3. Проблема достижения истины как цели доказывания

Проблема истины признается в науке центральной проблемой теории судебных доказательств и практической познавательной деятельности орга­нов расследования и суда. Достижение истины является целью доказывания, необходимым условием успешной деятельности орга­нов предварительного расследования и суда. Требование достижения истины на протяжении многих лет составляло основу уголовно-процессуального законодательства, развитие которого в значительной части представляет собой процесс совер­шенствования процессуальных форм, средств, гарантий, обеспечи­вающих наиболее благоприятные условия для достижения истины.

В настоящее время, несмотря на незыблемость положения о том, что единственной целью доказывания является установление истины, все чаще высказываются мнения о невозможности достижения истины в результате процессуальной деятельности. Юристы-практики ссылаются на особенности су­дебного исследования, которые, по их мнению, позволяют установить лишь юридическую, формальную истину, или же распростра­няют на деятельность суда общие положения агностицизма о невоз­можности познания объективной действительности.

Этот взгляд был широко распространен и в русской дореволю­ционной литературе. Многие авторы прямо писали, что “задачей всякого, а значит и уголовного, суда, должно быть не стремление к отысканию безусловной материальной истины, а стремление к истине юридической”¹³, или же, что “о полной несомненности не может быть и речи в области судебного исследования, и в делах судебных судьи вынуждены по несовершенству средств человече­ского правосудия удовлетворяться по необходимости лишь более или менее высокой степенью вероятности”¹⁴.

Следовательно, только фор­мальная истина может быть целью судебного доказывания, так как для суда недоступно достоверное познание происшедшего в действительности. Заменителем же досто­верности может быть только вероятность.

По вопросу о понятии истины и возможности ее достижения в теории судебных доказательств были высказаны разные точки зрения.

Так, А.Я. Вышинский под истиной понимал высокую степень вероятности виновности обвиняемого в совершении преступления. В 1937 г. он писал, что “условия судебной деятельности ставят судью в необходимость решать вопрос не с точки зрения установ­ления абсолютной истины, а с точки зрения установления макси­мальной вероятности тех или иных факторов, подлежащих судеб­ной оценке”¹⁵.

Такое решение вопроса об объективной истине в уголовном про­цессе глубоко ошибочно. Обвинительный приговор не может быть постановлен на основании вероятности. Нет никаких оснований усматривать препятствия гносеологического порядка на пути до­стижения истины в уголовном судопроизводстве. Следователь и судьи могут ошибиться в своих выводах, но причина их ошибки не заложена в природе и характере человеческого познания. Человеку доступно познание законов природы и общества, доступно ему и познание отдельных событий, явлений. Преодоление трудностей, которые встают при достижении истины в уголовном процессе, всецело зависит от организации предварительного расследования и судебного рассмотрения дел, от опыта, умения следователей, су­дей и т. д.

Теория вероятности исследует статистические закономерности массовых случайных явлений. Понятие вероятности здесь выражает вероятностный характер этих событий как объективно присущее им свойство.

Логическое понятие вероятности характери­зует не объективную вероятность как свойство объекта, а прибли­женное знание о нем — осознанную степень соответствия гипотезы имеющимся данным. Степень подтверждения гипотезы выражает­ся терминами “равно”, “меньше”, “больше”. Вероятностные сужде­ния изменяются при получении новых проверенных практикой дан­ных и превращаются в достоверные (истинные или ложные) суждения.

При познании в уголовном процессе речь может идти только о логическом понятии вероятности. Предмет познания следовате­ля, суда составляют не массовые случайные явления, а всегда еди­ничное событие со всеми его индивидуальными признаками. Дока­зательства, с помощью которых познается событие преступления, виновность обвиняемого, органически связаны с общественной и личной жизнью людей и настолько разнообразны и индивидуальны по своему содержанию и форме, что их статистическая обработка практически исключена и не дает должного эффекта.

Вероятность и истина — разные, но связанные между собой понятия. На основании вероятности могут проводиться следствен­ные действия по сбору доказательств, приниматься промежуточ­ные решения при расследовании и судебном рассмотрении дел. Но вероятность как приближенное знание, занимающее место между заблуждением и истиной, не может служить основанием для признания лица виновным в совершении преступления.

