 и др.).

Во-вторых, в гражданском законодательстве содержатся нормы, определяющие последствия издания государством и его органами актов, прекращающих право собственности (п. п. 1, 3 ст. 55).

По-новому решен в Основах вопрос о регулировании личных неимущественных отношений, не связанных с имущественными. Применение к ним гражданского законодательства сделано общим правилом, а невозможность его применения должна быть либо предусмотрена законодательным актом, либо вытекать из существа личного неимущественного отношения (п. 2 ст. 1). Раньше, напротив, гражданское законодательство регулировало такие отношения только "в случаях, предусмотренных законом" (ст. 1 Основ 1961 г.). Новые Основы расширили и круг таких случаев, добавив к нормам о защите права на честь и достоинство (ст. 7 Основ 1961 г.), на собственное изображение (ст. 514 ГК РСФСР) и на письма, дневники и записки (ст. 491 ГК Казахской ССР) также правило о защите деловой репутации граждан и юридических лиц (ст. 7). Но теперь средствами гражданского законодательства могут защищаться и многие другие личные неимущественные права, с имущественными не связанные и прямо в гражданском законе не названные. Это права на личную неприкосновенность, на сохранение тайны переписки, тайны усыновления, врачебной тайны и др. Решать вопрос о том, в каких случаях невозможность гражданско-правовой защиты этих и других прав вытекает из их существа, придется практике. Одним из основных критериев при этом должна быть пригодность средств защиты, известных гражданскому законодательству, для выполнения в подобных случаях восстановительной и компенсационной функций. При этом надо учитывать, что с введением возможности возмещения морального вреда (ст. 131) круг этих средств существенно расширился.

В статье 1 Основ, как и в последующих статьях, для указания на вид нормативных актов, которым регулируются те или иные отношения, новые Основы используют два понятия - "законодательство" или "законодательные акты". К законодательным актам относятся только законы и постановления нормативного характера, принимаемые высшими органами государственной власти - Съездами народных депутатов, Верховными Советами СССР и республик. В более широкое понятие законодательства наряду с законодательными актами входят также нормативные акты, издаваемые президентами и правительствами (кабинетами министров) СССР и республик. Именно с учетом этого различия в конкретных нормах Основ совершенно намеренно использован тот или другой из этих терминов. В тех случаях, когда Основы отсылают к законодательным актам (а таких отсылок достаточно много), исключается возможность регулирования соответствующих отношений какими-либо иными нормативными актами, в том числе и постановлениями правительства.

Относя регулирование определенных отношений к компетенции Союза ССР или республик, Основы соответственно отсылают к законодательным актам или законодательству либо только Союза ССР (например, в п. 1 ст. 66), либо только республик (например, в п. 4 ст. 51, в п. 4 ст. 90 и др.). Однако гораздо более многочисленны упоминания в Основах просто о законодательных актах или о законодательстве, что в соответствии с п. п. 2 и 4 ст. 1 означает отсылку одновременно к актам как Союза ССР, так и республик, разумеется, издаваемым ими в пределах своей компетенции.

Гражданское законодательство Союза ССР и республик

Конституционные принципы, на которых основывалось разделение сфер ведения (компетенции) Союза ССР и союзных республик в этой области законодательства, не раз претерпевали серьезные изменения, знаменовавшие то почти полное лишение республик права на собственное законотворчество (1936 г.), то весьма значительное расширение этого права (1957 г.). Фактически же в отношении гражданского законодательства республик и Союза ССР на всем протяжении его истории развивались две тенденции. Первая - постоянное расширение сферы общесоюзного законодательства, охватившего в итоге регламентацию почти всех имущественных отношений в народном хозяйстве. Вторая - сохранение за республиками регулирования главным образом второстепенных с точки зрения экономического оборота отношений (личная собственность, бытовые сделки, авторские отношения, наследование и др.) с одновременной все большей унификацией соответствующего республиканского законодательства по образцу законов России (наглядный пример этого - единообразие ГК республик).

Бесспорно, что обе эти тенденции определялись фактически унитарным характером нашего государства, абсолютной централизацией власти и управления, основывавшейся на почти безраздельном господстве единой государственной собственности. Но нельзя не видеть и другую объективную (и, может быть, более важную) причину, определявшую единообразие гражданского законодательства, и в особенности его развитие как законодательства главным образом общесоюзного,- единство экономического организма страны.

