Приглашение в музей

(Литературный образ новой экспозиции Государственного музея

В.В.Маяковского)

К 1982 г. относится начало экспериментальной выставочной деятельности в Государственном музее В.В.Маяковского (Москва, пр.Серова, д.3/6), целью которой являлась разработка нового языка музейной экспозиции. Пятилетний опыт работы позволил подготовить сценарную концепцию, а затем и архитектурно-художественный проект будущей стационарной экспозиции*. В 1989 г. работа была завершена. Музей В.Маяковского вновь открыл свои двери. А параллельно шла иная работа -теоретическое осмысление создаваемого (и созданного) (1) и внедрение новых принципов в проектирование экспозиций музеев самых разных профилей**. На сегодняшний день экспозиция музея В.Маяковского является единственной реализованной экспозицией из более чем двадцати задуманных и спроектированных (с участием авторов) до уровня эскизного проекта. Язык ее достаточно сложен, оценки специалистов - противоречивы. Поэтому авторы данной статьи (принимавшие непосредственное участие в создании нового музея В.Маяковского) посчитали возможным отказаться от наукообразного "анализа" и создать литературный образ уникального произведения экспозиционного искусства, дополненный иллюстрациями (слайдами). Итак — приглашение в музей...

Вы пришли в музей Маяковского - мы рады вас видеть. Не удивляйтесь тому, что здесь нет привычных музейных залов и застекленных витрин с выставленными в них экспонатами.

Все внутреннее пространство дома, свободно перетекающее, вздыбилось, ощетинилось и, как бы штопором, взметнулось ввысь, оголив главный нерв -мемориальную лестницу, ведущую в крохотную "комнатенку-лодочку", как называл поэт свое жилище в поэме "Хорошо!": "Я

в комнатенке-лодочке проплыл три тыщи дней"

161

или в "Про это":

"Перышком скрипел я, в комнатенку всажен, вплющился очками в комнатный футляр..."

Единственная реальность, прочная твердь в бушующем море времени -мемориальная комната - является сердцем этого дома.

Поэзия, проверенная точным математическим расчетом... Поэт жил и работал здесь одиннадцать лет, а значит, в конце 1927 г., когда создавалась поэма "Хорошо!" -"три тыщи дней", а к 30-му - еще прибавилась почти тысяча, но не досчитал, ушел из жизни раньше, не расчетливо, торопя даты. Так и выставку "20 лет работы" поспешил отметить чуть раньше, как бы предчувствуя, что через год не дадут, что не успеет сказать свое последнее и главное "товарищам потомкам".

А они, эти бегущие по улицам Москвы в поисках чего бы достать "товарищи потомки", не всегда успевают поднять голову, чтобы в проломе огромного дома увидеть странную композицию: огромная стеклянная витрина, разрубленная наискось, наотмаш острым ножом "перестройки", вскрывающим нарывы и язвы нашего общества.

• Неэстетично! Конъюнктурно! Идеологически неверно! - сколько окриков, улюлюканья, сколько грязи было вылито на эту композицию ревнителями "чистого искусства" музейной экспозиции и так называемыми "идеологами".

• Здесь нет Маяковского, здесь только работа художников и их памятник самим себе!

• Простите, но разве художники не имеют права сказать свое слово о поэте и художнике? Не ту жалкую попытку изобразить дискуссию, предпринятую в газете "Московский художник", следует считать последним словом о поэте и художнике. И кто скажет это последнее слово? Когда? Сейчас или через 100 лет, как предлагал сам Маяковский своим оппонентам?

• Нет Маяковского? Но не второе ли действие "Клопа" разыгрывается сейчас здесь? Несоответствие мечты и реальности, - скажете вы. - И будете на шаг ближе к пониманию духовной драмы поэта, чем те, кто все еще самозабвенно повторяет "лучший, талантливейший".

Не таким виделся ему из 1929 года наш мир, он верил, что размороженного в 1979 г. Присыпкина будут демонстрировать как вымершего представителя "гомо вульгарно". Он не ошибся в главном: обыватель неистребим. Ведь именно этот процесс более всего тревожил и волновал поэта в последний год жизни, когда от "Хорошо!" он пришел к "Плохо".

- Позвольте, но откуда этот породистый цепной пес бюрократии, увешанный медалями, прикованный цепью к своей будке-резиденции. Ведь об этом не писал Маяковский?

- Да, об этом не писал. Подписывая письма к любимой, он рисовал трогательного наивного щенка.

Подумайте, сколько разных оттенков вмещает один образ: от легко ранимого "Я" Маяковского в лирическом росчерке под запиской до сатирического обобщения сущности и реальности целой общественной системы.

