Московский государственный институт международных отношений (Университет) МИД России

Додельцев Р.Ф., Коннов В.И.

Краткая история философии науки

Москва, 2009

1

Введение: что изучает философия науки

Ребенок начинает познавать мир, “исследуя” окружающие предметы: он разглядывает, нюхает, сует в рот, хватает, бросает их, колотит ими по другим предметам, старается расчленить на составные части. В возрасте 4-6 лет он начинает задумываться над вопросом “Кто я такой?”, пытается разобраться в своих переживаниях, симпатиях и антипатиях, т.е. у него появляется рефлексия (самонаблюдение, самопознание). Сходным образом меняется центр внимания философии – первого образца научного познания. Ее начальная форма – натурфилософия – стремилась раскрыть исходные начала или принципы физического мира. Со временем параллельно онтологическим (онтология – учение о существующем, о бытии) вопросам появляются гносеологические (гносис – знание, познание) проблемы, скажем: роль чувственности и разума в познании, отношение между знанием и мнением, степень подобия знания познаваемой вещи. Через полтора века после появления философии софисты и Сократ переместили ее интерес с космоса на проблемы человека и его познавательной способности. Антропология и теория познания становятся важными, относительно самостоятельными частями филосфствования.

Таким образом, мы обнаружили, что философия начинает интересоваться проблемами познания вскоре после своего появления. Это приводит к тому, что у классиков античной философии Демокрита и Платона – мы уже находим сравнительно разработанные теории познания (у первого “теория копий”, у второго “теория воспоминаний”).

Человеческое познание многообразно: мы познаем (“осваиваем”) реальный мир с помощью своих практических действий, переживаний, чувственности, с помощью искусства, мифологии, философии и даже религии. И каждый из этих путей своеобразен и неповторим. Нас же интересует лишь один из них – путь науки, научное познание. Но прежде чем рассмотреть его специфику, мы должны проанализировать взаимоотношения двух частей интересующего нас термина “философия науки”, ответив на вопрос: как менялись их связи на протяжении человеческой истории.

Первоначально философия была единственной наукой, включавшей в себя все имеющиеся знания о космосе, природе, обществе, человеке. Лишь спустя 200-250 лет после ее появления, ко времени жизни Аристотеля (384-322 до н.э.), значительные успехи в области математики, астрономии, медицины (когда умер ее основоположник Гиппократ Стагириту было 14 лет), истории создают условия для выделения из философии соответствующих наук. Учитель Александра Македонского, проводивший плодотворные исследования физических, биологических, метеорологических, психических и других

3

явлений и ставший предтечей соответствующих наук, первым осознал различия между философией и науками о природе и создал первую “теорию науки” (Асмус В.Ф.), в которой не только попытался раскрыть специфику научных знаний, но и высказал немало интересных идей о путях его достижения.1 По мнению Аристотеля, философия объясняет почему произошло данное событие, исследует исходные начала бытия, тогда как наука описывает, как происходит данное событие, каким образом исходные (метафизические) начала проявляют себя в мире конкретных предметов. Не будет преувеличением констатировать, что истоки философии науки таятся в “метафизике” Аристотеля.

Однако начатое им движение к формированию наук не было поддержано после его смерти. И хотя в эпоху эллинизма развитие знаний о природе продолжалось (достаточно вспомнить математика Эвклида, механика Архимеда, географа Страбона, врачей Герофила и Эратосфена, астронома Птолемея), теория науки Аристотеля оставалась без изменений, видимо, из-за утраты философией широты воззрения на мир и ее концентрации на нравственных, а потом и религиозных проблемах.

Утрата интереса к изучению природы как таковой (для христианства она представляла интерес только в качестве проявления всемогущества и совершенства бога) вместе с отказом от античной учености как языческой обрекает зарождавшееся естествознание, в лучшем случае, на жалкое прозябание, а рационалистическую философию ставит на службу теологии – учению о Боге. Так что в раннем Средневековье проблема “философия и наука” исчезает, преобразуясь в вопрос о соотношении веры и знания.

