1. Религиозные верования древних славян.

Славяне-язычники поклонялись стихиям, верили в родство людей с различными животными, приносили жертвы божествам, населяющим все вокруг. Каждое славянское племя молилось своим богам. Единых для всего славянского мира представлений о богах никогда не существовало: поскольку славянские племена в дохристианское время не имели единого государства, они не были едины в верованиях.

Главным был Род - бог неба, грозы, плодородия. О нем говорили, что он едет на облаке, мечет на землю дождь, и от этого рождаются дети. Род - повелитель земли и всего живого, он - языческий бог-творец. Имя Рода восходит к иранскому корню со значением божества и света, а в славянских языках корень “род” означает родство и рождение, воду (родник), прибыль ( урожай), такое понятие как народ и родина, кроме того, красный цвет- (рдяной) и молнию, особенно шаровую, называемую “родия”. Такое разнообразие однокоренных слов, несомненно, доказывает величие языческого бога.

Много общего с Родом имеют Стрибог и Сварог. “Стрибог” означает бог-отец. Бог зимы и ветров. Также известен как рассеиватель богатства. Стрибог - олицетворение зимы и мороза, он известен своими внуками - ветрами. Стрибог - плохой бог, который находит радость в несчастье другого. Он изображается в виде старухи, задирающей своих внуков, как добро, так и зло, на подчинение его сумасшедшим идеям. Сварог - обозначает Единый Бог Вселенной, также известен как - Яркий, символ- облака, раскалываемые молнией. Сварог - олицетворение неба, создатель мира. Некогда Сварог расколол облака стрелами молнии и зажег факел солнца. Своим могучим мечом он поражает демонов тени. В древности Сварог имел горячее желание обеспечить своим сыновьям будущее, поэтому Даждьбогу дал божественный дар огня, а Сварожичу - молнии.

Спутницами Рода были Рожаницы - безымянные богини плодородия, изобилия, благополучия. Образ их восходит еще к древним Оленихам, однако, Рожаницы - не столько подательницы плодородия, сколько хранительницы жизни. По наиболее древнему представлению Рожаницы мыслились в виде двух небесных богинь, подательниц дождя, но дольше всего держалась вера в них, как защитниц молодых матерей и маленьких детей. С принятием на Руси христианства культ Рожаниц постепенно слился с культом Богородицы, надолго пережив культ Рода.

Сложной системе языческих верований славян соответствовала не менее сложная система культов. “Малые” божества не имели ни жрецов, ни святилищ, им молились либо поодиночке, либо семьей, либо поселком или племенем. Для почитания высоких богов собиралось несколько племен, для этого создавались храмовые комплексы, формировалось жреческое сословие.

Языческие жрецы - волхвы - совершали обряды в святилищах, изготавливали идолов и священные предметы, используя магические заклинания, они просили богов об обильном урожае. Славяне долго хранили веру в волков-облакогонителей, которые превращались в волков, в таком облике поднимались на небо и призывали дождь или разгоняли тучи. Другим магическим воздействием на погоду было - “чародейство”- заклинательные действия с чарой (чашей), наполненной водой. Водой из этих сосудов окропляли посевы, чтобы увеличить урожай.

Волхвы также изготавливали амулеты - женские и мужские украшения, покрытые заклинательными символами.

Женскими божествами плодородия, благополучия, весеннего расцвета жизни были Лада и Леля. Они подобны безымянным Рожаницам - спутницам Рода; сопоставление с мифологией других народов позволяет утверждать, что богини были матерью и дочерью.

Лада - богиня брака , изобилия , времени созревания урожая. Ее культ прослеживается у поляков вплоть до XV в.; в древности он был распространен у всех славян, а также балтов. К богине обращались с мольбами поздней весной и в течение лета, приносили в жертву белого петуха (белый цвет символизировал благо). Ее имя повторялось в припевах песен: "Ой, Ладо!”.

Среди общеславянских богов плодородия особое место занимают воинственные боги, которым приносили кровавые жертвы - Ярило и Перун. Несмотря на глубокую древностью а следовательно широкую известность этих богов, они были мало почитаемы большинством славянских племен из-за своего воинственного облика.

Ярило - бог весны и веселья. Символ- гирлянда или корона из диких цветов. Священные животные и растения- пшеница, зерно. Веселый Ярило - покровитель весенних растений. Ярило носит белый плащ и корону из диких цветов и владеет связками пшеницы и шкивами зерна. Он представлен соломенным идолом. Мати-Сыра-Земля - его жена. Бог зерна, умирающего в земле, чтобы возродиться колосом, он был одновременно и прекрасным и жестоким. Язычникам он представлялся юношей на белом коне, в белой одежде, в венке из полевых цветов, со снопом ржи в одной руке и отрубленной человеческой головой в другой. Яриле, как богу смерти и воскрешения приносилась в жертву молодая овца, кровью которой окроплялась пашня, дабы сделать урожай более обильным.

Славянским громовержцем был Перун. Символ - скрещенные топор и молот. Его культ является одним из древнейших и восходит еще к Ш тысячелетию до н.э., когда воинственные пастухи на боевых колесницах, обладавшие бронзовым оружием, подчиняли себе соседние племена. Перун был в большей степени богом-воином, чем воплощением оплодотворяющих землю весенних гроз, поэтому не удивительно, что вплоть до Х века - времени военных походов киевлян - его культ не занимал центрального места, а в некоторых областях славянского мира был вообще не известен. Неизменность языческой символики на протяжении многих столетий, говорит о том, что русский народ, будучи крещенным, долго сохранял многие черты исконной религии, которые касались обыденной жизни человека. Постепенно мифы и значения символов стали забываться, однако осколки язычества дошли до наших дней в народных поверьях, обычаях и традициях.

Введение христианства в славянских землях (с 9 века) положило конец официальному существованию языческих богов, персонажи которых стали рассматриваться как отрицательные, если только не отождествлялись с христианскими святыми, как Перун - со святым Ильей, Велес - со святым Власием, Ярила - со святым Юрием (Георгием). Низшие же уровни языческих богов, как и система общих противопоставлений, оказались более устойчивыми и создавали сложные сочетания с господствующей христианской религией.

2. История возникновения древнеславянской письменности.

Возникновение славянской письменности берет свое начало в IX веке, именно в то время был составлен алфавит. История  составления славянского алфавита такова: Моравский князь Ростислав попросил Византийского императора Михаила III перевести христианские богослужебные книги с греческого на славянский язык. Михаил III поручил сие тяжкое задание греческим монахам Кириллу и Мефодию. Кирилл с Мефодием и составили первую славянскую азбуку, сначала была составлена глаголица, а потом кириллица.

На основе кириллицы возникла не только русская письменность, но письменность других славянских народов – сербов и болгар. Кириллица была значительно проще глаголицы по написанию букв, и именно поэтому получила более широкое распространение. Впоследствии  кириллица полностью вытеснила глаголицу.

За свою деятельность Кирилл и Мефодий, были причислены русской православной церковью к лику святых. Создание славянского алфавита имело огромное значение для культурного и научного развития нашего народа. Кирилл и Мефодий совершили большое дело.

Распространению письменности на Руси способствовало принятие христианства. При монастырях и церквях переводили и переписывали священные книги, открывали первые школы.

Уровень граомтности на Руси в XI – XII века был довольно высок. Причем грамотны были даже простые люди. Об уровне грамотности того времени можно судить по берестяным грамотам, найденным археологами в Новгороде. Это были личные переписки, договора и письма господ своим слугам.

Древнейшие дошедшие до нас славянские письменные памятники выполнены двумя значительно различающимися азбуками — глаголицей и кириллицей. История их происхождения сложна и не ясна до конца.

Название «глаголица» образовано от глаголъ — «слово», «речь». По алфавитному составу глаголица почти полностью совпадала с кириллицей, но резко отличалась от нее формой букв. Установлено, что по происхождению буквы глаголицы в большинстве своем связаны с греческим минускульным алфавитом, некоторые буквы составлены на основе самаритянского и древнееврейского письма. Существует предположение, что эта азбука была создана Константином Философом.

Глаголица широко применялась в 60-х годах 9 века в Моравии, откуда проникла в Болгарию и Хорватию, где существовала до конца 18 века. Изредка употреблялась он и в Древней Руси.

Глаголица хорошо отвечала фонемному составу старославянского языка. Кроме новоизобретенных букв в нее были включены соответствия греческим буквам, в том числе и такие, которые в принципе не были нужны для славянского языка. Этот факт говорит о том, что славянская азбука, по убеждению ее создателей, должна была вполне соответствовать греческой.

Какая из двух азбук была изобретена первой и по сей день остается тайной, однако утверждения о том, что глаголица появилась раньше кириллицы, является достаточно обоснованным. Например, имеются ряд палимпсестов, т.е. рукописей, в которых устранен имевшийся в них ранее текст, а на его место нанесен новый. В славянских палимпсестах часто кириллический текст нанесен на место устраненного глаголического.

Всматриваясь в глаголицу, можно заметить, что формы букв ее очень замысловатые. Знаки часто строятся из двух деталей, расположенных как бы друг на друге. Это явление замечается и в более декоративном оформлении кириллицы. Простых круглых форм почти нет. Они все связаны прямыми линиями. Современной форме соответствуют лишь единичные буквы (ш, у, м, ч, э).

По форме букв можно отметить два вида глаголицы. В первой из них, так называемой болгарской глаголице, буквы округлые, а в хорватской, называемой также иллирийской или далмацийской глаголицей, форма букв угловатая. Ни тот, ни другой вид глаголицы не имеет резко очерченных границ распространения. В позднейшем развитии глаголица переняла много знаков у кириллицы. Глаголица западных славян (чехов, поляков и других) продержалась сравнительно недолго и была заменена латинским письмом, а остальные славяне перешли позже на письмо кириллического типа. Но глаголица не исчезла совсем и до настоящего времени. Так, она употребляется или, по крайней мере, употреблялась до начала второй мировой войны в кроатских поселениях Италии. Глаголическим шрифтом даже печатались газеты.

Название другой славянской азбуки — кириллицы — произошло от имени славянского просветителя 9 века Константина (Кирилла) Философа. Существует предположение, что именно он является ее создателем, однако точных данных о происхождении кириллицы нет.

В алфавите кириллицы насчитывается 43 буквы. Из них 24 заимствованы из византийского уставного письма, остальные 19 изобретены заново, но в графическом оформлении уподоблены первым. Не все заимствованные буквы сохранили обозначение того же звука, что и в греческом языке, — некоторые получили новые значения в соответствии с особенностями славянской фонетики.

На Руси кириллица была введена в 10-11 веках в связи с христианизацией. Из славянских народов кириллицу дольше всех сохранили болгары, но в настоящее время их письмо, как и письмо сербов, одинаково с русским, за исключением некоторых знаков, предназначенных для обозначения фонетических особенностей.

И все же остается вопрос: которую из двух азбук создал Константин (Кирилл) Философ? К сожалению, ответить на него окончательно так и не удалось. Существует несколько гипотез, различной степени достоверности. Одни полагают, что Константин создал глаголицу, а кириллица — лишь результат ее позднейшего усовершенствования. Другие считают, что к моменту создания Константином глаголицы кириллица уже существовала. Третьи утверждают, что Константин создал кириллицу, преобразовав глаголицу по образу греческого устава.