Сидящие рядом "людей половины", как и взметнувшиеся перед носом руки в едином порыве "одобрям-с" - это ли не горькая ирония сегодняшнего (?) дня, где рядом с дворцами-резиденциями соседствует быт коммуналок с тихим, прикрытым пьянством и наивной верой в счастье-слоников.

И лишь с острия лезвия слетающие гордые и горькие даты нашей истории, зовущие нас сегодня очиститься от скверны, отбросить все, мешающее нам жить по-человечески, с достоинством, которое так гордо нес Маяковский "...через хребты веков

162

и через головы поэтов и правительств .

• Но почему здесь 1937-й, 1985-й? Маяковский не жил в эти годы!

• Да, он ушел из жизни сам, в 1930-м. Но можно ли его, рвавшегося в будущее, к нам, сегодня живущим, ограничить 37-ю годами жизни?! Не он ли мечтал быть воскрешенным в XXX в., чтоб "служить у вас хотя б швейцаром". Не он ли создал машину времени, которая всегда будет уносить его вдаль, заставляя потомков оглядываться на него не назад, а вперед, как пророчески сказала Марина Цветаева.

Но остановимся в этом споре. Постоим у входа, прочитаем смываемую временем надпись, некогда украшавшую все школьные сочинения и докторские диссертации. И пусть в потоке сегодняшнего дня теряются отдельные слова и эпитеты, главное есть: "МАЯКОВСКИЙ БЫЛ И ОСТАЕТСЯ..." И так будет всегда, независимо от политических и эстетических споров наших и последующих поколений.

Монолитно набранная надпись "ГОСУДАРСТВЕННЫЙ МУЗЕЙ В.В.МАЯКОВСКОГО" разрывается выпадающим из его фамилии "Я", как крик живого со страниц первого сборника "Я", его автобиографии ""Я сам", как символ личности, не скрывавшейся под прикрытием общего мнения, не присоединявшейся к предыдущему оратору. Он старался говорить от первого лица, со всеми вытекающими из этого последствиями. Он не страховал себя коллективными позициями, он нес личную ответственность за все, сделанное в жизни.

"Я" Маяковского, размноженное трафаретно, как некогда "Окна РОСТА", нами, сегодняшними, еще смотрится по кадрам, еще вырывается кусками из контекста, еще не составило цельной картины. Идущим в музей поэта эту картину предстоит еще дорисовать в своем сознании.

Только дорисовывать придется всю жизнь, время от времени сверяя новыми посещениями и новыми раздумьями. Так исподволь музей учит духовности, развивает ее, делая посещение музея, спокойное или, наоборот, возмущенное, душевной потребностью.

Грамматика нового музея

Музей - это государство вещей. Здесь также существует альтернатива: диктатура или свобода. Традиционный музей сковывает вещь мертвыми витринами и "методическими рекомендациями". Новый музей раскрывает внутренний смысл вещи, реализует интеллект и фантазию автора, заменяет наукообразие творчеством, превращает посетителя из послушного статиста в соавтора и соучастника.

Музей — это театр вещей. В этом смысле традиционные экспозиции напоминают фотовыставку ведущих актеров, а в лучшем случае - профсоюзное собрание коллектива театра. В новом музее предмет - это актер, раскрывающий свой талант в экспозиционном спектакле. Уникальный предмет - потенциально гениальный актер! Традиционный музейный художник-оформитель становится Художником-Режиссером. Одна из его задач - помочь бессловесному и неподвижному предмету обрести голос и жест. Посетитель музея гораздо активнее театрального зрителя: он способен самостоятельно регулировать темп развития драматического конфликта -сюжета экспозиции.

Музей - это язык вещей. Традиционный музей подобен толковому словарю: его коллекция - это система предметных знаков, лексических феноменов с нереализованными коммуникативными возможностями. Иногда - это популярный учебник с иллюстративно-дидактическими задачами. Новый музей близок историческому роману, где факты, темы и их интерпретация подчинены творческой интуиции авторов. Новый музей - это язык нового вида искусства - искусства

163

музейной экспозиции.

Музей — это миф. В традиционно советском музее, историческом или литературном, навязывалась политическая мифология, рассчитанная на однозначное восприятие нормативных символов и претендующая на безусловную истину. В новом музее реализуется мифология поэтическая — метафорическая образность, ассоциативность восприятия, многоплановость, эстетическая напряженность - словом, все то, что характерно для современного искусства.

Музей — это храм. Традиционный музей обожествляет Героя. Новый музей исследует Человека. Это храм человеческих страстей, приводящим к трагедии. Это храм человеческой мысли, превращающейся в иллюзию при столкновении с беспощадной реальностью. Это храм человеческой души, непредсказуемой в своих метаморфозах. Наконец, это храм человеческой мудрости, предостерегающей от трагедии и одновременно превращающей ее в эстетический объект.

Музей - это дом, где вещи заменяют, но не вытесняют людей.