kudryavtsev_a_g_sopostavitel_noe_izuchenie_yazykovoy_toleran

использование типичных групп высказываний (констатация и действовать, скрытые высказывания, подаваемые в виде вопросов, ответы на избранные вопросы и т.д.).

Выделенные специфичные характеристики политического дискурса подчеркивают его высокий потенциал в качестве среды использования средств репрезентации языковой толерантности (широкое применение «мягких» языковых и речевых технологий, использование речевых тактик «соблазна» в противопоставление тактикам побуждения и принуждения). Наличие среди данных характеристик существенного числа формальных особенностей обусловливает необходимость учитывать как содержание, так и форму сообщений при лингвистическом анализе политического дискурса.

Во второй главе работы рассматриваются основные функции языковой толерантности, выделяются те их них, которые наиболее часто реализуются в политическом дискурсе. Средства, реализующие языковую толерантность в российском, американском и политическом дискурсах, разделяются на универсальные и культурно-специфичные. Предпринимается попытка объяснения культурной специфики рассматриваемых языковых средств с позиций лингвокультурологии.

Сопоставительный анализ исследуемых лингвокультур показывает, что национально-культурная специфика языковой толерантности реализуется на уровне частотности употребления средств, репрезентирующих языковую толерантность. Данный факт иллюстрирует приведенная ниже гистограмма.

Рис.2. Доля сообщений, содержащих проявления языковой толерантности, в общем объеме проанализированного материала

Более высокий процент использования средств репрезентации языковой толерантности в американском политическом дискурсе можно

объяснить согласно теории М.Я. Гловинской, говорящей об антиномии «постулата толерантности» в англосаксонской культуре и «постулата искренности» в российской культуре. В англосаксонской культуре не принято открыто выражать негативные оценочные суждения или критиковать оппонента, так как это может быть воспринято как оскорбление, в то время как для русской культуры характерна доминантность «постулата искренности» в коммуникации – русским свойственно выражать свое истинное восприятие ситуации/оппонента, даже в ущерб толерантности. Несмотря на тот факт, что турецкая лингвокультура также тяготеет к «постулату искренности», более высокая степень толерантности политического дискурса в ней может быть объяснена историко-культурными особенностями (секуляризации турецкого государства в начале 20-го века, более ранняя, чем в России, демократизация общества и т.д.).

На основе анализа практического материала выделены доминантные

(наиболее часто реализуемые в коммуникации) функции языковой толерантности, характерные для политического дискурса. К числу данных функций относятся следующие:

интегрирующая,

регулирующая,

референтная,

контактоустанавливающая.

Впроцессе исследования политического дискурса в российской, американской и турецкой лингвокультурах было выделено 24 прецедентных типа языковых средств, служащих для реализации приведенных выше функций языковой толерантности. 14 из выделенных языковых средств (58%) являются специфичными для какой-либо одной из культур, 7 (29%) характеризуются универсальностью для всех из них, а оставшиеся 3 (13%) являются универсальными для каких-либо двух из рассматриваемых лингвокультур. Высокий процент специфичных средств реализации языковой толерантности доказывает точку зрения О.А. Михайловой и И.А. Стернина, говорящих о национально-культурной специфике толерантности в целом.

Рис.3. Соотношение национально-специфичных и универсальных средств реализации языковой толерантности в изучаемых лингвокультурах

Рассмотрим наиболее частотные средства реализации доминантных функций языковой толерантности в политическом дискурсе.

Интегрирующая функция

Универсальными для всех рассматриваемых лингвокультур

являются следующие языковые средства.

1.Методы субъективизации сообщения (использование конструкций типа «по-моему», «на мой взгляд» и т.д.).

Пр.: «Мне кажется, мне лично кажется, что на эту мирную, не силовую революцию у Лукашенко должен был быть другой ответ» [Вебсайт Радио «Эхо Москвы», 2011, URL].