Сторонники другой точки зрения придерживаются мнения о том, что истина всегда объективна и если представление о том или ином явлении не носит объективного характера, то оно будет оши­бочным, ложным. Таким образом, целью доказывания не может стать и большая или меньшая вероятность того, что соверши­лось в действительности.

В литературе иногда объективную истину, достигаемую в уго­ловном процессе, называют “материальной истиной”. Термин “ма­териальная истина” появился вместе с системой свободной оценки доказательств по внутреннему убеждению как противопоставление термину “формальная исти­на” и системе формальных доказательств инквизи­ционного процесса.

Под объективной истиной философия понимает такое содержание человеческих знаний, которое правильно отра­жает объективную действительность и не зависит от субъекта по­знания (человека, человечества). Она объективна потому, что ее содержание соответствует отражаемому объекту.

Целью доказывания является достижение истины, т.е. установление всех фактических обстоятельств расследуемого события в точном соответствии с действительностью. В уголовном судопроизводстве эта цель достигается только в результате доказывания. Средствами ее достижения являются доказательства – полученные указанными в законе органами и лицами в определенном уголовно–процессуальным законом порядке фактические данные об имеющих значение для правильного разрешения дела обстоятельствах¹⁶.

В русском дореволюционном и иностранном процессе таким критерием признается внутреннее убеждение судьи. По “теории доказательств в советском уголовном процессе”¹⁷ подлинной гарантией истины должен быть объективный критерий, руководствуясь которым можно отыскать истинное от ложного, убеждать в достоверности выводов¹⁸. Таким критерием советская теория считала практику. Поскольку в уголовном судопроизводстве невозможна “производственная или экспериментальная проверка конечных результатов познания... критерий практики в наиболее простой, непосредственной форме недоступен органам расследования и суду”, признавалось, что “проверка получаемых знаний практикой осуществляется в ходе самого процесса познаний, на его чувственной и рациональной ступенях”¹⁹.

А.А. Эйсман отмечал, что в уголовном процессе критерий практики выступает в основном опосредованно, как обобщенная историческая практика, которая подтверждает “адекватность мышления вообще, а не данной отдельной мысли данного отдельного субъекта”²⁰.

Характерно в этом смысле высказывание одного из наиболее известных русских процессуалистов В.К. Случевского: “Материальная истина, к обнаружению которой стремится судья... должна быть познаваема, а не только чувствуема... Внутреннее судейское убеждение вытекает из объективных оснований, порождающих в судье субъективную уверенность”, оно “должно быть сознательным, т.е. таким, в отношении которого судья мог бы всегда дать себе отчет, почему сложилось оно у него”²¹.

Такое отношение обязательно должно быть присуще каждому практику, работающему в сфере судопроизводства. Сомнения в этой деятельности не только возможны – они неизбежны и необходимы. Весь путь познания по любому более или менее сложному делу представляет собой выяснение и преодоление сомнений. Деятельное сомнение стимулирует тщательную проверку собранных и поиск новых доказательств, способствует в конце концов отысканию истины. “Сомнение... – обязательный мостик в убежденность, уверенность, без которой невозможна оценка доказательств”²².

Разумеется, к моменту принятия решения по делу возникавшие сомнения относительно обстоятельств, имеющих существенное значение, должны быть преодолены, устранены. Иначе осуждение обвиняемого исключается.

Чтобы правильно определить содержание истины, необходимо учитывать, что факты объективной действи­тельности, составляющие предмет судебного рассмотрения, пред­ставляют собой явления общественной жизни. Правильное позна­ние общественных явлений невозможно без уяснения их обществен­но-политической сущности, без установления их значимости среди других явлений природы и общества.

Для успешного выполнения своих задач субъекты доказывания должны познать конкретное действие (бездей­ствие), совершенное определенным лицом и расцениваемое законом как преступление. Правовая оценка фактов, в которой находит свое выражение и общественно-политическая оценка, является одной из характерных особенностей судебного исследования.

В сознании следователей, судей, если оно верно отразило объек­тивную действительность, может быть только то содержание, кото­рое имело и познаваемое явление. Деяние лица и до момента его обнаружения существовало как преступное и именно этим своим качеством отличалось от других действий, совершаемых людьми, от других явлений, происходящих в природе и обществе.