А.Е. Супрун предлагает следующий вариант реконструкции возникновения славянской письменности. В докирилло-мефодиевский период славяне не обладали развитой системой письма. В качестве мнемотехнического средства использовались резы, а для передачи отдельных слов, возможно, латинское и греческое письмо без приспособления. Получив задание перевести христианские книги на славянский язык для Моравии, Константин создал глаголицу. Именно она, возможно, несколько усовершенствованная, была применена в Великой Моравии, Паннонии (а оттуда и в Долмации, у хорватов) и была привезена Климентом Охридским в Болгарскую державу. Церковь в ней была сильно связана с византийской и греческой, а потому именно здесь была сделана попытка приблизить славянское письмо к греческому. Буквы, имевшиеся в греческом унициальном письме, были положены в основу новой славянской азбуки — кириллицы. Глаголица и кириллица какое-то время сосуществовали. Затем началась постепенная замена глаголических книг кириллическими, в Болгарии глаголическое письмо забывалось. Однако в Чехии и Далмации, где церковь была ориентированна на Рим, только оно и получило широкое распространение. Кириллица же распространилась в Сербии, а так же стала практически единственным славянским письмом на Руси.

3. Деревянное зодчество Древней Руси.

Древняя Русь славилась во все времена и славится сейчас не только своей культурой и традициями, но и своими уникальными деревянными постройками. В то время мастера-строители возводили целые города из дерева, причем деревянными были и жилые дома, и хозяйственные здания, и даже церкви. Как свидетельствуют многочисленные исторические данные, строительство деревянных церквей, строительство храмов и других зданий на территории Руси имело свои особенности и структуру, которая напрямую зависела от бревенчатой конструкции и, конечно же, от ее параметров. В то же время зодчие имели специальные навыки, которые позволяли им, так сказать, оживить бревенчатеостроение, сделать его уникальным по своему внешнему виду. Деревянные строения Руси были настолько разнообразными, что порой это даже удивляет – это и самые простые крестьянские избы, и «несколькоярусные» храмы.

В качестве основного материала при строительстве деревянных церквей жители Древней Руси использовали брус или бревно средней длины. Итак, каким же образом появлялись на свет эти творения искусства? Прежде всего, мастера брали четыре равных по длине и другим параметрам бревна и с их помощью создавали некий прямоугольник, а соединялись между собой бревна на местах врубок. Полученный венец укладывали на землю в горизонтальном положении, после чего на него крепились аналогичные конструкции, в результате чего получался известный уже современному человеку сруб. Если планировалось построить церковь или храм квадратной формы, то ее называли «четвериком», восьмиугольная же форма храма носила название «восьмерик». Проекты церквей чаще всего были представлены в виде шатровых строений, сочетающих в себе определенное количество «четвериков» и «восьмериков». Яркими примерами таких храмов могут стать сооружения, размещенные в с. Турчасове вблизи реки Онеги. Часто также церкви дополнялись неким количеством пристроек, что говорило об их сложной конструкции. Всемирную славу получила одна из таких церквей, размещенная на острове Кижи (Онежское озеро).

Как правило, для возведения храма на Руси применялся тот материал, то есть та древесина, которой в данном регионе было в избытке. К примеру, жители северной части Руси отдавали предпочтение дубу, сосне, лиственнице и ели, а вот на юге чаще всего применялись такие породы деревьев, как дуб и граб. Крышу в большинстве случаев делали из осины, ведь она, во-первых, является максимально практичной, а во-вторых, имеет достаточно привлекательный внешний вид. Еще одна важная особенность зодчества в Руси – это явное ограничение в так называемом плотницком инструменте, и действительно, в то время еще отсутствовали всевозможные пилы (поперечные, продольные и др.). В христианские времена на территории Древней Руси появлялись многочисленные храмы-памятники, которые возводились, к примеру, непосредственно на местах знатных побед в тех или иных битвах.

На протяжении многих веков русской истории дерево было основным материалом при возведении зданий и именно в деревянной архитектуре были выработаны многие строительные и художественные приемы, отвечающие природно-климатическим условиям и эстетическим предпочтениям народа. Мастерство русских зодчих оттачивалось веками, создавлись уникальные памятники народного творчества.

Строительные приемы и архитектурные формы определялись свойства строительного материала - дерева. Длинные и прямые стволы сплачивали в стены, соединяя их в углах разными способами – и получалась прямоугольная клеть или сруб. Лучшими породами дерева для срубов считались сосна и ель. Лиственница и дуб ценились за прочность древесины, но были тяжелы в обработке и их применяли только в нижних венцах срубов, для устройства погребов. Прочие породы деревьев, береза, ольха, осина, применялись в строительстве хозяйственных зданий.

Одних только вариантов срубов на Руси было более 50, а способы соединения бревен были просты и рациональны - нижние венцы (оклад) обычно рубились «в охряпку» (концы бревен стесываются с обеих сторон, в каждом вырубается прямоугольный паз и верхнее бревно входит до половины в нижнее), далее сруб вели, используя одно из двух соединений – «в обло» или «в лапу».

При рубке «в обло» или «в чашку», вырубке у концов придавалась полукруглая форма, при этом концы бревен оставались выпущенными. Другой способ соединения – «в лапу» или «в зуб» в старину назывался «в шап». При таком способе выпущенных концов не оставалось, а на концах бревен вырубались трапециевидные шипы – замки, сцеплявшиеся между собой как бы лапами. Эти приемы используются и в настоящее время.

Чтобы сруб был плотнее, в бревнах делались продольные пазы в нижней части бревен и вода почти не попадала в паз, что предохраняло стены от загнивания. Иногда, для более прочной связи венцов, использовали припазовку сверху и снизу. Наружные края бревен оставались круглыми, а внутренние обтесывались – «выскабливались в лас» - скругляясь в углах – чтобы зимой не промерзали.

Традиционная русская изба была либо "четырехстенкой" - простая клеть, либо "пятистенкой" - клеть, перегороженная внутри стеной - "перерубом". После окончательной подгонки бревен срубы ставились на мох – «мшились». Полы набирались из тесин или плах с притеской в четверть, на нижних этажах полы укладывались по лагам – «кладям», в верхних - по балкам – «переводам», опирающимся на центральную мощную балку – «матицу». Чердачное перекрытие обычно сверху засыпалось землей или песком для утепления.

Крыши домов обычно были прямыми двускатными и для устройства кровли торцевым стенам сруба в верхней части придавали треугольную форму – щипец. Бревна щипца – самцы – скреплялись продольными бревнами – слегами, которые имели большой выпуск над торцевыми фасадами. Это позволяло надежно предохранять торцевые стены от непогоды. На слеги, формирующие скат кровли укладывались тонкие еловые стволы – курицы – на комле которых вырубались крюки, куда, в свою очередь, клали желоба из бревен – застрехи или водотечники. Кровли крыли тесом, который укладывали в два слоя.

Фундаментов часто не делали. Сруб клали прямо на землю – на «пошву»(так называемые «пошвенные» здания). В некоторых случаях под углы клетей, а иногда и в середину стен, подкладывали валуны или врывали стулья из смолистой древесины лиственницы.

В основе размеров построек лежала русская система мер, связанная с размерами человеческого тела - принципом сопряжения русских мер было соотношение мерной маховой сажени – стороны квадрата (176,4 см) и великой косой сажени – его диагонали (249,5 см). Использование такой системы мер при строительстве позволяло все время ощущать размеры человека и создавать действительно гармоничные сооружения.

4. Диалог двух культур: Византия и Древняя Русь.

Более пяти столетий Русь находилась в тесных отношениях с Византией. Само становление древнерусского государства происходило при самых многообразных контактах и столкновениях с византийцами. Византия всегда привлекала русских купцов. Чтобы добиться от Византии более высокого дипломатического признания и льгот на торговлю, на Константинополь ходили русская рать и военные корабли. Русские заключали с греками договоры и иногда помогали Византии войсками. Но если говорить о культурном взаимодействии и взаимовлиянии между Русью и Византией, то самым значительным результатом взаимоотношений между двумя государствами стало принятие Русью православия – одной из важнейших основ византийской культуры.

Византия была не только наследницей античной культуры и римской государственности. Сама обогатившись православной верой, Византия обогатила мир православной культурой. Благодаря Византии православная культура стала достоянием не только Древней Руси, но также Болгарии, Сербии, Албании и многих других стран. С начала второго тысячелетия христианской эры православная культура приобретает уже вселенское значение.

Вместе с православием русские приняли от Византии не только догматы и каноны православной веры. Греки научили наших далеких предков также тому, что догматы новой веры лучше всего могут быть выражены в красоте богослужения, в храмоздательстве, в церковном пении, в иконописи и в христианской подвижнической жизни. Именно эти аспекты православия более всего привлекали новокрещеную Русь и развивались с наибольшей активностью и самостоятельностью.

«История человеческой культуры, – писал академик Д.С. Лихачев, – знает периоды, когда человек открывает в мире какие-то стороны, до того им не замечавшиеся. Обычно это периоды возникновения нового взгляда на мир, появления нового мировоззрения и нового великого стиля в искусстве и литературе. Каждый вновь появляющийся стиль – это своего рода новый взгляд на мир. Это не только эстетическое обобщение в произведении, но новое эстетическое восприятие действительности. Человек открывает в окружающей его вселенной какую-то не замечавшуюся им ранее стилистическую систему – научную, религиозную, художественную. В свете этой системы он воспринимает все окружающее, и обычно это открывает собой период радостного удивления перед миром. Восхищение перед миром становится как бы чертой мировоззрения и начального этапа новой „стилистической формации”.

Так было и в раннем периоде древнерусской культуры. Христианство пришло на смену древнерусскому язычеству, типичному для родового общества. В этом язычестве гнездился страх перед могуществом природы, сознание бессилия человека перед стихийными силами. Христианство в своей богословской концепции мира ставило человека в центр природы, а природу воспринимало как служанку человека, открывало в природе „мудрость” мироустройства и божественную целесообразность».

Первые же произведения и памятники православной культуры Древней Руси наполнены восхищением перед миротворением и радостью от созерцания в мире и в человеке спасительной красоты-доброты как самого характерного мировоззренческого признака православия, воспринятого из Византии. Недаром послы князя Владимира, побывав на богослужении в Софии Константинопольской, свидетельствовали, что такой красоты, как у греков, они нигде не видели!

Из Византии на Русь доставлялись первые книги. Просветителями славян стали выдающиеся деятели византийской православной культуры – святые братья Кирилл и Мефодий. Первые школы в Киеве, Новгороде и других городах Руси устраивались по византийским образцам. Византийские мастера учили русских мастеров строить каменные храмы, украшать эти храмы мозаиками и фресками, писать иконы, создавать книжные миниатюры. Заимствовалась не только греческая церковная терминология, но и церковные имена из православных святцев. Даже в наше время большая часть широко распространенных в России имен (Андрей, Петр, Александр, Галина, Ирина и др.) имеют греческое происхождение.

Судя по летописным свидетельствам, наиболее важное значение для установления культурных связей между Византией и молодым древнерусским государством имели поездка в Константинополь великой княгини Ольги для принятия крещения (957), православная миссия, посланная ко двору князя Владимира (986), и посольство русских «в греки» (987), после которого состоялся судьбоносный для Руси диалог князя Владимира со своими послами перед боярами и старцами:

«Пришли мы в Греческую землю, – говорили перед государственным советом послы князя, – и ввели нас туда, где служат они Богу своему, и не знали – на небе или на земле мы, ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой, и не знаем, как и рассказать об этом, – знаем мы только, что пребывает там Бог с людьми, и служба их лучше, чем во всех других странах. Не можем мы забыть красоты той, ибо каждый человек, если вкусит сладкого, не возьмет потом горького, так и мы не можем уже здесь пребывать». Сказали же бояре: «Если бы плох был закон греческий, то не приняла бы его бабка твоя Ольга, а была она мудрейшей из всех людей». И спросил Владимир: «Где примем крещение?». Они же сказали: «Где тебе любо».

