Глава 6. Эпоха раннего металла вне пределов Циркумпонтийской металлургической провинции

В эпохи раннего и среднего бронзового веков производство медных и бронзовых изделий наблюдалось и в иных областях Евразии. Оно было весьма различным по своим масштабам, ассортименту изделий и уровню технологии, а в количественном и в качественном отношении заметно уступало циркумпонтийскому. Предполагается его связь с деятельностью нескольких очагов металлургии и металлообработки – сравнительно маломощных, но вполне самостоятельных. Импульсы для их возникновения получены в основном из периферийных производственных центров Циркумпонтийской провинции. Непосредственно в ЦМП эти очаги не входили.

Связанные с ними археологические культуры образуют своеобразный пограничный шлейф или ареал постепенно расширяющегося мира культур эпохи раннего металла. В зависимости от географического положения и уровня экономического развития их называют постнеолитическими, энеолитическими, ранне- или среднебронзовыми. Сам облик этих культур является весьма контрастным по отношению друг к другу. Одни из них принадлежали охотникам и рыболовам лесных районов Евразии, другие – скотоводам Саяно-Алтайского нагорья, третьи – земледельцам и скотоводам юга Средней Азии. В таком порядке мы их и рассмотрим.

Рис. Культуры эпохи раннего металла вне пределов ЦМП

От Карелии и северных районов Фенноскандии вплоть до Ишима и Иртыша протянулась цепь культур, которые археологи относят к числу постнеолитических или энеолитических. Эта условность в их названии объясняется тем, что данные культуры по своему экономическому укладу принадлежат к обществам прежде всего оседлых лесных, лесостепных и отчасти степных рыболовов и охотников. Есть мнение, что в некоторых степных культурах (например, в терсекской и ботайской в Урало-Иртышском степном регионе) сложился многоотраслевой хозяйственно-культурный тип с доминантой коневодства, однако надежных палеозоологических и археологических данных о доместикации лошади в эту эпоху нет.

Становища и долговременные поселки лесных и степных охотников и рыболовом разбросаны в основном по берегам крупных и небольших рек и озер. Редкие для этих культур (волосовская, ботайская) грунтовые погребения совершены обычно на площади поселений. Повсеместно сооружаются земляночные и полуземляночные жилища, на севере изучены, кроме того, следы наземных построек типа чума. Это были как изолированные, так многокамерные сооружения, состоящие из построек, соединенных друг с другом крытыми переходами, с одним или двумя входами, очагами и хозяйственными ямами внутри. При сооружении каркаса, крыши жилищ и утеплении стен наряду с деревом использовался подручный материал – жерди, камни, камыш, береста, шкуры животных, дерн. В азиатской степи появляется глинобитная технология строительства жилищ, явно заимствованная у южных соседей.

В изготовлении орудий труда и оружия наблюдается региональная специфика, связанная с доступностью подходящего каменного сырья, но в основном они выделывались из различных пород кремня. В памятниках Карелии немало также изделий из сланца, горно-лесного Урала – из яшмы и кварцита, степного Казахстана – из яшмокварцитовых пород. В торфяниках лесной полосы Восточной Европы и Урала (Сахтыш, Шигирский, Горбуновский) и в степных памятниках Казахстана (Кожай 1, Ботай) извлечены огромные серии костяных и деревянных предметов, связанных с волосовской, аятской, липчинской, ботайской, терсекской и другими постнеолитическими культурами.

Керамика этих культур близка по своим формам – это различного вида полуяйцевидные сосуды с приостренным и округлым дном, мало чем отличимые от неолитических. На поздних этапах появляются банки и горшки с уплощенным и плоским дном. Добавки к глине были в основном минерального или органического происхождения (асбест, тальк, песок, толченая раковина, пух, растительная труха и др.). Традиции изготовления глиняного теста и нанесения орнаментального декора были специфичны в каждом регионе. В немалой степени благодаря этому удается выявить своеобразие керамики той или иной культуры и степень их сходства и различия.

