Доклад филология конференция

УДК 81’42:32

АВТОР И АДРЕСАТ В ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ

Равочкин Никита Николаевич

кандидат философских наук,

доцент кафедры гуманитарно-правовых дисциплин,

Кемеровский государственный сельскохозяйственный институт,

г. Кемерово, Россия

Аннотация.

Ключевые слова.

AUTHOR AND ADDRESSEE IN POLITICAL DISCOURSE

Nikita N. Ravochkin

Candidate of Philosophical Sciences,

associate professor of law and humanitarian disciplines department,

Kemerovo state agricultural institute,

Kemerovo, Russia

Abstract.

Keywords.

Продолжительный характер научной деятельности, познающей, определяющей и уточняющей дискурс, исследовательский интерес к данному феномену повышается. Мы связываем это, главным образом, с тем, что данное понятие слишком широко, расплывчато и, соответственно, достаточно сложно определяемо. Широта использования позволяет указать и на определенную моду, и на беспорядочность его применения. Отсюда следует неодинаковость и неоднозначность его интерпретации и использования различными учеными. Неудивительно, коллективная «одержимость» терминологической новинкой и частотность ее употребления, привела к тому, что некоторые ученые считают «дискурс» своего рода термином-паразитом, выполняющим парольную функцию взамен информативной [108]. Использование дискурса как собственно термина лингвистического толка представлено в классификации С. Слембрука. В качестве областей знания, использующих данный термин, он выделяет аналитическую философию, теорию речевых актов, структурную, лингвистику, общую и функциональную стилистику, прагматику, теорию референций, лингвистическую антропологию, этнографию, социолингвистику, семиотику, культурологию, социальную теорию и др. [152].Как и любая классификация, классификация Слембрука не является абсолютно корректной, поскольку она не только несет в себе авторское видение проблемы, но и не дают исчерпывающий перечень дисциплин, использующих дискурс. Мы уже писали, что «дискурс в нашем понимании не дублирует и не подменяет понятия текст, обозначая коммуникативный и ментальный процесс, приводящий к образованию текста как определенной конструкции. Если текст может рассматриваться как последовательность высказываний, связанных в единой текстовой системе, то дискурс в свою очередь предстает в виде совокупности текстов, коррелирующих друг с другом в определенной мере» [ПОЛИТИЧЕСКИЙ ДИСКУРС: СВЯЗИ МЕЖДУ ЯЗЫКОМ И ПОЛИТИКОЙ Равочкин Н.Н.]

Применительно к началу раскрытия заявленной темы, автор отмечает, что каждый Homo Sapiens, каким-либо образом воспринимающий политические тексты, неизбежно задается вопросом по поводу образа их авторов. По нашему мнению, социальные интересы не могут рассматриваться вне языковых форм выражения. Политический дискурс легитимизирует новую повестку дня. В политическом пространстве перманентно осуществляются переоценка и переформулирование норм, целей и задач, что указывает на невозможность определения и установления его точных границ ввиду усложняющихся взаимосвязей между его элементами. Как известно, время императивно задает свои условия, и процесс коммуникации проходит в отношениях сильной корреляции с актуальными на конкретном историческом этапе развития общества правилами. Социологическая составляющая политического дискурса проявляется через его осуществление в определенном контексте, а также в обретении автором и адресатом приобретают определенных ролей и выполняют некоторые действия. Стоит отметить, что это происходит в соответствии с их вовлеченностью в участие в политической жизни, «лингвистическом» результатом таких практик является появление тексты с учетом взаимовлияния на них образов автора и адресата. Для увеличения вероятности достижения конкретных целей автор, создавая текст, учитывает личностные характеристики адресата, побуждая его к совершению соответствующих действий.

