Рубить дрова,

силой своей

играючи.

Любовь для лирического героя — это не столько счастье, сколько страдание. Чувство его глубинно и масштабно. Он от­вергает всяческие условности в отношениях мужчины и жен­щины (свадьбу, венчание). Не это определяет силу любовного чувства, которое неподвластно никаким общественным зако­нам и условностям.

Примечательно, что В.В. Маяковский стремится искать но­вые изобразительно-выразительные средства языка. Вместо традиционно напрашивающегося эпитета «черная» или «тем­ная», он выбирает необычный эпитет-неологизм «грачья ночь», что одновременно помогает поэту индивидуализировать лю­бовное переживание.

Стихотворение написано в жанре послания. Первоначально обращенное к товарищу Кострову, оно постепенно перерастает в разговор с парижской красавицей, в меха и бусы оправленной.

В воспоминаниях современников о В.В. Маяковском образ парижской красавицы прочно связывается с образом Татьяны Яковлевой. Увлечение пролетарского поэта, агитатора, трибу­на, главаря, эмигранткой и невозвращенкой выглядело по меньшей мере скандальной историей.

В поэтической традиции одним из центральных образов романтического пейзажа является образ звезды. В.В. Маяков­ский одновременно и продолжает традицию классических произведений любовной лирики, и полемизирует с ней. В дан­ное произведение, как и во многие другие стихотворения В.В. Маяковского, удачно вписывается городской пейзаж. Ведь даже суета площадного шума, кутерьма движущихся экипа-

6-10738 ¹⁶¹

жей и автомобилей не могут заслонить от истинного поэта звезд, высоких и величественных небесных светил. Поэтиче­ское слово, по мнению автора, также вечно, высоко и торже­ственно, как эти звезды. Оно уподобляется золоторожденной комете, озаряющей небосклон мечтательной паре влюблен­ных, уединившейся в беседке сиреневой.

Как видим, пейзаж у В.В. Маяковского глубоко прочувст­вован, динамичен, подчинен лирическому переживанию. В финале же простая человеческая любовь оказывается сильнее урагана, огня и воды. С другой же стороны, любовь ставится в один ряд с извечными образами хаоса, ломающего привычные жизненные устои. Подобно урагану она сокрушает все на сво­ем пути. Любовь не горит в огне и не тонет в воде. Она орга­нично связана со всей жизнью лирического героя, у которого конкретное романтическое чувство к прекрасной девушке пе­рерастает в любовь к миру вообще.

«Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче»

Стихотворение «Необычайное приключение, бывшее с Вла­димиром Маяковским летом на даче» посвящено теме нелегкого, но благородного поэтического труда. Как и большинство произ­ведений В.В. Маяковского, оно построено на диалоге и несет в себе ярко выраженное публицистическое начало. Основной ху­дожественный прием в данном произведении — параллелизм: сопоставляются жизнь солнца и творческий путь поэта.

Довольно-таки длинное название стихотворения, снаб­женное также еще подробным подзаголовком, четко конкре­тизирующим место действия, нацеливает на обстоятельный рассказ о реально происшедших событиях.

Стихотворение открывается дачным пейзажем, который выполнен также необычно, как необычно заявленное в назва­нии приключение поэта.

Его открывает выразительная гипербола «В сто сорок солнц закат пылал», подчеркивающая силу летнего зноя и од-

новременно задающая динамику всему последующему дейст­вую произведения:

А завтра

снова

мир залить

вставало солнце ало.

И день за днем

ужасно злить

меня

вот это

стало.

Так намечается в произведении мнимый конфликт. Далее задиристый лирический герой бросает небесному светилу от­чаянный вызов:

В упор я крикнул солнцу: «Слазь!

довольно шляться в пекло!»

В репликах героя много разговорных и просторечных фраз. Это придает его речи панибратский характер. Перво­начально дерзнувший пообщаться с солнцем, человек слов­но кичится своим бесстрашием. Затем солнце все-таки откликнулось на брошенный вызов, настроение героя меня­ется:

Черт дернул дерзости мои

орать ему, —

сконфужен,

я сел на уголок скамьи,

боюсь — не вышло б хуже!

В стихотворении (как и в лирике В.В. Маяковского в це­лом) чрезвычайно сильно драматургическое начало. Фанта­стическое действие разворачивается как обыденная застольная сцена: перед нами два близких товарища, ведущие за самова­ром житейский разговор. Они (поэт и солнце) жалуются друг другу на повседневные проблемы и в конце концов договари­ваются объединить свои усилия в общем деле:

Ты да я,

нас, товарищ, двое! Пойдем, поэт, взорим, вспоем

у мира в сером хламе. Я буду солнце лить свое, а ты — свое, стихами.

При этом «златолобое солнце» окончательно приобретает человеческий образ: оно не только ведет неспешный разговор, но его даже можно похлопать по плечу.

В финале стихотворения разрушается абстрактный образ общего врага:

Стена теней, ночей тюрьма

под солнц двустволкой пала.

Произведение заканчивается оптимистической картиной торжества стихов и света, всего самого прекрасного на земле.

Поэтичные метафоры помогают В.В. Маяковскому со­вместить фантастический и реалистический планы художест­венного отражения действительности:

Ко мне,

по доброй воле, само,

раскину в луч-шаги, шагает солнце в поле.

Лирический герой воспринимает небесное светило как не­кое реальное существо — помощника поэта. Оба они делают одно общее дело — несут миру свет.

В.В. Маяковский стремился быть последовательным в сво­их взглядах на искусство. Данное стихотворение поэта пере­кликается по проблематике с рядом других его произведений, посвященных теме поэта и поэзии.