X. Амин находился у власти недолго, до 27 декабря 1979 года, и за весь этот период он не мог чувствовать себя у власти достаточно уверенно. «Светлейший и мудрейший»

Амин перешел к репрессиям, открыто подавляя сопротив­ление властям. Амин дискредитировал «социалистически­ми» преобразованиями демократические идеи НДПА, кото­рая утратила свой авторитет у основной массы населения. С той поры влияние партии поддерживалось только силой, а ее руководители никогда не были популярными в среде аф­ганского народа. Положение Амина постоянно ухудшалось. Он достаточно ясно представлял свое положение и искал внешней поддержки. М. С. Горбачев в своем выступлении в ООН сообщил о том, что Афганистан обращался за военной помощью 14 раз. Но эти просьбы не носили официального характера и не были подкреплены каким либо документом. Отчаявшись получить помощь у Советского Союза, он сде­лал попытку получить ее у Соединенных Штатов. Возмож­но, именно эта попытка была решающей при принятии ре­шения о вводе войск СССР в Афганистан. Отвечая на вопрос о том, кто принял решение о вводе войск в Афганистан, известный дипломат В. С. Сафрончук, бывший в 1979 году неофициальным советником премьер-министра Афганистана Хафизуллы Амина, пишет, что наиболее влиятельные чле­ны политбюро — Ю. Андропов, Д. Устинов, М. Суслов — выступили за направление советских войск в Афганистан и склонили на свою сторону Л. Брежнева. А. Громыко был единственным членом Политбюро, который испытывал со­мнение, когда принималось решение о вводе войск.

27 декабря 1979 года режим X. Амина был ликвидиро­ван. Ограниченный контингент войск вошел в Кабул, штур­мом был взят президентский дворец, Амин был убит. Целые дивизии расположились в горах Гиндукуша. Общая числен­ность советских войск была доведена до 100 тысяч человек. Революционный совет и правительство республики возгла­вил Бабрак Кармаль. С этого момента в Афганистане по­явились новые противоречия, которые обостряли и услож­няли военные действия. Дело в том, что гражданская вой­на не прекращалась, и она усиливалась войной против со­ветских войск, расположившихся в стране.

Введение войск в Афганистан, имевшее целью установле­ние нового демократического правительства, способного осу­ществить мир, прекратить гражданскую войну и оградить страну от внешнего вмешательства во внутренние дела, не решило ни той, ни другой задачи. Гражданскую войну оста­новить не удалось. Более того, введение войск оттолкнул от СССР большинство афганцев и поставило в изоляцию правительство Б. Кармаля. После советского военного вме­шательства исламская оппозиция получила еще один аргу­мент — оккупацию страны «неверными». Партии моджахе­дов были поддержаны большей частью населения страны. Они поставили под свой контроль значительную террито­рию сельской местности, устанавливая там свою власть в форме «исламских комитетов». А что касается внешнего вмешательства, то оно было организовано афганской диас­порой в Пакистане, которая опиралась на помощь других западных стран, прежде всего Соединенных Штатов. Поток беженцев особенно усилился после ввода советских войск, и в 1982 году их число достигло трех миллионов человек. В 1985 году оппозиционным мусульманским партиям удалось объединиться и создать Альянс семи политических органи­заций со штаб-квартирой в Пешаваре, а партии Раббани и Хекматиара составили основной костяк этого объединения. Положение в лагерях беженцев контролировалось не пред­ставителями ООН, а моджахедскими группами. Основными спонсорами исламской оппозиции оказались, кроме Пакис­тана, Иран, Саудовская Аравия, США, ряд стран Западной Европы. Введение войск СССР в Афганистан и установле­ние просоветского правительства означало переход к одно­му из сложных этапов афганской революции.

2. Тупики демократической революции Бабрака Карма­ля. Трагедия Наджибуллы. Еабрак Кармаль был тем поли­тиком, на которого сделали ставку в Москве и который дол­жен был избавить страну от перегибов и ошибок X. Амина, Какие бы лозунги и задачи ни выдвигал Б. Кармаль, он всегда оставался просоветским политиком, зависимым от мос­ковских учреждений и Старой площади. В основных доку­ментах НДПА того времени достаточно сильно прослежива­ются советские мотивы, поэтому изначально все мероприя­тия Б. Кармаля были поставлены в границы советских под­ходов решения важнейших задач афганской политики. Гене­ральный секретарь НДПА прибыл в Афганистан с идеями осуществления демократической революции, что в принципе очерчивало основные цели и характер действий нового руко­водителя. В них, несмотря на некоторую демократическую фразеологию, прослеживалась ориентация на старые советс­кие утопии и постулаты. Поэтому надо сразу сказать, что

Б. Кармаль не выполнил и неспособен был выполнить по­ставленные задачи умиротворения страны. Слишком невели­ка была разница между политикой «демократа» Б. Кармаля и «социалиста» X. Амина, чтобы афганский народ смог вос­принимать идеи бабраковской революции как свои собствен­ные. Новый глава государства попадал в своеобразные тупи­ки заранее предначертанной догматической политики.

