2. Жанрово-композиционное своеобразие «Мёртвых душ» н.В. Гоголя. Замысел. Философский подтекст.

Задумывались «Мёртвые души» таким образом, чтобы в произведении «явилась» вся Русь. Естественно, что такой колоссальный замысел не укладывался в существующие жанровые рамки; композиционное строение тоже должно было стать чем-то особым.

До сих пор вызывает споры жанровое определение, данное «Мёртвым душам» Н.В. Гоголем. Известно, что на обложке первого издания книги на первом плане крупными буквами выступило слово «поэма», затеняя даже само название. Какие ассоциации должны были возникнуть у современника в связи с этим?

Во-первых, поэмой называли «Илиаду» и «Одиссею» — жанр, который Гоголь считал невозможным в послегомеровское время. Поэмой называли романтическое произведение байроновского или пушкинского типа. И, наконец, слово «поэма» могло навести на мысль о великом творении Данте. Поэмой называли «Божественную комедию» В.Г. Белинский, А.Ф. Мерзляков и такой знаток итальянской литературы, как С.П. Шевырёв.

Сходство двух «поэм» не осталось не замеченным современниками. В первую очередь следует указать на трёхчастное строение произведений, ведь «Мёртвые души» задумывались автором именно так, по аналогии с «Адом», «Чистилищем» и «Раем», хотя замысел, к сожалению, и не был реализован до конца. Но в пределах этого сходства современные литературоведы находят и другие любопытные аналогии.

Обратимся к первому тому «Мёртвых душ». В поэме Данте персонажи в первой части следуют в порядке возрастающей виновности. И чем больше в ней сознательного элемента, тем она выше. У Гоголя такие пороки и преступления, как убийство и предательство, вообще исключены: «Герои мои вовсе не злодеи». Но принцип расположения характеров в известной мере сохранен.

С этой точки зрения легко можно объяснить тот факт, что Манилов открывает галерею помещиков. У Данте в преддверии Ада находятся те, кто не делал ни зла, ни добра. Действительно, этому соответствует описание Гоголем того рода людей, к которому относится Манилов: «...Люди так себе, ни то, ни сё, ни в городе Богдан, ни в селе Селифан». Следующие за Маниловым персонажи отличаются от него тем, что у них есть какая-то «страсть», какой-то «задор», хотя рано ещё говорить о сознательном элементе. Впервые эта «вина» проявляется в Плюшкине: мы ясно видим, что он мог бы быть другим человеком. В связи с этим произносит автор такое «напутствие»: «Забирайте с собой в путь... все человеческие движения, не оставляйте их на дороге».

Во втором томе, как писал сам Гоголь, «характеры значительнее прежних». Действительно, здесь повышается элемент сознательности. Описание Бетрищева развивается на другом уровне, нежели характеристики помещиков, встретившихся читателю в первом томе. Недостатки в Бетрищеве перемешаны с достоинствами. Таким образом, разграничивая эти два понятия, автор даёт читателю понять, что и сам герой это может сделать. Но не делает, и это повышает его вину.

Не только Бетрищев, Тентетников, Платонов, Хлобуев, но даже Петух, легкомысленный чревоугодник, обнаруживают в себе задатки высоких качеств. Удивительно описание прогулки Петуха в лодке — оно всё пропитано лиризмом, как сказал И.С. Тургенев, «потрясающим в одно время всю душу читателя».

Переход от первого тома ко второму осуществляется посредством образа Плюшкина: в связи с ним впервые всплывает луч света, впервые мы видим «церковь» в помещике, и впервые появляется мотив поиска — Плюшкин постоянно что-то ищет и поднимает.

Аналогичным способом второй дом должен был стать переходным к третьему. Хотя проступки Чичикова становятся всё тяжелее, всё чаще просыпается в нём голос совести, который опять указывает на возможность другого пути. Недаром автор вкладывает в уста Муразова такие слова: «...какой бы из вас был человек, если бы так же, и силою и терпением, да подвизались бы на добрый труд, имея лучшую цель».

Возрождение должно было совершаться в третьем томе. Если бы это осуществилось, перед нами была бы заключительная стадия «истории души» современного русского человека, а именно — приобщение к истине.

