3. Система законодательства, регулирующего залог

4. Залогодатель. Последствия установления залога несобственником

Новеллы ст. 335 ГК РФ являются откликом законодателя на судебную практику, которая, с одной стороны,

крайне узко понимала фразу "Право передачи вещи в залог принадлежит собственнику вещи" и практически

всегда признавала договор залога недействительным в случае, если он был заключен несобственником <1>, а с

другой стороны, игнорировала тот факт, что о неуправомоченности залогодателя на установление залогового

права залогодержатель в значительном числе случаев не знал и не мог знать.

В момент заключения договора залога залогодатель может и не иметь права собственности на

закладываемое имущество. Это может быть связано с тем, что залогодатель еще не приобрел от отчуждателя

собственность на ту вещь, которая будет находиться в залоге (например, залог партии товаров, которые еще не

были переданы залогодателю продавцом). Другой возможный вариант, когда залогодатель не является

собственником закладываемой вещи и это ни в коем случае не должно порочить договор залога, - это ситуация,

когда залогодатель должен стать собственником вещи по правилам о первоначальном приобретении вещей

(например, вследствие создания или переработки), но соответствующий юридический факт еще не наступил

(например, залогодатель-застройщик еще не достроил здание, которое будет в будущем предметом залога). В

описанных случаях следует считать, что договор залога заключен, он не является недействительным, он не

может рассматриваться как предварительный договор. Такой договор (договор залога будущей вещи)

порождает только обязательства залогодателя: обязательство передать вещь в залог по мере поступления ее в

собственность залогодателя и подразумеваемое обязательство залогодателя приложить необходимые и

достаточные усилия для того, чтобы приобрести право собственности на вещи, подлежащие обременению

залогом. Помимо этого в таком договоре может быть масса других обязательств, связанных с инспекционными

возможностями залогодержателя (который является управомоченной стороной-кредитором по обязательствам,

возникшим из договора залога будущей вещи), обязанностью застраховать риски, связанные с будущей вещью,

обязанностью раскрывать ту или иную информацию кредитору. В конце концов в этом же договоре может быть

установлено, что нарушение обязательств по нему является основанием для досрочного истребования кредита,

в обеспечение которого был заключен договор залога будущей вещи.

Однако все эти соображения судами зачастую игнорировались, и договоры залога, в которых был

предусмотрен залог имущества, которое будет приобретено залогодателем в будущем, признавались ими

недействительными. Теперь же эта практика должна уйти в прошлое.

Однако с 1 июля 2014 г. требование государственной регистрации договора ипотеки отменено, а сам

договор считается заключенным с момента достижения его сторонами согласия по всем существенным

условиям договора в виде единого письменного документа. Таким образом, волеизъявление сторон,

направленное на установление залога будущей недвижимой вещи, в настоящее время не имеет каких-либо

серьезных юридических препятствий.

Тем не менее следует четко понимать, что возникновение залогового права - ипотеки - из договора

ипотеки будущей недвижимой вещи возможно лишь в случае, если право собственности залогодателя на

соответствующее имущество будет зарегистрировано и обременено ипотекой, возникшей из заключенного

ранее залогодателем и залогодержателем договора ипотеки.

Ответы на эти и другие многочисленные вопросы об отношениях внутри треугольника "кредитор - должник

- обеспечитель" можно без труда обнаружить в положениях ст. 364 - 367 ГК РФ, регулирующих поручительство.

В общем, как мне представляется, в этом юридическом приеме, использованном законодателем, нет ничего

необычного или сверхъестественного: между залогом и поручительством нет особой разницы ни с

содержательной, ни с экономической точек зрения. Разница лишь в двух моментах: 1) поручитель отвечает

перед кредитором всей своей имущественной массой (за исключением случая, если поручитель выговорил

ограничение объема ответственности), а залогодатель - третье лицо - только в пределах стоимости заложенной

вещи; 2) кредитор, требующий с обеспечителя сумму долга, будет иметь приоритет перед другими кредиторами

залогодателя, но в отношениях с другими кредиторами поручителя он будет находиться в равном с ними

положении.