Бабрак Кармаль прибыл в Кабул вслед за войсками Совет­ского Союза, которые были уже размещены в Афганистане. Делая ставку на лидера «парчамовцев», руководители КПСС имели достаточно ясные представления о том, что важнейшей задачей Кармаля была ликвидация последствий аминовского режима, который дискредитировал, по мнению членов ЦК КПСС, идеи социализма. Новому лидеру партии предстояло не только исправление ошибок, совершенных предшественни­ком, но и расширение социальной базы революции, привлече­ние на сторону НДПА большинства афганского народа. По­этому для Б. Кармаля было необходимо предотвратить разви­тие противоречий внутри партии и добиться единства народа в борьбе против врагов революции. В Москве считали, что ос­новные идеи и лозунги Кармаля вполне пригодны для того, чтобы изменить ситуацию в пользу нового лидера. К тому же общие позиции НДПА и ее вооруженные силы внушали уве­ренность в благоприятном исходе нового этапа революции. Армия Афганистана насчитывала до 150-ти тысяч человек, внутренние войска имели около 100 тысяч (цорандой), и под­разделения службы безопасности (ХАД) — более 40 тысяч человек. В эту статистику не входили отряды защитников революции (ополчение) и милиции племен. В общей сложнос­ти, к середине 80-х годов кабульский режим имел под ружьем около 400 тысяч человек. В то же время численность моджа­хедов не превышала в начале 80-х годов 50-ти тысяч чело­век. Введение армейских подразделений Советского Союза чис­ленностью 100 тысяч человек должно было разрешить ситуа­цию и обеспечить мирное развитие страны.

Однако развитие событий пошло по другому сценарию, который привел страну к тупиковым процессам. Теперь уже стало очевидным, что ввод войск СССР коренным образом изменил характер войны. Для афганцев она стала общенаци­ональной. Раньше «борцы за веру» воевали против «безбож­ника» Амина, против атеизма и против насильственных пре­образований, проводившихся под социалистическим флагом.

Б. Кармаль не выполнил и неспособен был выполнить по­ставленные задачи умиротворения страны. Слишком невели­ка была разница между политикой «демократа» Б. Кармаля и «социалиста» X. Амина, чтобы афганский народ смог вос­принимать идеи бабраковской революции как свои собствен­ные. Новый глава государства попадал в своеобразные тупи­ки заранее предначертанной догматической политики.

Бабрак Кармаль прибыл в Кабул вслед за войсками Совет­ского Союза, которые были уже размещены в Афганистане. Делая ставку на лидера «парчамовцев», руководители КПСС имели достаточно ясные представления о том, что важнейшей задачей Кармаля была ликвидация последствий аминовского режима, который дискредитировал, по мнению членов ЦК КПСС, идеи социализма. Новому лидеру партии предстояло не только исправление ошибок, совершенных предшественни­ком, но и расширение социальной базы революции, привлече­ние на сторону НДПА большинства афганского народа. По­этому для Б. Кармаля было необходимо предотвратить разви­тие противоречий внутри партии и добиться единства народа в борьбе против врагов революции. В Москве считали, что ос­новные идеи и лозунги Кармаля вполне пригодны для того, чтобы изменить ситуацию в пользу нового лидера. К тому же общие позиции НДПА и ее вооруженные силы внушали уве­ренность в благоприятном исходе нового этапа революции. Армия Афганистана насчитывала до 150-ти тысяч человек, внутренние войска имели около 100 тысяч (цорандой), и под­разделения службы безопасности (ХАД) — более 40 тысяч человек. В эту статистику не входили отряды защитников революции (ополчение) и милиции племен. В общей сложнос­ти, к середине 80-х годов кабульский режим имел под ружьем около 400 тысяч человек. В то же время численность моджа­хедов не превышала в начале 80-х годов 50-ти тысяч чело­век. Введение армейских подразделений Советского Союза чис­ленностью 100 тысяч человек должно было разрешить ситуа­цию и обеспечить мирное развитие страны.

Однако развитие событий пошло по другому сценарию, который привел страну к тупиковым процессам. Теперь уже стало очевидным, что ввод войск СССР коренным образом изменил характер войны. Для афганцев она стала общенаци­ональной. Раньше «борцы за веру» воевали против «безбож­ника» Амина, против атеизма и против насильственных пре­образований, проводившихся под социалистическим флагом.

Изменение ситуации состояло в том, что разрозненные и вы­ступающие под разными знаменами афганские повстанческие отряды моджахедов получили возможность объединиться и включиться в общую борьбу против вторгшихся советских войск. Многие видные «хальковцы» и «парчамовцы» поки­нули НДПА и включились в антисоветскую борьбу. Граж­данская война приобретала новую остроту. Моджахеды ста­ли воевать не только против «шурави», как называли совет­ских людей, но и против своих предателей, кто поддерживал режим советского ставленника Б. Кармаля. Конфликт, кото­рый после апрельского переворота 1979 года имел внутрен­ний характер, после ввода советских войск приобрел иное звучание — гражданская война превратилась в «джихад», то есть священную войну против иностранных оккупантов и их афганских ставленников. В этом кроется секрет отсутствия боеспособности афганской армии, которая в большинстве слу­чаев отказывалась воевать. Массовое дезертирство (20—25 ты­сяч ежегодно) говорило о слабости афганской армии и ее низком моральном духе. Армия оказалась неспособной к про­ведению самостоятельных боевых операций против оппози­ционных сил. Советские войска оказались в затруднитель­ном положении, практически в капкане. Неспособность со­ветских руководителей к принятию решений по исправлению ошибок затянула войну почти на десятилетие.

