Обсуждение

Академик РАН Зализняк не зря начал бить тревогу. Как говорил поэт, «Зима не даром злится: прошла ее пора. Весна во двор стучится, и гонит со двора». Академическая лингвистика стремительно теряет почву под ногами, что и показала передача «Гордон-Кихот против Задорнова». Еще немного, и научная общественность может предъявить ей претензии: уважаемые господа академики, ну-ка отчитайтесь, куда пошли деньги российских налогоплательщиков? Что вы конкретно сделали, но не по числу опубликованных отчётов, а по реальному вкладу в науку? И тогда станет понятно, что весь пар ушёл в свисток, а локомотив так с места и не сдвинулся.

Приведенная статья, являющаяся записью речи перед студентами МГУ, является образцом подобного «свиста» академической науки. Не будучи специалистом в такой дисциплине, как методология науки, Зализняк щедро делится «простыми признаками» дилетантизма, забывая, что он только что критиковал «простые методы этимологизации» слов дилетантами. Иными словами, он проявляет себя как типичный методолог-полузнайка, то есть, дилетант (по его определению). Весьма сложное явление в социологии науки, научный дилетантизм, он сводит к шести признакам, и тут же подрывается на первом же из них. А иного не могло и быть: он зашёл в чужую область, в другую научную дисциплину, даже не предполагая, что такая существует. Последнее характеризует его уже не как дилетанта, а как невежду. Но уже не по его представлениям, а с точки зрения методологии, то есть с позиций именно академической науки.

Далее, он не называет имён, якобы для того, чтобы не пропагандировать взгляды дилетантов, полагая, что многие из них только того и хотят, чтобы их упоминали, хотя бы и в осуждение, чтобы выглядеть серьезными оппонентами, с которыми спорят. Я, например, уже давно такого вовсе не хочу, ибо занимаюсь наукой, а не бесплодными спорами с дилетантами, вроде названного академика. Причина же отсутствия имён в докладе Зализняка, на мой взгляд, иная – плохое знание взглядов оппонентов (он, например, постоянно смешивает меня с теми, кого я же и критикую, якобы борясь с целым направлением) и неумение вести публичные дискуссии. НИИ РАН давно превратились по большей части в типично чиновные организации, где авторитет учёного определяется не его реальным вкладом, а занимаемой должностью. Я достаточно долго общался с ныне покойным директором Института славяноведения Владимиром Константиновичем Волковым в качестве проректора Академии славянской культуры, чтобы знать о научной атмосфере в этом НИИ не понаслышке. Именно в этом институте трудится А.А. Зализняк.

(Биографическая справка: Зализняк, Андрей Анатольевич — Действительный член РАН (1997), ведущий научный сотрудник Института славяноведения и балканистики РАН; родился 29 апреля 1935 г. в г. Москве; окончил МГУ в 1958 г.; основные направления научной деятельности: русское и славянское языкознание).

Так что, назови он моё имя, я бы непременно ответил Зализняку не на своём сайте, а в том же МГУ перед студентами. Полагаю, однако, что Андрей Анатольевич в этом случае выглядел бы не лучше, чем его коллега Виктор Маркович Живов на передаче Гордона.

Я неоднократно показывал в примечаниях к высказанным в докладе утверждениям то, что сам Зализняк постоянно оказывается в положении дилетанта. Не хочу на этом останавливаться, как и на факте плохого владения академиком Зализняком русским языком. Это, так сказать, просто «приправа», оформление той самой «вонючей похлёбки» (определение В.М. Живова), которой Зализняк потчует студентов. Перейду к главному.

Основным достижением компаративистики за последние два века было установление звуковых соответствий между родственными или более далёкими языками, выведение законов фонетического развития и реконструкция на этой основе более древних форм слов. Это, безусловно, выдающееся достижение сравнительного языкознания. Однако достижение не всеобщее, а частное, ибо лексический фонд любого языка развивался не только таким способом. Скажем, слово island в английском языке означает «остров», а слово semi – половина; тогда следовало бы ожидать, что слово «полуостров» должно звучать как нечто вроде *semiisland, или, учитывая английскую орфографию, как *semeesland. Однако такого слова мы в английском языке не находим, ибо вместо него англичане предпочитают использовать заимствованное из романских языков слово peninsula. Тем самым, прямолинейная экстраполяция чисто фонетического развития слова на более ранние времена всегда ограничена возможностью заимствования вместо него другого слова. Но у лингвистики на сегодня нет теории заимствования, равномощной по степени разработанности теории фонетического развития. А тем самым, лингвистике пока неизвестны границы применимости компаративистских выводов.

Но я показал ограничение только со стороны заимствования. Но ведь существуют еще и калькирование, и конверсия, и деривация, и словосложение (вплоть до инициальной аббревиации), которые так же изменяют облик или смысл слов, и потому полагаться только на один способ словоизменения, а именно на фонетическое развитие, было бы большим упрощением. Наконец, существует такое мощное языковое средство, как табуирование ряда лексем, и замена табуированного слова эвфемизмом. Например, в США слово «негр» было заменено политкорректным словом «афроамериканец», и никакого фонетического соответствия при этом не возникло. То же самое и в случаях замены слова «инвалид» словосочетанием «человек с ограниченными возможностями» или слова «слепой» на слово «незрячий». Табуирование может за пару веков сделать язык совершенно неузнаваемым. Однако теории табуирования (чтобы можно было точно сказать, какое слово будет подвержено табуированию, а какое нет, и какое слово должно выступить эвфемизмом) в лингвистике также нет.

Так что демонстрация только одного метода из целого их набора является, конечно же, признаком дилетантизма. Причем уже не столько академика Зализняка, сколько всей лингвистики.

Наверх страницы ↑↑↑