Автор и герой в эстетической деятельности (1920-е годы)

Возможны два основных типа биографического ценностного соз­нания и оформления жизни в зависимости от амплитуды биографиче­ского мира... назовем первый тип авантюрно-героическим (эпоха Возрождения, эпоха Бури и натиска, ничшеанство),— второй — со­циально-бытовым (сентиментализм, отчасти — реализм). Рассмот­рим прежде всего особенности первого типа биографической ценно­сти. В основе авантюрно-героической биографической ценности ле­жит следующее: воля быть героем, иметь значение в мире других, воля быть любимым и, наконец, воля изживать фабулизм жизни, многооб­разие внешней и внутренней жизни. Все эти три ценности, организую­щие жизнь и поступки биографического героя для него самого, в зна­чительной степени эстетичны и могут быть ценностями, организую­щими и художественное изображение его жизни автором. Все три ценности индивидуалистичны, но это непосредственный наивный ин­дивидуализм, не оторванный от мира других, приобщенный к бытию другости, нуждающийся в нем, питающий свою силу его авторитетно­стью...

Переходим к анализу биографии второго типа — социально-бы­товой. Во втором типе нет истории как организующей жизнь силы; че­ловечество других, к которому приобщен и в котором живет герой, дано не в историческом (человечество истории), а в социальном раз­резе (социальное человечество)... в социальной концепции ценност­ный центр занимают социальные и прежде всего семейные ценности (не историческая слава в потомстве, а «добрая слава» у современни­ков: «честный и добрый человек» — еще в семейной традиции ^орга­низующие частную форму жизни, «житейской жизни», семейной или личной, со всеми ее обыденными каждодневными деталями (не собы­тия, а быт), наиболее значительные события которой своим значени­ем не выходят за пределы ценностного контекста семейной или личной жизни, исчерпывают себя в нем с точки зрения счастья или несчастья, своего или ближних (круг которых в пределах социального человече­ства может быть как угодно широк). Нет в этом типе и авантюрного момента, здесь преобладает описательный момент: любовь к обыч­ным предметам и обычным лицам, они создают содержательное, по­ложительно ценное однообразие жизни (в биографии первого типа — великие современники, исторические деятели и современные великие события). Любовь к жизни в биографии этого типа — это любовь к длительному пребыванию любимых лиц, предметов, поло­жений и отношений (не быть в мире и иметь в нем значение, а быть с миром, наблюдать и снова и снова переживать его).

Г.В.Ф. Гегель лекции по эстетике (1818—1821)

<...>

В основе коллизии лежит нарушение, которое не может сохра­няться в качестве нарушения, а должно быть устранено. Коллизия яв­ляется таким изменением гармонического состояния, которое в свою очередь должно быть изменено. Однако и коллизия еще не есть дей­ствие, а содержит в себе лишь начатки и предпосылки действия. В качестве простого повода к действию она сохраняет характер ситуа­ции, хотя противоположность, в которую развертывается коллизия, может быть результатом прежнего действия. Так, например, трилогии древнегреческих трагиков являются продолжениями в том смысле, что в развязке одного драматического произведения заключена кол­лизия второго произведения, которая, в свою очередь, требует разре­шения в третьей трагедии.

Так как коллизия нуждается в разрешении, следующем за борьбой противоположностей, то богатая коллизиями ситуация является пре­имущественным предметом драматического искусства, которому дано изображать прекрасное в его самом полном и глубоком развитии. Скульптура, например, не в состоянии полностью воплотить дейст­вие, посредством которого выявляются великие духовные силы в их расколе и примирении, и даже живопись, несмотря на ее более широ­кие возможности, всегда может представить нам лишь один момент действия.

Эти серьезные ситуации уже в своем понятии заключают своеоб­разное затруднение. Они покоятся на нарушениях гармонического со­стояния и порождают отношения, которые не могут существовать длительно и нуждаются в преобразовании. Но красота идеала заклю­чается в его неомраченном единстве, спокойствии и завершенности в самом себе. Коллизия нарушает эту гармонию и заставляет единый в себе идеал перейти в состояние разлада и противоположности. Вслед­ствие изображения такого нарушения искажается сам идеал, и задача искусства может состоять здесь только в том, что оно, с одной сторо­ны, не дает свободной красоте погибнуть в этом антагонизме, а с дру­гой — не останавливается на изображении раздвоения и связанной с ним борьбы, так что решение конфликтов этой борьбы приводите ка­честве результата к гармонии, выявляющейся таким образом в своей существенной полноте.

<..,>

Так как конфликт должен представлять собой некое духовное на­рушение духовных сил посредством деяния человека, то более соот­ветствующая коллизия состоит в сознательном нарушении, происте­кающем из этого сознания и его намерения. И здесь исходным пунк­том могут послужить страсть, насилие, безумие и т.д. Троянская война, например, имеет своим началом похищение Елены. Затем Агамемнон приносит в жертву Ифигению и наносит этим обиду матери, убивая любимейшее ее дитя. Клитемнестра, мстя за это, убивает своего суп­руга. Орест мстит за убийство отца и царя убийством матери. Подобно этому в «Гамлете» отец коварно убит, а мать Гамлета позорит тень убитого поспешным вступлением в брак с убийцей.

И в этих коллизиях главным является то, что человек вступает в борьбу с чем-то в себе и для себя нравственным, истинным, святым, навлекая на себя возмездие с его стороны.

<...>

<...> ...Главными являются не внешний ход и смена событий, кото­рые в качестве событий и историй исчерпывали бы собой содержание художественного произведения, а нравственное и духовное формиро- 234 вание и те великие движения души и характера, которые развертыва­ются и раскрываются через этот процесс формирования.

<...> ...Душа чувствует себя вынужденной этими обстоятель­ствами непременно действовать, чтобы устранить преграды и поме­хи, препятствующие ее целям и страстям.

В этом смысле действие начинается, собственно говоря, лишь то­гда, когда обнаружилась противоположность, содержавшаяся в си­туации. Так как действие, несущее в себе коллизию, ущемляет про­тивостоящую сторону и в этом столкновении вызывает сопротивление противоположной силы, на которую оно нападает, то вследствие этого действие, акция, оказывается непосредственно связанным с противо­действием, реакцией.

Тем самым идеал впервые делается совершенно определенным и приходит в движение, ибо два вырванных из их гармонического един­ства интереса противостоят теперь друг другу в борьбе и в своем вза­имном противоречии необходимо требуют разрешения.

<...>

Изображение действия как единого, целостного в себе движения, содержащего акцию, реакцию и разрешение их борьбы, составляет преимущественный предмет поэзии, ибо остальные искусства могут запечатлеть лишь один момент в развитии действия. Кажется, правда, что другие искусства благодаря богатству своих средств превосходят в этом плане поэзию, так как в их распоряжении находится не только весь внешний облик изображаемого человека, но и выражение по­средством жестов отношения к окружающим его фигурам и отраже­ния в других группирующихся вокруг него предметах. Однако по своей ясности все эти выразительные средства не идут в сравнение с речью. Действие является наиболее ясным раскрытием человека, раскрыти­ем как его умонастроения, так и его целей. То, что человек представ­ляет собой в своей глубочайшей основе, осуществляется лишь по­средством действия, а так как действие имеет духовное происхожде­ние, то оно находит свою предельную ясность и определенность лишь в духовном выражении, в речи.

<...>