3. Особенности изменчивости

и наследственности в мире живого

Изменчивость и наследственность в мире живого, как мы теперь по­нимаем, определяются прежде всего закономерностями функциони­рования генетического механизма. Комбинация генов, возникающая случайно из некоторого исходного набора, определяет свойства орга­низма.

Но любой организм является элементом некоторой системы более высокого уровня, и не исключено, что эти системы способны наклады­вать определенные ограничения на те или иные комбинации генов. Так возникает разнообразие различных типов организмов, принадлежащих одному и тому же виду живого вещества.

Итак, каждый ген, как принято говорить, несет определенную ин­формацию о свойствах будущего организма. Зная генотип, то есть на­бор генов, можно утверждать о тех или иных свойствах, которыми может (или не будет) обладать организм. При этом часто говорят и об оп­ределенной генетической программе.

На этом же принципе основано и понятие наследственности, и мы привыкли произносить фразу о передаче наследственной информации, хотя в этом процессе мы можем и избежать подобных словосочетании. Но я хотел бы заметить, что наследственность я предложил определять более широко, чем это принято в биологии. Я предложил трактовать наследственность как влияние прошлого на настоящее и будущее. В этом же контексте следует понимать и смысл понятия «память». И это свойство живых систем проявляется не только вследствие действия ге­нетического механизма.

Чисто генетическими причинами, несмотря на их определяющее значение, объяснить все многообразие возможных форм организации живого мира тоже вряд ли возможно: отдельные элементы (организ­мы) объединяются в системы, обладающие уже новыми системными свойствами. Последние, в свою очередь, являются элементами систе­мы более высокого уровня и т. д. Этот процесс рождает и новые законы, и новые ограничения на уровень царствующих случайностей и неопре­деленности.

Еще раз обратим внимание на то, что для описания изменчивости и наследственности в живом веществе в их чисто биологическом пони­мании можно пока обойтись без использования понятия «информация». В самом деле, когда мы говорим о записи информации, ее кодирова­нии теми или иными белками и нуклеиновыми кислотами, о передаче и хранении информации и т. д., мы имеем ввиду лишь удачный способ выражения того факта, что в известных условиях создается возможность точного и многократного воспроизведения одного и того же физико-химического процесса, И из работ Эйгена, в частности. следует, что опи­санный механизм (работа генетическою кода в том числе) может функ­ционировать и на уровне биологических макромолекул, и он может быть описан без использования понятия информации, хотя сам Эйген им все время пользуется как своеобразной метафорой, лаконичным спо­собом выражения мысли. И я часто буду использовать понятие «ин­формация» именно в этом «жаргонном» смысле. A вот повеление жи­вого организма описать без использования понятия «информация»уже невозможно.

Со структурой генетическою механизма связан другой, как мне представляется, гораздо более глубокий трудный вопрос, выходящий за рамки теории информации и круга тех вопросов, которым посвяще­на эта книга. Как могло случиться, что в земных условиях передача на­следственной информации, необходимой для развития биоты, при всем ее удивительном многообразии определяется единым генетическим ко­дом всего из четырех «букв» (четырех нуклеиновых кислот), то есть впол­не определенной структурой физико-химического взаимодействия?

Ответа на этот вопрос пока ни у кого нет.

Нет даже и рабочей гипотезы.