Лора перлз позиция гештальт-терапевта.

( На Четвертой Ежегодной Конференции Американской Академии Психотерапии в Нью-Йорке « 7959, ведущим терапевтам пяти различных направлении задавали ряд вопросов об их теоретических представлениях и терапевтических подходах Представитель Гештальт - терапии, Доктор Лора Перлз дала следующие ответы)

Что Вы делаете с сопротивляющимся или мало активным, плохо мотивированным клиентом?

Все клиенты оказывают иногда сопротивление относительно того или другого. Почти все клиенты плохо замотивированны в том смысле, что они захотели или были вынуждены прийти но неправильным причинам. Я не доверяю тому клиенту, кто демонстрирует большую глубину понимания и носит свое страдание на кончике своего языка. И я осторожна с кооперирующимся клиентом-энтузиастом, который со всем согласен, который конформен, доказывает свое согласие, мгновенно переходит на профессиональный жаргон, и мечтает о том, чтобы ему приказывали. Он отказывается переживать и выражать свое собственное мнение, свои сомнения и возражения.

Но в целом, я особенно не заинтересована вопросами замотнвирования и предания направления. Я принимаю клиента таким, каким он себя представляет во время его сессии со мной. Он был достаточно замотивирован, чтобы прийти сюда для определенной задачи, и мы опираемся на это при вхождении в контакт друг с другом только на основе нашего взаимопонимания друг с другом в эта определенное время. Сосредоточение на том, что реально есть в данный момент, а не на гам, что может или должно быть, обычно дает клиенту достаточную поддержку для того, чтобьг прийти на следующую сессию с необязательно лучшим побуждением для "проведения терапии", но, по крайней мере, с готовностью продолжить контакт со терапевтом.

Вы когда-либо делали свою работу на дому, и почему?

Я работала в домашних условиях только в ситуациях «обездвиживающих» несчастных случаев, а также и в двух случаях агорафобии. После нескольких недель оба из последних клиентов были способны прибыть в мой офис.

Как Вы относитесь к нежеланию клиента оплатить терапию?

Клиент, который забывает или отказывается оплачивать работу терапевта, демонстрирует своим нежеланием изначальное определяющее свое отношение нерасположения не только к деньгам, но и вообще ко всему, о чем только вы можете его спросить: точность положений, информации, выражение мнений и чувств, попытки экспериментирования, его оценка собственных установок и действий, так и действий других людей. Он может отказываться платить по многим причинам: из-за страха или злости, из-за перепутанных ценностей, инфантильной потребности быть окруженным заботой без того, чтобы иметь необходимость делать что-нибудь взамен. Это проблемы, которыми в конечном счете и нужно заниматься.

Тем временем, конечно, он может быть уговоренным и подталкиваемым без собственной охоты к платежу. Вы должны прояснить что, все, что вы делаете для него или с ним не может быть оценено и выражено в деньгах. Клиент платит за ваше время и ваше внимание. Все, что происходит в течение сессии, необходимо для его потребностей, даже те требования, которые мы предъявляем, и которые являются временно неудобными для клиента, доставляющими ему беспокойство. Для удовлетворения своих собственных потребностей терапевт просит только регулярную оплату. Это объяснение обычно принимается как рекламный трюк, но вы обнаружите, что нежелание клиента изменяется в подлинную готовность платить за терапию только тогда, когда он разовьет в себе понимание своей собственной ценности. Только то. кто что-то имеет - может давать.

С другой стороны, регулярно оплачивающий терапию клиент не обязательно искренен. Он может получать некоторое тайное удовлетворение от затрат своей семьи для его возможности покупать вас.

Существуют также клиенты, делающие покупки, которые не "покупают", но оплачивают входной взнос за консультацию как за модное шоу, стараясь выбрать аналитика по размеру, и повторяют тот же самый трюк с другим терапевтом в течение следующего "сезона" беспокойства или депрессии. Я нахожу, что мое подражание "стилю" клиента, и тот факта, что я предлагаю ему только то, что немедленно "удовлетворяет" его, обычно заставляет его "покупать". В итоге я застреваю с этим покупателем, не преодолевая не только его "нежелание", но также и специфических проблем, накапливающихся от его прежних неудавшихся попыток в терапии. Но это - другая история!