Проникновение через Испанию и в результате крестовых походов византийской и мусульманской культур, более полно сохранивших античное наследие и поработавших над его умножением, меняет положение дел. В ХIII в. Фома Аквинский восстанавливает авторитет Аристотеля (до этого в Европе доминировали идеи Платона и неоплатоников), утверждает идею равноправия знания с верой, открывая тем самым калитку для возрождения и развития естественно-научных знаний.

В течение ХV-XVI в.в. усилиями целого ряда мыслителей и ученых (среди них художник и инженер Леонардо да ВинчиI, основоположник анатомии Андреас Везалий, астрономы Николай Коперник и Тихо Браге, натурфилософ Джордано Бруно и др.) закладываются основы новоевропейского научного мышления. Этот процесс завершают великие физики Галилео Галилей и Исаак Ньютон, создавшие блистательные образцы науки, основанной на математике и эксперименте. Освобождающаяся от теней религии

1 Подробнее см.: Додельцев Р.Ф. Введение в науку о науке. Ч. 1. Рождение науковедческой проблематики.

М.: МГИМО, 2008

4

философия Нового времени обретает союзника в лице естествознания, а ее основоположники – Фрэнсис Бэкон и Рене Декарт, бывший к тому же крупным математиком, физиком и физиологом, - значительную часть своих философских изысканий посвящают отысканию наиболее эффективного научного метода познания. При этом первый считал таковым индукцию, основанную на опыте, а, точнее говоря, на целенаправленном наблюдении, а второй – дедукцию, которая формировала здание науки, исходя из общих (теоретических), не вызывающих сомнений положений. С этой поры философия и естествознание представляют собой что-то вроде супружеской пары, в которой роли и отношения сохраняются, но могут изменяться в весьма широких пределах.

Вплоть до XVIII в. философия и наука, подобно молодым супругам, практически не разделяются. Скажем, Ньютон назвал свое основное сочинение по физике “Математические начала натуральной философии” (1687). Однако на протяжении XVIII в. в науке складываются особые методы и способы исследования, заметно отличающиеся от более абстрактной умозрительной области философствования и обеспечивающие более быстрое продвижение наук о природе, число и достижения которых значительно умножается. Начинается процесс размежевания между учеными и философами. Первые взирают на вторых с благоговением, а вторые все меньше занимаются описанием мира природы, все более сосредоточиваются на разработке основных принципов и понятий, которыми ученые должны руководствоваться в своих исследованиях. Прообразом может служить предложенная некогда “бритва Оккама” и разрабатываемые понятия – “субстанция”, “детерминизм”, “закон”, а, короче говоря, категории философии и науки. Философы XVIII-начала XIX в. претендуют на обобщение всех научных знания, а философия играет роль царицы наук, венчающей и скрепляющей все научное здание.

Становящиеся явными различия между науками и философией не омрачают в середине XVIII в. идиллические отношения между ними. Они совместно под знаменем Просвещения выступают против феодальных представлений. На этом знамени написано “Разум всесилен”, что означало оптимистическое убеждение в безграничных возможностях рационалистического мышления и основанных на нем философии, науки и техники решить, в конечном счете, все и всяческие проблемы.