Новые просоветские лидеры из «парчам» начали с исправ­ления ошибок, сделанных в недалеком прошлом X. Амином. Председатель Революционного совета и премьер-министр ДРА, он же Генеральный секретарь ЦК НДПА? Б. Кармаль издал директиву о возвращении всей движимой и недвижимой, ча­стной и личной собственности тем, кто ее утратил в резуль­тате конфискации режимом Амина. Речь шла о передаче в руки законных владельцев домов, магазинов и пр. В то же время это отнюдь не означало, что правительство намерено возвратить национализированную собственность врагов ре­волюции и членов бывшей королевской семьи. Б. Кармаль стремился показать, что его демократические идеи служат интересам собственников. В «Основных принципах ДРА», принятых Ревсоветом в 1980 году, игравших роль времен­ной конституции страны, было записано, что государство гарантирует неприкосновенность частных капиталовложений и поощряет частную инициативу (ст. 18). С падением аминовского режима бабраковское правительство попыталось привлечь к хозяйственной и экономической деятельности част­ных предпринимателей. Государство объявило о готовности оказывать частным предпринимателям содействие в созда­нии промышленных и торговых объектов. Но в целом руко­водство НДПА взяло курс на создание многоукладной эконо­мики при решающей роли государственного сектора. НДПА ориентировала афганцев на различные формы кооперации среди ремесленников, торговцев, мелких производителей. Де­мократические реформы Б. Кармаля не выходили за рамки условно предполагаемого советского социализма. Националь­ной буржуазии революционная власть предлагала сотрудни­чество в рамках смешанного сектора.

Чрезвычайно важным для революционной власти стало осуществление земельно-водной реформы, которая в усло­виях отсталой аграрной страны должна была, по сути, со­здать материальную основу всех дальнейших преобразова­ний в стране. Основные меры в аграрном секторе были на­правлены на создание гарантий личных и общественных прав граждан, С 1982 года началась выдача документов нового образца на владение земельными участками, право пользования водой. Официально обеспечивалось право кре­стьян на землю, право передачи ее родственникам или на­следования, покупки и продажи. В то же время ключевым звеном перестройки афганской деревни стал курс на коопе­рирование сельского хозяйства. По настоянию московских советников в 1982 году Революционный совет принял закон о кооперативах, Действия моджахедов мешали осуществле­нию преобразований, да и сама реформа коснулась не самой большой части феллахов. С начала 80-х годов реформу мож­но было осуществить лишь в восьми провинциях, но по мере сокращения территориального контроля бабраковской власти, возможности ее были значительно сужены. С середины 80-х годов под контролем центральных властей неизменно находилось не более трети территории страны. Не случайно «халькисты» обрушивали массу упреков в ад­рес Кармаля по нерешенной аграрной проблеме,

Новое революционное правительство вернулось к поли­тике уважения религиозных свобод афганского населения. Если аминовский режим серьезно ущемлял религиозные права верующих и видел в части духовенства своих врагов, то бабраковский режим попытался восстановить омраченные в прошлом отношения между революционной властью и ре-

лигиозными деятелями. Однако делалось это советскими ме­тодами — учреждением бюрократических структур. Руко­водство республики создало специальный департамент по делам ислама, находившийся в ведении премьер-министра. Бабрак Кармаль и все руководство республики стали демон­стративно посещать мечети в памятные дни, что транслиро­валось по телевидению. В угоду духовенству был введен пят­ничный выходной день, день Кабула начинался сазана, утренней мусульманской молитвы.

Важнейшей задачей, которой пришлось заниматься правле­нию Б. Кармаля и его соратникам, было исправление многих ошибок, сделанных X. Амином в области установления равно­правия народов и племен, населяющих страну. Пуштунский националист Амин посеял семена недоверия откровенным вме­шательством в дела племен и народностей. Кроме формальных заявлений о равенстве и самобытной культуре афганского наро­да в условиях войны, Б. Кармалю не удалось что-либо сделать в сфере укрепления равноправия народов. Национализм и меж­национальная рознь приобретали угрожающие размах и фор­мы. Далее личность Бабрака Камаля вызывала противоречивое к себе отношение. Б. Кармаль, ссылаясь на то, что его отец — пуштун, а мать таджичка, поочередно причислял себя то к одним, то к другим. Правительство Кармаля обратилось к традиционным собраниям племен — Джирге, имеющим глубо­кие корни в афганской истории. Новая революционная власть поддержала эту древнюю традицию и рассматривала ее как форму привлечения всех народностей и племен к защите существую­щего режима. Джирги стали проводиться с участием представи­телей от партийных и государственных органов и были кон­сультативным институтом в осуществлении политики сотруд­ничества между властями и племенами.

В период непрекращающихся военных действий Советс­кий Союз продолжал оказывать афганскому народу значи­тельную безвозмездную помощь в форме поставок потреби­тельских товаров. Эти поставки включали муку, сахар, рас­тительное масло, мыло. В дар афганцам поступали одежда и обувь. Накануне весеннего сева из СССР получали высокока­чественные сорта пшеницы и хлопчатника. При советской финансовой и технической помощи в Афганистане сооружено более 150 крупных и средних промышленных, сельскохозяй­ственных и строительных предприятий. Среди них завод азот­ных удобрений близ города Мазари-Шариф, авторемонтно-механический завод, домостроительный комбинат и хлебо­комбинат в Кабуле. Впечатляет строительство московскими метростроевцами туннеля Саланг, протяженностью 3 кило­метра. Это единственное в мире сооружение подобного рода. Правда, эта экономическая помощь и поддержка афганского народа в трудное время была неспособна осуществить пере­лом в отношениях афганцев к солдатам советской армии.

Война, принявшая затяжной характер, все больше отяго­щала внутреннюю ситуацию в Советском Союзе, который за­путался в горбачевской перестройке, разорила и без того сла­боразвитую афганскую экономику. Афганистан находился в состоянии разрухи и упадка, а исход миллионов афганцев за рубеж создал для Кабула проблему беженцев. В середине 80-х годов в Москве пришли к окончательному осознанию бес­перспективности военного решения афганской проблемы. М. С. Горбачев был убежден в том, что из афганской авантю­ры необходимо выходить, назрела необходимость вывода со­ветских войск из страны. Для решения новых задач нужна была новая политика, новые политические деятели, способ­ные обеспечить изменение политической ситуации внутри страны и создать условия для вывода войск из Афганистана. В Москве к Бабраку Кармалю стали относиться с явным раздражением. Он не смог оправдать возложенные на него надежды. Оппозиционеры всех видов, включая советских, стали обвинять Б. Кармаля в загубленных реформах, неспо­собности руководить вооруженными силами и обеспечить по­беду, в разложении госаппарата, раздувании межнациональ­ной розни и даже в антисоветизме.

