21. Эллинизм: театр, Менандр "Брюзга"

В 30-х гг. IV в. до н.э. Греция вынуждена была подчиниться молодому рабовладельческому государству Македонии. Это подчинение было подготовлено социально-экономическим развитием Греции в IV в. до н.э. Усиление торгового и ростовщического капитала, рост крупного рабовладения и продолжающееся обезземеливание крестьян обостряют социальные противоречия. Борьба бедноты с богатыми принимает все чаще форму открытых восстаний, к которым присоединяются и рабы. Боязнь революционного движения бедноты и рабов заставляет рабовладельцев искать твердой власти, которая могла бы установить в Греции порядок. У имущих классов Греции становится популярной мысль о монархии во главе с македонским царем. Во многих греческих полисах уже с начала IV в. до н.э. существуют сильные «македонские партии». Один из главарей македонской партии в Афинах, оратор Исократ, прямо призывал греков объединиться вокруг македонского царя Филиппа.

В середине IV в. до н.э. борьба в Афинах между македонской и антимакедонской партиями чрезвычайно обострилась. Во главе антимакедонской партии стоял знаменитый оратор Демосфен (ок. 385-322 гг. до н.э.), опиравшийся главным образом на ремесленников и афинскую бедноту. Однако крупные и средние землевладельцы, купцы и промышленники в своей подавляющей массе готовы были для умиротворения Греции признать гегемонию Македонии. Дело дошло до войны между греческими полисами и Македонией. В 238 г. до н.э. в битве при беотийском городе Херонее союзные греческие силы были разбиты Филиппом, и Греция потеряла свою независимость. Греческие полисы перестали существовать как независимые государства, все они должны были войти в союз под властью Филиппа. Филипп предпринял было и поход в Персию, но в самом начале его был убит. Завоевание Персии осуществил его сын, Александр Македонский, по прозвищу Великий. В нескольких битвах 334-331 гг. Персия была разбита наголову, и в результате восточных походов Александра образовалась огромная монархия, включившая в себя все культурные страны тогдашнего мира. В состав этой монархии вошла и континентальная Греция.

Восточные походы Александра открывали широкие возможности для греческой торговли. Велико было их культурное значение, т.к. они необычайно расширили географический кругозор греков. Однако единство такого крупного государства не могло быть прочным. Действительно, между преемниками Александра после его смерти в 323 г. до н.э. начались раздоры, и вскоре огромная монархия распалась на три больших так называемых эллинистических государства: Македонию с Грецией, египетскую державу Птолемеев и азиатскую державу Селевкидов.

Эллинизм представляет собой большую эпоху в истории древности, обнимающую три столетия - от воцарения Александра в 336 г. до н.э.- до завоевания римлянами последнего эллинистического государства - Египта - в 30 г. до н.э. Эллинистические государства охватывают почти весь тогдашний цивилизованный мир, от Сицилии до Индии, от Нубии до Босфора и Скифии. Влияние эллинизма проникло до Италии и Испании на Западе, до Китая - на Востоке. Некоторые буржуазные историки рассматривают эллинизм только как культурно-историческое явление. Одни из них понимают под ним новую культуру, сложившуюся из греческих и восточных элементов, другие - проникновение греческой культуры на Восток. Хотя в эпоху эллинизма действительно возникает новая и своеобразная культура, но сводить эллинизм исключительно к культурно-историческим явлениям неправильно. В эту эпоху произошли существенные изменения не только во всех областях общественной жизни, но был создан и новый тип экономического и политического объединения, до того неизвестный. Вновь возникшие эллинистические государства не являются ни полисами с их узкими рамками экономической и политической независимости, ни восточными деспотиями, покоившимися на косной сельской общине, тормозившей рост рабовладельческих отношений. Эллинистические монархии выходят за рамки экономической ограниченности, пытаются расширить производство и укрепить позиции рабовладельческого класса путем расширения сферы применения рабского труда, ограничения общинного уклада и общинного землевладения, и путем прямого вмешательства в организацию хозяйственной жизни.

С колонизацией греками в IV-III вв. до н.э. Востока происходит рост торговли, вовлекающий в сферу своего влияния самые отдаленные уголки тогдашнего мира. Разными путями распространяется и греческая образованность и греческая культура, что облегчается возникновением в эпоху эллинизма общегреческой речи - койне. Конечно, язык классической эпохи не вышел из употребления. Он считался образцовым литературным языком; «аттикисты» (то есть литераторы архаизаторского направления, возникшего к I в. до н.э.) старательно его поддерживали и писали на нем вплоть до византийской эпохи. Но живым языком была именно койне, с помощью которой восточные народы приобщились к греческой культуре.

