1. Политический фон во время написания книги

Эта книга была написана в конце 80-х годов и впервые опубликована на английском языке в 1993 году под названием «К новому социализму». Время, в которое она была создана – период Горбачева - наложило на нее свой отпечаток. Советская система все еще существовала, но находилась в явном кризисе. Реформы, проводимые с подачи адвокатов рыночного социализма, уже начали разрушать экономику и политически подкреплять социальные группы, желавшие полного восстановления капитализма. В Британии у власти находилось крайне правое правительство Тэтчер. Десять лет ее правительство систематически уничтожало социальные победы, одержанные рабочим классом при предыдущих социал-демократических правительствах. Государственные предприятия приватизировались, против профсоюзов вводилось репрессивное законодательство, а бедные были лишены права голоса с помощью подушного налога.

Программу Тэтчер по отбрасыванию социализма и усилению власти богатых оправдывала школа экономики, которую позже назвали неолиберальной. Ее ведущие теоретики, люди вроде Хайека и Фридмана, защищали неограниченные свободные рынки, социальную помощь в минимальном объеме и сведение экономической роли государства к контролю за инфляцией. Диктатура Пиночета в Чили дала неолибералам первую возможность реализовать свои идеи на практике. Режим Тэтчер был их вторым экспериментом. А их следующим экономическим триумфом должна была стать ельциновская Россия.

Сто лет назад Ленин, чувствуя острую необходимость основания коммунистической партии, писал, что «без революционной теории не может быть и революционного движения». Мы можем обобщить эти слова и сказать, что без адекватного теоретического понимания ни одна социальная группа не может стать классом в политическом смысле. Сто пятьдесят лет назад при основании Немецкой коммунистической партии Маркс писал, что «ближайшая цель коммунистов та же, что и всех остальных пролетарских партий: формирование пролетариата в класс». Формирование русских и немецких рабочих в классы было вызвано распространением революционного толкования политической экономии в «Капитале» Маркса. Социал-демократические партии, укрепившиеся в конце XIX – начале XX века считали «Капитал» своей библией. Его не читал, конечно, каждый член партии, но через посредничество партийных интеллектуалов мировоззрение книги перешло в социал-демократическую прессу и речи политиков-социалистов. Социалистические просветители, такие как Джон Маклин из Глазго, в Рабочих колледжах преподавали рабочим марксистскую экономику.

К середине XX века перспективы капитализма выглядели мрачно. Видя триумф сталинизма в СССР, а затем в Восточной Европе, «ползучий» социализм в Западной Европе, правые экономисты вроде Хайека боялись даже за само выживание либерального капитализма. Их ответом стал теоретический проект, который должен был сделать для капитала то, что Маркс сделал для труда – дать связную политическую экономию, адекватную потребностям времени. Если «Капитал» Маркса был, если перефразировать Бордигу, настолько же манифестом коммунизма, насколько и работой по экономике, то «Дорога к рабству» Хайека стала манифестом контрреволюции. За следующие полвека идеи неолиберализма переместились с дальних полок библиотек к доминированию в экономической политике всего мира.

Им это удалось, потому что они соответствовали классовой потребности и одновременно давали достаточно убедительную критику существующего социального порядка. Они захватили гегемонию, определяя термины, в которых велись споры. Их открыто взяли на вооружение политики, например, Маргарет Тэтчер, но они стали влиятельными и в кругах, совсем близких к социалистическому движению. Они создали интеллектуальный климат, в котором левые теоретики стали благосклонно прислушиваться к критике плановой экономики и к защите рынка. И на Западе, и на Востоке социалистические экономисты – Брюс, Корнаи, Аганбегян и Ноув – начали продвигать модели рыночного социализма.

Событием, которое непосредственно повлияло на наше решение написать «К новому социализму», стала, вероятно, публикация «Экономики осуществимого социализма» Алека Ноува (1983). В книге глубокое знание советского опыта сочеталось с симпатией к рынку и социал-демократическим мировоззрением. Ее читали и испытали прямое ее влияние ведущие политики лейбористской партии. Ее цитировал Нейл Киннок (лидер Лейбористской партии с 1983 по 1992 год), чтобы оправдать отход от заявленной в программе цели общественной собственности на средства производства. Мы чувствовали, что аргументы Ноува правдоподобны, но одновременно политически опасны и фундаментально ошибочны. Рынок – не единственный способ организации работы сложной экономики. Центральное планирование не только жизнеспособно, но становится по мере развития компьютерных технологий все более и более мощным. Наша книга была сознательно построена как опровержение Ноува, а не прямое опровержение Хайека, но Хайек и Мизес стоят в тени за спиной Ноува.

Успешному революционному движению требуется руководящая экономическая теория и руководящая политическая теория. Двумя опорами старого коммунистического движения была политэкономия Маркса и теория Ленина о государстве и партии. У неолиберализма есть теория свободного рынка и идея представительного управления. Нашим ответом неолиберализму должно стать обновление марксистских экономических идей и идей Ленина о государстве. В начале XXI века мы не можем согласиться с применением трудовой теории стоимости только к анализу капитализма, мы должны использовать ее и для социализма. Через девяносто лет после ленинского «Государства и революции» мы должны заново написать и заострить ленинскую критику представительной формы правления. Мы считаем, что нужно объединить три ключевые идеи – трудовую теорию стоимости, кибернетическую координацию и демократию участия – как альтернативу либеральной троице цен, рынков и парламента. Мы развивали эти темы в нескольких публикациях (Cockshott and Cottrell 1989, 1992, 1993; Cockshott 1990).

Наш акцент на демократию участия в какой-то степени был вызван особыми политическими обстоятельствами Шотландии 80-х годов, когда тэтчеровское правительство считало страну практически колонией. Это вызвало широкое национальное демократическое движение как рабочих классов, так и масс интеллигенции, против тэтчеризма и за самоопределение. Это движение было в широком смысле «социалистическим», нацеленным на конституционную реформу. В него входили широкие группы – от «Шотландских социалистов», к которым принадлежали мы (и Ноув) до более буржуазно-демократического Шотландского конституционного собрания. Считая, что только прямые массовые акции участия могут защитить народ от правительства, мы обнаружили, что находимся в самом левом крыле этого движения. Именно это крыло начало кампанию массового гражданского неповиновения против подушного налога, который английское правительство ввело в Шотландии. Мы призывали ответить на налог за право голоса отказом его платить. На пике кампании около половины рабочего населения Глазго стали отзывать свои налоги, и массовые пикеты защищали дома рабочего класса от сборщиков налогов. Книга написана в разгар этой кампании. Массовое движение достигло полного успеха: сопротивление налогу распространилось по Англии и привело к отставке Тэтчер.