Рис. Инвнтарь постнеолитических культур охотников и рыболовов

От неолитических культур постнеолитические отличаются в главном – умением добывать и обрабатывать медь. Только это объединяет их с обществами ранних земледельцев и скотоводов южных районов Евразии, которые традиционно относятся к энеолиту. Появление медных изделий и металлообработки в постнеолитических культурах Северной Евразии было длительным историческим процессом. Не случайно хронология этих культур является столь протяженной и по радиоуглеродным датам укладывается в промежуток от конца IV до начала II тыс. до н.э. Их развитие протекало в основном параллельно с общностями раннего и среднего бронзового веков Циркумпонтийской провинции, локализующихся в степи и лесостепи Восточной Европы (ямная, катакомбная, фатьяновско-балановская и др.). В лесостепи и на юге лесной полосы ареалы этих культурных образований смыкались, образуя широкую контактную зону. Постепенное взаимодействие пришлых и местных групп населения привело к тому, что охотники и рыболовы юга лесной полосы, сохранив традиционный уклад экономики, освоили относительно несложные приемы металлургии и металлообработки меди.

В Северной Евразии выделяется три блока постнеолитических культур, в которых технология и основные формы металлопроизводства развивались своим особым путем. Первый из них локализуется в Карелии и на севере Фенноскандии и связан с культурами ромбоямочной, асбестовой и пористой керамики.

Культура ромбоямочной керамики, названная так по основным элементам орнамента, относится исследователями еще к позднему неолиту или переходному этапу от неолита к энеолиту. Стоянки с находками медных предметов концентрируются в ее ареале у северо-западного побережья Онежского озера (Пегрема 1, Оровнаволок). В этом же районе располагаются выходы самородной меди. На прилегающих к Заонежью территориях, где нет месторождений самородной меди, на синхронных стоянках с ромбоямочной и гребенчато-ямочной керамикой отсутствуют и медные изделия. Мастера неолитической эпохи воспринимали эту медь, по всей видимости, как разновидность камня, имеющего особый красный цвет и особое свойство – ковкость. Примечательно, что более сотни поделок, найденных на стоянках культуры ромбоямочной керамики, все без исключения изготовлены с помощью свободной холодной ковки – приема, явно заимствованного от техники изготовления каменных орудий.

Памятники с ромбоямочной керамикой сменяются в Карелии поселениями с асбестовой и пористой керамикой (Войнаволок 27, Челмужская Коса 21). В первом случае название культуры дано по ведущей примеси к глиняному тесту сосудов, во втором – исходя из пористой структуры стенок сосудов, в которых выгорели органические примеси. В этих культурах, которые принято относить уже к эпохе раннего металла, выявлены более совершенные способы обработки самородной меди – плавление, литье, термическая обработка холодно-кованых слитков, горячая ковка. Плавление осуществлялось в глиняных тиглях, известных на ряде поселений этих культур. Ареал металлоносных памятников с асбестовой и пористой керамикой существенно шире, чем только Заонежье, хотя самих медных изделий в них в два раза меньше по сравнению со стоянками предшествующего времени.

В развитии металлообработки постнеолитических культур Карелии наблюдается явная преемственность. В качестве сырья используется только самородная медь. На протяжении 1-1,5 тысячи лет изготавливаются самые простые предметы – проколки, ножи, пластины, кольца, крючки. Ни технология, ни формы изделий не дают очевидных свидетельств каких-либо внешних импульсов для возникновения карельского очага металлообработки. Вероятно, мы имеем дело с редким и бесспорным случаем спонтанного зарождения металлургии в среде населения по сути еще каменного века. В этой связи не случайна и судьба ранней карельской металлообработки. Отрыв от южных производственных центров того времени привел к долгому и вялому развитию технологии обработки самородной меди. Традиция эта прервалась только в позднем бронзовом веке, когда в Карелии появилось пришлое население культуры текстильной керамики с высокоразвитым бронзолитейным производством.

