Метафоры «военно-спортивного» плана (старт, финиш, гонка, победа, стратегия и тактика) часто используются в применении к предвыборным кампаниям

Социальная игра

Й. Хейзинга, который поднял понятие игры до методологического уровня и рассматривал всю человеческую культуру как игру, определил игру как «свободную деятельность, которая осознается как “не взаправду” и вне повседневной жизни выполняемое занятие, однако она может целиком овладевать играющим, не преследует при этом никакого прямого материального интереса, не ищет пользы, …совершается внутри намеренно ограниченного пространства и времени, протекает упорядоченно, по определенным правилам и вызывает к жизни общественные группировки, предпочитающие окружать себя тайной либо подчеркивающие свое отличие от прочего мира всевозможной маскировкой».

На первый взгляд, под это определение, особенно под первую часть, не подпадает ряд характерных черт предвыборной кампании. Однако это не совсем так. Действительно, если говорить о «не взаправдашнем» характере конфликта в применении к предвыборным кампаниям, то это означает как раз ту грань, за которой конфликт перерастает в насильственную форму. У известного мыслителя XX века Э. Канетти мы находим по этому поводу весьма любопытное рассуждение. О парламентской системе он пишет: «голосование … играет решающую роль как момент действительного выяснения сил. Это как бы пережиток кровавой стычки (выделено нами — М. К.), которая разыгрывается и переживается на разные лады: угрозы, ругань, общее возбуждение доходит иногда до драки и швыряния предметов. Однако подсчет голосов «кладет битве конец». Партии «сражаются, наложив запрет на убийство». И далее: «Выборы депутатов имеют в принципе ту же природу, что и процессы внутри парламента» .

Другой особенностью игры, которая кажется не свойственной предвыборной кампании, является отсутствие в игре прямого материального интереса. В предвыборной же кампании материальный интерес присутствует всегда, хотя в большинстве случаев он скрыт от общественности. Но и игра в карты, даже если она идет на деньги, не перестает от этого быть игрой, поскольку победа в игре и выигрыш как премия разделены. Размер этой премии создает дополнительный стимул для участников игры, но победа в игре всегда притягательна сама по себе.

У того же Й. Хейзинги после приведенного выше определения дается еще одно, более лаконичное: «Игра есть борьба за что-нибудь или же представление чего-нибудь. Обе эти функции без труда объединяются таким образом, что игра «представляет» борьбу за что-то, либо является состязанием в том, кто лучше что-то представит» . Это определение как нельзя более точно отражает сущность политики, которая заключается в формулировании и предъявлении (= «представлении») общественного интереса, и на выборах побеждает тот, кто раньше и точнее других этот интерес выражает.

«Особое» состояние социального субъекта

Специального внимания заслуживает характеристика игры, подчеркивающая то, что она (игра) разворачивается «вне повседневной жизни». В жаргоне политических консультантов существует разделение ситуаций выборов и ситуаций «мирного времени». Особый характер ситуаций выборов проявляется в резкой политизации общества, своеобразном замирании экономической жизни, особом сплаве настроений и эмоциональных состояний избирателей и т. п.

Разговоры об особом, гипнотическом, трансовом состоянии населения в этот период не так уж далеки от истины. И дело здесь не только в применении гипнотических технологий. Выше мы уже говорили о неизбежном обострении социальных конфликтов в период выборов. Развивая эту мысль, можно сказать, что социальный субъект в принципе приходит в «особое состояние». Одной из ключевых характеристик этого состояния является интенсивный процесс переструктурирования общества. Социальные страты приходят в движение и подобно частицам металла в магнитном поле выстраиваются вокруг основных силовых линий, линий напряжения.