В одном были правы критики Б. Кармаля. Он, как гене­ральный секретарь НДПА не сумел достичь единства в партии. Партийное и государственное руководство ДРА раздирали меж­фракционные противоречия, государственный аппарат на всех уровнях работал неэффективно. Проблема единства НДПА так и осталась неразрешенной. Для Б. Кармаля ситуация осложнялась тем, что «хальковцы» составили основной кос­тяк высшего звена афганской армии. Для многих руководите­лей высшего армейского звена и силовых ведомств Б. Кар­маль был главным виновником всех провалов и поражений. Отсутствие политического единства в партии порождало рас­при, интриги, фракционную борьбу, что в условиях войны было особенно пагубным. Кармалю, видимо, не хватило му­жества и решительных действий в целях осуществления ком-

промиссов между борющимися группировками. Все это стало главным тупиком в политике бабраковского руководства.

Кабульский режим оказался бессильным добиться уми­ротворения страны — главной стратегической цели, кото­рая ставилась перед Б. Кармалем. Главная причина этого положения состояла в том, что политические силы Афга­нистана под управлением НДПА не смогли выработать и применить стратегию, которая бы переломила ситуацию в сторону установления мира внутри государства. Пытаясь найти выход из создавшегося тупика, московские руково­дители склонились к необходимости смещения Б. Карма­ля с поста главы государства. В 1986 году он был вызван в Москву, где ему в учтивой форме предложили уйти в отставку и передать властные полномочия Наджибулле. 18 пленум ЦК НДПА освободил Кармаля от обязанностей Генерального секретаря ЦК партии по «состоянию здоро­вья». Генеральным секретарем ЦК был избран Наджибул- ла. В мае 1987 года Бабрак Кармаль вместе с семьей был отправлен в Москву на лечение и отдых.

С января 1987 года начался новый этап и новая полити­ческая и экономическая ориентация, отвечающая курсу на национально-демократическую революцию. Этот период на­чался с чрезвычайного январского пленума, где Наджиб выс­тупил с докладом «О задачах НДПА. по осуществлению по­литики национального примирения», в котором говорил о том, что народ устал от войны и душманских разбоев и сде­лал ставку на разрешение противоречий мирными средства­ми. Наджиб объявил о новом политическом мышлении, ко­торое во многом перекликалось с положениями М. Горбаче­ва. Суть политики национального примирения состояла в нахождении компромисса с оппозиционными и воюющими силами, прекращении войны. Подчеркивая важность поли­тики национального примирения, Наджибулла отметил: «Единство сегодня или политическая смерть завтра». Эти слова оказались зловещими и пророческими. Новая полити­ческая ориентация предопределила содержание социальной и экономической политики. Наджибулла, принимая новую программу действий, отметил, что революция не является пролетарской, а партия не является коммунистической. Ме­нялся характер отношений к процессам дальнейшего разви­тия страны. Начинается постепенное дистанцирование с СССР и его политикой. Кабульская власть с этого времени все больше

стремилась создать себе имидж исламского и националисти­ческого режима, отмежевавшись от социалистических идей своих предшественников и приостановив все реформы.

Готовность власти идти на компромиссы нашла отражение в создании Правительства национального единства, в которое предлагалось войти оппозиционным силам не только внутри страны, но и антиправительственным группировкам за рубе­жом. НДПА заявила, что готова отказаться от монополии государственной власти, предоставить оппозиции значитель­ное число мест в правительстве, в том числе пост вице-прези­дента и заместителя премьер-министра. В руководящих орга­нах республики работали 4 министра бывшего режима Дауда, 2 бывших руководителя антиправительственных формирова­ний, на высокие государственные посты были назначены 35 бес­партийных. Это правительство не стало основой примирения сторон, так как оно являлось искусственным образованием, совсем не отражавшим подлинную расстановку политических сил. С реальной властью расставаться Наджибулла не хотел. Созданная многопартийная система в стране также не отра­жала реальные стороны социально-политической жизни стра­ны. Фактически созданные партии представляли собой откры­тые искусственные организации для всех желающих.

Однако согласие в стране не наступало. Политика Наджибуллы превратилась в фасадное приукрашивание и пере­устройство своей власти, никак не отразившееся на ликви­дации основных противоречий. Политика национального примирения закончилась неудачей из-за нежелания прези­дента Наджибуллы делиться властью с исламской оппози­цией. Обсуждение новой конституции должно было отра­зить те изменения, которые произошли за столь короткий период пребывания Наджибуллы у власти. Принципиаль­ные изменения в политике привели к переименованию На­родно-демократической партии Афганистана, которая с 1990 года стала именоваться Партией отечества. Название луч­ше отражало цели и содержание примирения.

Наджибулла в целях установления партийного единства продолжил метод террора в отношении своих сподвижниксз по партии. Организация ХАД (афганское КГБ) продолжала находить оппозиционеров и врагов в партии, возбуждая не­нависть значительной части членов НДПА. Наджибулла достаточно круто осуществлял политику единства партий­ных рядов. Ему удалось на первых порах привлечь на свою

сторону фракцию «хальк» и заручиться ее поддержкой. Од­нако со временем обнаружилось, что этот союз был непроч­ным и временным. Разложение кабульского режима, кото­рое началось давно, не прекратилось при Наджибулле. Ему, как и его предшественнику, не удалось создать единства в партии, что углублялось по мере неудач, сопутствующих режиму в конце 80-х годов. «Халькиеты» не смогли прими­риться с «парчамовцами». Они развернули острую критику Наджибуллы, и распри не утихали все 80-е годы.