Согласны ли вы с тем, что подсознательно вы желаете каждому из ваших клиентов стать лучше?

Это вопрос, на который я не могу ответить - я не знаю того, чего я подсознательно хочу. Насколько я знаю, я хочу, чтобы мои клиенты стали лучше. Если они этого не делают, то я должна найти то, чего я не сумела узнать или передать им это знание в наших отношениях.

Как вы считаете, если все ваши мысли и чувства разделены с клиентом, имеет ли это терапевтическую ценность?

Я согласна с этим постольку, поскольку многое из моего вербального понимания позволяет клиенту сделать следующий шаг к себе, и предоставляет ему поддержку для принятия риска в ситуации его фактического реального сбоя. Если я воздействую на клиента слишком много, я могу вызывать отрицательную терапевтическую реакцию: невыносимое беспокойство, улет, сопротивление, паралич, потерю чувствительности, проецирование. Конечно, клиент учится узнавать мои реакции и выражения, даже если они - невербалъны.

Выражаете ли вы ваши собственные проблемы или рассказываете свою историю?

Я стану описывать проблемы и опыты из моей собственной жизни или других клиентов, только если я ожидаю, что это окажет поддержку специфическому клиенту для более полной реализации его собственных ресурсов и потенциала. Другими словами, только, если это может помочь сделать ему следующий шаг.

Как Вы справляетесь с клиентом, играющим в игру?

Этот вопрос, кажется, мне скорее создает проблему, чем дает определенность. Каждый клиент, все время, действует некоторым способом, который мы называем игрой, когда это выражено неадекватно, преувеличено, агрессивно, извращенно, то есть когда этот способ прерывает развитие клиента и развитие отношений. Но клиент может играть и тогда, когда он ведет себя очень правильно и даже когда он говорит наиболее рационально и членораздельно. Он продолжает разыгрывать " акты ", не имея достаточную поддержку для расширения способов поведения. Так что задача терапии не состоит в том, чтобы вмешаться в или предотвращать "игру" клиента, которая является в данное время единственным возможным путем для действия, но помогать ему в создании более адекватной независимости для непрерывно развивающегося, объединяющегося поведения.

Этому отнимающему много времени процессу обычно не помогает наложение ограничений или угрозы, поскольку главное - это поведение клиента вне ситуации терапии, насколько оно будет изменятся и отличатся от «терапевтического». В пределах ситуации терапии, некоторые ограничения могут быть часть экспериментального исследования поведенческих стандартов клиента и его возможностей; Реакция клиента, в свою очередь, устанавливает границы терпимости поведения терапевта.

Я не каратель. Я не думаю, что выражение: " Вы лучше делаете то, что я вам говорю или ...! " сочетается с подлинным уважением клиента, чье сопротивления - его главная поддержка. Наказывать его значит всегда вызывать отрицательную реакцию: опасение, злость, негодование, мстительность. Все эти реакции прерывают развивающийся процесс связи и понимания. Карающий терапевт сам "играет", причем самым плохим возможным способом; и он делает это по той же самой причине, что и клиент: потому что он не знает того, что еще он может делать, потому что он сам не имеет достаточно поддержки, чтобы оказать поддержку, тому, кому это больше всего необходимо.

В чем заключается психотерапевтический физический контакт, в котором вы находитесь и с клиентами-мужчинами и клиентами-женщинами, и есть ли между ними различие?