Наведение современников на мысль о дантевской поэме было предусмотрено автором и с другой и, пожалуй, главной целью. Данте считал себя избранным для того, чтобы сказать истину миру, «обличить человечеству всю его внутренность и показать его грядущее, результат его жизни настоящей в образе Ада, муки вечной и отчаянной, Чистилища, муки, растворённой надеждою, и Рая вечной и сотворённой радости», — как писал Шевырёв. То же можно сказать о Гоголе: он ощущал обязанность сказать спасительное слово России и всему миру, которое обличит меру падения и внушит надежду на будущее. А чтобы слово это услышали и его послушались, Гоголь намекает на предназначение своей поэмы аналогией с дантевской.

Прежде всего, главный персонаж всё более видится Гоголю характерным представителем современного русского мира, а его исправление и очищение получает высший смысл: «И, может быть, в сём же Чичикове страсть, его влекущая, уже не от него, и в холодном его существовании заключено то, что потом повергнет в прах и на колени человека пред мудростью небес...» Таким образом, Ад, Чистилище, Рай соответствуют трём состояниям души: человеческому, возрождению и обновлению.

Несмотря на то, что Гоголь старается сохранить дантевскую традицию, она получает немалое преобразование и новое развитие. Даже приёмы, заимствованные из Данте, получили особенный, гоголевский колорит. Например, Гоголь использует распространённые сравнения Данте, но так, как это может сделать только сатирик. Взять хотя бы сравнение светских франтов, увивающихся около красавиц, с мухами, летящими на рафинад.

Кроме того, у Гоголя можно найти ту точность, с которой Данте описывал Ад. Особенно это видно в сцене «совершения купчей», где Гоголь использует реминисценцию из Данте. Но опять-таки эта точность сплошь проникнута иронией. В этой сцене роль Вергилия исполняет чиновник, а Чичиков — следователь по загробью. Вергилий оставляет Данте перед следованием в Рай, куда ему путь возбранён. Провожатый Чичикова оставляет его на пороге другого «Рая» — кабинета председателя, где, подобно Данте, Гоголь использует символику света, играющую важную роль в изображении Эмпирея. Теперь — это председатель и зерцало, отражающее свет истины.

Юмор, постоянно используемый Гоголем, по мнению многих читателей и критиков, ставил под удар само определение жанра — поэму. По этому поводу Шевырёв писал, что вследствие этого юмора «невольно из-за слова: поэма — выглянет глубокая, значительная ирония, и скажешь внутренно: не прибавить ли уж к заглавию: поэма нашего времени?» Такая трактовка продиктована, конечно, лермонтовским романом, но и он не даёт чёткого ответа, что же это такое. Оба художника написали картину «нашего времени», а как это понимать, читатель должен решить для себя сам.

В заключение хотелось бы рассмотреть иную, отличную от дантевской, концепцию объяснения жанрово-композиционного своеобразия поэмы. К мысли, что каждый последующий помещик первого тома мертвее предыдущего, склонялись такие известные критики, как А. Белый, А. Воронский. Но, даже не основываясь на дантевской традиции, эти суждения можно поставить под сомнение. Галерея помещиков начинается с Манилова, потому что он бесцветнее всех и не будет отвлекать внимание читателя на себя. Кроме того, его реакция на предложение Чичикова сразу же ставит на первый план то, что нужно Гоголю. Если бы на месте Манилова оказался, скажем, Собакевич, сообщение Чичикова не произвело бы такого эффекта.

Особую роль в композиции играет мотив «кривого колеса». Вначале расположение глав полностью совпадает с планом Чичикова, но затем вступает в действие этот мотив, и герой сбивается с дороги и попадает не туда, куда хотел: вместо Собакевича — к Коробочке, Ноздрёву. Игра задуманного и неожиданного составляет, таким образом, особенность композиции. Во втором томе она тоже сохраняется: вместо одного помещика Чичиков попадает к другому и так далее.

Ещё одна особенность композиции — использование Гоголем вставной «Повести о капитане Копейкине». Действенно и другое определение, которым почтмейстер предваряет своё повествование, — «поэма». Таким образом, вставная повесть, несмотря на свою кажущуюся самостоятельность, жанрово связана со всем произведением: в рамках «Мёртвых душ» как поэмы возникает ещё одна поэма.

Жанр «Мёртвых душ» — сложное и оригинальное образование, отразившееся и на композиции произведения. Жанрово-композиционное построение поэмы, по словам Ю. Манна, «в обрисовке пути восстановления конкретной человеческой души». Кроме того, как отметил критик, «притязание на высшую цель, на сохранение высокого символизма, которым облечено дантевское творение, Гоголь подчеркнул присвоением «Мёртвым душам» жанрового обозначения «поэма».

