6.3. История философии
Я не историк философии. Я плохо знаю историю и, что еще хуже, кажется, совершенно лишен чувства исторического. Когда историк читает труд мыслителя прошлого он принимает во внимание труды его предшественников видит, как постепенно вызревали те идеи, которые высказывает мыслитель. Одновременно он знает, что происходило с этими идеями в более поздние времена: как их критиковали, как они трансформировались у других философов, что от них, в конце концов, осталось нашему времени Он учитывает обстоятельства создания труда и культурно-исторический контекст, элементом которого он явился в свое время. Короче говоря, историк наполняет кровью и жизнью останки прошлого. Для меня же история не процесс, длящийся во времени, а ряд событий, упорядоченных в пространстве: Платон и Аристотель стоят подальше, Абеляр и Фома Аквинат - поближе. Кант и Гегель - еще ближе, а Рассел или Гадамер - совсем рядом. Все они даны мне одновременно, и к каждому из них я могу подойти с вопросом или критическим замечанием. Что делать! Нет во мне животворящей силы историка. Напротив, я умерщвляю философскую систему, подвешивая ее на дыбе собственного интереса: как она отвечает на занимающий меня вопрос? Плодотворен ответ или ведет в тупик?
«... Звуки умертвив,
Музыку я разъял, как труп. Поверил
Я алгеброй гармонию...»5.
Боюсь, однако, что этот недостаток присущ не только мне или пушкинскому Сальери. По-видимому, страдал им и Поп-пор, хотя в своем «Открытом обществе» дал обширный историко-философский обзор. Поэтому в отношении истории философии я позволю себе высказать лишь одно несмелое предположение.
Наши курсы по истории философии - это набор философских систем и взглядов тех или иных мыслителей. Экзаменационные вопросы в большинстве случаев имеют вид: «Философские воззрения такого-то». Я вовсе не хочу оспаривать ценности подобных курсов и вопросов. Но для работающего философа была бы, может быть, интересна еще и другая история философии - история философских проблем. Когда и кем была впервые осознана некоторая философская проблема? Как она решалась теми или иными мыслителями? Какие новые формулировки она получала в разные эпохи? На какие вопросы она расщеплялась? Ответ на такие вопросы порой чрезвычайно нужен философу. Меня не интересуют все воззрения Декарта или Гоббса, но, если я размышляю над каким-то вопросом, мне было бы интересно и полезно знать, как его решали эти выдающиеся мыслители.
Допустим, например, меня интересует вопрос о значении общих понятий, или универсалий», как говорят философы, типа «стол», «человек», «растение» и т.п. Что они обозначают? К чему относятся? При рассмотрении этого вопроса мне было бы полезно узнать, что о понятиях впервые заговорил Сократ, что Платон считал их неизменными, вечными идеями, существующими в особом мире и порождающими, в некотором смысле, конкретные чувственно воспринимаемые вещи. А вот Аристотель полагал, что безусловным существованием обладают лишь конкретные вещи, а общее воплощенное в понятии, не существует отдельно от них. Я бы с интересом почитал о спорах средневековых схоластов по поводу универсалий, о позициях реалистов, номиналистов, концептуалистов. Наконец, существенную помощь мне оказало бы знакомство с постановкой проблемы универсалии в первой половине XX в.: что и как обозначают предикатные знаки формальных систем?6 Вот такая история философии оказала бы неоценимую помощь любому философу. Кроме того. зная о связи рассматриваемого им вопроса с фундаментальными философскими проблемами, осознавая, ответвлением какой из них является его вопрос, философ смог бы гораздо лучше оценить свое место в общей сфере философских исследований.
С этой точки зрения мы можем теперь кое-что добавить и относительно развития философии. Выше мы отмечали, что развитие философии - подобно развитию искусства - есть кумулятивный процесс накопления все новых философских систем, новых систем мировоззрения. Но для проблемной истории философии дело обстоит иначе. Ее развитие по видимому, лучше всего может быть описано с помощью схемы развития знания Поппера: проблема - ее предположительные решения - критика и отбрасывание предложенных решений - новая проблема. Удивительно, но схема Поппера скорее описывает не развитие науки, а именно философии! Здесь следует лишь добавить, что старые проблемы изменяют формулировки и, расщепляясь, порождают новые проблемы. И. Лакатос в своей блестящей книжке «Доказательства и опровержения» на примере решений математической проблемы дал, в сущности, образец написания историко-философских работ.