Экстремистское крыло «Хальк» во главе с министром обороны генералом Танаем в марте 1990 года подняло воо­руженный антинаджибовский мятеж, но потерпело пораже­ние. Генерал Таная и его сторонники прибегли к вооружен­ному выступлению, чтобы убрать Наджибуллу и вернуть утраченную политическую власть. Ряд видных политичес­ких деятелей «хальк» были арестованы, часть бежала за границу. Заговор показал, что режим Наджибуллы, несмот­ря на принятые им меры, находится в глубоком кризисе. Наджибулла не мог чувствовать себя достаточно уверенно в такой обстановке. Верхушка стала разлагаться, а вскоре она предала Наджибуллу, переметнулась на сторону моджа­хедов, или просто сбежала, оставив своего недавнего покро­вителя. Некоторые члены правительства Наджибуллы в це­лях самосохранения установили личные контакты с моджа­хедами и начали с ними тайно сотрудничать.

Вся разношерстная непримиримая контрреволюция, уко­ренившаяся в Афганистане, стала принимать организован­ный характер в конце 80-х годов. У мятежников сформиро­вались военные структуры, появились полки, дивизии, что вылилось, в конечном итоге, в создание фронтов. Была со­здана сеть госпиталей, оборудованных США, Японией, ФРГ, появились новейшие виды вооружения. Организация внут­ренних контрреволюционных сил находилась за рубежом. Оппозиционные силы консолидировались, что было отраже­но в создании Альянса семи группировок афганских моджа- хеддинов, который образовал свое правительство в Пешава­ре. Альянс никогда не проявлял желания откликнуться на призывы Наджибуллы участвовать в коалиционном прави­тельстве. Их основное требование гласило, что в переходном правительстве не должно быть ни коммунистов, ни атеис­тов. Подобные бескомпромиссные заявления говорили, что оппозиционные силы намерены создать исламское государ-

ство в Афганистане. Позиция моджахедов и официальные заявления организованной контрреволюции говорили о том, что гражданская война будет продолжена.

Вывод советских войск з начале 1989 года оставил ка­бульский режим один на один с оппозицией. Начался об­стрел городов и столицы Афганистана. Контролируемые об­ласти Афганистана стали катастрофически сужаться. Мас­сированная помощь из Советского Союза помогла президен­ту Надясибулле еще какое-то время удерживать позиции в Кабуле. С одновременным прекращением военной помощи Кабулу и американской — моджахедам, с января 1992 года непопулярный режим, разъедаемый межфракционной борь­бой, был обречен. 28 апреля 1989 года вооруженные отря­ды исламской оппозиции без боя вошли в Кабул. Наджи­булла вынужден был скрыться в здании миссии ООН, где он пробыл до прихода талибов. Ему было предложено выехать в Москву, но гордый пуштун отказался, подчеркивая этим, что будет до конца верен афганскому народу.

Свершилась еще одна революция — «исламская». Оца явилась реакцией традиционного мусульманского общества на модернизацию страны по советскому образцу. Начался новый этап в афганской истории. Однако захват моджахе­дами Кабула вовсе не означал, что война закончена. Война продолжалась, но теперь уже между самими «защитниками веры» — во имя власти.

3. Борьба за власть в Исламском государстве Афганис­тан. Б. Раббани и Г. Хекматиар. В 1992 году, войдя в Ка­бул без боя, вооруженные отряды разных политических груп­пировок стали делить город на сферы влияния. Северная часть города оказалась под контролем известного полевого командира Ахмат Шаха Масуда, который являлся последо­вательным сторонником Б. Раббани и состоял в Исламском обществе Афганистана (ОАИ). Южные окраины города были захвачены отрядами исламских фундаменталистов Г. Хек- матияра, а отряды недавнего соратника Наджибуллы гене­рала А. Дустума и военные формирования А. Ш. Масуда поделили между собой районы столичного аэропорта. В зах­вате Кабула принимали участие и другие отряды полевых командиров, но они не оказывали большого влияния на развитие событий и старались примкнуть к борющимся между собой более сильным группировкам.

В апреле 1992 года было провозглашено Исламское го­сударство Афганистан (ИГА) и организованы новые органы власти. Лидеры созданного государства стали называть свер­шившиеся события «исламской революцией», поскольку они привели к смене политического строя в стране. Первые шаги новой власти говорили о ее решимости искоренить основы просоветского режима. Запрещалась деятельность Партии отечества. Зта партия мгновенно распалась, а основная масса ее членов из группы «Хальк» перешла на службу к исламс­кому экстремисту Г. Хекматияру, «парчамовцы» включа­лись в отряды Раббани или генерала Дустума, перешедшего на сторону моджахедов.

Через два месяца после революции полномочия президен­та были переданы лидеру Исламского общества Афганиста­на профессору Бурхануддину Раббани. Первый срок прези­дента был определен в шесть месяцев. Г. Хекматияр отка­зался участвовать в правительстве, так как его не устраива­ла кандидатура Б. Раббани. Афганские лидеры, в конце концов, достигли соглашения о разделе власти. Раббани остался главой государства, президентом, а на Совете пред­ставителей народов племен Афганистана его избрали еще на два года президентом страны. Хекматияру был предостав­лен пост премьер-министра, но он занялся больше деструк­тивной деятельностью и даже не появился в Кабуле. Дей­ствия исламского экстремиста, считавшего себя обделенным во власти, создавали угрозу правительственному режиму и привели к началу новой гражданской войны.