Второй блок постнеолитических металлоносных культур связан с обширными лесными и лесостепными пространствами Восточной Европы. От верховий Волги на западе до предгорий Урала на востоке, от Самарской Луки на юге до бассейнов Вычегды и Печоры на севере разбросаны памятники волосовской (Уржумка, Панфилово, Ховрино), шагарской (Шагара 1), новоильинской (Но­во-Ильинское 3, Гагарское 3), юртикской (Усть-Лудяна 2, Худяковское 1), гаринской (Русс­ко-Азибейское 3, Старушка 1) и других культур (названы так по первым исследованным памятникам). Все они близки по многим проявлениям материальной и духовной культуры. Не случайно памятники волосовской, юртикской и гаринской культур объединяют в единую культурно-историческую общность, с которой исследователи связывают истоки формирования последующих культур финно-угорского мира.

Основная масса медных вещей происходит из Волго-Камья. В Среднем и Верхнем Поволжье и в Поочье осуществлялась деятельность волосовского металлообрабатывающего, а в Прикамье – гаринского металлургического очагов, которые были явно доминирующими в лесной полосе и в северной лесостепи Восточной Европы. Продукция этих очагов представлена как заимствованными образцами (кованые наконечники копий и кельт-тесло, массивные и плоские долота и тесла, стержневидные стамески и пробойники, очковидные подвески, бляшки-розетки, булавки со спиралевидной головкой и др.), так и оригинальными изделиями (кинжал с рукоятью в виде головы лебедя, гарпун, ножи с игловидным черенком, подвески-лунницы и др.). В отличие от карельского очага волосовский и гаринский сформировались под изначальным импульсом из производящих центров северо-восточной периферии Циркумпонтийской провинции – ямно-полтавкинских и особенно фатьяновско-балановских. Волосовская и гаринская металлообработка в финале своего развития испытала также влияние абашевской металлургии.

Рис. Медные изделия постнеолитических культур

Орудия труда, оружие и украшения составляют лишь малую часть металлических находок в культурах этого блока. Основу коллекции составляют отходы плавки и литья меди – капли, сплески, потëки и слитки. Они сосредоточены главным образом в жилищах – в очагах и на производственных площадках близ очагов. Здесь же найдены каменные наковальни, обломки и развалы глиняных тиглей и редкие экземпляры каменных и глиняных литейных форм открытого типа. Последние предназначались для отливки массивных заготовок для последующей кузнечной формовки долот и тесел.

Для металлообработки культур лесной и лесостепной полосы Восточной Европы – помимо несложных приемов технологии и форм изделий – характерна другая общая для них черта, а именно: использование “чистой” меди. Рудным источником этой меди являлись медистые песчаники Приуралья, имевшие многочисленные поверхностные выходы в Прикамье. Только здесь, на поселениях новоильинской и гаринской культур, выявлены следы металлургического передела, т.е. выплавки меди из руды. Гаринский очаг, вероятно, снабжал медью юртикские, волосовские и другие центры металлообработки, расположенные в безрудных районах Восточной Европы.

Третий блок постнеолитических металлоносных культур охватывает горно-лесной Урал, таежное и лесостепное Зауралье и степные пространства Тоболо-Иртышского междуречья. Здесь выявлены памятники аятской (Горбуновский торфяник, Береговая 6), липчинской (Береговая 3, Разбойничий Остров), сурта­ндинской (Карабалыкты 9, Суртанды 8), ботайской (Ботай), терсекской (Кожай 1) и других культур (названия связаны с населенными пунктами или озерами). Их яркой чертой является керамика, орнаментированная отпечатками гребенчатого штампа в виде разнообразных геометрических фигур. Исследователи даже объединяют указанные культуры в единую культурно-историческую общность, генетически связанную с местным неолитом.