Одним из факторов распространения на Востоке греческой культуры являлся греческий театр. Театры строятся в эпоху эллинизма, в III-I вв. до н.э., не только во вновь возникших крупных торговых и административных центрах - Александрии, Антиохии, но даже и в мелких городах. Театр эллинистической эпохи имеет ряд свойственных ему черт, отличающих его от театра классической эпохи. Бьющая ключом общественно-политическая жизнь полиса с ее постоянной борьбой партий постепенно уходит в прошлое. В эллинистических монархиях уже не могло быть той политической свободы, какая существовала в демократической Греции. Наоборот, в области политических отношений наблюдаются черты, заимствованные у восточных деспотий. Законы, суд, войско, война и мир - все теперь находится в руках царя. Искусство, и в частности театр, уже не может критиковать общественные порядки своего времени или нападать на священную особу монарха. Напротив, новые властители, украшающие великолепными дворцами и общественными сооружениями свои столицы, ставят перед искусством задачу прославлять их богатство и могущество. Только в этих рамках и допускается политика в собственном смысле этого слова. Понятно теперь, почему искусство этой эпохи совершает крутой поворот от широкой общественно-политической тематики к узким вопросам частной семьи и быта. Одновременно с упадком общественных мотивов в искусстве наблюдается стремление к изощренности и изысканности формы. В литературе, например, возникает салонная поэзия, рассчитанная на узкий круг читателей, принадлежащих к верхам общества; в области изобразительного искусства наряду со стремлением изобразить переживания отдельного человека наблюдается стремление к декоративной пышности.

В театре эллинистической эпохи ставили как трагедии, так и комедии, но от первых до нас дошли только фрагменты. В Александрии, ставшей при Птолемее I крупнейшим торговым городом, а при его сыне Птолемее II (285-247) - и важнейшим культурным центром древнего мира, происходили пышные празднества в честь Диониса, на которых устраивались также и представления трагедий и комедий. Лучшие поэты привлекались в Александрию благодаря щедрым наградам и радушному приему при дворе. Александрийский театр при Птолемее II стал самым знаменитым из всех театров древности. Мы располагаем крайне скудными данными для суждения о трагедии эллинистической эпохи. По-видимому, трагические поэты были в большей степени филологами и грамматиками, чем подлинными драматургами. Гораздо больше данных имеется у нас для суждения о комедии IV-III вв. до н.э., т.к. до нас дошли большие отрывки из комедий величайшего драматурга этой эпохи - Менандра. От других комедиографов того времени - Филемона, Дифила и двух Аполлодоров - сохранились лишь крайне скудные отрывки и латинские переделки их пьес у Плавта и Теренция.

Комедию эллинистической эпохи называют новой аттической комедией. В противоположность древней комедии новая была не политической, а бытовой. Сюжет обычно сводится к следующему. Молодой человек влюблен, но на пути встречает ряд препятствий (например, предмет его любви находится в доме сводника или же имеет темное происхождение). В конце концов, все кончается благополучно: героиня находит своих родителей, которые ее признают. Если же молодой муж терзался тем, что у его жены имеется внебрачный ребенок, то, в конце концов, оказывалось, что он сам был виновником его рождения: еще до брака он обесчестил одну девушку, которая позже выходит замуж, не подозревая этого, за своего же насильника. Ребенок становится законным, и все устраивается к общему благополучию. При этом в новой комедии постоянно встречаются одни и те же типы: молодые влюбленные, отцы - то щедрые и снисходительные, то скупые и ворчливые, - хвастливые воины, гетеры, ловкие и изворотливые рабы, помогающие в улаживании любовных дел своим молодым господам. Таким образом, сюжеты новой комедии отличаются известной однотонностью, но отдельные детали, которые усложняют эти сюжеты, разнообразятся до бесконечности.

