Вопросы и задания:

1. В каких механизмах познания первого рода заключена возможность искажения наших знаний?

2. Почему человеку необходимы понятия, образующиеся в процессе познания второго рода?

3. Каковы объективный и субъективный компоненты таких понятий и почему они все-таки носят всеобщий характер? В чем взгляды Б. Спинозы на образование понятий совпадают и не совпадают с известными вам установками теории познания?

4. В чем проявляется интуитивность знаний, получаемых в по­знании третьего рода?

[ПОЗНАНИЕ ПЕРВОГО РОДА]

…мы многое постигаем и образуем всеобщие понятия, во-первых, из отдельных вещей, искаженно, смутно и беспорядочно воспроизводимых перед нашим умом нашими чувствами… Во-вторых, из знаков, например из того, что, слыша или читая известные слова, мы вспоминаем о вещах и образуем о них известные идеи, схожие с теми, посредством которых мы воображаем вещи… Таким образом, всякий переходит от одной мысли к другой, смотря по тому, как привычка расположила в его теле образы вещей. Солдат, например, при виде следов коня на песке тотчас переходит от мысли о коне к мысли о всаднике, а отсюда – к мысли о войне и т. д. Крестьянин же от мысли о коне переходит к мысли о плуге, поле и т. д.; точно так же и всякий от одной мысли переходит к той или другой сообразно с тем, привык ли он соединять и связывать образы вещей таким или иным способом.

[ПОЗНАНИЕ ВТОРОГО РОДА]

…те понятия, которые называются всеобщими (универсальными, абстрактными), как-то: человек, лошадь, собака и т. д. …возникают вследствие того, что в человеческом теле образуется столько образов, например людей, что если не совершенно превосходят силу воображения, то, однако, в такой степени, что незначительные особенности, отличающие каждого из них (а именно цвет, величину и т. д.), и их определенное число душа воображать не в силах и воображает отчетливо только то, в чем все они, поскольку тело подвергается воздействию со стороны их, сходны, ибо с этой стороны тело подвергается действию всего более, а именно от всякого отдельного человека. Это-то душа и выражает словом человек и утверждает обо всех бесконечно многих отдельных людях, ибо воображать определенное число отдельных людей душа не в состоянии. Но должно заметить, что эти понятия образуются не всеми одинаково, но различны для каждого соответственно с тем, со стороны чего его тело чаще подвергалось действию и что его душа легче воображает или вспоминает. Так, например, тот, кто чаще с удивлением созерцал телосложение человека, понимает под словом человек животное с прямым положением тела; а кто привык обращать внимание на что-либо другое, образует иной общий образ людей, – что человек, например, есть животное, способное смеяться, животное двуногое, лишенное перьев, животное разумное.

[ПОЗНАНИЕ ТРЕТЬЕГО РОДА]

Даны три числа для определения четвертого, которое относится к третьему так же, как второе к первому. Купцы не затрудняются помножить второе число на третье и полученное произведение разделить на первое; потому, разумеется, что они еще не забыли то, что слышали безо всякого доказательства от своего учителя, или потому, что многократно испытали это на простейших числах… В случае же самых простых чисел во всем этом нет нужды. Если даны, например, числа 1, 2, 3, то всякий видит, что четвертое пропорциональное число есть 6, и притом гораздо яснее, так как о четвертом числе мы заключаем из отношения между первым и вторым, которое видим с первого взгляда.

Спиноза Б. Этика // Избр. произведения: В 2 т. – М., 1957. – Т. 1. – С. 424–425, 437–439.

Другой виднейший представитель рационалистического направления – Готфрид Лейбниц (1646–1716) – немецкий философ и математик (один из создателей дифференциального исчисления) был убежден в том, что в окружающем нас мире царит предустановленная гармония, привнесенная в мир Богом: «во Вселенной нет ничего невозделанного, или бесплодного: нет смерти, нет хаоса, нет беспорядочного смешения, разве только по наружному виду; почти то же кажется нам в пруду на некотором расстоянии, с которого мы видим перепутанное движение рыб в пруду и, так сказать, кишение их, не различая при этом самих рыб» (Лейбниц Г. Монадология // Соч.: В 4 т. – М., 1982–1989. – Т. 1 – С. 425).