Памятники данного блока объединяет и то, что найденные в них металлические изделия откованы из “чистой” меди, но уже не приуральской, а выплавленной из окисленных руд коренных месторождений Зауралья. О металлургической деятельности культур этой области можно судить только по косвенным данным (химический состав металла). Прямые свидетельства выплавки меди на поселениях отсутствуют. Остатки металлообработки и сами медные вещи здесь немногочисленны. Набор изделий заметно обеднен по сравнению с гаринским и волосовским очагами. Среди них – ножи, шилья, проколки, скобы, кольца, пронизки, т.е. вещи самых простых форм. В целом уровень металлопроизводства культур этого блока является более примитивным, нежели волго-камских. Металлообработка зауральских постнеолитических культур развивалась, по всей видимости, в заметной изоляции от восточных периферийных очагов Циркумпонтийской провинции (ямная культура). В то же время активные контакты и взаимодействие культур Прикамья и Зауралья дают основание предполагать, что ранняя металлургия и металлообработка горно-лесного Урала и прилегающих областей Западной Сибири и Казахстана сформировалась под изначальным импульсом из производящих центров Камского региона – новоильинских и гаринских.

Металлопроизводство культур всех трех блоков развивалось в среде по сути неолитических обществ с присваивающей экономикой. Население лесной полосы севера Европы и азиатских степных пространств еще не испытывало потребности в широком использовании медных орудий, производило их в ограниченных масштабах и сугубо для внутреннего потребления, сохранило примитивный уровень технологии металлообработки. Даже в Волго-Камье, где наблюдается прямое взаимодействие пришлых групп скотоводов и металлургов с аборигенными племенами охотников и рыболовов и прослеживается воздействие высокоразвитой металлургии Циркумпонтийской провинции, производство волосовского и гаринского очагов носит явно выраженный зачаточный характер.

В то же время циркумпонтийский импульс отчетливо фиксируется в металлопроизводстве афанасьевской культуры. В рамках традиционной хронологии эта культура датируется III – началом II тыс. до н.э. Она представлена главным образом курганными могильниками в предгорьях и в высокогорных долинах Алтайской горной страны (Ело 1–2, Бике 1, Пещеркин Лог и др.) и в степях Минусинской котловины (один из них был раскопан в верховьях Енисея, у Афанасьевской горы, и дал название культуре). К числу памятников этой культуры отнесены в настоящее время также несколько высокогорных поселений открытого типа на Алтае и в Туве (Кара-Тенеш, Усть-Куюм, Тоора-Даш), пещерные становища (Денисова, Каминная), святилища (Кара-Коба, Кучерла 1) и медные рудники в Горном Алтае (Владимировка).

Афанасьевские кладбища невелики. Погребальные сооружения первоначально представляли собой круглые кольца, стенки которых были сложены из плитняка, рваного камня или ограждены вертикально врытыми плитами. Внутреннее пространство ограды имеет каменно-земляную засыпь или каменную вымостку. В центре кольца находились 1–2 и редко большее количество могил. Поверх они перекрывались бревенчатым накатом или каменными плитами. В основных могилах погребено по несколько человек. Умершие лежат на спине с согнутыми в коленях ногами или на боку в скорченном положении. Среди сопровождающего инвентаря – глиняная и деревянная посуда (от нее сохранились медные оковки), каменные сверленые и клиновидные топоры, песты, терочники, колотушки, медные ножи и шилья, украшения из камня, кости, меди, железа, серебра и золота. Найденные в редких случаях среди костей погребенных каменные наконечники стрел, вероятно, не были вынуты из ран и явились причиной смерти. Рядом с посудой обнаружены остатки мясной пищи (кости барана, коровы, лошади, а также диких животных).

Рис. Погребальные сооружения и инвентарь афанасьевской культуры

В небольших поселках открытого типа изучены полуземляночные жилища прямоугольной формы (Кара-Тенеш). Стены были сложены, вероятно, из бревен. Внутри рядами вдоль стенок располагались каменные или земляные очаги. Такие же очаги выявлены в предвходовых частях пещер. Входы и проходы в глубь пещеры перекрывались плетнем или забором. На поселениях и в пещерах найдены керамика, каменные, костяные и медные орудия, кости животных.

