4. Политические и военные провокации

В ходе борьбы за власть и гегемонию человеческая цивилизация накопила солидный арсенал различных приемов противоборства. Однако среди многочисленных политических и военных средств насилия особое место принадлежит провокациям. Этот прием используют государства, партии, общественно-политические движения, экстремистские группировки. Вместе с тем, ответственность за политическую провокацию субъекты стремятся переложить на своих противников. Именно с провокацией начались первая и вторая мировые войны, а также большинство военных конфликтов современности. Было бы наивным полагать, что этот прием политического противоборства остался только в истории. Современная политическая практика дает нам богатый материал для теоретических обобщений и политических выводов.

Генезис феномена провокация и понятие уходят своей историей во времена античного мира. Термин “provocatio” латинского происхождения, в переводе он обозначает вызов, в первоначальном смысле “provocator” трактовался как бросающий вызов. В Древней Греции, когда города-полисы вели междоусобные войны, существовал обычай: воин выходил перед своим войском и войском противника и вызывая соперника померяться [c.376]силами. После их поединка начиналось общее сражение. Воина, который начинал сражение, называли провокатором. Таким образом, происхождение термина связано непосредственно с вооруженной борьбой. В ходе исторической эволюции термин “провокация” изменил свое значение и начал использоваться в более широком плане в качестве категории особого рода политического и военного насилия.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПРОВОКАЦИЯ – это прием политического противоборства, который включает в себя специально организованные акции подрывного характера в целях вызова ответных мер со стороны противника и использования их последствий для дестабилизации обстановки, эскалации насилия, дискредитации политики государств, партий, лидеров, дезинформации общественного мнения (4).

Наиболее полно сущность провокации проявляется в ее функционально-ролевом предназначении. Рассмотрим это более подробно.

1. Функция предлога для начала войны или вооруженного конфликта. Как во времена древности, так и в наше время обострению международной обстановки, возникновению военного конфликта предшествуют причины, которые подразделяются на основные, главные, второстепенные и непосредственные. Чаще всего в качестве непосредственной причины конфликта используется предлог или повод. Любой агрессор, начиная военную кампанию, заботится о придании своей акции характера справедливого возмездия. Именно с этой целью и организуется провокация. При этом сама провокация является ширмой, которая позволяет хотя бы на время скрыть истинные замыслы агрессора. Это особенно актуально стало теперь, когда в международном сообществе разработан целый комплекс мер по наказанию агрессора и оказанию помощи жертвам агрессии. Так, именно с провокаций в Тонкинском заливе началась агрессия США против ДРВ; в результате многочисленных провокаций Израиля против арабских стран возникло 5 арабо-израильских войн и др.

2. Функция дестабилизации внутри– и внешнеполитической обстановки. В настоящее время, несмотря на положительные изменения в отношениях между государствами, продолжают сохраняться многие[c.377]противоречия, возникают и новые очаги напряженности. Чаще всего это является результатомсубъективных причин. Особенно ярко это проявилось в СНГ, который за короткий промежуток времени превратился в конфронтационный узел противоречий. Деструктивные силы, к которым можно отнести срастающиеся мафиозно-политические группировки сепаратистского направления, реакционные националистические и конфессиональные круги, борясь за сферы влияния, стремятся усугубить с помощью акций подрывного характера территориальные проблемы, возродить или обострить существующие национальные, этнические, религиозные противоречия, столкнуть между собой народы. В результате таких действий безопасность СНГ в целом и каждого в отдельности государства существенно снижается, закладываются факторы долговременного дестабилизирующего характера. Создается благоприятная обстановка для иностранного вмешательства во внутренние дела СНГ. Об этом ярко свидетельствуют события на Кавказе, в Приднестровье, Средней Азии.

3. Функция дискредитациигосударств, партий, общественно-политических движений и их лидеров. Уже с самого начала борьбы за власть политические противники, наряду с военной силой, стремились применить целый ряд приемов с целью подрыва авторитета и влияния своих оппонентов. В ходе таких акций используются не только реальные факты, но и вымысел, клевета. К сожалению, современное политическое противоборство в СНГ по мере его обострения представляет немало примеров использования этого приема.

4. Функция дезинформации общественного мнения. Широкие возможности по ее использованию представляют средства массовой информации. Если ранее они находились в руках КПСС и монопольное право на их использование давало возможность партии практически неограниченно манипулировать общественным мнением, то сейчас, в условиях зарождающейся демократии в странах содружества, возникает новая опасность: политические группировки, в руках которых находятся власть и финансы, начинают также искажать реальные события и факты в своих интересах. По мнению профессионалов, чтобы проводить свою политику в области дезинформации[c.378]общественного сознания, политической группировке необходимо иметь 3-4 канала продвижения информации.

5. Функция дезориентации общественного сознания. Эта функция тесно связана с дезинформацией, но имеет ряд особенностей. Они заключаются в том, чтобы с помощью пропагандистского камуфляжа отвлечь внимание людей от событий, знание о которых в данный момент не выгодно субъекту провокации. С этой целью в массовом порядке населению преподносятся различные сенсационные факты, которые отвлекают внимание людей от их жизненно важных проблем, заставляют на время забыть о них.

Функции политических провокаций являются наиболее обобщенным показателем сущностных характеристик этого феномена, но при исследовании надо иметь в виду, что их реализация достигается применением конкретных способов и приемов; к ним можно отнести клевету, шантаж, диверсии, подлоги и т.п.