Так приняла Русь «закон греческий», то есть православие, которое на века определило культурно-историческое развитие нашего Отечества.

Одним из наиболее ярких свидетельств влияния православной культуры Византии на молодую культуру Руси являются древнерусские Софийские соборы. Высочайшим искусством православной Византии можно признать церковную архитектуру.Крещение Руси древнерусские летописи относят к 988 году. Уже в 989 году в Новгороде Великом был построен деревянный Софийский собор «о тринадесяти версех», то есть с тринадцатью куполами. А к середине XI века на Руси имелось несколько каменных Софийских соборов. Самые знаменитые – София Киевская (1037–1043) и София Новгородская (1045–1052) – стоят до сего дня и являются самыми достоверными свидетельствами духовных и культурных связей между Византией и Древней Русью в те давние времена. В Киевской Софии до сих пор сохранились прекрасные образцы византийского искусства XI века – мозаичные иконы. О создании Софии Киевской до нас дошло следующее летописное свидетельство: «Заложил Ярослав город великий, у того же града Золотые врата; заложил и церковь Святой Софии». Это свидетельство относится к 1037 году.Одна из величайших святынь Византии – древнейшая икона Божией Матери – в XII веке была привезена из Византии на Русь. Ныне эта драгоценнейшая святыня Русской земли известна во всем мире как Владимирская икона Божьей Матери.На Руси среди выходцев из Византии славились строители церквей, иконописцы, писатели, ученые. Величайший вклад в формирование православной культуры России внесли мастера-греки, строившие в 1073–1089 годах Успенскую церковь Киево-Печерского монастыря, великий иконописец Феофан Грек, писавший во второй половине XIV – начале XV века иконы в храмах Новгорода и Москвы, великий писатель и переводчик Максим Грек (умер в Троице-Сергиевом монастыре в 1556 г.), а также великие педагоги братья Лихуды – Иоанникий и Софроний (в миру – Иоанн и Спиридон).По просьбе патриарха Московского и всея Руси Иоакима (1674–1690) братья Лихуды прибыли в Москву и в 1685 году основали при Заиконоспасском монастыре Славяно-греко-латинскую академию. Эта академия – первое высшее учебное заведение в столице России – стала прообразом Московского университета и основой Московской духовной академии. Воспитанниками Славяно-греко-латинской академии были поэт Карион Истомин (конец 40-х гг. XVII в. – 1717), поэт и дипломат Антиох Кантемир (1708–1744), математик Леонтий Магницкий (1669–1732), первый русский доктор медицины и философии Петр Постников и другие выдающиеся деятели отечественной культуры. Выпускником Славяно-греко-латинской академии был М.В. Ломоносов (1711–1765).

5. «Монументальный историзм» архитектуры Древнего Киева.

http://ourkiev.org.ua/content/view/9/11/ или еще тут посмотрите

Архитектура Киева X – XII веков

КИЕВ... ГОРОД ВЕЧНОЙ ЮНОСТИ... Город, славная история которого насчитывает полторы тысячи лет. "...вся честь и слава и величество и глава всем землям русскиим – Киев" - так с гордостью начертал неизвестный летописец.

Знаменитая София Киевская...Где-то за порогом шумит двадцатый век, а здесь...Здесь все дышит святостью так же, как девятьсот лет назад. Построена она, равно как и Золотые ворота, в княжение Ярослава Мудрого. В первой половине одиннадцатого века он расширяет границы древнего Киева и возводит величественный ансамбль каменных зданий. В "Повести временных лет" под 1037 годом об этом сказано так: "Заложи Ярослав город великий Киев, у него же града суть Златыя врата; заложи же и церковь святыя Софья, митрополью, и посемь церковь на Златых вратах камену святыя Богородица благовещенье; посемь святого Георгия манастырь и святыя Орины".

Созданная в далеком одиннадцатом веке София Киевская во все времена восхищала и продолжает восхищать людей как выдающееся произведение искусства. Еще древнерусский писатель Илларион сказал о ней: "Церкви дивна и славна всем округниим странам..." Вокруг Софийского собора возвышались патрональные Ирининская и Георгиевская церкви, каменные княжеские и боярские дворцы, деревянные жилища киевлян. С Софией Киевской связаны многие события политической, общественной и культурной жизни Древней Руси. Здесь проходили торжественные церемонии "посажения" на великокняжеский престол, встречи иностранных послов, заключались договоры о мире между князьями. Здесь находилась первая на Руси библиотека, собранная князем Ярославом Мудрым, существовала мастерская художников-миниатюристов и переписчиков книг.

Последние перестройки XVII- XVIII веков в корне изменили здание и придали этому памятнику архитектуры вид, в котором он предстает перед нами сейчас. Но под поздними барочными наслоениями сохранились конструкции одиннадцатого века. Основные размеры внутри здания (37x55 метров и высота 29 метров) остались прежними. Однако композиционный замысел и архитектурные формы сооружения были иными. На восточном фасаде выступали пять апсид (что отражало внутреннюю пятинефную структуру), с севера, запада и юга собор окружали два ряда открытых галерей – двухэтажные внутренние и одноэтажные наружные. Здание венчали тринадцать куполов полусферической формы, покрытые свинцом. На западном фасаде возвышались две асимметрично поставленные лестничные башни для подъема на хоры. Восточная оконечность северной галереи представляла собою замкнутое помещение с небольшой апсидой, где находилась великокняжеская усыпальница (здесь стояли каменные саркофаги Ярослава Мудрого, Всеволода Ярославича, Владимира Мономаха и других великих киевских князей).

Своеобразную живописность внешнему облику собора придавала кладка стен – ряды темно-красного бутового камня, прослойки тонкого плоского кирпича (плинфы) на розовом цемяночном растворе.

Внутри собора в основном сохранились архитектурные формы одиннадцатого века. Это – стены основного ядра здания, двенадцать крещатых столбов, делящих внутреннее пространство на пять нефов, столбы и арки галерей, а также тринадцать куполов со световыми барабанами. Главный купол, поставленный на пересечении продольного и поперечного нефов, освещает центральное подкупольное пространство.

В восемнадцатом веке над одноэтажными галереями были надстроены вторые этажи с куполами и заложены открытые арки. Внутри были растесаны окна в стенах собора, на месте древнего входа сделана большая арка. Не сохранились западная двухъярусная тройная аркада в центральной подкупольной части (аналогичная южной и северной ) и древние хоры над нею. Поэтому центральное подкупольное пространство, имевшее в древности форму равноконечного креста, в западной части изменило первоначальный вид.

Особую ценность представляют настенные росписи Софии Киевской одиннадцатого века – 260 квадратных метров мозаик, набранных из кубиков разноцветной смальты, и около 3000 квадратных метров фресок, выполненных водяными красками по сырой штукатурке. Сохранившиеся мозаики и фрески – это третья часть всей живописи, украшавшей в старину здание. Сочетание мозаик и фресок в едином декоративном ансамбле – характерная черта Софии Киевской.

Золотые ворота в Киеве – один из немногих дошедших до нас памятников древнерусского оборонного зодчества. Этот архитектурный шедевр когда-то представлял собой мощную боевую башню с возвышавшейся над ней надвратной церковью Благовещенья.

Древняя кладка Золотых ворот особое впечатление производит со стороны проезда. Высота сохранившихся стен достигает девяти с половиной метров. Ширина проезда – 6,4 метра. Внутрь проезда выступают мощные пилястры, на которые в древности опирались арки свода высотой 8,43, 11,12 и 13,36 метра. На лицевой поверхности стен хорошо читаются декоративные особенности "смешанной", или "полосатой" кладки (ряды камня и плинфы на цемяночном растворе).

Ныне восстановленные Золотые ворота имеют следующий облик: основная часть представляет собою башню с зубцами высотою 14 метров; с внешнего фасада башня имеет дополнительный выступ – "малую башню"; проезд ворот перекрывается с одной стороны герсой – подъемной деревянной решеткой, окованной металлом, с другой – створками ворот, выполненными по образцу древних врат, сохранившимся в Новгороде и Суздале.

Надвратная церковь восстановлена в виде трехнефного четырехстолпного храма одноглавого храма, апсиды которого устроены в толще стены и не выступают из фасада. В архитектурном декоре фасадов использованы орнаменты из кирпича, характерные для древнерусских построек этого периода – меандровый фриз, поребрик и другие. Над хорами находятся кувшины– голосники для улучшения акустики. Полы храма украшены мозаикой, рисунок которой выполнен по мотивам древних полов Софии Киевской. На стенах храма, как и в Софийском соборе, имеются надписи-граффити.

Кирилловская церковь была построена в середине двенадцатого века на далекой окраине древнего Киева – Дорогожичах. Отсюда основатель церкви черниговский князь Всеволод Ольгович взял штурмом Киев в 1139 году. Для представителей династии Ольговичей храм служил загородной резиденцией и фамильной усыпальницей. В 1194 году здесь был похоронен герой древнерусской поэмы "Слово о полку Игореве" киевский князь Святослав.

Архитектура Кирилловской церкви хорошо сохранилась с двенадцатого века. Перестройки XVII-XVIII веков выразились в основном в перекладке части сводов, достройке четырех боковых куполов, возведении пышного фронтона над входом, оформлении окон и порталов лепным декором. Древние архитектурные формы четко читаются под этими достройками.

Это было трехнефное трехапсидное шестистолпное однокупольное здание, вытянутое по оси запад – восток. Его размеры 31x18,4 метра, высота 28 метров. Древнее закомарное покрытие не уцелело. Декор фасадов состоял из аркатурного пояска в верхней части стен, барабана и легких полуколонок на барабане и апсидах. Стены снаружи, по-видимому, были оштукатурены, откосы окон и порталов украшали фресковые росписи. Сложено здание в технике порядовой, т.е. "полосатой" кладки на известняково-цемяночном растворе.

Центральное подкупольное пространство храма – высокое, свободное, хорошо освещенное, с хорами в западной части – контрастировало с остальными помещениями: полутемным нартексом с нишами-аркосолиями для гробниц, крещальней, узкой лестницей на хоры в толще северной стены, небольшой молельней на хорах. Особенностью храма были маленькие придельные хоры перед южной апсидой, куда вела лестница в толще стены алтаря. От древних фресок двенадцатого века, украшавших все помещения храма, осталось около 800 квадратных метров росписей, представляющих собою ценные художественные произведения периода Древней Руси. Для фресок Кирилловской церкви характерна выраженная графичность лиц. Также интересно сочетание крупных белых, розовых, голубых и оливковых цветовых пятен в цветовой гамме росписей.

6. Киево-Печерский монастырь – первый «духовный родник» Древней Руси.

Монастыри появились на Руси в то время, когда православное монашество в Палестине, Константинополе и на Афоне прошло уже длительный путь развития, имело свою богатую литературу, выработало уставы монастырского общежития и оказало огромное влияние на православную культуру Византии.

Основателями самого известного монастыря в первые века православия на Руси — Киево-Печерского — были святые Антоний (ум. 1073) и Феодосий (ум. 1074).

Их современник, сподвижник и жизнеописатель Нестор Летописец писал о Киево-Печерском монастыре: «Много монастырей поставлено от царей и бояр на богатом иждивении, но не таковы эти монастыри, как те, которые поставлены слезами, постом, молитвою и бдением». Эти слова свидетельствуют о высокой подвижнической жизни устроителей Киево-Печерской обители и их учеников.

Основание Печерскому монастырю было положено пресвитером Иларионом, впоследствии ставшим митрополитом Киевским — автором знаменитого «Слова о Законе и Благодати». Он первым выкопал пещеры для молитвенного уединения. Церковнославянское слово «пещера» по-древнерусски звучит «печера», отсюда и произошло название монастыря «Киево-Печерский».