Еще одна серьезнейшая и долгожданная новелла, содержащаяся в ст. 335 ГК РФ, - это введение в наше

залоговое право фигуры добросовестного залогодержателя, т.е. лица, которое не знало и не должно было знать

о том, что вещь закладывается несобственником <1>.

<1> Установленное несобственником в пользу залогодержателя, знавшего об этом обстоятельстве,

залоговое право (например, вор отдал в залог краденую вещь лицу, знавшему о том, что она краденая) не

может признаваться и защищаться правом, так как это будет противно добрым нравам. Однако данную

ситуацию не следует смешивать с описанной выше конструкцией залога будущих вещей, когда в момент

заключения договора залога залогодержатель вполне осознает, что собственность на имущество еще не

принадлежит залогодателю; но в момент установления залогового права на соответствующие вещи (передачи

их во владение залогодержателю, наложения знаков, регистрации залогов и т.п.) залогодержатель, действуя

осмотрительно, должен полагать, что имущество уже принадлежит залогодателю.

Прежде всего требуется определить, а подлежит ли вообще защите право залога, установленное

несобственником, имеются ли какие-нибудь веские политико-правовые соображения, по которым

залогодержатель в подобной ситуации должен быть защищен?

Положительный ответ на этот вопрос может быть обоснован следующими доводами.

Во-первых, залог неразрывно связан с кредитом: подавляющее большинство залоговых сделок

обеспечивают именно возврат кредита или займа. Причем даже используемая п. 5 ст. 488 ГК РФ залоговая

конструкция защиты интересов продавца имущества, проданного с отсрочкой или рассрочкой платежа, также на

самом деле защищает кредит, только понимаемый в широком, экономическом смысле этого слова - как кредит,

предоставляемый продавцом покупателю и выражающийся во временном разрыве между обменом

предоставлениями по договору купли-продажи.

Риск невозврата кредита имеет серьезное (хотя, разумеется, непервостепенное) влияние на ставку

процента по кредиту. То есть слабость или, напротив, прочность обеспечительных конструкций непосредственно

сказывается на плате за кредит: чем выше вероятность, что кредитор, воспользовавшись обеспечительными

правами, все-таки получит причитающееся, тем кредит дешевле, и наоборот, чем выше риски кредитора, тем

кредит будет дороже. Получается, что, предпринимая меры по усилению юридических обеспечительных

конструкций, законодатель (или суды) минимизирует риски кредиторов и тем самым создает почву для

удешевления кредита.

Во-вторых, отказ от защиты добросовестного залогодержателя в ситуации, когда последний мог

полагаться на доказательства права собственности, предъявленные залогодателем (например, запись в ЕГРП),

будет подталкивать залогодержателей к очень основательной и тщательной проверке титула залогодателя. В

частности, изучению должна будет подлежать вся цепочка сделок (или иных юридических действий), в

результате которых потенциальный залогодатель приобрел право собственности на закладываемую вещь <1>.

Разумеется, это может не просто затормозить кредит, но и вообще парализовать его.

--------------------------------

<1> Тут вполне уместно будет вспомнить о таком юридическом изыске, как probatio diabolica.

В-третьих, нельзя забывать об оборотной экономической стороне невозврата кредитов, в том числе и тех,

которые были обеспечены залогом. Банки (а именно они в подавляющем большинстве случаев являются

залогодержателями), выдавая кредиты, делают это в основном за счет денежных средств, получаемых от

вкладчиков. Соответственно, невозврат кредита влечет за собой неизбежные трудности, связанные с

удовлетворением банком требований вкладчиков. В итоге выходит, что, защищая интересы банков-кредиторов,

законодатель (или суды) не в последнюю очередь защищают и интересы их вкладчиков.