2.Косвенное упоминание объекта критики в высказывании либо апелляция к нему, осуществляемая одним из следующих способов: а) использование местоимений первого лица, единственного и множественного числа вместо местоимений третьего лица либо имен третьих лиц в предложениях, описывающих модели поведения или высказывания объекта критики; б) использование безличных конструкций.

Пр.: «Nükleer İran istemiyoruz, nükleer İsrail de istemiyoruz. Hangisinin daha kötü olduğuna dair seçenek sunulmamalı» («Мы против ядерного Ирана и также против ядерного Израиля. Нельзя однозначно говорить, какая из этих двух альтернатив будет хуже») [Net Haber Haber Sitesi, 2009, URL].

3.Использование эвфемизмов.

Пр.: «economically marginalized» («экономически маргинализированные») вместо «poor» («бедные») [Center for American Progress, URL]

Универсальным для американской и российской лингвокультур

является добавление к оценочным суждениям ослабляющих их семантику квалификаторов («слегка», «немного» и др.).

Пр.: «For them to try to take credit for what's happened in Iraq strikes me as a little strange» («Тот факт, что они пытаются выдать за свою заслугу то, что имело место в Ираке, кажется мне немного странным») [ABC This Week with George Stephanopoulos, 2010, URL].

Специфичным для американской лингвокультуры языковым средством является использование риторических вопросов для избегания критики прямых утверждений.

Пр.: «You have to think: While your population is growing, why is your

Christian Orthodox community shrinking»? («Вы должны подумать над следующим: почему на фоне роста общей численности населения, численность православных христиан в вашей стране снижается»?) [China Economic Net, 2009, URL].

В качестве специфичных для российской лингвокультуры можно рассматривать следующие средства реализации интегрирующей функции языковой толерантности.

1.Использование в критических замечаниях смягчающих высказываний, содержащих похвалу каким-либо особенностям критикуемого объекта или общую позитивную его оценку.

Пр.: «Праздник-то хороший, Ураза-байрам, хороший, но когда происходят вот эти акты жертвоприношения, особенно в немусульманских республиках… не надо делать это публичным» [Сайт В.В. Путина, 2011,

URL].

2.Использование в критических замечаниях более общих понятий и описаний в противопоставление конкретным.

Пр.: «…но я сейчас скажу всё-таки не применительно к Обнинску, а применительно вообще к ситуации в целом» [ПРЕЗИДЕНТ.РФ, 2011, URL].

Специфичным для турецкой лингвокультуры языковым средством является использование фразеологических сочетаний как апелляция к устоявшейся перцептивной модели или модели поведения.

Пр.: «Türkçe’de bir söz vardır: Bağcıyı mı döveceğiz, üzümü mü yiyeceğiz? Bizim maksadımız üzümü yemek, bağcıyı dövmek değil» («В турецком языке есть высказывание: «Побьем виноградаря, наедимся винограда?» Наша цель

–это наесться винограда, а не побить виноградаря») [CNN Türk Haber Sitesi, 2009, URL].

Говоря о культурно-обусловленной специфике средств, служащих для реализации интегрирующей функции языковой толерантности, можно отметить следующее.

1.Широкое использование в турецком политическом дискурсе фразеологических сочетаний является особенностью турецкой лингвокультуры. В турецкой лингвокультуре фразеологизмы допускаются к использованию в формальном дискурсе, в то время как в русской и американской лингвокультурах распространение данного языкового средства чаще ограничивается сферой бытового общения.

2.Использование в критических замечаниях более общих понятий и описаний в противопоставление конкретным в российском политическом дискурсе, на наш взгляд, обусловлено коллективистским характером русской культуры, в которой общее, коллективное ставится выше индивидуального. Говорящий всегда имеет возможность склонить оппонента к принятию своей точки зрения, если подчеркнет ее большую ценность или применимость для всего общества в целом. Индивидуальные ситуативные примеры рассматриваются как нерепрезентативные.