Святой Антоний, родом из Любеча, пострижен был в монашество на горе Афон в Греции. Придя в Киев, он обошел имевшиеся там небольшие монашеские общины, но такой высокой духовной жизни, к которой привык на Афоне, в них не нашел. Тогда на берегу Днепра он нашел пещеру, в которой когда-то молился Иларион, и поселился в ней. Впоследствии к нему пришел Феодосий, родом из Курска, и попросился жить рядом с Антонием. Пришли и другие любители подвижнической жизни, и тогда преподобный Антоний обратился к великому князю Изяславу с просьбой: «Князь мой! Бог умножил братию, а место у нас тесное; не подаришь ли ты нам гору, что над пещерою?». Князь Изяслав исполнил прошение Антония, и так было положено начало Киево-Печерскому монастырю, ставшему крупнейшим очагом православной культуры Древней Руси.

Иноки этого монастыря не только молились и постились, но также постоянно помогали бедным и больным, собирали предания о делах минувших времен, переписывали книги и распространяли грамотность. Киево-Печерской обители принадлежит слава составления знаменитого летописного свода — «Повести временных лет». Летописец Нестор, потрудившийся над этим сводом, пришел в обитель семнадцатилетним юношей при игуменстве Феодосия и посвятил всю свою жизнь сбору и переписыванию сведений о людях, прежде живших и творивших на Руси, и о своих современниках. В «Киево-Печерском патерике[1]», представляющем собой один из самых драгоценных памятников древнерусской письменности, приводится следующее описание работы монастырского скриптория: «Ларион был хитр (то есть искусен) писать книги и писал их во все дни и нощи. Великий Никон, сидя рядом, строил книги, а сам блаженный Феодосий прял вервие, еже на потребу такому делу». Работа сопровождалась тихим пением Псалтири. В Уставе имелся специальный раздел, определявший порядок работы скриптория. По выражению академика Д.С. Лихачева, «литературный труд был особой формой молитвы».

Из «Киево-Печерского патерика» мы знаем имена врача Агапита и иконописца Алипия. Это первые известные по имени русские врач и живописец.

В «Киево-Печерском патерике» рассказывается, например, как великий киевский князь Изяслав, навестив однажды преподобного Феодосия, спросил у него, почему так вкусна пища в его монастыре, тогда как на его собственных пирах она «не суть такова сладка, якоже сия». Святой Феодосий разъяснил князю, что пища в монастыре готовится благоговейно и с молитвой, а у князя пища приготовляется рабами, которые работают, «ссорясь и насмехаясь, и кленя друг друга, и многажды же биеми суть от приставник (надсмотрщиков), и тако вся служба их с грехом совершается».

Киево-Печерский монастырь дал множество высокопросвещенных епископов Русской Церкви. Иноки его строили монастыри по всей Руси — вплоть до далекой Тмутаракани на Черном море. Монастырь стал со временем всероссийской святыней. На поклонение киево-печерским святым шли паломники со всех концов России, часто проделывая пешком путь в сотни и тысячи километров. Русская паломническая культура складывалась во многом благодаря Киево-Печерскому монастырю, получившему со временем достоинство и наименование Лавры.

В XX веке во времена борьбы с Церковью Киево-Печерская Лавра дважды была закрыта и дважды открывалась. Во второй раз она была открыта в 1988 году — в год празднования 1000-летия Крещения Руси. Это событие весьма знаменательно для истории православной культуры России, так как именно Киево-Печерский монастырь более всех других древнерусских иноческих обителей послужил делу православного просвещения Руси.

В 1999 году издательством «Наука» была выпущена книга «Древнерусские патерики». И первое место в этой книге занял знаменитый «Киево-Печерский патерик», научное издание которого внесло новый вклад в изучение православной культуры России.

7. Мозаики и фрески Святой Софии в Киеве.

http://sofiyskiy-sobor.polnaya.info/sofiya_kievskaya_mozaiki_i_frefki.shtml

В зените центрального купола Святой Софии Киевской, в медальоне,— огромное поясное изображение Христа-Вседержителя. Вокруг медальона были расположены четыре архангела. Сохранилась лишь одна мозаичная фигура в голубом одеянии, а три остальные дописаны маслом в 1884 году М. А. Врубелем.Из двенадцати изображений апостолов в рост, помещенных в простенках светового барабана, уцелела только верхняя часть мозаичной фигуры Павла. Ниже, на сферических парусах, поддерживающих центральный купол собора София Киевская,— четыре евангелиста (полностью сохранилось лишь изображение Марка). На подпружных арках уцелело пятнадцать мозаичных медальонов с изображениями се-вастийских мучеников. На двух столбах восточной арки размещена мозаичная сцена "Благовещение": слева — архангел Гавриил, справа — дева Мария.Замечательный ансамбль мозаик украшает главный алтарь Храма Софии Киевской. Взгляд входящего в собор приковывает величественная монументальная фигура молящейся богоматери — Оранты (премудрость божия), размещенная в своде алтаря. Сочетание синего цвета ее одеяния и теплого золотого фона является основным принципом колористического замысла живописного убранства собора.

Мозаики и Фрески Софии Киевской

Собор София Киевская, заложенный в 1037 году великим князем киевским Ярославом Мудрым, сохранил до наших дней не только богатство древней архитектуры, но и живописное убранство XI века. В Софии Киевской гармонично сочетаются два вида монументальной живописи — мозаики и фрески. Мозаики выделяют главные части интерьера — центральный купол и алтарь. Все остальное пятинефное пространство, вторые этажи ("полати", или хоры), обе лестничные клетки и открытые галереи, окружавшие Храм Софии Киевской в древности, были украшены фресками. До наших дней сохранилось 260 квадратных метров подлинных мозаик XI века и около трех тысяч квадратных метров фресковой росписи.

Система росписи, выбор сюжетов и размещение изображений подчинены четкому идейному замыслу, вытекавшему из назначения собора София Киевская как главного храма Древнерусского феодального государства. Посвященный Софии как символу мудрости, Киевский Собор Святой Софии, его архитектура и живопись должны были, по замыслу заказчиков, утверждать и укреплять христианское вероучение, а вместе с ним и феодальную власть. Столь важные для того времени религиозные и государственные идеи нашли воплощение в художественном образе Софии Киевской и, как лейтмотив, проходят через всю систему её живописного убранства. В росписях тесно переплелись светское и религиозное начала, сливаясь в торжественный гимн могуществу Древнерусского государства, его славе.

В центральном куполе и алтаре собора Софии Киевской размещены изображения главных персонажей и сцены христианского вероучения. Они выполнены в технике мозаики, т. е. набраны по сырой штукатурке из мелких кубиков стекловидной массы — смальты. Сияющий мозаичный золотой фон усиливает яркие, насыщенные тона изображений. Мозаики Софии Киевской насчитывают 177 цветовых оттенков. К сожалению, имен художников, которые в совершенстве владели этой богатой палитрой, история не сохранила.

В зените центрального купола Святой Софии Киевской, в медальоне,— огромное поясное изображение Христа-Вседержителя. Вокруг медальона были расположены четыре архангела. Сохранилась лишь одна мозаичная фигура в голубом одеянии, а три остальные дописаны маслом в 1884 году М. А. Врубелем.

Из двенадцати изображений апостолов в рост, помещенных в простенках светового барабана, уцелела только верхняя часть мозаичной фигуры Павла. Ниже, на сферических парусах, поддерживающих центральный купол собора София Киевская,— четыре евангелиста (полностью сохранилось лишь изображение Марка). На подпружных арках уцелело пятнадцать мозаичных медальонов с изображениями се-вастийских мучеников. На двух столбах восточной арки размещена мозаичная сцена "Благовещение": слева — архангел Гавриил, справа — дева Мария.

Замечательный ансамбль мозаик украшает главный алтарь Храма Софии Киевской. Взгляд входящего в собор приковывает величественная монументальная фигура молящейся богоматери — Оранты (премудрость божия), размещенная в своде алтаря. Сочетание синего цвета ее одеяния и теплого золотого фона является основным принципом колористического замысла живописного убранства собора.

В среднем ярусе апсиды Софиевского Собора широко развернута многофигурная композиция "Евхаристия"— символическая сцена причащения апостолов, раскрывающая главный догмат христианского вероучения. К этой сцене тяготеют по смыслу фрески религиозного характера на стенах центрального нефа, трансепта и на хорах.

Нижний ярус апсиды Святой Софии Киевской занимают изображения "отцов церкви" — святителей и архидиаконов (мозаика уцелела только в верхней части фигур). Это непревзойденные по совершенству исполнения, глубине характеристики и психологической насыщенности портреты.

Изображения всех трех ярусов главного алтаря тесно взаимосвязаны. Здесь читается единый композиционный и колористический замысел. Белые омофоры на плечах святителей соответствуют светлым одеяниям апостолов в "Евхаристии", синий цвет одежды богоматери перекликается с такого же цвета плащом Христа и фоном орнамента над фигурами святителей. Звучание синих и белых тонов в апсиде усилено малиновым цветом престола в центре сцены "Евхаристия".

Убранство главного алтаря собора София Киевская является высоким образцом синтеза архитектуры и живописи, что вообще характерно для всего древнего интерьера Софии Киевской. Сцены и персонажи, набранные мозаикой,— это символы, раскрывающие основные положения христианского вероучения. Они воспринимаются как своеобразный эпиграф к последующему живописному рассказу, изложенному в технике фрески, т. е. расписаны водяными красками по сырой штукатурке. На сценах трансепта (главного поперечного членения храма) расположены евангельские сцены повествовательного характера, из которых лучше других сохранились "Распятие", "Сошествие Христа во ад", "Явление Христа женам-мироносицам", а также сцена "Сошествие святого духа", замечательная по композиции, своеобразной манере письма и мягкому колористическому решению.Евангельские сюжеты представлены и на хорах Софии Киевской: "Чудо в Кане Галилейской", "Чудо умножения хлебов", "Тайная вечеря". Здесь же написаны композиции, связываемые теологами с евангельскими легендами: "Встреча Авраамом трех странников", "Гостеприимство Авраама", "Жертвоприношение Авраама", "Три отрока в пещи огненной".

Интересный цикл фресок Софии Киевской, композиционно близких к древним миниатюрам, сохранился в боковых алтарях и нефах собора София Киевская. Здесь сцены из "житий святых" написаны в хронологической последовательности в каждом ярусе. Сюжеты трактованы жизненно и правдиво: живые, выразительные лица, свободные позы, полные динамики жесты. Скорбно лиричный образ Анны ("Моление Анны"), встреча юных женщин ("Целование Марии и Елизаветы"), трогательная фигура маленькой Марии ("Введение во храм") — все это, как и другие сцены, передано глубоко эмоционально. На стенах, крещатых столбах и арках собора Святой Софии Киевской изображены многочисленные фигуры и полуфигуры святых. Древние мастера создали целую галерею впечатляющих образов. Акцентируя внимание на чертах лица, художники убедительно воплощают суровость и величие, благородство и аскетизм, фанатизм и юношескую мягкость изображаемых персонажей.Северный придел Софии Киевской посвящен святому Георгию — духовному патрону Ярослава Мудрого (Георгий — христианское имя князя). фрески южного придела рассказывают о подвигах архангела Михаила, считавшегося покровителем княжеской дружины и Киева. В этом сказывается прямая связь между живописью религиозного содержания и светскими изображениями, которые занимают видное место в росписях храма.