Правда, в последней трети XVIII в. прозвучал умиротворяющий и призывающий к скромности голос профессора Кенигсбергского университета Иммануила Канта, продемонстрировавшего достоинства и ограниченности рационализма и эмпиризма, признававшего безграничные возможности научного развития и одновременно поставившего пределы познавательным возможностям науки (признав неразрешимость ряда фундаментальных проблем – антиномий, а также утверждая в “Критике чистого

5

разума”: “никто не отважится судить о предметах с помощью одной только логики”). Кант предпринял грандиозную попытку подняться над противоречиями рационализма и эмпиризма, материализма и идеализма, объективизма и субъективизма. Ряд его теоретикопознавательных идей намного опередил свое время: через полвека их вновь попытались утвердить неокантианцы, затем их полузабыли в период доминирования позитивистов различных поколений и они оказались востребованными вновь в постпозитивистской философии науки. Богатство и компромиссность кантовской гносеологии определяется, видимо, тем, что он был не только великим философом, но и выдающимся естествоиспытателем, предложившим параллельно с французским астрономом Пьером Лапласом гипотезу происхождения Солнечной системы. Не вдаваясь покуда в детали, суть его гносеологии можно свести к ряду положений: а) теоретическое и фактическое знание существуют не порознь, а взаимопронизывают друг друга; б) опытное и внеопытное (априорное) знание тесно взаимосвязаны; в) материальный мир существует независимо от нас (объективно), но предстает перед нами всегда в форме интеллектуальных и практических действий, и, пожалуй, самое главное: г) будучи убежденным в бесконечном прогрессе научных знаний, он вместе с тем признавал неспособность науки справиться с некоторыми фундаментальными проблемами (вспомните знаменитые кантовские антиномии) и объектами (например, человек)II.

В конце XVIII в. у безудержной и оптимистичной просветительской “веры во всевластие разума” появилась антитеза – философия романтизма, подчеркнувшая приоритет чувств перед рациональностью, склонная к пессимистическим выводам относительно будущности человечества и проторившая дорогу иррационалистской неклассической философии А.Шопенгауэра, С.Кьеркегора, Ф.Ницше и др. Возникшая антитеза расколет философию на рационалистическую и иррационалистическую, символом первой является Гегель, символом второй – Шопенгауэр. Да и в представлениях о методологии наук наметился раскол: неокантианцы поделят науки по методологии на обобщающие и индивидуализирующие, классическому эссенциальному (эссенция – сущность) подходу появится альтернатива в виде феноменологического подхода.

Впрочем это произойдет гораздо позже. Пока же в первой половине XIX в. доминирует сугубо рационалистическая (панлогическая) философия Гегеля, да и естественнонаучное мышление начинает свое триумфальное шествие: множится число наук, примерно каждые 10-15 лет удваивается количество открытий, научной информации, научных работников и т.п., что превращает науку в важнейший социальный институт, оказывающий все возрастающее воздействие на все сферы общественной жизни и на культуру в целом.

6

Как часто бывает в жизни отдельных людей, да и в человеческой истории, триумф создает почву для обольщений по поводу будущих успехов. Новому витку иллюзий по поводу возможностей научного мышления положил начало возникший в 1830-ые г.г. позитивизм. Его основоположниками стали философы О.Конт и Г.Спенсер, которые сочли, что все науки должны строиться по образцу физики и математики – наиболее развитых наук того времени, и фактически поставили под сомнение необходимость философии, поскольку превозносили фактическое, приносящее пользу знание, хотя сами и высказывали ряд сугубо философских утверждений.

К концу XIX в. выявленные противоречия первого позитивизма привели к утрате им популярности. В то же время начавшаяся в последней его трети физическая революция поставила под сомнение фундаментальные понятия ньютоновской физики, такие как масса, сила, время, пространство, причинность и т.п., что значительно подстегнуло интерес ученых и широкой общественности к философским и методологическим проблемам естествознания. Об этом свидетельствует, скажем, тот факт, что посвященная этим проблемам и изданная в 1902 г. книга французского математика А.Пуанкаре “Наука и гипотеза” тиражом 16 тыс. экземпляров была распродана в течение нескольких дней. А благодаря ее передаче после прочтения друзьям и знакомым с ней ознакомилось около ста тысяч человек.2

Новая волна интереса к философии науки вызвала к жизни второй позитивизм, во главе которого оказался крупный немецкий физик Эрнст Мах, одним из первых заговоривший об относительности пространства и времени. Мах и его сподвижники взяли из классической философии только ее часть, посвященную вопросам методологии науки, да и то в одной из интерпретаций – в понимании философов-эмпириков, особенно Д.Юма. Они стали утверждать самодостаточность естественных наук, истинность утверждений которой проверяется только на опыте, отрицать необходимость стоящей над науками философии, да и вообще содержательность решаемых ею проблем.

