5. Работные люди; приписные крестьяне по наказам депутатов.

Наказы содержали жалобы на безземелье. Крестьяне просили обеспечить безопасность их собственности. Горнодобывающие крестьяне жаловались на тяжесть налогообложения и маленькие зарплаты за рубку леса и добычу угля.

Поднимается так же подушный налог. Если в 20-ых годах налог был 1.14 рубля, то в 60-ые годы он стал по 5 рублей на каждого человека. Т.е. около 1.64 с души. Требовали пересмотреть законодательство и ввести положение о том, что работать и платить налоги должны были только те, кто это может делать.

Так же крестьяне протестовали против того, что время отработки на заводах совпадало со временем посевной, и заводы находились до 300 верст от места жительства, поэтому идти было около 2 недель и за это время не платили. Крестьяне просили, что бы их приписали поближе к дому. Так же просили бесплатного инвентаря, жилья и еды при заводах.

Жалобы поступали на купцов т.к. те не позволяли нормально вести торг. Крестьяне могли торговать только до обеда и не в праздничные дни.

Просили принять меры против приказчиков, которые злоупотребляли своим положением.

Наемные рабочие (работные люди) просили социальной защиты и повышения заработной платы в зимний период. Просили сократить тенденцию закрепления крестьян к заводам.

6. Обсуждение крестьянского вопроса.

Уже при чтении депутатских наказов от свободных крестьян некото­рые ораторы слегка касались вопроса о положении крепостных крестьян. Вопрос о заводах также подал повод к намекам на плачевное состояние заводских крестьян. Князь Щербатов, обвиняя купцов в жестоком обраще­нии с фабричными рабочими, сказал следующее: «Обратим взоры наши на человечество и устыдимся об одном помышлении дойти до такой сурово­сти, чтобы равный нам по природе сравнен был со скотами и поодиночке был продаваем. Древние времена, не просвещенные чистым нравоучени­ем, приводят нас в ужас, когда вспомним, что людей, как скотину, по торгам продавали. Если невольнику приключался какой-либо вред, то не бо­лезнь его и страдание, но убыток господский принимался во внимание, и за него законы принуждали к платежу.

По тону и характеру этих заявлений можно бы думать, что в то время одиночная продажа крестьян происходила, во-первых, в виде какого-то исключения, и что, во-вторых, крестьяне, купленные поодиночке, без земли, главным образом употреблялись на фабриках.

Хотели предоставить крестьянам недвижимое имущество. А Чупров просил предоставить крестьянам права и свободы и таким образом начать их раскрепощение.

№8 Дворянская диктатура после крестьянской войны 1773-1775гг.

1. Рост прав помещиков на личность крестьянина.

Юридическим содержанием крепостного права была власть землевладельца над личностью и трудом крепостной души в указанных законом границах.

По Уложению вольный человек обязан служить государству личной службой или тяглом и не мог от­даваться в частную собственность по личному дого­вору. Это законодательство превратило крепостную неволю крестьянина из зависимости по договору в за­висимость по закону. Крепостная неволя не освобож­дала крестьянина от государственных повинностей, как освобождала холопа. Первая ревизия окончатель­но сгладила это различие, наложив и на холопов одинаковые с крестьянскими государственные повинно­сти. Те и другие по закону образовали одинаковые состояния крепостных людей, или крепостных душ.

По закону власть владельца над крепостной ду­шой слагалась из двух элементов, соответствовавших двоякому значению, какое имел для крепостного крестьянина владелец. Землевладелец был, во-пер­вых, ближайший управитель крепостного, которому государство поручало надзор за хозяйством и поведе­нием крепостного с ответственностью за исправное отбывание им государственных повинностей, во-вторых, землевладелец имел право на труд крестья­нина как собственник земли, которой пользовался крестьянин, и как его кредитор, давший ему ссуду, с помощью которой работал крестьянин.

Как правительственный агент помещик собирал казенные подати с своих крепостных крестьян и над­зирал за их поведением и хозяйством, судил и нака­зывал их за проступки — это полицейская власть по­мещика над личностью крестьянина по поручению государства. Как землевладелец и кредитор помещик облагал крестьянина работой или оброком в свою пользу — это хозяйственная власть над трудом кре­стьянина по гражданским поземельным обязательст­вам. Так можно определить границы власти помещи­ка по закону до конца царствования Петра.