Новая комедия была порождением тех общественных отношений, которые установились в Греции IV и III вв. до н.э. Однако она еще достаточно близко стоит по времени к классической эпохе, чтобы не испытывать ее влияние и не использовать ее литературного наследия. И она берет из него те элементы, которые не противоречили новым жизненным условиям. Историками литературы и театра давно уже был отмечен факт большого влияния Еврипида на новую комедию. Близость к жизни многих героев Еврипида, глубокое раскрытие их душевных переживаний - это то, что новая комедия взяла у Еврипида. Нашего современника этот литературный жанр эллинистической эпохи едва ли захватит. Умение анализировать психологическую сущность характеров с тех пор ушло далеко вперед, поэтому произведения новой комедии кажутся нам довольно бледными, сюжеты трафаретными, неприятно поражает отсутствие общественных интересов. Впрочем, в ней есть одна положительная черта. Это интерес к переживаниям отдельного человека, принадлежащего, насколько можно судить по дошедшим до нас отрывкам, к средним слоям греческого общества IV-III вв. до н.э. и данного со всем его домашним окружением. Узкая по своим общественным устремлениям новая комедия оказала, тем не менее, своими реалистическими тенденциями влияние на новую европейскую комедию, и в этом историческом аспекте она должна быть признана одним из существенных литературных и театральных явлений античности. По своему строению новая комедия сильно отличается от древней политической комедии. В ней отсутствует хор, который постепенно утрачивает прежнее значение уже в последних комедиях Аристофана (например, в его «Плутосе»). В новой комедии хор выступает только в антрактах. Вместе с хором соответственно исчезают парод и парабаса. Исчезает также и агон. Теперь комедия обычно делится на пять актов. Ее пролог, представляющий собой подражание еврипидовскому прологу, произносится или одним из действующих лиц, или каким-либо божеством, или даже отвлеченным существом. В прологе поэт дает все пояснения, необходимые для понимания действия, рекомендует свою пьесу, полемизирует с противниками или же заискивает перед публикой.

Менандр (343/2-292 гг. до н.э.)

Самым замечательным представителем новой аттической комедии был Менандр. Он родился в Афинах, происходил из знатной и богатой семьи и получил прекрасное образование, главную роль в котором играло изучение литературы и особенно драматургии. Другими существенными элементами этого образования были риторика и философия. Учителем Менандра в философии, согласно одному свидетельству древности, был знаменитый ученик Аристотеля Теофраст. До нас дошел трактат Теофраста под заглавием «Характеры», в котором рассматриваются внешние проявления душевных переживаний у различных человеческих индивидуальностей. От Теофраста молодой Менандр мог получить ряд сведений и наблюдений, необходимых ему при обрисовке характеров персонажей его комедий. Учителем Менандра в искусстве комедии был его дядя, комедиограф Алексид.

Первые шаги литературной деятельности Менандра приходятся на годы после смерти Александра Македонского. Однако политические события того времени не находят в творчестве Менандра никакого отражения. В этом сказывается влияние окружающей его среды: греки того времени перестали интересоваться общественными вопросами, больше всего думая о частных делах и о личном обогащении. Менандр жил на своей вилле в Пирее, проводя время в обществе близких друзей и гетеры Гликеры. За всю свою жизнь он написал больше ста пьес, но одержал лишь восемь побед. Вероятно, пьесы Менандра не всегда нравились афинянам благодаря тем психологическим тонкостям, которые в них имелись. Гораздо большим успехом пользовались грубоватые комедии его современника Филемона. Рассказывают, что как-то Менандр, встретившись с Филемоном, спросил последнего: «Скажи мне, Филемон, неужели ты не краснеешь, когда одерживаешь надо мной победу?» Таким образом, Менандр, как и Еврипид, при своей жизни успехом не пользовался. Он умер на пятьдесят втором году жизни. Гробница его существовала еще во II в. н.э. и считалась одной из афинских достопримечательностей.

Вскоре после смерти Менандр был признан величайшим драматическим писателем. Его пьесы внимательно изучались критиками. Типы, выведенные в его комедиях, сделались нарицательными. Менандр стал общепризнанным главой новой комедии, а именно она и могла господствовать в это время в театре с ее реалистическими тенденциями, хотя бы и ограниченными сферой семьи и быта; трагедия находилась в упадке уже в IV в. до н.э., политической же комедии не могло быть в силу изменившихся исторических условий. Известность Менандра скоро вышла за пределы Греции. Ему подражали или переделывали его комедии римские драматурги Плавт и Теренций. Менандр сделался одним из любимейших писателей образованных греков и римлян, и его слава продолжалась до падения античного мира.