В.З. Демьянков отмечает, что, в идеале, «речь политика должна уметь затронуть нужную струну в массовом сознании, его высказывания должны укладываться во «вселенную» мнений и оценок (то есть, во все множество внутренних миров) его адресатов, «потребителей» политического дискурса» [3]. Никакое политическое не возникает и не может возникнуть прежде появления хотя бы смутной идеи о некотором феномене. Таким образом, понятийное содержание политических феноменов напрямую детерминирует сами феномены. Нацеленность не на объективную репрезентацию действительности, но преимущественно на моделирование конкретных типов политической реальности согласно амбициям, интенциями и, конечно, представлениям политических деятелей организует политическую дискурсную практику закономерно появляющимся разночтениям ее ключевых категорий, объектов и даже потенциальной аудитории – все это наполняет ее поле все большим количеством участников [45; 57; 78].

Личность политика наделена значимым статусом, требуя от него соблюдения определенных профессиональных аспектов в поведении. В связи с чрезвычайной значимостью сферы политики, необходимо указать и на высокий уровень личной ответственности политика (перед своей страной) при выборе дискурса. Именно дискурс политика, выбранный им сознательно или неосознанно, предопределяет, наряду со многими другими факторами, отношение как политического лидера, так и его адресатов к широчайшему спектру задач, неумолимо возникающих в процессе эволюции политической жизни. Политический дискурс, будучи чрезвычайно прагматичным, требует от политиков продуманных высказываний, превращая их в «хозяев» своих слов. Каждое высказывание в политике оказывает конструктивное или деструктивное влияние на ход общественно-политических событий. Опасность недооценки роли и возможностей политического дискурса обнаруживает себя в первую очередь в «молодых демократиях», к которым принадлежит и политическое сообщество современной России [118].

Хотя уже и было отмечено, но применительно к коммуникации вообще, скажем, что опорой политического дискурса являются также актуальные временные реалии. Речь политика является важнейшим, можно сказать, «витальным» средством его общения [43]. Она наполнена специфическими речевыми конструкциями, которые дают возможность активно воздействовать на слушателей-адресатов. В отличие от личностно ориентированных разновидностей, политический дискурс применяет определенные профессионально ориентированные знаки, то есть имеет собственный подъязык (лексику, фразеологию и паремиологию). Таким образом, будучи орудием политической борьбы, язык политического дискурса «оперирует богатыми языковыми, когнитивными, коммуникативными инструментами, что дает возможность политическим субъектам возможность вуалировать» истинные цели, преследуемые автором (чаще всего – это обретение власти и ее удержание; реже – простое привлечение внимания через, например постановочное политическое шоу) [кожемякин е. а. Концептуально-методологическое обоснование дискурсной формы бытия культуры : автореферат дис. ... доктора философских наук : 24.00.01].

Достижение автором своих целей предполагает ориентацию на определенный уровень когнитивной и коммуникативной компетентности адресата. Для этого автор в той или иной возможной мере пытается предусмотреть его потенциальные реакции – и на основании этого производит отбор, осуществляет обработку и выбирает те или иные способы вербального представления с учетом фактора адресата [1; 3]. С точки зрения Е.А. Баженовой, роль автора «в тексте определяется коммуникатитвно-прагматической задачей «упаковать» политическую информацию так, чтобы она была адекватно воспринята адресатом» с принятыми нормами, а также в соответствии с ожиданиями [2]. Фактор адресата как прагматическая категория текста также определяет процесс текстообразования [2]. Так, положение о том, что любое речевое сообщение имеет своего потенциального получателя, можно отнести к разряду общепринятых. Не вызывает сомнения также вывод о наличии у автора и адресата общих фоновых знаний и коммуникативных навыков, выступающих непременным условием успешной коммуникации [1; 2]. Параметры текстопорождения в политическом дискурсе неразрывно связаны с прагматическими установками. Политический дискурс предполагает однократное и многократное, непосредственное и опосредованное влияние автора на адресата (причем последнее может быть отсрочено во времени и разорвано в пространстве). Адресат может интерпретировать политический текст, воспринимать его пассивно, активно или нейтрально, а также включаться в политический дискурс, Схожие реакции различных адресатов на разные авторские роли автора может быть объяснены тем, что автор в некоторых случаях делает свой дискурс прерывистым с целью модификации и/или уточнения каких-либо деталей или собственной позиции. Автор политического дискурса нацелен на трансформацию взглядов, намерений и установок адресата, расширяя границы интерпретационного поля в зависимости от его интересов [31]

Устная речь по ряду причин представляется более интересной в исследовательском плане, куда можно отнести, в первую очередь ее синкретизм с восприятием, в том числе, компоненты «внешнего вида»: стиль, одежду и пространственное положения говорящего автора, позы. В разговорной речи авторское личностное начало усиливается еще и потому, поскольку имеет целью повысить эффективность речевого воздействия на адресата. Активная роль адресата в этом типе дискурса предоставляет автору речи большие возможности для оперативного переключения тематики, а также для легкого перевода информации в подтекст.