Контроль правительства над деятельностью различных по­литических и военных группировок был минимальным. Не­смотря на создание вооруженных формирований А. Ш. Ма­суда на базе регулярных частей наджибовского режима, все группировки сохранили свои боевые отряды, которые осу­ществляли военную и административную власть в контро­лируемых ими районах. Создавались очаги региональной власти, которые не подчинялись центральным органам и президенту. Генерал Дустум, бывший сподвижник Наджи­буллы, имевший звание генерала армии, укрепился в четы­рех северных провинциях, которыми управляли назначен­ные им губернаторы. Дустум имел собственные вооружен­ные силы, политико-административную структуру и прави­тельство с резиденцией в Мазари-Шарифе. Северо-восточ- ные районы с преобладающим таджикским населением ока-

зались под властью А. Ш. Масуда. На западе Гератская про­винция управлялась полевым командиром Исмаил-ханом. В других провинциях у власти находились полевые коман­диры, также не подчиняющиеся Кабулу. Они возглавляли в ряде мест «советы джихада», и объявляли себя «вали» (гу­бернаторами), или «амкрами» (правителями). Полевые ко­мандиры могли поддерживать ту или иную борющуюся по­литическую группировку, или не поддерживали никакой. При этом вооруженные столкновения межу ними сопровож­дались большим числом жертв среди мирных жителей.

Политическую власть в стране формировали основные по­литические партии и их лидеры. Семипартийный альянс исламских группировок, перенесший штаб-квартиру из Пе­шавара в Кабул, распался, уступив место новым коалици­ям, которые формировались уже по другим принципам. Раз­дел власти стал осуществляться по принципу силы и влия­ния тех или иных политических организаций и группиро­вок. Наиболее влиятельной политической силой выступало Исламское общество Афганистана (ИОА), которое возглав­лял профессор Раббани. Партия и отряды, подчиненные ИОА, составляли смешанный состав из различных национальных и этнических групп населения, но основным ядром были таджики. В прошлом члены ИАО слыли исламскими фунда­менталистами, но затем заняли умеренные позиции. Партия имела связи с западными странами и Ираном.

Сильнейшим соперником в борьбе за власть выступила Исламская партия Афганистана (ИПА) во главе с Хекматия- ром, костяк которой образовали пуштуны. Она стояла на позициях исламского фундаментализма экстремистского толка. Ее цель — создание в Афганистане исламской республики, в которой главную политическую рель играло бы духовенство. Партия получала основную помощь из Пакистана и имела связи с экстремистским духовенством Ирана. Третьей по вли­янию политической силой в среде моджахедов был Исламс­кий союз освобождения под руководством А. Сайяфа. Союз состоял в основном из пуштунов, проповедовал фундамента­лизм ваххабитского толка, получал значительную финансо­вую поддержку от ваххабитов Саудовской Аравии. Перечис­лены не все политически партии, которые претендовали на политическую власть. Многие политические партии умерен­ного или фундаменталистского толка не принимали участия в вооруженной борьбе против кабульского режима, но имели

определенное влияние внутри страны и международные свя­зи. В целом, около десяти политических партий приняли участие в дележе политической власти.

В течение всего 1993 года происходила политическая пе­регруппировка сил, и даже в 1994 году коалиции не пред­ставляли собой устойчивых образований. После многочис­ленных рокировок, создания и распада политических союзов сформировались две основные противостоящие друг другу коалиции, возглавляемые президентом Б. Раббани и фор­мальным премьер-министром Г. Хекматияром. Основным со­юзником Раббани стал Исламский союз освобождения Аф­ганистана, руководимый Сайяфом, к нему присоединились и другие менее крупные организации умеренных исламистов.

Политическая борьба между сторонами имела ряд осо­бенностей, и их необходимо учитывать при рассмотрении сущности политических противоречий и вооруженной борь­бы. При всех изменениях во враждующих коалициях неиз­менно прослеживались личностные, идеологические и наци­оналистические позиции, в рамках которых шли полити­ческие и вооруженные столкновения. В основе конфликтов лежали, прежде- всего, личностные амбиции каждого из ли­деров политических направлений. Их соперничество уходит корнями в глубь исламского движения в Афганистане, у истоков которого они стояли. Личная вражда опиралась на идеологические разногласия, которые становились все глуб­же по мере развития революционных событий.

Начав политическую деятельность в организации Мусуль­манская молодежь, Б. Раббани и Г. Хекматияр боролись за торжество исламского фундаментализма. Но затем их пути разошлись, и их открытая вражда уже стала разворачи­ваться в рамках пешаварской семерки. В борьбе за власть политические амбиции сторон обосновывались исламскими принципами. Сущность идейных разногласий состояла в том, что умеренный традиционализм Б. Раббани противостоял исламскому радикализму Г. Хекматияра. До определенной поры они вынуждены были терпеть друг друга, так как их объединяла общая борьба против «неверных» в Кабуле. Как только режим Наджибуллы пал, прежние соперники стали непримиримыми врагами.