На этот вопрос о физическом контакте с клиентом я могу ответить очень кратко. Я буду использовать любой вид физического контакта, если я предвижу, что это облегчит следующий шаг для клиента в его понимании реальной ситуации и того, ч га он в ней делает (или не делает). Я не имею никаких специальных правил в отношений мужчин или женщин-клиенте в. Я буду зажигать сигарету, буду кормить кого - то с ложечки, буду поправлять волосы девушки, буду держать руки или и разрешать рукам клиента находиться на моих коленях — если мне это покажется лучшим средством установления несуществующей или прерванной связи, Я также касаюсь клиентов или позволяю им касаться меня в экспериментах, чтобы увеличить понимание органа: находить напряженные отношения, координашю, ритм дыхания, скованность или спонтанность в движениях и т.д.

Кажется, есть большое расхождение мнений и много беспокойства относительно допустимости физического контакта в терапии. Если мы хотим помочь нашим клиентам понимать себя более полно, как реальных людей, мы должны иметь смелость, чтобы рисковать, но оставаться тем самым человеческими.

Как в вашей школе понимается основная природа человека, и как это понимание отражается в процессе лечения?

Мне жаль, что это последний вопрос. Я считаю это понимание наиболее важным, в свете которого все другие положения становятся понятными. Я полагаю, что не только каждая терапевтическая характеристика, но и каждые отдельные мысль и действие попадают под наше основное понимание того, что делает человека "человеком", даже если мы никогда явно не выражаем это понимание, мы объяснением с его помощью так много явлений, что мы едва ли осознаем это. Говорить за себя, о себе - единственный способ для гештальт-терапевта сказать вообще что-либо — я глубоко убеждена, что основной проблемой не только терапии но и жизни является задача, как делать жизнь сносной для того, чтобы в ней преобладали понимание себя как уникальной индивидуальности с одной стороны, и своей смертности с другой. Первое дает человеку чувство собственной значимости важности, второе - чувство страха и беспокойства. Застрявший между этими двумя полюсами, он находится в состоянии неизбежного напряжения и беспокойства за то, что, по крайней мере, современному западному человеку, кажется ненадежным. Это ведет к принятию различных невротических решений, которые являются распространенными не только у наших клиентов, но и в большей или меньшей степени характерны для всей нашей культуры.

Когда понимание и выражение уникальности индивидуальности подавляется. мы получаем однородность, скуку и окончательную бессмысленность массовой культуры, в которых понимание собственной смерти становится настолько невыносимым, что оно должно быть вытеснено любой ценой, "развлечениями " с накоплением инфантильных черт или искусственных стимуляторов (алкоголь, наркотики, правонарушения). Когда уникальности и индивидуальности слишком много, мы имеем ложный "гуманизм", где человек - мера всех вещей, заканчивающийся завышенными ожиданиями, фрустрацией и разочарованием. В качестве формирующейся реакции на это, мы находим или внешнее напускное равнодушие, безнадежность или пресыщение, невмешательство или ложные обязательства, неистовая погоня за псевдотворчеством (навязчивые пустяковые "хобби" и "культурная активность" от самостоятельной росписи кухонных полок для "демонстрации своему аналитику" до хождения в церковь!.

Реальное творчество, по моему опыту, неразрывно связано с пониманием смертности. Чем более острое это понимание, тем большее желание сделать что-то новое, оставить для будущего, чтобы поучаствовать в бесконечном вечном движении творческого в природе. Это то, что проистекает из секса, любви; из толпы, общества; пшеницы и плода, из хлеба и вина; и из звука, музыки. Это то, что делает жизнь сносной, и, кстати, единственное, что делает терапию возможной.

Пока иудейско-христианская ориентация была структурным оплотом нашего общества и индивидуальности, западный человек мог принимать единство жизни и смерти без вопросов. На Востоке, цель дзен-буддизма точно такая же -достижение единства жизни и смерти, обязанностей и равнодушия. В нашем Западный мире, невротик - человек, который не может выстоять перед своей собственной смертью и поэтому не может жить полностью как человек. Гештальт-терапия, с акцентом на непосредственном понимании и участии, предлагает метод для развития необходимой поддержки саморазвивающегося творческого регулирования, который является единственным путем разрешения опыта смерти и, следовательно, жизни.

Перевод Александра Матвеева