После Первой мировой войны новое – третье – поколение позитивистов все более ретиво выступало против метафизики, отказываясь все решительнее от традиционной философской и гносеологической проблематики, но зато открывая для своей теории науки новые, ранее почти не изученные проблемы. Центром их методологических исканий было установление способов эмпирической проверки научных положений, или проблема их верификации (лат. verus – истинный, facio – делаю, т.е. обоснование истинности), в которой они видели два аспекта: логическая редукция общих утверждений к частным, проверяемым на опыте утверждениям и лингвистически точное и понятное

2 См.: Пуанкаре А. О науке. М.: Наука, 1983. С. 526

7

формулирование этих утверждений. Таким образом, задачей философии науки объявляется анализ логики и языка науки.

Позитивистский подход был подвергнут критике еще в довоенные годы австробританским философом Карлом Поппером. Социологические аспекты научной деятельности начал тогда же разрабатывать американский социолог Роберт Мертон, который попытался описать этос (от лат. нрав, характер) научного сообщества, или его специфические интеллектуально-нравственные нормы (универсализм, коллективизм, бескорыстие, скептицизм). Однако окончательный крах позитивизм потерпел в 1960-ые годы, когда, собственно говоря, и появилась подлинная философия науки как междисциплинарная область исследования, объединившая теоретико-познавательный, историко-научный, социологический, психологический и лингвистический подходы.

Чуть позже мы подробнее рассмотрим этот путь, а пока попробуем дать общее представление о том, что в принципе представляет собой эта новая отрасль философии. Кроме внутренних причин (развитие теории познания) появлению философии науки способствовали внешние факторы – беспрецедентные достижения науки за 400 лет ее существования, существенно изменившие лицо человеческой цивилизации и превратившие ее в техногенную. Бесспорные успехи научного познания в ХХ в. не могли остаться незамеченными для философии, тем более, что они оказались амбивалентными, довольно скоро обнаружили и свои негативные стороны. Это привело к тому, что, с одной стороны, в общественном сознании широко распространились неоправданно завышенные оценки возможностей науки. Можно даже сказать, что сложился культ научного познания, для многих наших современников вера в науку заменила веру в бога. Наука для подобных людей стала играть роль религии, способной дать окончательные ответы на коренные вопросы мироустроения и человеческого существования (“сциентизм”). Вместе с тем отчетливо выявившиеся во второй половине ХХ в. антигуманные последствия научнотехнического прогресса, завышенные оценки познавательных возможностей науки, существование нерациональных сил в человеке и в человеческой истории порождает и активную оппозицию культур научной рациональности. Наука нередко объявляется ответственной за все грехи и пороки современной цивилизации.

Тем не менее, оптимизм сциентистов, хотя и потускнел, но далеко не иссяк. В последние годы он проявляется в дискуссиях об “информационном обществе”, способном, якобы, справиться с наболевшими проблемами, которые науке и технике не удалось решить полтора-два десятка лет назад. Впрочем не исчезли и апокалипсические настроения, пророчествующие, что дальнейшее развитие науки и техники приведет

8

человечество к краху (коллайдер в ЦЕРН) и призывающие резко ограничить (или даже прекратить) его.