Билет 20. Вопрос 1. «Маленькие трагедии» А.С. Пушкина как цикл. «Пир во время чумы», «Скупой рыцарь», «Каменный гость».

Произведения болдинского периода (1830). Замыслены еще во время михайловской ссылки.

1) «Скупой рыцарь» (законч. 23 окт. 1830, первонач. замысел – в 1826 г.)

2) «Моцарт и Сальери» (26 окт.)

3) «Каменный гость» (4 нояб.)

4) «Пир во время чумы» (6 нояб.)

Ряд драматич. произведений, заимствующих содержание из самых разных историч. эпох и жизни разных народов. Синтез противоположных драматич. систем: шекспировской (П. раскрывает характеры с исключит. широтой, разнообразием и углубленностью) и классицистич. («узкая форма» - неск. сцен, минимум персонажей).

В «Борисе Годунове» П. преимущ. интересовали большие историч. события, «судьба народная», а в «МТ» поэт сосредоточивается на «судьбе человеческой» - глубочайшем психологическом анализе человеческой души, охваченной эгоистической => разрушительной страстью – скупостью, завистью, чувственностью. Носители страстей в «МТ» - натуры незаурядные, люди большого ума и огромной силы воли. Но индивидуалистический и эгоистичный характер страстей неизбежно влечет их на путь преступлений.

«Скупой рыцарь».

Исторически верное изображение эпохи позднего средневековья. П. рисует, как проникает в феодально-рыцарское общество новая сила – власть золота.

П. раскрывает психологию скупости. Скупой рыцарь (барон Филипп) спокойно обрекает на гибель вдову с детьми, отвергает сына, отдавая его во власть ростовщиков, и все свое счастье, честь и славу видит в деньгах. Эгоисту-барону противопоставлен его сын – прямой, великодушный, отзывчивый Альбер.

П. дал более выразительный образ скупого, чем Шекспир и Мольер.

Тип скупого рыцаря как порождение определенной историч. эпохи. Вместе с тем поэт поднимается до широкого обобщения бесчеловечности власти золота. Золото заставляет сына желать смерти отца, оно – источник слез и страданий. Его жаждут и проклинают, оно рождает преступление, коварство и хитрость. П. не прибегает к нравоучительным рассуждениям, но всем содержанием трагедии освещает безнравственность и преступность отношений между людьми, в которых все определяет власть золота.

«Каменный гость».

В основе трагедии - принцип углубленнейшей психологической разработки человеч. характера во всей его сложности и противоречиях.

Дон Гуан – легендарный испанский соблазнитель – 1 из «вечных» лит. образов, получил нарицательное значение. Оригинальность пушкинской трактовки характера. Мольер, «Каменный гость»: образ Дон Жуана в сатирическом освещении (безбожный развратник-аристократ). Гофман: романтич. облик мечтателя, в тщетных поисках идеала истинной любви растрачивающего себя в чувственных наслаждениях и возрождаемого любовью к Донне Анне. У П.: проблема психологич. анализа человека этого психич. склада. Герой дан в отталкивании от однолинейной (классицистич.) трактовки характера Мольером. В противоположность Гофману: Дон Гуан не перестает быть самим собой. Бесконечные любовные похождения – главное содержание его жизни. Но он отнюдь не вульгарный развратник-повеса. Дон Гуан – человек эпохи Возрождения, кипящий полнотой жизни, безбожник, бросающий вызов предрассудкам средневековья. Он дерзок и горд, страстен и бесстрашен, он – поэт в любви, человек «высшей природы». Парадоксальное сочетание непосредственности и расчета, огня и холода, ветреной беспечности и искреннего чувства. Любовь для героя – игра, полная риска и опасности. П. следует традиционно-легендарной разработке сюжета, в конце – трагическая гибель героя. П. чужд традиционного морализирования: Дон Гуан его вызывает невольную симпатию своей пленительной детскостью. Но в кощунственном приглашении статуи убитого им командора прийти к дому своей вдовы и «стать у двери на часах», пока ДГ будет наслаждаться ее ласками, художественно вскрывается П-м глубочайшая аморальность эгоистического донгуанизма. +Гуманистическая идея П.: любовь должна быть возвышенной.

«Пир во время чумы».