Регулирующая функция

Универсальными для всех рассматриваемых лингвокультур

средством реализации данной функции языковой толерантности является грамматическая субъективизация сообщений, используемых для управления действиями или представлениями реципиента («мы должны сделать» вместо «вы должны сделать»).

Пр.: «Yabancı düşmanlığına karşı bir eylem planı ortaya koymalıyız. Bu cinayetler başta Almanya’daki Türkler olmak üzere herkesi tedirgin ediyor» («Мы должны составить план противостояния ксенофобии. Эти преступления волнуют всех, прежде всего проживающих в Германии представителей турецкого народа») [Almanya Bülteni – Almanya Haberleri, URL].

Универсальной для турецкой и российской лингвокультур является семантическая субъективизация сообщения (личный позитивный пример говорящего).

Пр.: «Я жду от наших граждан консолидации, общего настроя на совместную позитивную работу по развитию нашей Родины. И сам буду все делать для того, чтобы достичь этой цели» [Сайт В.В. Путина, 2011,

URL].

Говоря о специфичных для американской лингвокультуры

средствах реализации регулирующей функции языковой толерантности, можно выделить следующие из них.

1. Разделительные и риторические вопросы (tag questions).

Пр.: «That makes it a war crime, doesn't it?» («Что делает это военным преступлением, не так ли?») [U.S. Department of Defense Website, 2003, URL].

2. Смягчение императивных конструкций за счет использования глаголов типа «suggest», «recommend», «advise», «caution» и др.

Пр.: «And in that spirit, I caution against allowing this movement to be defined by any one leader or politician» («В условиях такого духа движения, я предостерегаю его от попадания под влияние какого-либо лидера или политика») [CNN International, 2010, URL].

Специфичным для турецкой лингвокультуры языковым средством является использование образов народа, страны, нации, государства в контекстах, предполагающих предписания реципиентам сообщения.

Пр.: «Devlete düşen görev, terörle mücadele için gereken adımları atmak hukuk kuralları dahilinde bütün metotları, kendi prensipleri içinde uygulamaktır» (Задача, стоящая перед государством – предпринять все необходимые для борьбы с терроризмом шаги в полном соответствии с нормами закона и собственными принципами) [Türkiye Cumhuriyeti Cumhurbaşkanlığı Sitesi, 2011, URL].

Возвращаясь к вопросу лингвокультурной обусловленности выбора языковых средств реализации регулирующей функции толерантности, в качестве примера отметим, что прием семантической субъективизации сообщения характеризуется кросскультурностью в турецком и русском политическом дискурсе, в то время как в американском политическом дискурсе он встречается гораздо реже. Данный факт объясняется тем, что как в русской, так и в турецкой лингвокультурах существенную роль играет образ лидера, чья модель поведения определяет поведение общества5, в то время как в американской лингвокультуре доминирует индивидуалистический тип поведения и мотивации.

Объясняя этноспецифичность использования разделительных вопросов и смягчения императивных конструкций в американском политическом дискурсе, можно апеллировать как к отсутствию аналогичных грамматических конструкций в русском и турецком языках, так и к

5 Grachev, M., Rogovsky, N., Rakitski, B. Business Leadership and Culture in Transitional Economy: A Case of Russia / M. Grachev, N. Rogovsky, B. Rakitski // Chhokar, J., Brodbeck, F., House R. Culture and Leadership Across the World: the GLOBE Book of InDepth Studies of 25 Societies. – Mahwah, NJ: Lawrence Erlbraun, 2007. – P. 803-831

культурно обусловленной особенности американского политического дискурса – тенденции к смягчению категоричных высказываний в соответствии с «постулатом толерантности».

Характерное для турецкой лингвокультуры активное использование образов народа, страны, нации, государства в контекстах, предполагающих предписания реципиентам сообщения, можно объяснить с помощью апелляции к историко-культурным прецедентам из прошлого турецкого народа. В культуре Турции огромную роль играет концепт государства, с новой силой реализовавшийся в период республиканских реформ Мустафы Кемаля Ататюрка. Образы «нации», «республики» являются в турецкой культуре своего рода «стимулами» для индивидуальной деятельности во благо общества6, что обусловливает их использование в побудительных высказываниях.

