1 См. В этой связи весьма содержательную дискуссию а. Махова и и. Пешкова о бишкекском симпозиуме "Человек и его возможности" // Третий Апокриф. М., 1994. С. 136—137.

одной особи другой, фиксируется их неподобие, что превра-гея в кто. В половом отборе содержится начало индивидуации. С половым отбором, возможно, связана (в генезисе своем) и пер--тчвость индивидуального сознания по отношению к обществен- бытию.

Сознание и понимание

Человеческое сознание есть, вообще го­воря, способ регуляции деятельного су­ществования в природной и обществен­ной среде. Культура, по определению Бо­риса Пастернака, есть способ плодотвор-»го существования человека. Соответственно, понимание как -оцесс, как его результат и как стремление к нему составляет нейший элемент структуры сознания. Понимание составляет довие существования культуры, понимание присоединяет чело-ка к культуре и находит в ней свою опору. Вот пример. В культу-: очень важное место занимают традиция, форма, ценности. В ос-ове традиции лежит способность человека повторять поступки, эторые культура наделяет значением. В основе формы находится некоторое ограничение, образующее контур процесса или предме-— И, наконец, ценности... Их замечательно определил Камю: это реход от "хорошо, если бы так было" к "хочу, чтобы так было" и "надо, чтобы для всех так было". Вам может показаться, что это "ншком неопределенно, абстрактно. Нет— очень конкретно! Трисмотритесь к духовным и материальным ценностям культуры. ^а отношении к ним выражается это знакомое каждому чувство мжного. Вот так "должно быть". А не так "не должно быть". Радикальная психология придает особое значение дифференциа-ии трех видов сознания: прецедентного, интердиктивного и юсти-иального. Прецедентное сознание (возможно, первичное) основа-■) на принципе осознанного подобия поступков; кажется возмож-лм совершить такой же поступок, поскольку его уже совершил "той. Интердиктивное сознание базируется на воспрещении тех : иных поступков, как таковых (десять заповедей почти целиком оятся на воспрещениях). И, наконец, юстициальное сознание оится на понимании (чаще всего смутном) того, что один посту-с справедлив и верен, а другой — неверен и несправедлив. Неос-имо, что социальные условия служат базисом формирования i неоднозначных видов сознания, которым соответствуют от-нения между людьми и их поступки. Но любопытно и то об---ьство, что полностью описанные в Ветхом завете эти три сознания так или иначе соотносятся с оппозицией "муж-— женщина".

это показывает радикальная психология, отношение к жен-pie трояко: к той, что родила; к той, которой веришь; к той, ко-°т губит. А. де Монтерлан полагал, что история — это одна и та

30

31

же пьеса, которую играют различные актеры; если эта метафора убедительна, то Мать, Подруга, Погубительница— три главные женские роли в пьесе, которая идет на подмостках жизни с доисто­рических времен. Метафора Монтерлана представляет особый ин­терес в сопоставлении с известным определением театра как места, в котором людям показывают, на что они способны.

Внимательный наблюдатель исторически существенных челове­ческих свойств и форм поведения В. В. Шульгин отмечал, что "у женщин чувственность просыпается, когда к ней прикасается "герой". Герой нашего времени, разумеется. Ибо у каждой эпохи — свои герои. Это, вероятно, те, кто дают для данной эпохи наиболее нужное потомство. В этих случаях инстинкт женщины иногда на правильном пути. Она бессознательно стремится спасти вырож­дающуюся расу'". Эта ориентация вообще характерна для полового отбора: от сближения, влечения (горизонталь)— к потомству (вертикали, уходящей в будущее). Сущность полового отбора за­ключается в том, что две особи соединяются для того, чтобы по­слать в будущее те компоненты прошлого, которые доминируют при выживании. Разумеется, как и любое природное начало, поло­вой отбор действует путем проб и ошибок, но эффективность удач­ных проб была в человеческом обществе заметно выше, чем нега­тивные следствия ошибок. В результате возможности индивида по­степенно возрастали. Но со временем рост деструктивных воз­можностей индивида стал ускоряться, а к концу XX в. стал стреми­тельным. Мы еще не осознали, что в XXI в. общество может быть разрушено, а может быть и полностью уничтожено в результате действий конкретных индивидов, а не общественных классов, на­ций и государств.

В условиях естественного отбора жизнь животного находится под постоянной угрозой, поэтому чувство боли культивируется эволюцией как необходимая форма сигнализации о непосредствен­но угрожающей опасности: чтобы выжить, надо быть настороже. На социальном этапе развития жизни в снятом виде существует и функционирует этот механизм, заложенный эволюцией в мозг, в субстрат субъективного мира человека. Способность индивида ощутить страдание и испытать сострадание занимает видное место среди факторов, формирующих культуру психологически. Весьма любопытно в этой связи, что и любовь как личное чувство создает­ся страхом потери любимого существа (и этим любовь решительно отличается от страсти). Эта взаимосвязь любви, страдания и страха встроена в многочисленные ритуальные ситуации, которыми об­ставлено и заслонено врастание полового отбора в жизнь общества, его (всегда частичная) социализация.

Как правильно отмечает А. Мэрдок, "секс заявляет о своем все-Ёроглощающем присутствии почти при любом положении вещей'". ^w егда ли поступают в сознание его заявления? Фрейд утверждал, > их прячут, большинство же философов утверждают, что этих явлений вообще не было, — типичная уловка бюрократического лишения. Это, кстати сказать, еще одно подтверждение правила: i мышлении трансформируются силы, господствующие в бытии.

Сон и смерть

Обсудим далее проблему отношения сил, символизирующих сон, смерть и по­ловое влечение в первобытном сознании. Предполагается, что они нашли архети-пическое воплощение в коллективном ссознательном и могут быть исследованы на основе интерпрета-и интроспективных данных, анализа сновидений, фольклора, _ш оизведений архаического и современного искусства. Согласно Библии, в Эдеме помимо Древа познания добра и зла чествовало и Древо уничтожения смерти. Оно упоминается едва [ не вскользь, но упоминание на самом деле имеет исключитель-важность. Оба древа символизируют две великие возможно-влечение к которым возникло в архетипическом сознании, йчное бессмертие оказывается, в конечном счете, менее привле-гльным, нежели Эрос, порождающий бессмертие человеческого а. Однако действительность при этом становится силой, не-цей смерть.."Принцип удовольствия противостоит принципу льности (Фрейд), как Эрос Танатосу (Маркузе), как опыт — ории. Ангелы и демоны постоянно меняются местами, и бой, торый они ведут, может иметь только короткие передышки и астливы эпохи, когда на некоторое время устанавливается оеобразное равновесие сил..."². ЦНельзя согласиться с Э. Форстером, который утверждает, что дение и смерть, эти важнейшие факты человеческого сущест-ния, отсутствуют в нашем опыте. В личном — да. Но они при-вуют в совместно разделяемом нами опыте прошлого, в кол-вном бессознательном, которым мы владеем сообща. И опыт ■решительно отличается от личного: в архетипическом созна-I запечатлелось представление, что смерть угрожающе вероятна, запна, но не неизбежна: жизнь была в общем непродолжитель-Цподи по существу не знали "естественной смерти", они гибли, а »всегда несет в себе элемент случайности. . в воскрешение, в различных формах проявляющая себя во ве религий, находит частичное объяснение в том, что сон ежным пробуждением!) представляется даже более неот-лм, чем смерть. Тысячи лет продолжительность индивиду-