Первые вооруженные столкновения между отрядами ИОА и ИПА по поводу грабежей караванов с оружием, поступав­шим из Пакистана, начались задолго до вывода советских

войск. Открытая война началась с лета 1989 года, когда боевики ИПА уничтожили попавших в засаду 30 полевых командиров ИОА, следовавших на совещание к Ахмад Шаху Масуду. Г. Хекматияр, имея самые организованные и реши­тельные отряды моджахедов, постоянно оказывал силовой нажим на своего соперника. Принимая пост премьер-мини­стра, Г. Хекматияр в качестве условий потребовал удалить с поста министра обороны Ахмад Шаха Масуда и вывести вой­ска генерала Дустума из Кабула. Наметившийся компромисс закончился вооруженными столкновениями между враждую­щими сторонами. Хекматияр никогда не признавал легитим­ность президентства Раббани. Он саботировал деятельность возглавляемого правительства, не принимал участия в его деятельности и даже отказался переехать в Кабул, а через некоторое время начал ракетный обстрел Кабула.

Во имя достижения безраздельной, абсолютной власти ис­пользовались любые средства и попирались всякие принци­пы. Мировоззрения двух лидеров формировались в разных условиях и в разных средах. Раббани родился в 1941 году в семье таджика, который перебрался из Средней Азии в Афга­нистан после событий Октябрьской революции в России. За­кончил теологический факультет Кабульского университета. Продолжил образование в Египте, некоторое время стажиро­вался в Анкаре. Раббани попал под сильное влияние экстре­мистской организации «Братьев-мусульман» и стал последо­вателем идеологов этой организации. Он даже перевел с араб­ского языка на дари ряд произведений аль-Банны. Он сам являлся автором нескольких работ по теории ислама, что снискало ему известность среди мусульманских деятелей.

Раббани в 1968 году получил должность профессора тео­логии в Кабульском университете, впоследствии стал орга­низатором группировки Мусульманская молодежь. После неудавшейся попытки исламского переворота в стране в 1975 году он покинул родину. Начались долгие годы изгна­ния. Свою деятельность за границей он посвятил организа­ции борьбы против «коммунистического» режима в Афга­нистане. Политические взгляды Раббани обосновал в своих работах, которые не претерпели существенных изменений. Он провозгласил борьбу против традиционного и нового ко­лониализма и тирании, за установление исламского режи­ма. Раббани считал, что вся экономическая политика стра­ны должна основываться на принципах ислама и быть направлена на достижение независимости страны и ликвида­цию ее отсталости. Его партия призывала к защите всякой собственности, в том числе частной, «накопленной чест­ным трудом». Он имел программы социальной политики по отношению к беднейшим слоям в рамках исламской эконо­мики. С 1992 года он был избран президентом Исламского государства Афганистан. Согласно плану политического уре­гулирования в Афганистане, разработанному миссией ООН, Б. Раббани должен был передать президентскую власть в марте 1995 года временному Совету из представителей раз­личных политических партий и движений. Этот план, на­правленный на осуществление единства страны, не был реа­лизован. Главная причина этого уже маячила на юге Афга­нистана — в конце 1994 года в Кандагаре появились пока еще никому не известные талибы.

Вооруженную борьбу против правительственной армии, против президента Исламского государства Афганистан вел на протяжении более трех лет Г. Хекматияр, который так и не смог убрать с поста президента Б. Раббани, но он подго­товил почву, чтобы это сделали талибы. Он родился в 1947 году в семье землевладельца из пуштунского гильзайс- кого племени. В 1961 году он поступил в Военную школу, откуда, однако, был исключен. Затем он обучался на инже­нерном факультете Кабульского университета, который так­же ему не удалось закончить из-за студенческой политичес­кой деятельности. Его заклятыми врагами всегда были ком­мунисты всех оттенков и члены Народно-Демократической партии, поэтому Хекматияр сразу же примкнул к исламскофундаменталистскому движению и участвовал в создании организации Мусульманская молодежь, где сотрудничал с Раббани. На полтора года он был приговорен к тюремному заключению за убийство студента-маоиста во время массо­вой политической стычки в Кабульском университете. Су­ровые черты характера, даже жестокость, отмечали мно­гие, кто лично знал Хекматияра. Своей главной целью он провозгласил создание в Афганистане централизованного те­ологического государства, и свою жизнь он посвятил воору­женной борьбе против «гонителей истинного ислама» и по­борников проникновения в Афганистан коммунизма. Под его руководством партия ИПА стала едва ли не самой зна­чительной политической силой моджахедов, имевшей влия­ние в провинциях Афганистана.

В марте 1993 года Хекматияр подписал перемирие с пре­зидентом Раббани, но ненадолго. Он продолжал совместно со своими союзниками блокировать и атаковать Кабул. После­днее наступление на Кабул было предпринято в феврале 1995 года, и Хекматияр сумел продвинуться на отдельных направлениях в сторону центра. Однако это выступление было отбито правительственными войсками. Отступление нанесло удар по престижу Хекматияра, и после этого его позиции заметно ослабевают. Потерпев сокрушительное поражение под Кабулом в марте 1995 года, фактически Хекмтияр облегчил талибам вход в разрушенный им город. Гражданская война, ослабление сторон подготовили переход к новому этапу исто­рии афганского государства и его революции,

Кровавые столкновения моджахедов по всей стране вверг­ли Афганистан в глубокий кризис и привели к реальной угро­зе его распада. Основной причиной вооруженных столкнове­ний различных группировок, как стало ясно, стала борьба за власть. Но на степень ее ожесточенности существенное влия­ние оказывали межнациональные и межэтнические противо­речия, которыми весьма умело пользовались лидеры борющихся политических группировок. Межэтнические противоречия сыг­рали заметную роль в падении режима Наджибуллы. После вывода советских войск из Афганистана Наджибулла не смог найти общего языка с влиятельными непуштунскими военны­ми руководителями на севере страны, населенном преимуще­ственно таджиками и узбеками, и это стало одной из главных причин, ускоривших падение его режима.