Превращение Союза ССР в реальную федерацию и обретение республиками подлинного суверенитета предопределили новые подходы к решению вопроса о сферах их ведения в области гражданского законодательства, нашедшие выражение в новых Основах:

- фундаментом всего советского гражданского законодательства являются принимаемые Союзом ССР Основы гражданского законодательства, которым должны соответствовать все другие гражданские законы, как республиканские (п. 1 ст. 2), так и общесоюзные (п. 2 ст. 2);

- за пределами Основ регулирование отношений, составляющих предмет гражданского законодательства (ст. 1), находится в ведении республик. Компетенция Союза в этой области носит характер исключений из компетенции республик ("гражданским законодательством республик регулируются... за исключением..." - п. 1 ст. 2);

- отношения, регулируемые в изъятие из компетенции республик гражданским законодательством Союза ССР, определены в самих Основах (п. 2 и отчасти п. 1 ст. 2) исчерпывающим образом;

- при определении в ст. 2 Основ отношений, регулируемых общесоюзным законодательством, круг их значительно сужен по сравнению с отношениями, регламентация которых ранее находилась в ведении Союза ССР.

Что лежит в основе определяемой таким образом и продолжающей, несмотря на ее сокращение, все же оставаться достаточно широкой компетенции Союза ССР? Коротко можно ответить одним словом - экономика. Гражданское законодательство - это своеобразные "правила игры", по которым в стране осуществляется гражданский, прежде всего экономический оборот. Так же, как невозможна шахматная партия между игроками, каждый из которых играет по своим правилам, так же было бы невозможно или крайне затруднительно обращение в пределах единого экономического пространства страны товаров и капиталов, если бы республики устанавливали для их обращения свои, неизбежно в большей или меньшей степени различающиеся законы. Многолетний опыт других федеративных государств, региональных объединений государств и развития мирового хозяйства однозначно свидетельствует о непреоборимой, не знающей попятных движений тенденции к унификации, единообразию гражданского законодательства в рамках федераций, регионов и международного сообщества. Об этом же, как уже отмечалось, свидетельствует и наш собственный опыт. Единая экономика, основана она на административно-командных или рыночных началах, требует единообразного правового регулирования. Здесь недопустимы параллели с другими отраслями законодательства. Парламенты суверенных республик могут иметь разные устройство и полномочия, в республиках могут быть разные налоги, то, что будет считаться преступлением в одной республике, необязательно должно караться в другой по уголовному кодексу. Но если документ, признаваемый по законам одной республики векселем или чеком, не будет отвечать требованиям законодательства другой республики и будет равноценен в ней простому клочку бумаги, ни единого экономического пространства, ни общесоюзного рынка создать не удастся.

Задаче обеспечить по крайней мере такую степень единства советского гражданского законодательства, которая минимально необходима для функционирования общесоюзного рынка, и должны отвечать те необходимые изъятия из республиканской компетенции в этой области, из которых складывается соответствующая компетенция Союза.

Во-первых, для регулирования ряда отношений Основами, по существу, устанавливается и одновременно разграничивается совместная компетенция Союза ССР и республик. По ряду вопросов, большинство которых существенно для экономического оборота (правовое положение его участников и их имущества, выпуск и обращение ценных бумаг, взаимоотношения банков с клиентурой и между собой, внешнеэкономические сделки и др.), Союз ССР может устанавливать "общие начала" законодательства (подп. 1 п. 2 ст. 2), то есть наиболее важные, принципиальные нормы, на базе которых более детальное регулирование соответствующих отношений будет предусматриваться законодательством республик.

Представляется, что многие общесоюзные законы, принятые за последнее время по вопросам, по которым в союзном законодательстве устанавливаются лишь общие начала регулирования, могут в целом рассматриваться как соответствующие такой компетенции Союза и реализующие ее. Это Законы СССР о предприятиях в СССР, об общих началах предпринимательства граждан в СССР, о банках и банковской деятельности, о валютном регулировании, об иностранных инвестициях в СССР и др., хотя некоторые из них (например, Закон СССР о кооперации в СССР) потребуют сокращения и других изменений.

