Феномен выбора

Уникальность ситуации конкретных выборов напрямую связана с проблемой выбора как одного из сложнейших феноменов. Конечно, сопоставление сложного экзистенциального выбора и выбора человеком того или иного депутата было бы большой натяжкой, однако и в том, и в другом случае присутствует элемент некой финальности ситуации, ее непредсказуемости, нелогичности, а отсюда элемент мистичности.

На этот факт обращали внимание многие авторы . Приведем в качестве иллюстрации любопытное высказывание избирателя на выборах Президента РФ в 1996 году: «Когда я шел на участок, я собирался проголосовать за Зюганова, но в кабинке почему-то проголосовал за Ельцина, и до сих пор не понимаю, как это произошло». Напомним, что всего за несколько месяцев до этих выборов в возможность победы Б. Н. Ельцина трудно было поверить. Столь же трудно предсказуемым был выбор избирателями в 1999 году «Единства» («медведей»), сформированного буквально в ходе самой кампании. Да и стремительный взлет любви избирателей к малознакомому на тот момент В. В. Путину трудно назвать логичным.

«Мистичность» выбора получает рациональное объяснение обычно лишь задним числом. Происходящее же на избирательном участке вообще окружено ореолом «таинства», символами некого «священнодействия», и прогноз того, как поведет себя избиратель в день голосования, становится центральной проблемой кампании. Известно, что до трети избирателей принимает окончательное решение именно в день голосования. Поведение этой части электората определяет исход многих кампаний.

На начальных этапах кампании «неопределившиеся» обычно составляют абсолютное большинство, поскольку количество постоянно интересующихся политикой в обществе по разным оценкам составляет от 10 до 20% . Поэтому именно эта, «неустойчивая» часть электората является ключевой группой, за голоса которой, собственно, и идет борьба. В результате эта группа постепенно поляризуется и сужается, но выбор, в конечном счете, все равно происходит именно внутри нее.

Можно по-разному оценивать группу «неопределившихся», упрекать ее в аполитичности, доказывать при помощи социологии, что эта социальная группа не дотягивает до ценза «элитности» по образовательным, имущественным и прочим критериям. Однако именно этот «неустойчивый» избиратель и представляет собой того самого погруженного в повседневную жизнь человека, на уровне которого и происходит выбор полюса на линии напряженности.

Хотя формально выбор делается между одним кандидатом или другим, одной политической партией или другой, реально плоскость этого выбора лежит глубже. Иногда говорят: «Монтер Вася с похмелья голосует в зависимости от того, с какой ноги он сегодня встал». Но именно совокупность тех самых «Вась», «Валь», «Петь» и т. д. составляет электорат, народ, поведение которого представляет собой весьма сложный процесс и который проявляет в ситуации выбора удивительную мудрость и последовательность, понять которую не так просто.

Вставьте рисунок 4 Именно неустойчивая часть электората является группой, за голоса которой идет борьба

Патетичность приведенных выше рассуждений необходимо уравновесить конкретной практикой. Умозрительно можно предложить как минимум четыре возможные модели распределения голосов тех, кто определяется с выбором в день голосования:

• случайное (равномерное) распределение голосов;

• сдвиг в сторону оппозиционного лидера в силу аполитичности данной группы;

• сдвиг в сторону лидера гонки как проявление конформности, склонности поступать «как все»;

• распределение голосов пропорционально «определившейся» части электората.

Опыт показывает, что последний вариант из выше перечисленных, особенно в интенсивных и напряженных кампаниях, встречается наиболее часто, что достаточно нелогично, если следовать «примитивной» модели выбора. Ведь отсюда вытекает, что процесс поляризации, происходящий в «определившейся» части электората, «отзеркаливается» в «неустойчивой» его части. Получается, что, несмотря на меньшую вовлеченность этих избирателей в кампанию, а значит меньший объем получаемой ими информации и, соответственно, интерес к ней, общий вектор выбора сохраняется. Срабатывает своеобразный «эффект резонанса» или, пользуясь другой метафорой, голографический эффект — картина на периферии электорального поля оказывается сходной тому, что происходит в его центре.

Влияние «сознательной» части электората на «несознательную» очевидно, и оно происходит в первую очередь через неформальные каналы. Но информация, доходящая от «центра» к «периферии», упрощена, очищена от шелухи, избыточности. Выбор здесь происходит на уровне достаточно простых, базовых критериев (например, «свой — чужой»). Если теперь совершить обратное движение, то можно предположить, что и в основе выбора «сознательных» избирателей, несмотря на все нюансировки, в конечном счете, лежат те же базовые основания. Отличие «центра» от «периферии» состоит скорее не в основаниях выбора, а в степени его осознания и возможности мотивировки. Другими словами, и «центр», и «периферия» выбирают одинаково. Разница лишь в том, что «центр» в отличие от «периферии» может красиво, связно объяснить, почему он выбирает так, а не иначе, хотя в некоторых случаях это объяснение не имеет ничего общего с реальным основанием выбора.