Крупнейшая партия страны Исламское общество Афга­нистана (ИОА) под руководством Б, Раббани преимуществен­но опиралась на непуштунские по своему составу организа­ции и вооруженные отряды. Исламское общество Афганис­тана, опиравшееся, прежде всего, на таджиков и их веду­щего полевого командира А. Ш. Масуда, сыграло решаю­щую роль в завершении борьбы с «коммунистическим» ре­жимом. Если гражданская война в период просоветских ре­жимов разделяла страну на два лагеря — прокоммунисти­ческий и исламско-фундаменталистский, то после круше­ния власти Наджибуллы характер гражданской войны стал приобретать более сложное содержание. В стране обостри­лись традиционные национальные и межэтнические проти­воречия, в основном, между пуштунскими и непуштунски­ми народами. Военные конфликты между Хекматияром и

Раббани опирались на борьбу за власть между пуштунами и национальными меньшинствами.

Национальный фактор всегда имел в Афганистане огром­ное значение, но после крушения Наджибуллы он приобрел решающее значение. Антикоммунистическая идеология, кото­рой следовали моджахеды в борьбе против просоветского ре­жима, уступила место национализму. Борьба различных груп­пировок за власть превратилась в межэтническое и межнацио­нальное противостояние, которое вышло за рамки политичес­ких и религиозных разногласий, превратившись в открытые вооруженные столкновения. На первый план выдвинулись этнонациональные противоречия, которые существовали во все времена. Однако после исламской революции они стали чуть ли не определяющими. Борьба за власть лидеров военных и политических группировок, представляющих интересы верхуш­ки крупнейших по численности народов, прежде всего пушту­нов, таджиков, узбеков, хазарийцев, туркмен, вышла на пер­вый план. Это позволило многим исследователям современной истории Афганистана даже делать вывод о том, что война после 1992 года приняла межнациональный характер.

После «революции моджахедов» в конце апреля 1992 года у власти в Кабуле сказалась некая коалиция влиятельных лиц — лидеров моджахедских партий, принадлежавших к различным этносам, и Раббани попытался закрепить сло­жившееся соотношение сил. Но центральная власть не рас­пространялась на страну в целом. Беспрецедентное укрепле­ние новой местной элиты, захватившей власть вооруженным путем, привело к неподчинению центральной власти и ослаб­лению и без того непрочных позиций моджахедов. После за­явлений об образовании ИГА в силу объективных причин центральная власть не смогла распространить свое влияние на всю территорию Афганистана. Вооруженная междоусоби­ца поставила страну на грань политико-административной дезинтеграции. Власть администрации Раббани охватывала лишь кабульский регион. Политический хаос сопровождал­ся стагнацией экономики, падением уровня жизни, полным беззаконием и произволом местных властей.

Раббани неоднократно заявлял о готовности передать свою власть в тот день, когда будет создан ответственный орган, в котором будут представлены все провинции и все слои общества. Попытки объединения были тщетны. Сепаратис­ты изолировали север Афганистана, а на юге страны уже

действовали талибы, которые не признавали никого. Пра­вительство ИГА еще рассчитывало на решение проблем Лоя Джиргой, в которой должны были участвовать все афганс­кие авторитеты из разных слоев общества. В афганской ис­тории такие решения традиционных органов власти не раз способствовали выходу страны из тупикового состояния

Развитие многолетней гражданской войны в Афганистане ослабило влияние пуштунского населения, когда-то имевшего ключевые позиции во властных структурах афганского обще­ства. Многолетнее участие в военно-политической борьбе про­тив кабульского режима позволило партиям и группировкам моджахедов, опиравшихся на национальные меньшинства, зна­чительно укрепить свои позиции. К тому же массозая эмигра­ция и сокращение общей численности населения не способ­ствовали сохранению прежней власти пуштунов. Поражение Хекматияра, стремившегося к восстановлению пуштунской власти, еще более ослабило позиции пуштунов и их влияние в жизни страны. В условиях гражданской войны значительно изменилась правящая элита. Ее основу стали представлять не традиционные слои афганского населения, а выбившиеся во власть малоизвестные лидеры повстанцев, выходцэ, как пра­вило, из среды непуштунского населения.

Антипуштунская позиция в ходе гражданской войны про­явилась в выступлении национальных меньшинств за пре­вращение Афганистана в федеративное государство. В мае 1992 года в Мазари-Шарифе было создано Национальное ис­ламское движение (НИД), а его руководителем стал генерал Дустум — узбек по национальности. Он — дважды герой ДРА, один из орденов ему вручил лично Наджибулла, когда Дустум был командиром батальона госбезопасности. Основ­ной целью созданной им партии, стала борьба за образова­ние федеративного государства, основанного на религии ис­лама и достижении полного равноправия всех национально­стей и племен. Его поддержал популярный полевой коман­дир, ставший военным министром ИГА, Ахмад Шах Масуд (таджик). Вместе с ним за федеративное устройство выступи­ли другие таджикские организации и их лидеры. Знамя фе­дерации поддержали хазарейские партии и другие группи­ровки. Ахмад Шах Масуд и генерал Дустум стали выразите­лями интересов национальных меньшинств и сосредоточили главное внимание на осуществлении контроля в местах ком­пактного проживания узбеков и таджиков, других этносов северных районах страны. Война за власть продолжалась, и из этого тупика, казалось, нет никакого выхода.

Таким образом, исламский джихад и «исламская рево­люция» обернулась заурядной борьбой за власть различных враждующих между собой политических группировок, стре­мившихся к перераспределению привилегий во власти раз­личным этносам. Эта борьба обрекла страну на невероятные жертвы и лишения. Война двух основных группировок не привела к победе какой-либо из них, но внесла неразбериху и хаос во все сферы жизни афганского народа.