Во-вторых, регулирование ряда отношений отнесено Основами к исключительному ведению Союза ССР.

Едва ли не основную (и по распространенности, и по разнообразию) категорию таких отношений составляют "договорные и иные обязательства, связанные с предпринимательской деятельностью, осуществляемой на территории двух или нескольких республик" (подп. 3 п. 2 ст. 2).

В этой норме впервые встречается новое для нашего гражданского законодательства понятие "предпринимательская деятельность", используемое затем в ряде норм Основ (п. 3 ст. 64, п. 3 ст. 66, п. 2 ст. 71, ст. 113) и имеющее для их применения важное значение. Правоприменительной практике и юридической науке еще предстоит точно определить его содержание. Для уяснения смысла этого понятия можно указать на следующее.

Прежде всего, речь в подп. 3 п. 2 ст. 2 Основ, очевидно, идет о договорах и иных обязательствах, в которых в качестве хотя бы одной из сторон участвует предприниматель в широком смысле слова. Им может быть: (1) гражданин, зарегистрированный в качестве предпринимателя на основании Закона СССР об общих началах предпринимательства граждан в СССР (ст. 7), (2) юридическое лицо, являющееся в соответствии с Основами коммерческой организацией (п. 1 ст. 18), или (3) иное юридическое лицо, осуществляющее допускаемую для него предпринимательскую деятельность (там же, п. 3).

Далее, в договорах и иных сделках, совершаемых предпринимателями, их предпринимательская деятельность, то есть деятельность, осуществляемая профессионально и направленная на получение прибыли, должна находить непосредственное выражение (поставка заводом изготовленной продукции, покупка и продажа товаров розничным торговым предприятием, покупка брокером ценных бумаг, заключение издательством договора с типографией и т.п.), либо такие сделки должны иметь целью создание условий для осуществления предпринимательской деятельности (аренда предприятия или помещения, приобретение необходимого предприятию оборудования, инвентаря и т.п.), то есть быть связаны с этой деятельностью.

Договоры и иные обязательства, о которых говорится в подп. 3 п. 2 ст. 2 Основ, подлежат регламентации общесоюзным законодательством, если они связаны с осуществлением предпринимательской деятельности на территории двух или нескольких республик. В данном случае имеет значение не сам факт вообще осуществления данным лицом своей предпринимательской деятельности в разных республиках. Необходимо, чтобы участники сделки имели место жительства или место нахождения в разных республиках, либо место ее совершения и место исполнения находились в разных республиках, либо имущество, по поводу которого совершена сделка в одной республике, находилось в другой республике.

Договоры и иные обязательства, связанные с предпринимательской деятельностью, осуществляемой в пределах республики, должны регулироваться ее законодательством. Это может создать ряд неудобств, например предприятиям, которые будут вынуждены поставлять или покупать товары внутри республики по установленным ею правилам, а со своими контрагентами из других республик работать на основе общесоюзного законодательства. Выход из положения, очевидно, придется искать на путях сближения соответствующих институтов и норм законодательства республик и Союза.

Отношения организаций отраслей хозяйства, названных в подп. 4 п. 2 ст. 2 Основ (железнодорожного, морского, воздушного транспорта, связи и др.), "с клиентурой и между собой" - это тоже обязательства, связанные с предпринимательской деятельностью. Но в отличие от обязательств, о которых говорится в подп. 3 п. 2 этой статьи, в данном случае обязательственные отношения регулируются общесоюзным законодательством на всей территории страны, в том числе и тогда, когда они замкнуты в пределах одной республики (например, железнодорожная перевозка осуществляется между городами России). Очевидно, что регулирование таких отношений законодательством республик, всегда допускающее возможность серьезных различий в регулировании, могло бы парализовать деятельность организаций этих отраслей, важных для экономики страны в целом.

К исключительной компетенции Союза ССР, тоже вне зависимости от того, на территории какой республики возникают и осуществляются соответствующие правоотношения, отнесено и регулирование отношений, связанных с созданием, использованием и охраной изобретений, промышленных образцов, товарных знаков и других результатов творчества, используемых в производстве (подп. 5 п. 2 ст. 2 Основ). Отказ от единообразного регулирования этих отношений общесоюзным законодательством серьезно подорвал бы возможность участия этих объектов в экономическом обороте в масштабах страны. К настоящему времени соответствующее новое общесоюзное законодательство в значительной мере уже создано.