Референтная функция

Возможность выделения определенных закономерностей в языковых средствах, служащих для реализации данной функции в политическом дискурсе, видится нам достаточно спорной. Являясь одним из типов дискурса массово-идеологической направленности, политический дискурс рассматривает в качестве реципиентов достаточно многочисленные группы людей. Соответственно, каждый прецедент реализации толерантности в языке, каким бы целям он ни следовал, имеет воспитательный потенциал, так как толерантные высказывания учат людей избегать нетерпимости, создают прецедентные модели поведения в противоречивых коммуникативных ситуациях, способствуют распространению норм демократии и плюрализма.

Следовательно, реализация референтной функции языковой толерантности в чистом виде, на наш взгляд, маловероятна. С определенной долей условности к текстам, посредством которых реализуется исключительно эта функция языковой толерантности, можно отнести высказывания политических деятелей, содержащие аллюзию к прецедентам толерантного поведения или деятельности, а также высказывания, посвященные непосредственно толерантности. Проанализировав такие высказывания, мы выделили следующие особенности реализации языковой толерантности в рассматриваемых лингвокультурах.

6 Çıkar, M. Von der osmanischen dynastie zur turkischen nation politische gemeinschaften in osmanischen-türkischen schulbüchern der jahre 1876-1938 / M. Çıkar // Darmstadt:

Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 2001. – 132 s.

Универсальным для американской и российской лингвокультур

средством реализации референтной функции языковой толерантности является аллюзия к определенным историческим прецедентам, являющимся примерами положительного эффекта от следования принципам толерантности.

Пр.: «We've endured civil war and we struggled to extend equal rights to all of our citizens» («Мы прошли гражданскую войну и сражались за то, чтобы всем гражданам нашей страны были предоставлены равные права») [Chicago Sun-Times, 2010, URL].

В качестве специфичных для американской лингвокультуры можно рассматривать следующие языковые средства реализации референтной функции языковой толерантности.

1.Эмфатическое использование местоимения первого лица множественного числа («we»).

Пр.: «We are working together to protect two fundamental freedoms – the right to practice one's religion freely, and the right to express one's opinion without fear». («Мы занимаемся совместным трудом для защиты двух фундаментальных свобод – права свободно исповедовать свою религию и права безбоязненно выражать собственное мнение») [The Huffington Post: The Internet Newspaper, 2011, URL].

2.Введение в контекст сообщения образа государства как субъекта толерантности.

Пр.: «Let me be clear, America respects the right of all peaceful and lawabiding voices to be heard, even if we disagree with them» (Скажу прямо,

Америка уважает право на свободу слова всех мирных и законопослушных людей, даже если мы с ними не согласны) [The New York Times, 2011, URL].

Специфичными для российской лингвокультуры являются следующие языковые средства.

1.Эмфатическое использование лексем, содержащих коннотацию общности, универсальности.

Пр.: «Все должны внутри одной страны как минимум знать государственный язык. Это нормально, потому что это язык межнационального общения. Должна быть некая общая история, общие традиции» [Официальный Сайт Президента Российской Федерации, 2011,

URL].

2.Использование образа России как исторически многонационального государства.

Пр.: Россия возникла и веками развивалась как многонациональное государство. Государство, в котором постоянно шел процесс взаимного

привыкания, взаимного проникновения, смешивания народов на семейном, на дружеском, на служебном уровне [Веб-сайт Владимира Путина, 2012, URL].

Говоря о языковых средствах, специфичных для турецкой лингвокультуры, можно отметить следующие из них.

1. Аллюзия к священным писаниям, легендам и фольклору.