Главной светской композицией собора София Киевская был групповой портрет семьи Ярослава Мудрого, написанный на трех стенах центрального нефа, против главного алтаря. Он представлял собой парадный выход князя, его жены Ирины, дочерей — будущих королев Франции, Норвегии, Венгрии — и сыновей, ставших известными политическими деятелями Древнерусского государства второй половины XI века. Сам Ярослав Мудрый был изображен с макетом заложенной им Софии Киевской. От этой огромной композиции частично уцелели только портреты сыновей и дочерей князя.Фрески в башнях Софийского собора — интереснейший источник сведений о жизни княжеского двора, о различных сторонах тогдашнего быта. Они являются единственным сохранившимся собранием бытовой монументальной живописи времен Древнерусского государства Киевская Русь.

Значительное место в живописном убранстве Храма София Киевская занимают орнаменты, которые украшают оконные и дверные проемы, обрамляют отдельные фресковые и мозаичные композиции, подчеркивают основные архитектурные линии интерьера. Чаще всего они имеют растительный характер и состоят из стилизованных пальметок, побегов лозы, завитков и почек. Реже встречаются геометрические орнаментальные построения. Нарядные и красочные, орнаменты также вносят светское начало в общую систему росписей Софии Киевской.Живопись играла большую роль в оформлении древних фасадов. Мастера XI века яркой красной полосой подчеркнули на них все уступы ниш, арок, поребрики и другие элементы архитектурного декора, заполнили росписями многие ниши, украсили узорами наружные части оконных и дверных откосов. Расписанные фресками открытые галереи (застроенные позднее) опоясывали здание богатой цветной лентой В наши дни в нише на западном фасаде Софии Киевской можно увидеть довольно яркую фреску с сочным растительным орнаментом. Она дает некоторое представление о великолепном убранстве прошлого.

На стенах собора София Киевская сохранилось большое количество древнерусских надписей — граффити, которые являются важнейшим документом для датирования росписей. По-видимому, в центральной части здания работы выполнены в 40-е, а в галереях — в 60-е годы XI века

Живопись Святой Софии Киевской пережила многовековую историю, тесно связанную с периодами опустошения ссбора, с неоднократными перестройками. Во время капитального ремонта в конце XVII — начале XVIII века древняя стенопись была почти целиком заштукатурена, а на стенах были выполнены новые композиции масляными красками. О существовании древних фресок постепенно забыли. Только в XIX веке они были случайно обнаружены. В 40— 50-е годы прошлого века росписи Софийского собора были очищены от более поздних наслоений и вновь записаны маслом. Долгое время шедевры Софийского собора были скрыты под слоем копоти, пыли, под позднейшими записями масляными красками. Со времени организации государственного архитектурно-исторического заповедника "Софийский музей" (1934 г.) в нем проведены значительные реставрационные работы по расчистке и закреплению древних мозаик и фресок Софии Киевской. Ныне стенопись Киевского Собора Святой Софии полностью освобождена от наслоений. Более поздняя живопись оставлена реставраторами только в тех местах, где навсегда утрачены первоначальные росписи. Перед взором наших современников открылся неповторимый по красоте и стройности ансамбль росписей XI века.

Академик Б. Греков писал: "Переступив порог Софии, вы сразу попадаете во власть ее грандиозности и великолепия. Величественные размеры снутреннего пространства, строгие пропорции, роскошные мозаики и фрески покоряют вас своим совершенством, прежде чем вы успеете вглядеться и вдуматься во все детали и понять все то, что хотели сказать творцы этого крупнейшего произведения архитектуры и живописи".

Мозаики и фрески собора София Киевская отвечают высоким требованиям монументального искусства. Им присуща органическая связь с архитектурой, четкость и лаконичность художественного языка, глубокая эмоциональность образов, композиционная и колористическая цельность, широта художественного мышления. Достижения киевских монументалистов бережно сохранили древнерусские художники последующих поколений. Лучшие традиции живописного убранства Софийского собора живут в творчестве Андрея Рублева и Дионисия, в фресках Новгорода и Пскова, в древней украинской иконе, в живописных ансамблях Московского Кремля, в росписях деревянных церквей Украины.

Мозаики и фрески собора Святой Софии Киевской — выдающийся памятник средневекового монументального искусства. Наряду с прославленными ансамблями Равенны, Венеции, Монреале, Дафни, Палермо, древнего Константинополя они занимают видное место в сокровищнице мировой культуры.

8. «В начале было Слово…» («Слово о Законе и Благодати» митрополита Иллариона).

http://www.bukinistu.ru/osnovnyie-temyi-i-zhanryi-russkoy-literaturyi/oratorskaya-proza.-zhitiynaya-literatura.html - здесь в самом начале то же, но короче.

Иларион (ум. после 1051 г.) – первый митрополит Киевский из русских с 1051 г., автор первого русского литературно-философского сочинения "Слово о Законе и Благодати". О его жизни нам практически ничего не известно. Есть лишь два упоминания в "Повести временных лет", запись похожего содержания в конце "Исповедания веры" самого Илариона (или от его имени), ссылка Симона на "Житие Антония" (о поставление в пресвитеры и пострижении Илариона Антонием Печерским) и упоминание его имени в "Уставе Ярослава".

Видимо, до избрания в митрополиты Иларион был пресвитером одного из киевских храмов. Но единственный достоверный факт — в 1051 г., в правление Ярослава Мудрого, совет епископов избрал его киевским митрополитом, первым, русским по происхождению. До него (с 1037 г.), да и долгое время после него, этот важнейший церковно-политический пост занимали исключительно греки, назначаемые из Византии.

В самом избрании Илариона усматривается два важных факта. С одной стороны, — это попытка возродить традиции ранней, еще Владимировой поры, Русской Церкви, глава которой избирался всеми епископами. С другой стороны, здесь заметно желание подчеркнуть независимость Киевского государства от Византии, как в церковном, так и в политическом смыслах. И недаром сам Иларион, в отличие от митрополитов-греков, стремился к завоеванию Русской Церковью самостоятельного положения, поддерживал идею самостоятельности и всего Русского государства. Впрочем, эта ситуация продолжалась недолго — уже вскоре великие киевские князья вновь обратились к покровительству константинопольского патриарха. Видимо, помимо прочего, немаловажное значение здесь сыграло разделение Церквей, произошедшее в 1054 году. И имя Илариона больше нигде не упоминается. По некоторым предположениям, свои последние дни Иларион провел в Киево-Печерском монастыре, во всяком случае, именно там, по преданию, находится его могила.

Тем не менее, личность Илариона, митрополита Киевского, несомненно, принадлежит к числу наиболее значительных в отечественной истории. Ведь он внес весомый вклад в становление русской культуры, создав первое отечественное литературно-философское произведение — "Слово о Законе и Благодати".

"Слово о Законе и Благодати" митрополита Илариона представляет собой интереснейший памятник отечественной религиозно-философской мысли, т.к. свидетельствует о проявление в XI духовного наследия раннего русского христианства, близкого к кирилло-мефодиевской традиции.. Сам текст памятника сохранился более чем в 50 списках XV—XVI вв. и в разных редакциях, а наиболее авторитетным считается список середины XV в. (ГИМ, Син., № 591, лл. 168—203). Именно по этому списку текст "Слова" был издан Н.Н. Розовым в 1963 г. Новые переиздание "Слова" начались только с середины 80-х годов, последняя из них — в серии "Библиотека литературы Древней Руси" — подготовлена А.М. Молдованом. Обычно время написания памятника датируется между 1037 и 1050 гг. (первая дата — освещение собора Софии, вторая — кончина супруги Ярослава Ирины — Ингигерд, которая обычно датируется 1050 г.). М.Д. Приселков сужает эти хронологические вехи до 1037 — 1043 гг. А.Г. Кузьмин, наоборот, предлагает отказаться от нижней даты и приблизить датирование памятника к верхней дате, при этом саму верхнюю дату он считает 1051 годом, а не 1050-м. Содержание памятника также вызывает различные мнения. Так, еще И.Н. Жданов обратил внимание на противопоставление Иларионом Нового Завета Ветхому, как Благодати Закону, и русской Церкви Византии. Недавно В.В. Кожинов попытался иначе интерпретировать мнение митрополита Илариона, считая, что весь пафос "Слова" направлен против Хазарского каганата. Однако эта точка зрения не нашла поддержки у большинства исследователей.

Кроме того, митрополиту Илариону принадлежат два текста — "Молитва" и "Исповедание веры", которые обычно публикуются вместе со "Словом".

Логический анализ позволяет разделить "Слово о Законе и Благодати" на три составные части. Первая часть — это своеобразное философско-историческое введение. В его основе лежит рассуждение о соотношении Ветхого и Нового заветов — Закона и Благодати. Смысл подобного рассуждения многообразен. С одной стороны, это продолжение чисто богословского спора между западной, римской Церковью и Церковью восточной, православной. Дело в том, что западное христианство почитало Ветхий завет как собрание разного рода правовых норм, как оправдание свойственных западному миру прагматических устремлений и т.д. На Востоке Ветхому завету придавалось гораздо меньшее значение.

Иларион в своем "Слове" стоит ближе к восточной Церкви. Он подчеркивает, что следование нормам только лишь Ветхого Завета не приводит людей к спасению души, как не спасло знание Закона ("тени") древних иудеев. Более того, предпочтение Ветхого завета может привести к иудаизму.

Лишь Новый завет ("истина"), данный человечеству Иисусом Христом, является Благодатью, ибо Иисус своей смертью искупил все людские грехи, а посмертным воскрешением Он открыл всем народам путь к спасению. В доказательство своей мысли Иларион пишет пространное рассуждение на тему библейской притчи о Сарре и Агари. Это рассуждение — первый образчик символическо-аллегорического толкования библейских сюжетов в русской литературе. Впоследствии, символическое толкование Библии станет основным методом в творчестве древнерусских книжников.

Смысл этой притчи, по Илариону, очень глубок. Агарь — это образ Ветхого завета, Закона, который появляется на свет раньше, но, рожденный рабыней, продолжает и сам оставаться рабом. Сарра — это символ Нового завета, Благодати, которая рождает свободного Исаака. Так и Ветхий завет не может быть истиной, хотя он и явился раньше Нового завет. Следовательно, не "первородство" имеет решающее значение, а то, что Господь послал истину людям в заветах Иисуса Христа. В рассуждение Илариона о Сарре и Агари прослеживаются две важнейших идеи. Во-первых, Христова Благодать настолько значительна, что спасает всех людей, принявших Святое Крещение, независимо оттого, когда произошло само крещение. Во-вторых, одного факта крещения достаточно для того, чтобы люди, его принявшие, были достойны спасения.

Во второй части "Слова" Иларион развивает идеи спасения одной Благодатью уже в приложении к Руси. Крещение Руси, совершенное великим князем Владимиром, показало, что Благодать распространилось и в русские пределы. Следовательно, Господь не презрел Русь, а спас ее, приведя к познанию истины. Приняв Русь под свое покровительство, Господь даровал ей и величие. И теперь это не в "худая" и "неведомая" земля, но земля Русская, "яже ведома и слышима есть всеми четырьми конци" света. Более того, христианская Русь может надеяться на великое и прекрасное будущее, ибо оно предопределено Божиим Промыслом.

Третья часть "Слова" посвящена прославлению великих киевских князей. Прежде всего, речь идет о князе Владимире (в крещении — Василий), которого посетил Сам Всевышний и в сердце которого воссиял свет ведения. Кроме Владимира, славит Иларион князя Ярослава Мудрого (в крещении — Георгий), современником и соратником которого был и сам митрополит. Но интересно, что Иларион прославляет также и язычников Игоря и Святослава, заложивших будущее могущество Русского государства. Более того, в своем сочинении Иларион именует русских князей титулом "каган". А ведь этот титул в те времена приравнивался к титулу императора. Да и самого Владимира Иларион сравнивает с императором Константином.

