3. Концепція сталості видів і преформізм

Метафізичність поглядів, що панували в природознавстві XVІІ-XVІІІ ст., особливо яскраво проявлялася в уявленні про незмінність органічних видів.

Видатний систематик XVІІІ ст. Карл Лінней (Пор) дотримувався формул: "specіes sunt constantіssіmae" ("види є зовсім постійними") і "nullae specіes novae" ("не виникає нових видів"). Він вважав, що "видів стільки, скільки різних форм спочатку зробила Нескінченна Істота" (тобто Бог). Подібним же чином висловлювався Лінней і у відношенні такої систематичної категорії, як рід: "Кожний рід є природним і створений як такий з самого початку світу". Правда, погляди Ліннея з цього питання в процесі його наукових досліджень трохи змінилися, і він став допускати можливість виникнення нових видів шляхом схрещування (гібридизації) і їхньої змінюваності під впливом їжі, клімату, але й у своїх пізніших творах він обмежував це допущення всілякими застереженнями.

У біології панувала "примара вічно незмінного виду". Уявленню про незмінність видів відповідала й преформістська теорія в ембріології, що заперечувала справжній розвиток, новоутворення і зводила формування організму до простого росту, розгортанню зародка, який нібито споконвічно містить у собі, але тільки в зменшеному вигляді, майбутній організм. Незважаючи на вагомий удар, нанесений по цій теорії К. Вольфом, вона залишалася пануючої протягом всього XVІІІ ст.

4. Идеалистическая трактовка органической целесообразности

Особенно характерным проявлением метафизических воззрений этой эпохи была трактовка органической целесообразности. Проблема целесообразности интересовала философов и натуралистов с древнейших времен. Открытия XVII—XVIII вв.— углубление знаний об организмах и их жизненных отправлениях, о замечательных приспособлениях растений и животных к среде обитания — с еще большей остротой поставили вопрос об объяснении целесообразного устройства живых тел. Однако ответ на него оставался прежним; большинство ученых продолжало считать целесообразное устройство живых тел их изначальным свойством, проявлением «мудрой предусмотрительности» творца. При этом была распространена антропоцентрическая телеология, «доказывавшая», что все сотворено богом для блага человека.

Можно сослаться на труды ряда первоклассных натуралистов, которые отдали дань теологическим и телеологическим воззрениям. Так, Н. Грю издал «Священную космологию», где телеологически трактовал строение и функции листьев и цветков. Дж. Рей написал сочинение под характерным заглавием «Мудрость бога, открывающаяся в его творениях». Я. Сваммердам в книге «Библия природы» утверждал, что организмы создала «мудрость и всемогущая рука господа бога». Он обрушивается на мысль об их естественном возникновении, используя в качестве аргумента, прежде всего их целесообразное устройство. Гарвей телеологически истолковывает работу кровеносной системы. Реомюр видит целесообразность не только в строении животных, но и в той «мудрой предусмотрительности», с которой в природе поддерживается равновесие между видами. Реймарус (Пор) усматривает предустановленную целесообразность в инстинктах, которыми бог одарил животных. Спалланцани (Пор) восторгается «высшей мудростью», заселившей семенную жидкость «червячками» (сперматозоидами), дабы использовать имеющиеся в ней питательные вещества, Ледермюллер (Пор) доказывал мудрость создателя на микроскопических организмах. Немецкий философ Христиан Вольф (Пор), опираясь на воззрения Лейбница, пытался подвести «философское основание» под телеологическое истолкование природы.

В XVIII в. выходят многочисленные сочинения, посвященные «натуральной теологии», например «Физико-теология» Дерхэма (1712), «Пектинтеология» Цорна (1742), «Теология воды» Фабрициуса (1741), «Теология насекомых» (1743) и «Теология раковинных» Лессера (1744), «Теология рыб» Онефальшрихтера (1754) (Пор).

«Высшая обобщающая мысль, до которой поднялось естествознание рассматриваемого периода,— пишет Ф. Энгельс,— это — мысль о целесообразности установленных в природе порядков, плоская вольфовская телеология, согласно которой кошки были созданы для того, чтобы пожирать мышей, мыши, чтобы быть пожираемыми кошками, а вся природа, чтобы доказывать мудрость творца».

Подобные взгляды на органическую целесообразность продолжали господствовать и в первой половине XIX в.— вплоть до появления трудов Дарвина.

Теологическим и телеологическим воззрениям соотвествовали виталистические представления, согласно которым жизненные явления объяснялись наличием у живых существ особой непознаваемой «жизненной силы», «архея» и тому подобных мистических начал (Парацельс, ван Гельмонт, Шталь и др. (Пор)). Виталистические представления легко согласовывались с религиозным учением о бессмертной душе, управляющей человеческим телом.

Следует отметить, что оживление витализма в конце XVIII — начале XIX в. было связано в известной мере с неудачей предшествовавших попыток свести жизнедеятельность организмов к простейшим законам механики, физики и химии. С ростом биологических знаний ученые все более убеждались в сложности организма как целого. Не имея возможности объяснить сущность жизни, причины жизнедеятельности организмов, исходя из свойств самого живого, они прибегали к особым силам, внешним по отношению к организму. В какой-то мере этому способствовало распространение ньютоновской «динамической» концепции, с ее представлениями о «силах», определяющих взаимодействие между телами. При этом, если одни биологи, используя понятие «силы», вкладывали в него материалистическое содержание (например, «существенная сила» К. Вольфа), то другие истолковывали специфические «силы», действующие в живой природе, в виталистическом, мистическом духе. В новой форме был совершен возврат к схоластическим «тайным силам», управляющим природными явлениями.

* * *

Таковы особенности метафизического мировоззрения, господствовавшего в эту эпоху. Ф. Энгельс охарактеризовал ее следующими словами: «Но что особенно характеризует рассматриваемый период, так это — выработка своеобразного общего мировоззрения, центром которого является представление об абсолютной неизменяемости природы... Земля оставалась от века или со дня своего сотворения (в зависимости от точки зрения) неизменно одинаковой. Теперешние «пять частей света» существовали всегда, имели всегда те же самые горы, долины и реки, тот же климат, ту же флору и фауну, если не говорить о том, что изменено или перемещено рукой человека. Виды растений и животных были установлены раз и навсегда при своем возникновении, одинаковое всегда порождало одинаковое... В природе отрицали всякое изменение, всякое развитие... Для естествоиспытателей рассматриваемого нами периода он был чем-то окостенелым, неизменным, а для большинства чем-то созданным сразу. Наука все еще глубоко увязает в теологии». Вместе с тем, уже в это время, под влиянием вновь установленных фактов, возникали сомнения в старых догмах, высказывались идеи, расшатывавшие представления о неизменяемости природы вообще, и органического мира в частности. Постепенное формирование этих идей в XVIII в. будет рассмотрено дальше.