Вплоть до середины XIX в. наука располагала весьма скудными сведениями о Менандре: имелись лишь отдельные цитаты из его пьес, сохраненные другими писателями. В 1855 г. много путешествовавший ученый архимандрит Порфирий Успенский привез в Россию остаток рукописи IV в. до н.э., найденный в монастыре на Синае. Как оказалось впоследствии, пергаментный лист содержал отрывки двух пьес Менандра - «Третейского суда» и «Видения». На основании этой находки русский ученый академик Ернштедт написал в 1891 г. блестящую работу, заложившую фундамент научного изучения творчества Менандра. В 1905 г. французскому ученому Густаву Лефевру посчастливилось найти во время раскопок в Египте разрозненную рукопись Менандра, содержавшую отрывки из пяти комедий. Лучше всего сохранилась комедия «Третейский суд». Были и последующие находки обрывков как папирусных, так и пергаментных рукописей. Так, в 1956 г. швейцарский коллекционер М. Бодмер купил на рынке в Александрии папирус, содержавший комедию «Брюзга». В настоящее время это единственная комедия Менандра, текст которой дошел до нас полностью. Благодаря всем этим находкам стало возможным прийти к более определенному суждению о творчестве Менандра.

Подобно Еврипиду, Менандр воспроизводит в своих драмах современную ему жизнь. Но, изображая круг сюжетов, в который замкнулась новая комедия, Менандр обнаруживает изумительное искусство в характеристике отдельных действующих лиц. Герои его комедий - обычные средние люди, живущие только в кругу своих личных дел и интересов. Но Менандр умеет наделить их только им свойственными чертами. Он дает очень тонкое и правдивое изображение душевных переживаний своих героев и этим напоминает Еврипида. Несмотря на однообразие и узость тематики, перешедшей к нему по традиции, Менандру удалось сделать свои пьесы живыми и увлекательными благодаря именно тонкой психологической характеристике действующих лиц. В этом отношении Менандр, как Еврипид, проложил дорогу для новой европейской драмы.

«Брюзга»

Единственная комедия Менандра, сохранившаяся в полном виде, - раннее произведение двадцатишестилетнего комедиографа, доставившее ему первую в жизни победу на состязании в 316 г. до н.э. В центре комедии стоит не совсем обычный образ «брюзги» Кнемона, недоверчивого и нелюдимого пожилого крестьянина. Это убежденный человеконенавистник, жадно стремящийся к полному одиночеству, не сумевший ужиться ни с женой, ни с соседями. Но несчастный Кнемон не родился мизантропом: отвращение к людям внушено ему его тяжелым житейским опытом.

Образ разочаровавшегося в людях одиночки - яркий показатель того разобщения между людьми, которое принес с собой распад полисной солидарности. Менандр умеет весьма конкретно показать, что суровый нрав Кнемона - естественное порождение его суровой жизни, прошедшей в безнадежной борьбе с нуждой.

Подлинное содержание комедии - перевоспитание Кнемона, его возвращение к людям; сравнительно с этой линией любовная интрига отходит на задний план. Когда богатый юноша Сострат влюбляется в дочь Кнемона, нелюдимый нрав крестьянина делает положение влюбленного по всей видимости безнадежным. По комедийным шаблонам полагается обратиться к помощи пройдохи-парасита или ловкача-раба: Сострату приходит на ум и то, и другое, но из всех этих планов ничего не получается. Знакомство с Горгием, пасынком Кнемона, тоже ничего не может дать Сострату, потому что Кнемон все равно не поддерживает никаких отношений ни со своей бывшей женой, ни с ее сыном. Сострат сознает, что вражда к нему Кнемона - это не только вражда старого бирюка к бодрому юноше, но и вражда озлобленного бедняка к избалованному богачу, и поэтому пытается продемонстрировать свое трудолюбие, чтобы хоть так привлечь к себе симпатии «брюзги»: он облачается в грубую овчину, с дрожью страха берет в руки тяжелую мотыгу и отправляется ковырять землю по соседству с участком Кнемона. Отсутствие всякой привычки к сельскому труду скоро делает его положение отчаянным, тем более что попасться на глаза Кнемону и его дочке так и не удается. Спасение приходит оттуда, откуда его никто не ждет. Пытаясь вытащить упавшую в колодец мотыгу, Кнемон сам падает в колодец, откуда его вытаскивают молодые приятели - Горгий и Сострат. Эта передряга заставляет старика понять, что без чужой помощи все равно не проживешь, и что люди иногда бывают не так уж плохи.

Человеческая солидарность разрушает в воображении Менандра все имущественные перегородки между людьми: богатый Сострат оказывается ровней и другом бедного Кнемона, женится на его дочери и выдает свою сестру за Горгия. Комедия кончается по-аристофановски бурной и динамичной сценой «осмеяния» Кнемона рабом Гетой и поваром Сиконом, которые отплясывали под музыку вызывающий танец вокруг раскаявшегося нелюдима.