Как можно видеть, богословские рассуждения митрополита Илариона являются основанием для серьезных историко-политических обобщений и выводов. Доказательства в пользу Благодати дают митрополиту Илариону возможность показать место и роль Руси в мировой истории, продемонстрировать величие его Родины, ибо Русь была освящена Благодатью, а не Законом.

По сути дела, "Слово" — это похвальная песнь Руси и ее князьям. А воспевание достоинства и славы Русской земли и княживших в ней потомков Игоря Старого направлено прямо против политических притязаний Византии.

"Слово о Законе и Благодати" иллюстрирует и первые шаги христианства в Древней Руси. Нетрудно заметить, что у Илариона христианство носит ярко выраженный оптимистический характер, оно пронизано верой в то, что спасение будет дано всем, принявшим Святое Крещение, что само христианство преобразило Русь, открыло ей врата в божественные чертоги.

Следовательно, в толковании христианского вероучения, митрополит Иларион близок к раннему русскому христианству, имеющему свои истоки в кирилло-мефодиевской традиции. И в этом Иларион был не одинок. Как показывают исследования, похожие взгляды высказаны в "Памяти и похвале князю русскому Владимиру" Иакова-мниха, где большое место занимают сюжеты, сравнивающие подвиги Владимира и Ольги с деяниями Константина и Елены. Главное же, и в одном, и другом памятниках ярко чувствуется оптимистическое, радостное, даже восторженное настроение от самого факта Крещения Руси.

В историософском же смысле, митрополит Иларион продолжил и развил линию начатую еще в летописной традиции, предприняв усилия по "вписыванию" истории Руси в библейскую историю. Многочисленные библейские аналогии, которые наполняют текст "Слова о Законе и Благодати", позволяют автору представить Русь, как государство, вставшее в ряд других христианских государств и занимающее в этом ряду самое достойное место. Но, совершенно сознательное и доказательное предпочтение Нового Завета Ветхому, доказывало и самостоятельность Руси как в сравнении с Западом, так и в сравнении с Востоком.

Позднее Иларион был канонизирован Русской Православной Церковью, время канонизации неизвестно. Память святого отмечается в день поминовения собора всех Киево-Печерских преподобных отцов на 2-й неделе Великого Поста и в день поминовения собора Киево-Печерских преподобных отцов, почивающих в Ближних пещерах – 28 сентября (11 октября).

9. «Слово о полку Игореве» как отражение языческих и христианских представлений Древней Руси.

В «Слове о полку Игореве» несколько раз упоминаются языческие боги: Велес, Даждьбог, Стрибог, Хорс. Вместе с тем «Слово» явно написано поэтом-христианином: Игорь по своем возвращении из плена едет к церкви Богородицы Пирогощей. Как же совмещаются в авторе произведения язычество и христианство? Это очень типично для древней Руси. Его принято называть двоеверием.

 Что такое это двоеверие? Простое соединение двух вер вряд ли вообще возможно, тем более что христианство в ХII веке, как и в последующем, активно боролось с языческой религией, с ее остатками в народе. Элементы язычества начали приходить в соединение с христианскими верованиями только тогда, когда они переставали осознаваться в народе как противостоящие христианству. Язычество как система верований, притом враждебная христианству, должно было исчезнуть прежде, чем могло появиться двоеверие. Это исчезновение язычества как последовательной системы верований могло совершиться только спустя известное время после победы христианства: не ранее конца ХI – начала ХII века.

  Автор «Слова о полку Игореве» не верит в языческих богов так, как бы в них верил язычник. Для него языческие боги – это символы природы, художественные обобщения.

 Языческие боги – художественные образы, поэтические понятия. Автор «Слова» называет ветры «Стрибожьими внуками», говорит о русском народе как о Даждьбожьем внуке». «Велесовым внуком» он называет Бояна. Велес, или Волос («скотий бог») несколько раз упоминается в произведении Идолы Велесу – Волосу стояли в Х веке в Киеве на Подоле, в Ростове, по преданию – в Новгороде. По-видимому, Велес считался также покровителем певцов-поэтов, пастушеским богом и богом поэзии одновременно.

 Таким образом, в «Слове», как и в народном творчестве его времени, - налицо отступление от язычества; многие языческие элементы осознаются как элементы чисто поэтические. В этом отношении «Слово о полку Игореве» отражает процесс разложения язычества и переход к двоеверию.

 В научной литературе есть и другая точка зрения: предполагают, что автор «Слова» верил решительно во все, о чем он пишет, и во всех языческих богов, которых он упоминает. Но вряд ли в ХII веке язычество так твердо занимало свои позиции. Автор «Слова» переходил уже к двоеверию и на многое в язычестве смотрел только как на художественное обобщение. В русском языке  времени «Слова» было уже довольно много тюркских слов, поэтому и тюркская мифология была знакома русским, но вряд ли кто станет утверждать, что в пору усиленной борьбы христианства с язычеством на Руси русские не только находили в себе силы бороться за своих языческих богов, но и всерьез принимали веру в богов половецких. Для поэта ХII века языческие боги (и русские, и половецкие) могли быть приблизительно тем же, чем были античные боги для поэта эпохи Возрождения. Поэтичность «Слова» была многосторонней, черпая свои образы, свою художественную систему из различных источников, трансформируя ее, преображая, сливая в органический сплав, будя художественные ассоциации, но не религиозные верования.

 Приблизительно так же относится автор и к природе: он не был ни естествоиспытателем, ни верующим язычником. Природа и мир языческих богов были для него источником поэтических представлений – и это главное.

IV.             Игореве» и христианство

 Принятие на Руси христианства создало в обществе совершенно другую духовную атмосферу. Справедливо писал В.Г.Белинский, что «христианство, естественно, произвело в славянских племенах дух безусловного отрицания прежней языческой их национальности… памятники языческой поэзии были забыты и не вверялись букве. Оттого до нас не дошло не только никаких песен языческого периода Руси, но мы даже не имеем почти никакого понятия о славянской мифологии… «Слово о полку Игореве – этот прекрасный памятник уже полуязыческой поэзии, дошло до нас в единственном и притом искаженном списке. Сколько же памятников народной поэзии погибло совсем!»

 Поэт нигде не ссылается на христианских  проповедников, имена которых, конечно, знал.  Зато широкое употребление русской и церковно-славянской лексики говорит само за себя. Возьмем, например, такой отрывок: «Дети бесовы кликом поля преградили, а храбрые русичи перегородили червлеными щитами». Здесь два глагола одного и того же корня, но в одном случае с русским полногласием («прегородиша), а в другом  - с  церковно-славянским неполногласием («преградиша»). В русском языке слова церковно-славянского происхождения и чисто русского дают различные оттенки значения. Это увеличивает богатство и гибкость языка, позволяя выражать различные, очень незначительные оттенки значения, особенно важные в художественной речи. Автор «Слова о полкуИгореве» этим широко пользуется. У него «воронъ» и «вранъ», «голова» и «глава», «соловей» и «славий», «ворота» и «врата», «боронь» и «брань». Да и не только использование лексики двух языков доказывает утверждение о том, что произведение было создано после принятия Русью христианства.

 Такие фразы: «червлен стяг, белая хоругвь» и «Были века Трояна, минули годы Ярославовы; были походы Олеговы, Олега Святославовича» - прямо подтверждают то, о чем говорилось выше. В Словаре русского языка С.И. Ожегова слово «хоругвь» определяется как принадлежность церковных шествий и войсковых полков – укрепленное на длинном древке большое полотнище с изображением святых.  И наконец, второй отрывок. В связи со сказанным выше о Трояне как о древнерусском языческом боге, это место следует понимать так: «Были языческие времена, наступили времена Ярослава, были и походы Олега, Олега Святославича». Здесь, следовательно, автором «Слова» намечаются три этапа русской истории: языческие времена, Ярославово время, как время христианской и единой Руси, и время междоусобий Олега».

 

 Автор прямо указывает, что и Игорь, и его войско, и сам автор – христиане. Поэтому вполне понятно, что заканчивается произведение словом «аминь», которое происходит от греческого слова «да будет так, истинно». Именно так заканчиваются многие литературные памятники Древней Руси и церковные молитвы.

10. Нравственное завещание Владимира Мономаха.

Особое место в литературе XI-XII вв. занимает и «Поучение Владимира Мономаха».Оно было написано Владимиром Мономахом незадолго до его смерти и представляет собой политическое и нравственное завещание князя потомкам. Основная идея «Поучения» - призыв к строгому соблюдению требований феодального правопорядка. В своей деятельности князь должен руководствоваться общегосударственными интересами, подчинять им личные обиды и своекорыстные цели.

Владимир Всеволодович Мономах (1053-1125 гг.) – великий князь киевский. Его мать, принцесса Мария, была дочерью византийского императора Константина IX Мономаха. Отец его - Всеволод был человеком образованным, любил книги, собрал библиотеку, где имелись произведения на многих языках. Владимир с гордостью писал позже в «Поучении»: «Мой отец, дома сидя, знал пять языков, оттого и честь от других стран».

Владимир Мономах был крупнейшим политическим и военным деятелем Руси на рубеже XI-XII вв. и вместе с тем выдающимся писателем. Стремясь к миру и добровольному единству, Владимир Мономах покровительствовал летописанию, напоминая об историческом единстве княжеского рода и пропагандируя легенду о происхождении всех русских князей от одного князя – Рюрика.

Во время правления Мономаха были достигнуты большие успехи, обеспечившие процветание Руси. Главное литературное произведение Владимира Мономаха – его знаменитое «поучение» детям. Это одно из выдающихся произведений древнерусской литературы, в нем отразился тот высокий культурный уровень, который был достигнут в Киевской Руси.

В своем «поучении» Владимир Мономах охватывает широкий круг жизненных явлений, дает ответы на вопросы политической, социальной, нравственной жизни своего времени. Автор предстает перед читателем политиком, философом, воином, государственным деятелем.

Немалое место занимает мысль о сочувствии и помощи слабым и угнетенным, о снисхождении к ним. Старых надо почитать как отца, а молодых как братьев. Просящего следует накормить и напоить, заезжих купцов, знатных и простых, а также послов нужно одаривать, потому что и те, и другие, проходя по разным странам, прославят человека или добрым, или злым. «Больного навестите, покойника проводите, ибо все мы смертны. Не пропустите человека, не поприветствовав его, и доброе слово ему молвите».

Основным пороком Владимир Мономах считает лень. Много внимания Мономах уделяет нравственным качествам князя. Самым важным из них он почитает трудолюбие. Труд для князя – это воинский подвиг, забота о защите и благополучии родной земли. Свои пожелания и наставления Мономах аргументирует ссылками на Священное писание и собственный жизненный опыт. Это придает особый характер авторскому повествованию, в котором элементы дидактики переплетаются с автобиографией.

Сильное влияние на характер «Поучения» оказал любимый Мономахом «Шестоднев» - рассказ о мире, природе, растениях, человеке – своего рода комментарий к библейскому сюжету «о сотворении мира в 6 дней». Оказали весьма сильное влияние на «Поучение» и лирические псалмы, приписываемые Давиду, царю и поэту, жившему в I веке до нашей эры.

А.И.Мусин-Пушкин, издавший в 1793 году «Поучение», назвал его «Духовной», т.е. завещанием Мономаха своим детям. Полагают, что «Поучение» завершено в 1117г., когда Владимиру было уже 64 года, и он мог подвести итог своей жизни. «Поучение» дошло до нас в единственном списке XIVв. – в составе Лаврентьевской летописи.

11. Соборное начало в певческом искусстве Древней Руси.