Поскольку общесоюзная государственная собственность должна использоваться в интересах всех республик, ее правовое положение также должно определяться единым общесоюзным законодательством (подп. 2 п. 2 ст. 2).

Теоретически можно представить самостоятельное установление каждой республикой правил применения на ее территории гражданского законодательства других республик (интерлокальные нормы) и гражданских законов других государств (нормы международного частного права). Но тогда, при расхождении этих коллизионных правил в разных республиках, решение коллизионных проблем настолько усложнилось бы, что вся система гражданского законодательства в стране утратила бы необходимые определенность и стабильность. Поэтому коллизионное законодательство (подп. 6 и 7 п. 2 ст. 2) по-прежнему отнесено к компетенции Союза.

Основания возникновения гражданских прав и обязанностей

В статье 3 почти дословно воспроизведена ст. 4 Основ 1961 г. Внесенные в текст последней изменения вытекают из других изменений Основ и незначительны, за исключением одного, которое хотя и не влечет непосредственных юридических последствий, но отражает происходящие в гражданском законодательстве перемены принципиального характера. Речь идет о том, что из положения о возникновении гражданских прав и обязанностей из административных актов теперь исключены слова: "в том числе - для государственных, кооперативных и других общественных организаций - из актов планирования".

Это не означает, что с 1 января 1992 г., когда вступят в действие новые Основы, государственный заказ перестанет играть свою обязывающую роль и во взаимоотношениях предприятий воцарится в полной мере принцип свободы договора. И по новым Основам административный акт может порождать в предусмотренных законодательством случаях гражданско-правовые последствия, а государственный заказ в его нынешнем виде есть разновидность административно-правовых актов. Сохраняют Основы пока и механизм обязательного разрешения преддоговорных споров (п. 7 ст. 58), позволяющий обеспечить соответствие договора государственному заказу. Не исключено, что и после 1 января 1993 г., когда предусмотренный Законом СССР о предприятиях в СССР принцип свободы договора для них (п. 1 ст. 24) обретет полную силу, останутся такие области экономики, где административные указания органов управления будут серьезно влиять на возникновение и содержание обязательств хозяйствующих субъектов.

Тем не менее отмеченное изменение Основ весьма знаменательно. С ним корреспондирует целый ряд изменений в других статьях и главах этого закона. В определении важнейших хозяйственных договоров - поставки, контрактации, подряда на капитальное строительство, перевозки грузов, кредитования - больше нет упоминания о плановом акте ни как основании их заключения, ни как акте, предопределяющем их содержание (ср. ст. ст. 44, 51, 67, 73, 85 Основ 1961 г. соответственно со ст. ст. 79, 83, 95, 99, 113 Основ 1991 г.). Соответствующие изменения внесены и во многие общие положения об обязательствах (п. 2 ст. 57, ст. 58 и др.). И хотя в полной мере они обретут значение вместе с качественным изменением роли государственного заказа, они дают возможность уже сейчас представить, как должны складываться взаимоотношения сторон, в том числе и государственных предприятий, в условиях рыночной экономики.

Объекты гражданских прав

В статье 4 Основ впервые в нашем законодательстве сделана попытка дать общее определение объектов гражданских прав, хотя бы путем перечисления основных видов.

Основную категорию объектов, по поводу которых устанавливаются гражданские права, составляет имущество. Это понятие, как и в прежнем законодательстве, имеет в разных нормах Основ неодинаковое содержание.

В пункте 1 ст. 4 среди видов имущества на первом месте названы вещи, то есть материальные предметы (объекты), имеющиеся в природе или созданные человеком. Именно в этом смысле (то есть в значении "вещь") говорится об имуществе в ряде статей Основ - как о предмете договора аренды (ст. 85 и сл.), как об имуществе, вверенном заказчиком подрядчику (п. 4 ст. 91), имуществе комитента, находящемся у комиссионера (п. 3 ст. 121), и др. Многие нормы Основ связывают определенные правовые последствия с конкретными разновидностями вещей, различающихся по их физическим свойствам, и зависящим от них использованием вещей - с землей и земельными участками (п. п. 1 - 3 ст. 49, п. 3 ст. 53), с другими природными объектами и ресурсами (п. п. 2, 3 ст. 49, п. 3 ст. 53), жилыми домами и жилыми помещениями (п. 1 ст. 49, п. 3 ст. 51, п. 3 ст. 55, ст. 89 и др.), иными строениями (п. 1 ст. 49), зданиями и сооружениями (ст. 94), материалами (п. п. 1, 2 ст. 91), проектной документацией (п. 1 ст. 96) и т.д.