Подобные конфликты мнений вряд ли когда-нибудь прекратятся, но они делают ясным, что ни безбрежный оптимизм, ни безысходный пессимизм не могут быть приняты при оценке влияния научно-технического прогресса на ход истории. Адекватная оценка его последствий возможна только в том случае, если философия по-новому, посовременному решит проблему сущности, возможностей и ограниченностей научного познания. Собственно говоря, философия науки – это тот раздел философии, который стремится определить:

-сущность и особенности научного знания;

-различие между наукой, преднаукой, псевдонаукой;

-сходство и специфику отдельных наук;

-процесс развития науки и его механизмы;

-науку как социальный институт и ее функции;

-принципы и методы научного мышления, с помощью которых ученые добывают факты, истолковывают их, вырабатывая гипотезы, формируя концепции и теории;

-объективность и субъективность научного знания, критерии достоверности или ложности научных утверждений или теорий и т.д. и т.п.

Или, в более простой редакции: философия науки решает комплекс вопросов, среди которых, к примеру, где граница между наукой и ненаукой, каково место науки в общем своде человеческих знаний, накапливается ли научное знание, являются ли научные знания непреложной истиной или их достоверность вероятностна, насколько научный язык точен и т.п.?

Наконец, можно предложить одно, совсем короткое определение: философия науки – это область философии, исследующая наиболее общие законы и особенности научной деятельности (принципы и методы научного мышления, логику и язык науки).

Если опять же не входить в детали, то у науки можно выделить следующие особенности: это систематизированное, доказанное и преимущественно объективное знание.

Чуть подробнее о каждом из этих свойств:

1. Наука – не собрание разрозненных и обрывочных знаний. Она представляет из себя систему, то есть ее элементы согласуются и дополняют друг друга, размещены в определенной последовательности и разделены на уровни по степени обобщенности. Или как писал Г.Спенсер: “Наука – это организованное знание”.

9

Впрочем у этой организованности (упорядоченности) есть и оборотная сторона, о которой немецкий сатирик ХХ в. В.Швебель писал с намеренной остротой: “Наука – это искусство систематического упрощения и опошления”. Или, выражаясь более академично: упорядоченность науки только отчасти воспроизводит упорядоченность реального мира, в котором хаос не менее важен, чем порядок.

2.В науку входят только доказанные знания (факты, концепции, теории), знания которые как-то подтверждены – наблюдением, экспериментом, логическими аргументами, ранее доказанными знаниями и т.п. Для такого обоснования недостаточны только акты простого восприятия, как считал Мах, нередко необходимы сложные логикоматематические процедуры, вроде моделирования или умственного эксперимента. В то же время нельзя забывать, что и доказательство не является абсолютно беспристрастным, в нем всегда присутствуют субъективные компоненты. Или, как писал А.Франс: “Наука непогрешима, но ученые часто ошибаются”.

3.Скептицизм, настаивающий на относительности человеческих знаний, особенно окреп после кризиса наук рубежа XIX-XX в.в. Сегодня все более укрепляется убеждение, что человеческие знания никогда не бывают совершенными, они, больше или меньше, приблизительны. Или, как писал английский философ и математик Бертран Рассел: “Всякая точная наука основывается на приблизительности”.

Как не печально, абсолютная истина – всего лишь мечтание, освященное авторитетом Платона и Гегеля. На самом же деле, человеческое знание только отчасти достоверно.

4.Эволюция науки еще будет обсуждаться подробно. Пока же ограничимся приведением двух цитат, демонстрирующих, что усвоение новых научных идей коллегами

иширокой публикой происходит далеко не просто. Одна принадлежит Вильгельму Гегелю: “Истина рождается как ересь, а умирает как тривиальность”. Вторая замечательному английскому физику Эрнесту Резерфорду: “Три стадии признания научной истины: первая – “Это абсурд”, вторая – “В этом что-то есть”, третья – “Это общеизвестно”.

** *

Предложив некоторые рабочие представления о философии науки, начавшей формироваться во второй половине XIX в. и окончательно превратившейся в самостоятельную область философствования в 1960-ые годы, перейдем далее к описанию основных концепций теории науки.

10