Приняв христианство из Византии, Русь на протяжении семи веков находилась в сфере воздействия византийской и поствизантийской церковно-певческой традиции. Первый импульс византийского влияния, относящийся к XI в., был наиболее сильным и всеобъемлющим. Вместе с богослужебными уставами и предписываемой ими системой чинопоследований древнерусская церковная традиция усвоила: гимнографические типы, или жанры, со сложившимся корпусом литургических текстов; одноголосную форму развертывания мелоса (см. Монодия); принцип октоиха со свойственным ему взаимодействием ладово-звукорядного и формульного признаков гласа (см. Осмогласие); формульную технику составления песнопений (сходную с композицией центона), распев текстов (греч. prosomia) на основе известных моделей (рус.подобницы, или подобны, греч. automela - самоподобны) или на основе индивидуального соединения мелодических формул (рус. самогласны, греч. idiomela); в трансформированном виде - главные разновидности палеовизантийской нотации, т. н. шартрскую (Chartres) и куаленскую (Coislin). Сохранялись архаичные типы византийских певеских книг, содержащие однородные циклы песнопений: Кондакарь, триодный (постный, цветной) и минейный Стихирарь, Ирмологий, Параклитик (включает в древнерусском варианте только утренние каноны Октоиха на всю седмицу), Октоих "изборный" (в основе - собрания стихир воскресных и покаянных, седальнов и блаженн). Группу певческих книг, формируемых в значительной мере порядком богослужения и поэтому разножанровых, составляли Триодь постная и цветная, а также Минея (служебная, праздничная).

Начало второй волны византийского, или южнославянского, влияния относится к посл. четв. XIV в. и связано с литургической деятельностью свт. Алексия (1354-1378) и митр.Киприана (1381-1382,1389-1406), при которых были введены две редакции Иерусалимского богослужебного устава. В нач. XV в. появились первые полные русские Октоихи (типа греческих и южнославянских Параклитиков),

Третий этап греческого влияния относится ко 2-й пол. XVII в. Он был связан с работой по исправлению певческих книг, начатой при Патриархах Филарете (1619-1633) и Иосифе (1642-1652), и с церковной реформой Патриарха Никона (1652-1666). Со 2-й пол. XVII в. был широко развит новый певческий стиль, называемый в рукописях греческим. Однако даже на раннем этапе развития русской церковной музыки певческие книги свидетельствуют о сознательной адаптации византийской певческой традиии.

Стержневой певческой традицией древнерусской церковной музыки был знаменный распев (от древнерус. "знамя" - знак), представленный в основных певческих книгах. Его нотация {знаменная, или крюковая), производная от ранней стадии развития куаленской нотации, сохраняла большую часть ее невм, но использовала также нехарактерные для палеовизантийской нотации комбинации знаков. 

Древнерусское певческое искусство традиционно рассматривается в системе гимнографических жанров, перешедших к нам из Византии при принятии христианства. Но под воздействием византийской жанровой системы на Руси сложился новый тип певческой культуры. Наиболее полно вновь созданные произведения представлены в корпусе песнопений, посвященных событиям отечественной истории. Они складывались в характерной для средневековья традиции культа святых и местных празднований господских и богородичных икон. По стереотипу византийской службы в день празднования того или иного святого использовались песнопения разных жанров. Наиболее многочисленную группу песнопений составляли стихиры. По месту в службе, по структуре текста и распева стихиры подразделялись на несколько разновидностей и записывались в специальной певческой книге, дошедшей до нас в сотнях списков XI – первой половины XVII века, имеющей название «Стихирарь месячный», а во второй половине XVII века трансформируется в книгу «Трезвоны», бытование которой простирается у старообрядцев до наших дней. Преобладающая часть этих певческих книг дошла до нас в записи крюковой – знаменной, путевой, демественной – нотацией, небольшая часть – в нотолинейной записи конца XVII – первой половины XVIII века.

12. Духовно-исторические основы ориентации христианских храмов по сторонам света.

Православный храм в исторически сложившихся формах означает прежде всего Царство Божие в единстве трех его областей: Божественного, небесного и земного. Отсюда наиболее распространенное трехчастное деление храма: алтарь, собственно храм и притвор (или трапеза). Алтарь знаменует собой область бытия Божия, собственно храм — область горнего ангельского мира (духовное небо) и притвор-область земного бытия. Освященный по особому чину, увенчанный крестом и украшенный святыми изображениями храм являет собой прекрасное знамение всего мироздания во главе с Богом его Творцом и Создателем.

Храмы в Православной Церкви строились по-разному, но каждый храм символически соответствовал церковному вероучению. Так, храмы в виде креста означали, что Крест Христов — основа Церкви и ковчег спасения для людей; храмы круглые означали кафоличность и вечность Церкви и Царства Небесного, так как круг — это символ вечности, не имеющей ни начала, ни конца; храмы в виде восьмиугольной звезды знаменовали собою Вифлеемскую звезду и Церковь как путеводную звезду ко спасению в жизни будущего, восьмого, века, ибо период земной истории человечества исчислялся семью большими периодами — веками, и восьмой — это вечность в Царстве Божием, жизнь будущего века. Были распространены корабельные храмы в виде прямоугольника, часто близкого к квадрату, с выдвинутым на восток закругленным выступом алтарных абсид.

Господствующим в византийской храмовой архитектуре остался прямоугольный храм с выдвинутым на восток закругленным выступом алтарных абсид, с фигурной кровлей, со сводчатым потолком внутри, который поддерживался системой арок с колоннами, или столпами, с высоким подкупольным пространством, что напоминает внутренний вид храма в катакомбах. Только в середине купола стали изображать пришедший в мир Свет Истинный — Господа Иисуса Христа.

Христианский храм всегда имеет четкую ориентацию фасадов по сторонам света.

Основными частями христианского храма являются:

Притвор - место перед западным фасадом, часто под колокольней, где могут находиться те, кто готовится принять крещение (оглашаемые), кающиеся и отлученные от причастия.

Средняя (внутренняя часть) - предназначена для молящихся. Верующие попадают собственно в храм, центральную часть церкви. Перед ними свободное пространство, где они могут участвовать в богослужении.

Алтарь - важнейшее место храма, символизирующее Царство Небесное. Алтарь располагается в специальном полукруглом выступе - "апсиде" (от греч. "дуга", "полукруг"). В настоящее время алтарь в основном находится в восточной части храма, поэтому верующие символически обращаются к восходящему солнцу - образу Христа, рассеивающему мрак смерти. Перед алтарем находится амвон - место для чтения святого писания и произнесения проповеди священником.

Алтарь в православных храмах отделяется от средней части иконостасом. В центре алтаря располагается престол - четырехугольный стол, на котором совершается Евхаристия (от греч. "благодарение") - таинство Причащения. Престол православного храма освящается в память какого-либо святого или события, празднуемого Церковью. От наименования престола получает название и весь храм.

Иконостас отделяет алтарь - святое место храма, куда могут войти только посвященные. Иконостас - это собрание икон, которые расположены строго по канону.

Солея - возвышенное место перед иконостасом.

Православный храм имеет главный купол и малые купола (4 по числу евангелистов; 5 - Христос и 4 Апостола Евангелиста; 7 - 7 таинств; 9 - 9 чинов Ангельских; 12 - по числу апостолов и 13 - Христос и 12 апостолов).

13. Градозащитная семантика и идейные основания возведения Успенских храмов на Руси.

Храмы, посвященные Успению Богоматери, занимают в культуре Древней Руси особое место. Три момента здесь привлекают наше внимание: их распространенность; расположение в центре оборонительных сооружений (кремлей, монастырей); единство традиционного архитектурного образа. 

 Наиболее четко  градозащитная функция прослеживается относительно Успенских храмов, которые к XVI в. характеризуются, по наблюдению Д. С. Лихачева, распространенностью;   расположением   в   центре  оборонительных   сооружений (кремлей, монастырей); единством традиционного архитектурного образа. Исключительную  роль  в формировании функции сыграло церковное предание  Успения: символы, легенды, сформировавшиеся главным образом во Влахернском и   Киево-Печерском   монастырях. Д. С. Лихачев рассматривает эту традицию.

Опорой градозащитного значения Успенских храмов стало почитание одежд Богоматери. «В… предании об Успении Божьей Матери, - пишет М. Б. Плюханова, - сообщается, что через три дня после Успения гроб Богородицы был открыт, но тела там не обнаружили — остались только погребальные ризы. В другом случае говорится, что Богородица завещала свои ризы вдовицам и две вдовицы получили по части одежд ее. В третьем — отдельно говорится о поясе Богородицы, который она передала апостолу Фоме, явившись ему в видении».

Иоанн Дамаскин  (VIII  в.)  в своей  гомилии  на Успение   говорит,   что  св.  Пульхерия в первый  год  царствования  императора Маркиана перенесла гроб  Богоматери вместе с оставшимися  в нем  одеждами в Константинополь,  в построенный   в  честь  Богоматери  храм  во  Влахерне.Именно этот храм в дальнейшем  «сыграл совершенно исключительную роль в религиозном сознании русских и в установлении на Руси культа Успения»^[84], - пишет Д. С. Лихачев, -  под 866 г. в ПВЛ рассказывается о поражении под Константинополем  русских дружин, в котором известную роль сыграла риза Богоматери^[85]. По данным М. Б. Плюхановой, этот эпизод попал в русские летописи из хроники Симеона Логофета^[86].

Это поражение Руси способствовало развитию почитания на Руси же риз Богоматери, Влахернского храма и несколько позднее идей Покрова^[87]. Странный факт Д. С. Лихачев объясняет следующим образом: «нужно   принять  во  внимание средневековую идеологию, и  психологию.  Наказание божие,  с  точки зрения человека  того  времени, -  это  знак  особой  заботы  бога  о  наказываемом. Наказывались русские  язычники,  победа же  над  ними  греков-христиан  была победой   правоверных   над   неверными.   Религиозные  различия  были   для средневекового сознания важнее различий национальных»^[88].

     Идейные основания построения  Успенских храмов  на Руси  обнаруживаются также в  Киево-Печерском  патерике.  «Если основание Печерского монастыря  в целом  связывалось  с Афоном (именно  отсюда была  перенесена в Киево-Печерский  монастырь  монашеская традиция), - пишет Д. С. Лихачев, -  то  основание  Успенского собора - с константинопольским Влахернским монастырем». В последнем случае исследователь, конечно, подразумевает рассмотренное в первой главе работы предание о мастерах, присланных к Феодосию Богородицей.

Градозащитная функция ризы получает свое развитие: «что чем сильнее и выраженнее становится защитная функция ризы, тем легче наименование «риза» заменяется на «мафорион-омофор». На основании анализа текстов служб М. Б. Плюханова^[89] приходит к следующему выводу: из почитания конкретной реликвии - ризы постепенно развивается метафизический символ омофора - Покрова. Это «скорее, новая ипостась ризы, чем особая реликвия»^[90].

Праздник Покрова тесно связан с Влахернским храмом и его градозащитным значением, так как был установлен в память видения в этом храме  Андрею Юродивому (житие X-XIвв.) сияющего плата, простираемого Богородицей над молящимися об избавления Константинополя от врагов.

Таким образом, культ Покрова действительно есть поздний этап эволюции древнейшего предания об Успении Богородицы^[91]. Однако на всех ступенях развития предания оно сохраняло за собой градозащитную функцию основных символов: ризы, омофора, Покрова и образа самой Богородицы.

14. Образ мира в символике крестово-купольного храма.