Основу этого совершенного и гармоничного мира составляет, по Лейбницу, неисчислимое множество монад – мельчайших элементарных кирпичиков мироздания, простых, вечных, не­сотворимых и неуничтожимых, имеющих основу только в самих себе. В качественном отношении каждая из монад является уникальной и неповторимой, поскольку составляет сущность отдельного материального предмета, животного и человека. Впрочем, все монады имеют одно общее свойство – зачатки разума, позволяющие им представлять себе гармонию мира в целом и соответственно этой гармонии занимать предначертанное им место, т. е. действовать как своего рода «божественный автомат».

По этой причине, считает Лейбниц, человек, обладающий наиболее развитым после Бога разумом, оказывается способен извлекать из него все наиболее общие и достоверные истины об окружающем нас мире – истины разума. При необходимости достоверность этих истин может быть доказана посредством трех сформулированных Лейбницем логических законов.

Закон тождества гласит, что достоверность понятия может быть удостоверена таким суждением о нем, в котором содержащиеся в самом понятии признаки его всеобщности сделались бы совершенно наглядными: равносторонний прямоугольник (квадрат) – все равно прямоугольник.

Закон противоречия гласит: всякое суждение является истинным, если невозможно противоположное тому, о чем в нем говорится: равносторонний прямоугольник не может не быть равносторонним.

Закон достаточного основания гласит: все существующее и происходящее имеет свою причину (основание).

Ту информацию об окружающем нас мире, которую поставляет нам непосредственный чувственный опыт, Лейбниц называет истинами факта. В отличие от истин разума, они носят вероятностный, а потому менее достоверный характер. Например, как пишет сам Г. Лейбниц, «Для меня не только непосредственно ясно, что Я мыслю, но столь же ясно, что я имею различные мысли, что иногда я мыслю об А, а иногда о В и т. д. Таким образом, картезианский принцип правилен, но он не единственный в своем роде» (Лейбниц Г. Новые опыты о человеческом разумении // Там же. – Т. 2. – С. 374).

На рассмотренной позиции основывается известная работа Лейбница «Новые опыты о человеческом разумении», в которой автор глава за главой, параграф за параграфом противопоставляет рационализм эмпиризму, представленному в «Опытах о человеческом разумении» Дж. Локка.

Ознакомьтесь с тезисным изложением в этой работе противопоставления двух основных направлений в философии Но­вого времени и выскажите собственное мнение по проблеме ­соотношения эмпириче­ского и рационального компонентов познания:

1) утверждение эмпириков о том, что наше сознание само по себе вне чувственного опыта есть чистая доска, «представляет, по-моему, лишь фикцию, имеющую своим источником несовершенные понятия философов, подобно понятиям пустоты, атомов и покоя» (Лейбниц Г. Новые опыты о человеческом разумении // Соч.: В 4 т. – М., 1983. – Т. 2. – С. 110). Ведь мы мыслим одновременно об огромном множестве вещей и от «всех наших прошлых мыслей остается нечто и ни одна из них никогда не может окончательно изгладиться» (Там же. – С. 113);

2) «чувственные идеи просты лишь по видимости, так как, будучи неотчетливыми, они не дают разуму возможности различать то, что они содержат в себе. Подобным же образом отдаленные образы и отдаленные вещи кажутся круглыми, поскольку мы не можем различить их углов, хотя мы и получаем о них некоторое отчетливое впечатление» (Там же. – С. 120). Поэтому простые идеи являются не простым отпечатком реально существующих материальных вещей, а возникают как мыслительные конструкции, составленные из элементарных ощущений;

3) сложные идеи возникают не в результате размещения простых идей в определенном порядке, а в результате активного взаимодействия простых идей с изначально заложенными в монаде нашей души основополагающими знаниями о мире как предустановленной гармонии целого (истинами разума), сродни «известным вибрациям или колебаниям, какие наблюдаются, к примеру, при прикосновении к натянутой струне так, чтобы она издавала своего рода музыкальный звук» (Там же. – С. 144).

При желании можете сравнить собственную точку зрения с позицией И. Канта по этому вопросу: «ни одну из этих способностей нельзя предпочесть другой. Без чувственности ни один предмет не был бы нам дан, а без рассудка ни один нельзя было бы мыслить. Мысли без созерцания пусты, созерцания без понятий слепы».