Предполагается, что пещеры использовались пастухами как загоны для содержания скота. В глубине Денисовой и Каминной пещер в Горном Алтае культурный слой состоит в основном из перегноя овечьих капролитов. Главной отраслью экономики и основой жизнеобеспечения афанасьевского общества являлось скотоводство (крупный рогатый скот, лошади), в котором ведущую роль играло овцеводство. У афанасьевцев сложилась подвижно-сезонная система хозяйства с постоянным выпасом скота в межгорных котловинах, а в летнее время с перекочевкой стад на высокогорные пастбища. Такой способ вертикального кочевания (называемого в этнографической литературе яйлажным) является одним их ранних типов номадизма. Важную роль в жизнеобеспечении имела также охота на марала, косулю, горного козла и других диких животных. В долинах и на склонах гор собирались грибы, ягоды, коренья, травы.

Афанасьевцы были первыми горняками и металлургами в центре Азии. Медных изделий у них немного, но они представлены такими выразительными формами, как втульчатые топоры, плоские тесла, двулезвийные черенковые ножи и шилья. Самые близкие образцы аналогичных орудий обнаруживаются за тысячи километров к западу, в памятниках ямной общности Южного Урала. Морфологический облик медных орудий, сложная литейная техника, изготовление украшений из железа, золота и серебра свидетельствуют об изначально высоком уровне афанасьевской металлообработки. Это производство с явно выраженными циркумпонтийскими стереотипами вряд ли зародилось непосредственно в Саяно-Алтайской горной области в среде окружающих неолитических обществ охотников и рыболовов. Гораздо больше оснований предполагать, что оно является частью, выплеском из системы ЦМП и укоренилось здесь в уже сложившемся виде. На протяжении нескольких столетий афанасьевский металлургический очаг оставался изолированным как от циркумпонтийской метрополии, так и от окружающих культур неолитического круга. Его исторические судьбы остаются неясными. Во всяком случае на ранней фазе позднего бронзового века в Саянах и на Алтае – в отличие от Восточной Европы – циркумпонтийское наследие не ощутимо. Здесь возникло принципиально иное производство сейминско-турбинского типа.

Рис. Металлические изделия афанасьевской культуры

Высокоразвитая афанасьевская металлургия является еще одним из косвенных свидетельств того, что само происхождение этой культуры или импульсы к ее формированию в Саяно-Алтайской горной стране связаны со стремительной миграцией скотоводческих групп населения из ареала древнеямной культуры. Путь этот отмечен редкими погребальными комплексами ямно-афанасьевского круга в урало-казахстанских степях (Верхняя Алабуга, Убаган, Карагаш). Многие черты культуры (домашние животные, погребальный обряд, металл, керамика яйцевидных форм) и европеоидный антропологический облик позволяют видеть в афанасьевцах уникальную этнокультурную группу древнейших индоевропейцев. Некоторые исследователи именно с ними связывают распространение в центре Азии носителей прототохарских языков и их ранний отрыв от основного индоевропейского ареала.

В раннем и среднем бронзовом веке на юге Средней Азии вплоть до начала II тыс. до н.э. продолжалось развитие культуры оседлых земледельцев и скотоводов. Согласно культурно-стратиграфической периодизации региона, это периоды Намазга IV и Намазга V. В III тыс. до н.э. на территории северной подгорной равнины Копет-Дага остается два крупных центра – Намазга-депе и Алтын-депе. Истоки этой формирующейся цивилизации древневосточного облика связаны с позднеэнеолитической культурой Южной Туркмении (геоксюрский вариант).

Близкие по уровню развития и облику культуры распространяются на восток по всему югу Средней Азии и северу Афганистана вплоть до предгорий Памира и Гиндукуша. Оседлые земледельческие общины осваивают новые ландшафты – низменные дельтовые равнины Мургаба и Средней Амударьи. Здесь, на территории древних Маргианы и Бактрии, складываются протогородские центры – поселения и могильники Гонур, Тоголок, Сапалли, Джаркутан, Дашлы, Саразм и др. Сходство материальной культуры Маргианы и Бактрии свидетельствует о существовании культурного единства или даже общности этих центров. Специалисты выделяют в этой связи особый бактрийско-маргианский археологический комплекс. Важную роль в его сложении сыграли не только южнотуркменские традиции, но в большей степени культурное взаимодействие и миграции из ареалов хараппской цивилизации Индостана, раннеземледельческих общин Белуджистана, иранского и афганского Сеистана и Белуджистана, северного и северо-восточного Ирана. Влияние неолитических и постнеолитических культур охотников и рыболовов Среднеазиатского междуречья и Казахстана в эпоху ранней и средней бронзы не столь ощутимо, как в последующую позднебронзовую.