Ко второй половине IX в. в Византии вырабатывается новый тип храма, получивший название крестовокупольного: базиликальная вытянутость исчезает, свободное пространство словно концентрируется под куполом, опирающимся на четыре опоры. С четырех сторон к куполу примыкают полуцилиндрические своды, образуя в плане подобие «греческого креста», что и дало название этому типу церквей. Восточную ветвь креста замыкает алтарная апсида. Четыре части внутреннего пространства храма символизируют четыре стороны света. Внутренность храма – Вселенная. Алтарь – Рай, который находится на Востоке. Царские врата называли также "Дверью Рая". На пасхальной седмице врата держали открытыми всю службу; смысл этого обычая ясно выражен в Пасхальном каноне: Христос восстал из гроба и отверз нам двери Рая. Запад, напротив, считается страной теней, скорби и смерти, вечным пристанищем мертвых, ожидающих воскресения тел и последнего суда. Центр здания – Земля. По мысли КосьмыИндикоплова, Земля имеет форму куба, четыре стороны которого поддерживают свод, а четыре внутренних части храма символизируют четыре стороны света". Как образ Космоса византийская церковь воплощает и одновременно освящает мир. В плане соборы этого типа представляют крест, восточную часть которых замыкают апсиды с изображением Христа или Богоматери. Центральный неф в плане составляет квадрат, на котором возвышается гигантский купол, поддерживаемый с помощью колонн и парусов. Поэтому при его созерцании создается впечатление, что он парит в воздухе, точно небесный свод. Купольные соборы символизируют идею храма как образа мира, Вселенной, а также ярко выраженную догматику "нисхождения божества в мир и возможности человека собственными усилиями перейти к Богу". Исходным принципом христианского культа был символизм, благодаря которому реальные предметы наделялись сверхъестественным смыслом. Все элементы культа становились символами, аллегориями, обнаруживали иное, внутреннее, тайное значение. Самый храм оказывался символом космоса, и вся его архитектура, вся система мозаик и росписи предназначалось к тому, чтобы воплощать в зримых образах христианскую идею связи земного и небесного.  Архитектурным и логическим средоточием крестовокупольного храма был купол, именно к нему обращались ежде всего глаза и разум входящего в церковь. Преодолевая ограниченность пространства, заключенного внутри ахитектурных масс, византийцы мыслили купол как небо, но не как небо чувственное, доступное зрению, а как обиталище божества: на центральном своде в окружении ангелов изображался бог — то как возносящийся на радуге - Христос, то как царящий на небе Пандократор, Вседержатель. А против него, в западном своде, помещалось другое важнейшее изображение — так называемая Пятидесятница, сошествие святого Духа на апостолов. И так как человек вступал в церковь с запада, естественно, что от купола его взор переходил к расположенному против входа полусводу апсиды, где фигура богородицы (либо стоящей с простертыми вверх руками, либо сидящей с младенцем на руках) напоминала о чуде воплощения, о парадоксальной связи неба и земли, бога и человека. Около нее (обыкновенно в боковых апсидах) было отведено место для небесных существ — архангелов Гавриила и Михаила.  В крестовокупольном храме купол ставился на барабан, что еще более подчеркивало приданную ему символическую функцию неба. При этом византийцы осмысляли колонны отнюдь не как опоры, поддерживающие «небо», но как спускающиеся с небесной выси «корни»(О. Demus. ВуzаntinеМоsaicDесоrаtion. Lоndon, 1947, р. 12.) : движение мыслилось сверху вниз, и соответственно глаз переходил от верхней (небесной) серии изображений к центральному ряду, посвященному земной жизни воплощенного божества. Это так называемый праздничный цикл, т. е. сцены из евангельской истории, размещавшиеся в центральном кресте храма. Их количество и подбор могли быть различными в различных церквах. В XI в. классическим становится цикл из двенадцати сцен: Благовещенье, Рождество, Сретенье, Крещение, Преображение, Воскрешение Лазаря, Вход в Иерусалим, Распятие, Сошествие в ад, Вознесение, Пятидесятница и Успение богородицы.  Третий ряд изображений был посвящен избранникам человечества, деятельностью своей связанным с искупи-юльной миссией Христа: пророкам, предвещавшим его пришествие, апостолам — его ученикам, мученикам, пострадавшим во имя его, святителям, проповедовавшим его учение, царям, его земным наместникам, епископам, вождям его церкви.  Вся система декоративного убранства храма оказывается, таким образом, теснейшим образом связанной с основной богословской идеей византийской церкви — идеей преодоления разрыва земли и неба, идеей снятого дуализма. Вся эта система концентрируется вокруг образа воплощенного божества — в византийском храме не находят себе места характерные для западных соборов дидактические и этические циклы: двенадцать месяцев с присущими им работами, персонификации добродетелей и пороков, аллегории свободных искусств.  Храм заключал в себе все пространство: небо-купол, рай — алтарную апсиду (впрочем, символы не были однозначными и апсида мыслилась также пещерой Вифлеемскою, местом рождения Христа) и даже ад, западные части здания, где первоначально стояли во время богослужения те, кто еще не принял крещения и только стремился стать христианином. Здесь, в западной части храма, помещалось иной раз изображение Страшного суда.  Храм также заключал в себе и все время: изображения истории Христа (и его предыстории — ветхозаветных патриархов и пророков) рассматривались не как напоминание о прошлом, но именно как воспроизведение его, как его повторение.  Икона была для византийца не идолом, но подобием, символом. Внешне материальная, созданная из досок и краски, она, тем не менее, была сопричастна изображаемому и служила, таким образом, средством, связующим земное и неземное.  Столь же символичными были и богослужебные действия. Важнейшим среди них византийцы считали литургию, во время которой совершалась евхаристия — чудесное воспроизведение рождения и смерти Христа. Евхаристия (и в этом-то заключается суть дела) не рассматривалась как напоминание или изображение центральной мифологемы христианства — нет для византийцев она была подобием и символом и, следовательно, каждый раз оказывалась новым воспроизведением евангельских событий. Это было именно чудо. Реальные предметы обнаруживали сверхъестественный смысл: священник разрезал изготовленную из хлеба просфору — но это уже была не просфора, а Дева, богоматерь: он извлекал из нее частицу кубической формы, называемую агнцем, и клал ее на дискос — и это был божественный младенец, лежащий в яслях. Он разрезал агнца крестообразно — и это был символ смерти Иисуса Христа на кресте. Потом диакон подносил вино, смешанное с водой, в специальном сосуде, который назывался потир. Потир и дискос покрывались пеленой, и в этот момент происходило самое главное — пресуществление, превращение хлеба и вина в истинную плоть и кровь Христову. Грань между землей и небом оказывалась преодоленной, и каждый, причащаясь плотью и кровью богочеловека, как бы становился соучастником этого чудесного перехода от материального и грешного мира земли к божественным небесам.  Причащение было таинством, чудом, но чудо стало нормой для христианского мировоззрения, ибо чудом было само снятие дуализма.  Помимо причащения, церковь совершала и таинство крещения (византийцы называли его также печатью, «сфрагис»): в отличие от причащения, которое можно было повторять чуть ли не ежедневно, крещение оставалось однократным действием. Погружение в воду, магически освобождая от грехов, знаменовало принятие человека в общину верных, в ряды христиан. Таинствами считались также бракосочетание, поставление священником, покаяние и некоторые другие действия. Сохраняемое поныне в православной церкви седмиричное число таинств устанавливается в Византии, по-видимому, не ранее XIII в.  Византийская церковь стремилась к унификации культа, и тенденция эта становится особенно заметной в конце IX—X в. Именно в это время окончательно вырабатывается пышная программа византийской литургии, а также каноническая система украшения храма и иллюстраций богослужебных книг (см. об этом ниже, стр. 177). Появляется также канонический микологии, свод житий, разделенных по месяцам и дням и предназначенных для богослужебных целей, для чтения в церкви.  Если воплощение сына божьего, согласно христианскому учению, создавало возможность спасения, то культ означал реализацию этой возможности. Следовательно, спасение осуществлялось через богослужение, через литургию, через таинства, и потому церковь как учреждение как бы присваивала себе монополию спасения. Правда, этот принцип никогда не подчеркивался в Византии с такой энергией, кате на иерархическом Западе, однако он существовал и здесь, хотя и порождал разнородное и разнохарактерное сопротивление.

15. Своеобразие новгородского храмового зодчества.

Особенности новгородской архитектуры — это особенности структуры и декора древнерусского храма: кубовидность, пятиглавие и одноглавие, луковичная и шлемовидная главы, трехлопастное завершение фасадов, украшение барабанов рядами арочек, треугольничков.

Новгородские церкви раннего, домонгольского периода зодчества относятся к XI — XII векам. В XII веке в городе не было выстроено ни одного каменного здания. Очевидно, это связано с ведущейся в это время борьбой с немецкими захватчиками. Более поздний период зодчества начинается с XIV века.

В Старой Ладоге (Георгиевский собор) вырабатываются принципы, которые воспримет Новгород. Это компактные сооружения с тремя пряслами, восемью окнами в барабане, постоянным набором декоративных элементов, изломом на углу.

К XI веку относятся первые каменные постройки Новгорода. Среди них Софийский собор, сооруженный в 1045 — 1050 годах теми же мастерами, что строили Софию Киевскую. Но Новгородская София проще и лаконичнее по своим формам. Это 5-купольный 5-нефный храм с широкой галереей и лишь одной лестничной башней; кладка используется византийская. От Софии Киевской новгородский храм отличается строгостью не только в экстерьере, но и во внутреннем убранстве, в котором не было ни мозаик, ни мрамора, ни шифера. Иной и строительный материал: вместо плинфы используется местный известняк, кирпич применен лишь в сводах и арках.

При сооружении церквей в Новгороде, как и в других городах, использовался белый строительный камень и плинчатый кирпич. В центре города вырос каменный кремль, включавший Софийский собор и ряд других каменных зданий. Около кремля находился торг, Ярославово дворище, вечевая площадь и дома иноземных и богатых новгородских купцов. Город окружали с севера и юга монастыри-крепости — Антониев и Юрьев.

Северо-Запад России в силу своего географического положения на окраине русских земель испытывал разнообразные художественные влияния. Начиная с XII века лицо Новгорода стал определять торгово-ремесленная среда. Княжеские вкусы проявляются в первых постройках начала XII века, возведенных мастером Петром: Благовещенском, Николо-Дворищенском и Георгиевском соборе Юрьева монастыря. Эпическая мощь, величие и простота конструктивного решения, монументальность форм, высота и неприступность стен.

Но типичным храмом феодальной поры становится небольшая кубической формы одноглавая церковь с одной или тремя апсидами, из которых две боковые бывают понижены, — например, как церковь Спаса на Нередице 1198 года, постороенная князем Ярославом Владимировичем на городище.

Ранненовгородские храмы грандиозны, торжественны и довольно сложны по своей конструкции. К домонгольскому периоду относятся остатки раскопанного административного и политического центра Новгорода — Ярославова дворища, где до XII века жили новгородские князья, а после того как им было запрещено жить в пределах города, стало собираться вече. В его ансамбль входят Николо-Дворищенский собор (1113), церковь Св. Жен-мироносиц (1508), церковь Св. Прокопия (1529), церковь Параскевы Пятницы на Торгу (1207).

Во второй половине XIII — начале XV века строятся в основном небольшие, четырехстолпные одноглавые храмы близкие к кубической формы, рассчитанные на небольшой приход. Декор их определяют купеческие вкусы. Фасады покрываются маленькими фигурными нишами, углублениями в форме розеток, выложенными из кирпича крестиками.

Например, церковь Петра и Павла в Кожевниках (1406) — одноглавая церковь купеческого типа, сложенная из крупного известняка и с кирпичным декором. Фасады имеют трехлопастное завершение, украшены бегунцом, нишами-розетками, аркатурным фризом, апсида декорирована вертикальными тягами-валиками.