Почти подстрочный перевод фрагмента из драматич. поэмы англ. поэта-романтика Джона Вильсона «Город чумы» (1816). Выбор не явл. случайным: в 1830 г. в России свирепствовала эпидемия холеры. П. сократил и отретушировал текст, на основе имевшихся у В. песен создал оригинальные песни Мери и Вальсингама => самост. произведение.

Пафос «ПВЧ» - торжество чел. духа над смертью. Песня Мери: чистота и самоотверженность большого женского чувства. Гимн председателя пира Вальсингама: упоение борьбы, мужество, бросающее вызов всему, что грозит гибелью человеку. Но в поисках решения перед лицом смерт. угрозы Вал. становится на ложный путь эгоистич. чувственных услад. Нет морализования. Вал. отклоняет традиц. (религиозную) стезю – не идет за священником. «Пир» завершается «глубокой задумчивостью» председателя. П.: подлинное мужество и героизм – в стремлении ободрить, поднять дух умирающим (стих. того же времени «Герой» - о Наполеоне, навещающем солдат, пораженных чумой).

20.2 – Образ Чичикова в поэме «Мертвые души» Н. В. Гоголя. Современность образа, новые смыслы поэмы.

Осенью 1835 года Н.В. Гоголь принимается за работу над поэмой «Мертвые души», сюжет которой был ему подсказан А.С. Пушкиным. Среди разнообразия интересных характеров выделяется удивительный персонаж — Павел Иванович Чичиков. Образ Чичикова является объединяющим и собирательным, в нем совмещены разные качества помещиков. Павел Иванович принадлежал к бедной дворянской семье. Отец Чичикова оставил ему в наследство полтину меди да завет старательно учиться, угождать учителям и начальникам и, самое главное, — беречь и копить копейку. В завещании отец ничего не сказал о чести, долге и достоинстве. Чичиков быстро понял, что высокие понятия только мешают достижению заветной цели. Поэтому Павлуша пробивает себе дорогу в жизни собственными усилиями. В училище старался быть образцом послушания, вежливости и почтительности, отличался примерным поведением, вызывал похвальные отзывы учителей. Окончив учёбу, он поступает в казенную палату, где всеми силами угождает начальнику и даже ухаживает за его дочерью. Оказываясь в любой новой обстановке, в новой среде, он сразу становится «своим человеком». Он постиг «великую тайну нравиться», с каждым из персонажей он говорит на его языке, обсуждает близкие собеседнику темы. В этом герое еще жива душа, но каждый раз, заглушая муки совести, делая все для своей выгоды и строя счастье на бедах других людей, он убивает ее. Оскорбление, обман, взяточничество, казнокрадство, махинации на таможне — орудия Чичикова. Смысл жизни герой видит лишь в приобретении, накопительстве. Но для Чичикова деньги — средство, а не цель: он хочет благополучия, достойной жизни для себя и своих детей. От остальных персонажей поэмы Чичикова отличает сила характера и целеустремленность. Поставив себе определенную задачу, он не останавливается ни перед чем, проявляет для ее достижения упорство, настойчивость и невероятную изобретательность.

Он не похож на толпу, он активен, деятелен и предприимчив. Чичикову чужды мечтательность Манилова и простодушие Коробочки. Он не жадничает, как Плюшкин, но и не склонен к беспечному разгулу, как Ноздрёв. Его предприимчивость не похожа на грубую деловитость Собакевича. Все это говорит о явном его превосходстве.

Характерной чертой Чичикова является невероятная многогранность его натуры. Н.В. Гоголь подчеркивает, что таких людей, как Чичиков, разгадать нелегко. К каждому лицу, в котором Чичиков заинтересован, он умеет найти свой особый подход. Выставляя напоказ свою доброжелательность к людям, он заинтересован лишь в том, чтобы выгодно использовать их расположение. Чичиков очень легко «перевоплощается», меняет манеры поведения, но при этом никогда не забывает о своих целях.

Идейно-композиционная роль образа Чичикова предопределена в первую очередь тем, что ему принадлежит идея аферы. Стоит отметить, что, не будь Чичикова, не было бы ни сюжета, ни самой поэмы. Но судьба Чичикова не является главным предметом изображения у Гоголя, который стремился показать «всю Русь». Чичикову посвящена последняя, 11 глава.

Честно говоря, я так и не уловила новых смыслов поэмы(((

Извините!

Билет 21.