Мы считаем необходимым упомянуть и такой дискуссионный момент, как степень влияния спичрайтеров на формирование языковой личности политиков. По этому поводу Т.Н. Павлова указывает на неоднозначное отношение общественности различных стран к спичрайтерам. В частности, «в России спичрайтеры не являются публичными людьми, они всегда находятся в тени большой политики. В США политический спичрайтер — это всем известная личность, которая влияет не только на формирование речевого стиля президента, но и на идеологию государства. В Германии отношение к речеписцам всегда было довольно предвзятым: работа наемного спичрайтера считается продажной. В Великобритании у политика недопустимо спрашивать об авторе его текста; имена спичрайтеров разглашать не принято» [77]. Выходит, что официальный автор политического текста не всегда совпадает с его подлинным создателем, Т.Н. Павлова замечает, что автором считается тот, на кого ложится ответственность за текст [77]. Однако любая написанная «на заказ» речь должна выражать особенности языковой личности оратора и учитывать образ некоторой идеальной аудитории. В статье А.В. Чепкасова излагается, что спичрайтер или команда людей «фактически оказывается в тени, он как бы и не является автором данного текста. Он не участвует в акте коммуникации, «невидим», «немаркирован», его собственно никто и не знает как автора текста. Автором в процессе коммуникации выступает сам оратор, политик, руководитель. По сути, это «его» текст, он – «автор», поскольку принял его, признал «своим» [134]. Долю «своего» Чепкасов предлагает усматривать в импровизациях, отступлениях от текста, в жестах и мимике, интонации [134]. Таким образом, влияние спичрайтеров на создание образа политика должно рассматриваться избирательно, в каждом конкретном случае, при этом, необходимо учитывать личность, авторитет и уровень ораторского мастерства политика [77]. Однако мы пока не видим необходимости в раскрытии данного аспекта в своих ближайших научных работах и докладах на научно-практических конференциях.

Как показало исследование, господствующая в современной лингвистике антропоцентрическая научно-исследовательская парадигма обращена к политику (автору текста) как к языковой личности. Эта парадигма по отношению к политическому дискурсу ориентирует на новое понимание текста, заставляя видеть в нем процесс и результат ментальной деятельности человека, аргумент, с помощью которого меняется политическая картина мира в сознании адресата. Поэтому идеи Р. Барта о «смерти автора» кажутся нам несостоятельными, и скорее указывают на необходимость понимания политического текста как воплощенной множественности. Черты образа автора складываются из того, что называют речевым и невербальным поведением, предполагающего сложную организацию автора как совокупности феномена физической реальности, психоментальной целостности – индивида, а также социальной и коммуникативной ролей. Мы отмечаем, что, несмотря на разработанность категории «автор», в политическом дискурсе и с позиции лингвопрагматики категории «автор» и его образ остаются достаточно неразработанными. Дополнительно стоит указать и на неполные обобщения, которые сделаны по отношению к категории «адресат» и также его образа. Все это указывает на перспективность будущих научных исследований по выбранной тематике через анализ проявлений образов автора и адресата, причем равно как удачных, так и неудачных.

1. Баженова Е. А. Научный текст в аспекте политекстуальности. — Пермь: Издательство Пермского университета, 2001. — 271 с.

2. Баженова Е.А. Средства адресации в научном тексте // Медиаскоп. – 2012. – № 4. – С. 6.

3. Бакланова И. И. Образ автора и адресата нехудожественного текста: диссертация … д-ра филол. наук: 10.02.01. – М.: Государственный институт русского языка имени А.С. Пушкина, 2014. – 431 с.