В царствование Елизаветы помещичье право на­казывать крепостных было расширено законом: ука­зом 1760 г. землевладельцам было предоставлено ссылать своих крестьян «за предерзостные поступ­ки» в Сибирь на поселение. Это право дано было зе­млевладельцам в интересах усиления колонизации Сибири, где было много удобных к обработке пус­тых земель. Но право это было стеснено известны­ми условиями: землевладелец мог сослать крестья­нина только на поселение, притом крестьянина здорового, годного к работе и не старше 45 лет. Жена по закону следовала за ссыльным, но малолетних детей помещик мог удержать при себе; если он от­пускал их вместе с родителями, его казна вознагра­ждала по установленной таксе. Оставалось неопре­деленным и право на хозяйственное распоряжение крестьянским трудом.

Государственные дельцы советовали Екатерине законом определить размеры крестьянских платежей и работ, каких вправе требовать землевладельцы. Граф Петр Панин, один из лучших государственных людей времен Екатерины, в записке 1763 г. писал о необходимости ограничить беспредельную власть помещика над крестьянами и установить нормы ра­бот и платежей крестьянина в пользу помещика. Та­кими нормами Панин признавал для барщины не более четырех дней в неделю, для оброка — не более 2 руб. с души, что составляет 14—16 руб. на наши деньги. Характерно, что Панин считал опасным об­народовать такой закон; он советовал сообщить его конфиденциально губернаторам, которые должны были секретно передать его помещикам к сведению и руководству.

Закон Петра III, изданный 18 февраля 1762 г., прибавил еще одно существенное побуждение так или иначе разрешить вопрос. Крепостное право име­ло одной из своих опор обязательную службу дво­рянства; теперь, когда эта служба была снята с со­словия и крепостное право в прежнем виде потеря­ло прежний смысл, свое главное политическое оп­равдание стало средством без цели. Теперь, при та­кой разнице в побуждениях, любопытно видеть, как Екатерина отнеслась к тяжелому вопросу, доставше­муся ей от предшественников.

Законодательство Екатерины о пространстве поме­щичьей власти над крепостными людьми отличается той же неопределенностью и неполнотой, как и законодательство ее предшественников. Вообще оно было направлено в пользу землевладельцев.

Мы видели, что Елизавета в интересах заселения Сибири законом 1760 г. предоставила помещикам право «за предерзостные поступки» ссылать крепост­ных здоровых работников в Сибирь на поселение без права возврата; Екатерина законом 1765 г. преврати­ла это ограниченное право ссылки на поселение в право ссылать крепостных на каторгу без всяких ог­раничений на какое угодно время с возвратом со­сланного по желанию к прежнему владельцу.

22 августа 1767 г., в то самое время как депутаты Комиссий слушали статьи «Наказа» о свободе и равенстве, из­дан был указ, который гласил, что если кто «недоз­воленные на помещиков своих челобитные наипаче ее величеству в собственные руки подавать отважит­ся», то и челобитчики, и составители челобитных бу­дут наказаны кнутом и сосланы в Нерчинск на веч­ные каторжные работы с зачетом сосланных земле­владельцам в рекруты. Этот указ велено было читать в воскресные и праздничные дни по всем сельским церквам в продолжение месяца. Предложение Сена­та, утвержденное императрицей, было так составле­но, что прекращало крестьянам всякую возможность жаловаться на помещика.

В указе 18 октября 1770 г. было сказано, что помещик мог судить крестьян только за те проступки, которые по закону не сопровождались лишением всех прав со­стояния; но размер наказаний, каким мог карать за эти преступления землевладелец, не был указан. Пользуясь этим, за маловажные проступки земле­владельцы карали крепостных такими наказаниями, которые полагались только за самые тяжкие уголов­ные преступления.

В 1771 г. для прекращения неприличной публич­ной торговли крестьянами издан был закон, запре­щавший продажу крестьян без земли за долги поме­щиков с публичного торга, «с молотка». Закон оста­вался без действия, и Сенат не настаивал на его ис­полнении. В 1792 г. новый указ восстановил право безземельной продажи крестьян за помещичьи долги с публичного торга только без употребления молот­ка. В «Наказе» Екатерина припомнила, что еще при Петре был издан указ, по которому безумных или жестоких помещиков отдавали «под смотрение опе­кунов». Екатерина говорит, что этот указ исполнял­ся, насколько он касался безумных, но его постано­вление о жестоких помещиках не приводилось в ис­полнение, и она выражает недоумение, почему было стеснено действие указа.