§ 10. Отношение к «начальству»

«Артель без вожака — что топор без дер­жака»

«Ты начальник — я дурак, я началь­ник — ты дурак»

Русские народные поговорки

Напомним еще раз, что в древности на Руси сложились весь­ма демократические традиции отношений между простыми людьми и теми, кто обладал властью. Так, известно, что в северных го­родах, например, в Новгороде, в XII веке существовало «вече» — прообраз парламента. Только жестокость Ивана Грозного унич­тожила этот демократический институт. Однако позднее в Мос­ковском царстве с XIV века возобладала тенденция, привнесен­ная татаро-монголами: под их влиянием в России укрепился тип социальных связей «господин— его слуга» в азиатском варианте. В общественной и в частной жизни поведение человека стало оцениваться с точки зрения его «чина» (т.е. места человека в со­циальной иерархии), иначе говоря «чинопочитание».

Таким образом, постепенно сформировались новые формы поведения человека в обществе: возникла особая сервильная пси­хология и нравственность, которая подкреплялась, как уже гово­рилось, задавленным чувством собственного достоинства русских. Один и тот же человек может проявить пренебрежение, высоко­мерие по отношению к зависимому от него человеку, но бук­вально через минуту его поведение может стать диаметрально про­тивоположным — рабским, угодливым перед лицом начальника; прямо по народной пословице: «С просителями— шибко, а с на­чальством— гибко». О такой модели поведения говорит еще бо­лее выразительная по цинизму русская поговорка, выражающая принцип отношений в любом коллективе, вплоть до настоящего времени: «Ты начальник, я — дурак, я начальник, ты— дурак». На практике это означает, что человек, не обладающий властью, не должен претендовать на то, чтобы осознавать себя как личность. Его ценность только в том, что он — часть общей машины, ис­полнитель, не имеет права спорить, отстаивать свое мнение пе­ред начальником. В любом случае, даже если он прав, эта попыт­ка кончится для него плохо. В течение столетий на генетическом уровне в русского человека вбита идея: «Не спорь с начальством: ему виднее. А если станешь спорить— тебе же будет хуже».

Сервильную психологию можно и стоит осуждать. Но можно попытаться понять это как вынужденную модель поведения, как результат фаталистического отношения к жизни и конформизма русских.

Задумаемся, например, почему в современной России несмотря на ужасающие условия труда и несправедливую систему жизни, несмотря на невыплаты зарплаты, несмотря на явную деформа­цию отношений между работником и работодателем (какая и не снилась западному человеку), крайне редки выступления с со­циальными протестами? Вот, например, аргентинские граж­дане в начале 2002 г. из страха перед девальвацией своей валюты на 50% устроили по всей стране погромы и заставили уйти в отставку одного за другим пятерых (!) президентов. А в России после кризиса 1998 г., когда рубль обесценился на 400% и мил­лионы людей потеряли свои сбережения, рабочие места и на­дежду вернуть свой прежний материальный статус, никому в голову не пришло идти на баррикады или легально использовать суще­ствующие инструменты демократии: например, отозвать своего депутата, потребовать от него хоть каких-то действий... И вновь в либеральной прессе звучат штампы об извечной покорности русских.

Как показывают социологические исследования⁶⁸, большин­ство россиян в период 1995—1998 гг. находилось в состоянии пассивного сопротивления вялотекущему курсу реформ. Это вы­ражалось в том, что продолжалось производство товаров и ус­луг, несмотря на неплатежи заработной платы или ее резкое сни­жение. Люди продолжают работать, получая «смешную» зарпла­ту! Подобное трудно себе вообразить в странах с рыночной экономикой.

Форма пассивного сопротивления в течение многих поколе­ний приводит к привычке терпеть. Самое плохое при этом то, что люди теряют чувство опасности. Аналитики называют это «феноменом вареной лягушки». Известно, что лягушки — хо­лоднокровные твари и их внутренняя температура соответствует внешней. Если ее бросить в горячую воду, то разница темпера­тур даст сигнал опасности, и она выскочит из воды. А вот если ее поместить в воду и постепенно нагревать, то она успевает выравнивать внутреннюю и внешнюю температуру, пока посте­пенно не сварится.

У русского человека очень развито стремление к устойчивос­ти состояния: условия жизни в России часто бывают экстре­мальными, а жить хочется всегда. Вот все и стараются приспосо­биться к любым жизненным условиям, терпят, «затягивают по­яса» в надежде на то, что как-нибудь «кривая вывезет», «авось повезет» и дальше все устроится... Фатализм и свойственный русским конформизм приучил их к мысли, что не стоит совершать рез­ких действий, чтобы не было «еще хуже».

Ситуация усугубляется и отсутствием того, что русским так упорно приписывается: недостаточно развитое чувство коллек­тивизма, умение собраться всем «в едином порыве» перед лицом серьезных трудностей. Такое качество проявляется у русских, к сожалению, крайне редко — только перед лицом всеобщей ка­тастрофы (например, войны).

Конечно, апатия и разнобой в действиях современных рос­сиян могут вызывать только сожаление, но вместе с тем нельзя не почувствовать уважения к стоицизму, огромному терпению и разумному спокойствию россиян. Какие бунты можно устраи­вать в стране, где изношенные атомные реакторы и множество особо опасных производств, связанных с химией и радиацией? А можно ли забывать о суровой русской зиме? Ведь одна авария на электростанции или поломка тепловых коммуникаций в январскую стужу способна бесшумно убить население целого горо­да... Какие уж тут бунты и погромы! Это в 30 градусов жары можно по ночам толпами разбойничать, грабить магазины, не рискуя умереть от переохлаждения. Сравнение Аргентины и России — некорректно, а использование заезженных мифов о покорности русских — неправомерно.

Отмеченные особенности русского архетипа — стоицизм, без­мерное терпение, умение образовать устойчивое состояние, ра­зумное спокойствие, способность выживать в самых невероят­ных условиях, умение найти выход там, где другой человек просто пропадет, неумение (нежелание) отстаивать частные интере­сы, способность смириться с трудными обстоятельствами без гнева в душе, образованность русских в сочетании с развиты­ми интересами создают, на наш взгляд, благоприятную ситу­ацию для любых работодателей в России, для делового сотруд­ничества.