Из приведенного определения политической провокации и перечисления ее функций видно, что провокация всегда выступает следствием целенаправленной деятельности субъекта политики. Наряду с этим некоторые авторы считают, что ее можно подразделить на умышленную и неумышленную.

По нашему мнению, при разделении провокаций на умышленные и неумышленные допускается серьезная методологическая ошибка: смешиваются два различных качества, две философские категории – необходимость и случайность. При этом надо иметь в виду: если провокация является заранее организованной акцией субъекта, в которой последний под влиянием определенных причин действует, предвидя последствия своих шагов, то неумышленный инцидент в отличие от этого происходит стихийно, без сознательного участия субъекта. Важно подчеркнуть, что провокация – явление с ярко выраженной каузальной связью, а инцидент в отличие от нее возникает в результате стихийного стечения обстоятельств. Инцидент можно использовать в качестве повода для эскалации политического и вооруженного насилия, но при этом провокация начнется лишь с момента сознательной подстрекательской деятельности субъекта. Можно предположить, что инцидент создает лишь предпосылку для провокации. [c.379]

История политического противоборства знает немало инцидентов, которые, не будучи специально подготовленными акциями для достижения определенных политических целей, все же оказывали значительное влияние на ход и исход событий, служили непосредственным предлогом для организации провокаций. Классическим примером тому может служить начало первой мировой войны. Это подробно описано в романе В. Пикуля “Честь имею”. Автор убедительно доказывает, что целая цепь провокационных акций, а не только и не столько инцидент в Сараево, стали непосредственной причиной начала первой мировой войны. Не подлежит сомнению, что, если бы не было выстрелов в Сараево, то со стороны мировой финансовой олигархии были бы инспирированы другие поводы и предлоги для дестабилизации обстановки и начала войны.

В связи с этим нам представляется, что нельзя рассматривать в качестве политических провокаций непреднамеренные инциденты, в том числе и те, которые привели к определенным политическим последствиям (конфликтам, осложнению международной обстановки), если эти акции не являются заранее подготовленными звеньями в системе враждебных мер противника. Следовательно, для квалификации того или иного акта как провокации необходимо опираться на ряд оснований.

Мы предлагаем для этого следующие: во-первых, наличие у субъекта целевой установки, направленной на обострение ситуаций; во-вторых, осуществление целенаправленной подстрекательскойдеятельности; в-третьих, наличие соответствующегоорганизационногоаппарата, предназначенного для осуществления подобных акций и использования их последствий для эскалации реакционного политического насилия.

Вместе с тем инцидент может весьма близко подходить к провокации, а порой и вплетаться в ее ткань, но при этом он будет всего лишь элементом, и далеко не самым важным, в сложной и многогранной подрывной деятельности.

В зависимости от используемых реакцией средств, провокации можно подразделить на ряд разновидностей: террористические акции (покушение на Папу Римского, поджег рейхстага и пр.); односторонние нарушения [c.380]международных договоренностей; подстрекательские заявления и дезинформация; комбинированные разведывательно-провокационные акции; массовые политические кампании (сборища неофашистов и т.п.); обсуждение в государственных органах внутренних проблем, относящихся исключительно к юрисдикции других суверенных народов; военные провокации и др.

В самом общем виде к содержанию механизма провокации относитсяцелый комплекс элементов: субъекты провокации и отношения между ними; политические интересы и цели субъектов, вытекающие из них политические и военные доктрины, конкретные провокационные акции, тенденции их развития, последствия и результаты.

Несмотря на то, что в ходе проведения провокации взаимодействуют различные правительственные и неправительственные организации и объединения, ведущим субъектом широкомасштабных провокаций выступает государство, в лице его руководящих органов.

Мы являемся свидетелями невиданного в нашей многовековой истории широкого обмена людьми и идеями. Наше российское общество стало примером открытости и беспредельной демократии при дефиците дисциплины и порядка. Соответственно возросли масштабы вмешательства, воздействия на наши внутренние дела из-за рубежа. И далеко не всегда интересы иностранных партнеров совпадают с интересами российского общества. Наряду с позитивными импульсами из-за рубежа идет подпитка сепаратистских, националистических сил, создаются своего рода лобби, группы и слои влияния, которые невольно, а зачастую и умышленно выступают в качестве проводников чужих интересов в нашей стране. Посмотрим на реальную ситуацию.

Националистический экстремизм в Прибалтике активно поддерживается рядом стран по другую сторону Балтийского моря, Польша усиливает свое влияние на Западную Украину, Румыния рассчитывает – сколько лет потребуется на возвращение в ее пределы Молдавии, Турецкие политики начинают размышлять категориями пантюркизма и, судя по поступающей информации видят сферу своего влияния в республиках Средней Азии, а в перспективе – и в Татарстане. Они активно налаживают отношения с Арменией и [c.381]Азербайджаном одновременно. Но на влияние в Азербайджане претендует Иран – туда направляются исламские проповедники, пропагандистская литература. Удивительная ситуация – столкнулись интересы Турции и Ирана из-за влияния на советской территории.

Западный капитал присматривается к Якутии, японцы и китайцы – к нашему Дальнему Востоку, немцы – к Калининградской области, финны – к Карелии и т.д. Думается не следует относить всю многообразную деятельность, которую развернули на нашей территории иностранцы, к категории взаимовыгодного сотрудничества. В этих условиях защита интересов Отечества, а не абстрактных “общечеловеческих ценностей”, приобретает особую актуальность. [c.382]