Пр.: «İslam Peygamberi Hz. Muhammed der ki, «Arabın Aceme, Acemin Araba üstünlüğü olmadığı gibi, kırmızının karaya, karanın kırmızıya üstünlüğü yoktur» («Пророк ислама Мухаммед сказал, «Подобно тому, как араб не имеет превосходства над неарабом, а неараб – над арабом, красный не имеет превосходства над черным и черный – над красным») [Türkiye Cumhuriyeti Başbakanlık Sitesi, URL].

2. Метафора и аллегория.

Пр.: «Bizler geçmişleri, bugünleri ve gelecekleri ortak çizilmiş iki milletiz. Sana'da torununa tahta bir oyuncak dahi alamayan bir dedenin yüreğindeki hüzün, Rabat'ta, Beyrut'ta gözyaşına dönüşür» («Мы – две нации с общим прошлым,

настоящим и будущим. Когда в Сане дед грустит, что не может подарить внуку даже деревянную игрушку, глаза людей в Рабате и Бейруте наполняются слезами») [NTVMSNBC Haberleri, 2011, URL].

Определенная этнокультурная специфика отмечается нами в средствах реализации референтной функции языковой толерантности посредством аллюзии. Как стилистическая фигура, аллюзия активно используется и в турецком, и в американском, и в русском политическом дискурсе. Однако в последних она обращается в основном к историческим прецедентам, в то время как турецкому политическому дискурсу более свойственна аллюзия к священным писаниям, легендам и фольклору. Этот факт можно объяснить как более существенной ролью религии в турецкой лингвокультуре, так и, возможно, историческими причинами.

Говоря об этнокультурной специфике языковых средств, служащих для реализации референтной функции языковой толерантности в американском политическом дискурсе, мы можем выделить следующие из них.

1.Эмфатическое использование местоимения первого лица множественного числа «we».

2.Введение в контекст сообщения образа государства как субъекта толерантности.

Первая закономерность видится нам весьма парадоксальной, так как она противоречит классификации культур Г. Хофстеде, предполагающей индивидуализм американской культуры. Мы предполагаем, что ее причиной может являться важность обоюдной заинтересованности и деятельности сторон конфликта в американской лингвокультуре. Подтверждение данному

предположению находится в трудах американских культурологов (Gagnier, 2010; Smolarski, 2010), отмечающих, что наряду с индивидуализмом американской культуре свойственна и тенденция к единению во имя общих целей, вопреки несовпадениям личностных интересов.

Широкое использование образа государства для реализации референтной функции в политическом дискурсе объясняется, на наш взгляд, определяющей ролью, которую государство исторически играет в развитии принципов мультикультурализма и толерантности в американской культуре. Данные принципы являются основой государственности США и одним из основных курсов деятельности политической и административной систем страны.

Среди этноспецифичных языковых средств, служащих для реализации референтной функции языковой толерантности в русском политическом дискурсе, нами выделяются следующие из них.

1)Эмфатическое использование лексем, содержащих коннотацию общности, универсальности.

2)Использование образа России как исторически многонационального государства.

Частотность использования первого из этих двух приемов можно объяснить, опираясь на исторически коллективистский характер российской культуры. Влияние коллективистского прошлого до сих пор весьма заметно на всех уровнях культуры, включая и ее язык.

Частое употребление второго из указанных выше приемов в российском политическом дискурсе также достаточно просто объяснить. Многовековая история успешного развития российского государства в условиях существенного различия культурных и конфессиональных особенностей населяющих ее этносов, а также их взглядов, является неоспоримым историческим фактом и весомым аргументом при дискуссии. Соответственно, упоминание истории развития мультикультурного государства как позитивного социального примера обладает потенциалом убеждения собеседника.

Контактоустанавливающая функция

Особенностью реализации данной функции языковой толерантности в политическом дискурсе является практически полная идентичность языковых средств, служащих для этого в изучаемых лингвокультурах. Все из выделенных нами частотных языковых средств, приведенных ниже,

являются универсальными для всех рассматриваемых лингвокультур.