Совершенные террористический акт и умышленный поджог не перестанут быть преступлениями от того, что следователь или суд не знали о них соответственно до момента расследования и рассмот­рения дела или от того, что неверно признали происшедшие факты не общественно опасными. Следователь и суд не вносят каких-либо новых признаков в те факты, которые ими познаются. Закон уже выделил эти признаки из других, признав общественно опасными. Качества действий, их признаки существуют объективно и до издания уголовно-правовой нормы. Закон включает в состав пре­ступления объективно существующие признаки, которые отличают это деяние от других действий, обычно совершаемых людьми. Совокупность фактов одновременно свидетельствует о самом собы­тии и его преступном характере. Познаваемые действия должны оцениваться в точном соответствии с той правовой нормой, которой они предусмотрены.

Объективная истина, достигаемая в уголовном процессе, явля­ется конкретной истиной, потому что органы расследования и суд всегда оценивают совершенное в определенных условиях места и времени деяние с точки зрения действующего закона.

Достоверное познание фактических обстоятельств дела в их правовом значении составляет основу, необходимую для принятия процессуального решения. Выводы суда о наказании являются продол­жением выводов суда о преступлении, дальнейшей конкретизацией той правовой оценки, которая была дана при квалификации преступления.

Таким образом, в содержание объективной истины по уголовным делам входит достоверное познание фактов в их правовом значе­нии, выраженное в решениях суда о деянии, квалификации и нака­зании.

Вместе с тем, признавая возможность познания объектив­ной реальности, необходимо сказать о том, что в результате доказывания объективная истина может быть выражены целиком или же только приблизительно. В связи с этим выделяют абсолютную и относительную истины.

Абсолютная истина — истина полная, безусловная. Абсолютное знание применительно к разным группам объектов познания может быть более узким, широким и всеобъемлющим. Понятие абсолют­ной истины применимо к любому правильному познанию.

Относительная истина представляет собой правильное, но не полное, не исчерпывающее отражение объекта, которое может по­полняться, уточняться, углубляться.

Достигаемая в уголовном процессе истина является и абсо­лютной, и относительной одновременно. Абсолютной ее нужно считать потому, что суд всегда должен дать достоверный ответ на вопрос о виновности подсудимого, правильно квалифицировать его действия и определить точную меру наказания. Характеризуя до­стигаемую в уголовном процессе истину как истину абсолютную, многие авторы относят ее к истине констатации факта. С этим нельзя согласиться. Не говоря уже о том, насколько трудно раскрыть преступление, проникнуть в духовный мир человека для установления мотива его поведения, вскрыть причины и условия, способствующие соверше­нию преступления, истина в уголовном процессе не является “элементарным” положением и потому, что имеет значительно более сложный состав, нежели, истина в философском познании. Истина приговора относится не к истинам констатации факта, а к группе истин с более широким содержанием.

Но достигаемая в уголовном процессе истина не может быть охарактеризована только как истина абсолютная в силу ее кон­кретности и неполноты. Органы расследования и суд познают событие, происшедшее в определенных условиях места и времени, с позиций и в пределах действующего закона. Закон не может тре­бовать выяснения всех фактов, так или иначе связанных с пре­ступлением. Так, решение суда о квалификации преступления будет иметь абсолютный характер (точное соответствие правильно по­знанных фактов содержанию уголовно-правовой нормы) и одновре­менно относительный (учет лишь части фактов даже по отношению ко всем фактам, установленным по делу). При назначении наказа­ния суд также устанавливает и учитывает существенные обстоя­тельства, позволяющие ему принять правильное решение в преде­лах допускаемой законом точности при оценке степени обществен­ной опасности преступления и лица, его совершившего.

Объективная истина в уголовном процессе в силу правильного познания фактов в их правовом значении является истиной абсо­лютной и одновременно, в силу неполного и конкретного познания общественно опасного деяния, выступает как истина относитель­ная.

Философские категории абсолютной и относительной истины выражают закономерности человеческого познания и потому при­менимы во всех областях познания. Нельзя считать последователь­ным мнение отдельных юристов, которые признают достижимость объективной истины в уголовном процессе, но отрицают возмож­ность характеризовать ее как абсолютную и относительную. Философские категории объективной, абсолютной и относительной истины будут иметь методологическое значение, если при их применении учитывать особенности процессуальной деятельности как деятель­ности практической, обусловленной достижением указанных в зако­не задач.