Для обозначения разновидностей вещей, различающихся по их роли и назначению в разных правоотношениях, в Основах используются понятия товара, груза и др. Понятие товара, в отличие от прежнего законодательства широко используемое в Основах, введено для обозначения материальных объектов сделок, совершаемых в порядке осуществления предпринимательской деятельности (п. 1 ст. 60, п. п. 2, 3 ст. 64, п. 2 ст. 71, п. 2 ст. 76 и др.), и в этом качестве почти поглотило употреблявшееся раньше понятие продукции (ср. со ст. 44 и сл. Основ 1961 г.).

Основы совершенно отказались от деления имущества на предметы потребления и средства производства, а последних - на основные и оборотные средства. В условиях, когда государственная собственность перестает быть господствующей формой собственности и осуществляются ее разгосударствление и приватизация, когда поощряется предпринимательская деятельность граждан и установлена в виде общего правила ответственность юридических лиц по своим обязательствам всем своим имуществом, надобность в принципиально разном правовом режиме отдельных частей этого имущества отпадает. Если в п. 1 ст. 51 Основ упоминается "имущество потребительского и производственного назначения", то лишь для того, чтобы подчеркнуть, что и то и другое имущество может принадлежать гражданину, как и любое другое имущество.

В самой ст. 4 Основ понятие имущества употреблено в ином, более широком значении. Помимо вещей оно включает имущественные права, деньги и ценные бумаги. К имущественным правам, в частности, относятся права имущественного характера, реализация которых может привести к увеличению общей имущественной массы, принадлежащей данному субъекту (права требования, кредиторская задолженность и др.). К ним же относится право на вклад в имущество некоторых хозяйственных обществ и товариществ (п. п. 3 - 5 ст. 19), производственных кооперативов (п. 1 ст. 20), арендных предприятий (п. 1 ст. 21) и др.

Об имуществе в широком значении этого понятия говорится во многих статьях Основ - прежде всего там, где имеется в виду объединение имуществ для создания юридического лица (п. 1 ст. 20) или для совместной деятельности, обращение взыскания на имущество (п. 1 ст. 15, п. 2 ст. 17, п. 3 ст. 22 и др.).

В качестве самостоятельной группы объектов гражданских прав в ст. 4 названы результаты интеллектуальной деятельности. Они выделены в особую группу объектов, очевидно, потому, что с ними связан сложный комплекс прав, в число которых, как правило, входят и право на соответствующий материальный объект (рукопись, картину, модель промышленного образца и др.), и личные неимущественные права автора, и имущественные права, касающиеся использования результата интеллектуального творчества.

Впервые в нашем законодательстве в ст. 4 введено хорошо известное праву едва ли не всех стран деление имущества на недвижимое и движимое. Критерием различия того и другого Основы признают степень прочности связи имущества с землей, исключающую или, напротив, допускающую перемещение соответствующего имущества "без несоразмерного ущерба его назначению", то есть без такого ущерба, который делает перемещение нерациональным из-за утраты имуществом его ценности. Сама земля, другие природные объекты и не извлеченные природные ресурсы, разумеется, являются недвижимым имуществом. Основы допускают возможность отнесения в законодательстве к недвижимому или к движимому и такого имущества, которое указанному критерию не отвечает.

Деление имущества на недвижимое и движимое вызвано необходимостью различий в их правовом режиме. Одни из них установлены в самих Основах (см. п. 3 ст. 50, п. 1 ст. 64). Но наиболее важны в условиях рыночного оборота те различия, которые вызываются особенностями приобретения и прекращения прав на недвижимое имущество и должны быть предусмотрены в развивающем Основы законодательстве.