Для областей земледельческо-скотоводческих культур юга Средней Азии наиболее типичным и хорошо изученным центром является Алтын-депе. Площадь этого протогорода достигала 25–26 гектаров. Здесь вскрыто девять строительных горизонтов, мощность слоев от 22 до 30 м. Три верхних горизонта относятся к среднему бронзовому веку (период Намазга V), а шесть следующих (слои 4–9) – к раннебронзовому. Поселение окружали монументальные обводные стены толщиной до 3 м. Оно было застроено многокомнатными кварталами, разделенными дворами и узкими улочками. Отдельный блок или дом занимала малая семья. Несколько таких семей разных поколений составляли одну большесемейную общину, которая, вероятно, занимала квартал и вела общее хозяйство. С жилищами тесно соприкасались погребальные усыпальницы, являвшиеся, по всей видимости, гробницами малых семей. Выявлен культовый центр с монументальной архитектурой (ступенчатая башня-зиккурат).

Северную часть Алтын-депе занимали кварталы ремесленников-керамистов. Их жилища соседствовали с мощными двухъярусными гончарными печами, пришедшими на смену одноярусным в среднем бронзовом веке. Благодаря внедрению гончарного круга быстрого вращения и печей новой конструкции исчезает пышная расписная посуда, в обиход вошли гончарные сосуды, отличающиеся высокой степенью стандартизации. Это стало рубежом эпох ранней и средней бронзы.

Рис. Инвентарь культур оседлых земледельцев и скотоводов

В слоях Алтын-депе обнаружено огромное количество каменных, костяных, медных и бронзовых орудий труда, украшений, сосудов, разного рода печатей и других изделий. Среди металлических орудий – зубила, пробойники, шилья, иглы, ножи, крючки. Широко распространены предметы туалета (зеркала, серьги, кольца и др.) и культа (терракотовые статуэтки, коробочки-реликварии) и, по сути, нет оружия. Большая часть орудий, найденных в жилищах, связана с различными домашними промыслами. В каждом доме обнаружены орудия для растирания зерна.

Основой жизнеобеспечения населения являлось земледелие. Дефицит увлажненности рано привел к развитию искусственного орошения в среде древних земледельцев Средней Азии. Водообеспечение из малых речек и ручьев привело к формированию мелкооазисного земледелия. В долинах Мургаба и Амударьи для орошения использовались, кроме того, дельтовые протоки. В составе стада домашних животных преобладал мелкий рогатый скот. Процессы аридизации в среднем бронзовом веке, когда все более рентабельным становилось отгонное скотоводство, привели к еще большему сокращению доли крупного рогатого скота. Охотничья добыча, особенно заметная среди небогатых слоев населения, представлена куланом, джейраном и безоаровым козлом.

Рис. Металлические изделия культур РБВ и СБВ юга Средней Азии

Металлургия и металлообработка в культурах юга Средней Азии развивается в бронзовом веке в системе Ирано-Афганской металлургической провинции, которая охватывала также нагорья Центрального и Восточного Ирана, Афганистан и западные районы Пакистана (хараппская цивилизация в долине Инда). Контактная зона между этой провинцией и Циркумпонтийской пролегла по центральным и северным областям Ирана. Производство Ирано-Афганской провинции, особенно среднеазиатских периферийных очагов, по многим показателям отличалось от циркумпонтийского. Здесь отливается сравнительно мало орудий труда и в особенности оружия. Топоры, тесла и долота, ножи и кинжалы представлены редкими образцами, далекими от стереотипов ЦМП. Основной сферой металлообработки является изготовление украшений, предметов туалета и культа. Такая же направленность производства сохранится в южных районах Средней Азии в позднем бронзовом веке, но в эту эпоху здесь все более заметными будут импульсы, исходящие от северных степных культур (андроновская общность).

1

183