Заключение

Исламский радикализм, как социально-политическое явление, становится одним из важнейших факторов, непосредственно воздействующим на мировой политический процесс. Его крайние составляющие – экстремизм и терроризм – многими отечественными и зарубежными политологами рассматриваются несущими в себе реальную угрозу существующему мировому порядку. Более того, имеются основания полагать, что, несмотря на проводимую американцами антитеррористическую операцию, направленную на слом международных структур радикального исламского движения, угроза миру, исходящая от исламистов останется или даже возрастет в обозримом будущем.

В этой связи недооценка «исламского фактора» может обернуться и для России, уже столкнувшейся с экспансией международного исламского экстремизма, нежелательными для нее последствиями в плане ее внутриполитической дестабилизации, а также ослабления ее геополитических, геоэкономических и геостратегических позиций в мире.

Обострение межконфессиональных и межнациональных противоречий в ряде регионов России, борьба за власть между различными группировками внутри страны, острый системный социально-политический кризис, беспрецедентное обнищание самых широких слоев населения, рост оппозиционных настроений в обществе стали привычными факторами в жизни нашей страны. Они детерминируют сепаратистские, националистические и иные нежелательные явления в зоне традиционного распространения ислама в России, одновременно создавая питательную среду для политизации этой религии, возникновения и расширения здесь движения исламских радикалов. Причем зачастую «исламский фактор» используется различного рода сепаратистами и националистами, а порой и просто криминальными элементами, для оправдания своей антигосударственной деятельности, а также для привлечения в свои ряды все новых сторонников. В этом и заключается живучесть различного рода радикальных исламских доктрин.

Власть – главный предмет интереса радикального исламского движения во всем мире, в России в частности. Именно с властью связан набор главных идей исламистов: исламское общество было введено в заблуждение «неверными» и мусульманами-отщепенцами, последние более опасны по сравнению с первыми; по примеру стран Запада или под принуждением «отщепенцев» мусульмане отошли от принципов Корана, сунны Пророка и приняли «неверные» (светские) законы и ценности; все зарубежные идеологии (либерализм, консерватизм и т.д.) есть зло, поскольку они противопоставляют мусульман друг другу; в настоящее время исламский мир переживает последствия отхода от законов Корана и обычаев Шариата, культивируя варварские ценности «неверных»; главным средством борьбы с этой тенденцией является джихад – священная война за веру; после неизбежной победы над «врагами ислама» в мусульманских странах и реисламизации общества наступит эпоха длительной войны исламских стран с «неверными», которые узурпировали решение главных вопросов устройства мира.

Иначе говоря, специфика исламского радикализма выражается в своеобразной коллективистски ориентированной форме социальной мобилизации, где община единоверцев (мусульманская умма) предстает в качестве главной мировоззренческой ценности в восприятии мусульманина-радикала. При этом все общество представляется своеобразно выстроенной иерархией общин: от первичных исламских джамаатов – через формирование исламского государства – к панисламистской концепции, предусматривающей солидарность исламского мира в целом.

Как свидетельствует многовековая историческая практика «обновителей» и «реформаторов» от ислама, их иде­о­ло­ги­че­с­кие ус­та­нов­ки, провозглашающие необходимость бескомпромиссного противостояния неверию и «тирании куфра», оказываются тождественными по своему содержанию независимо от конкретно-исторических условий. Построенные на их базе архетипические идеологемы (до конкретного потенциального «воина ислама», участника экстремистского движения или, скажем, террористической организации, радикальные установки их пропагандистами доводятся в виде лозунга или призыва, который провозглашается нормой или установлением ислама как такового), которые лежат в основе исламского радикализма как способа социальной и политической мобилизации своих адептов, до­пу­с­ка­ют и да­же пре­ду­с­ма­т­ри­ва­ют экс­тре­мист­ские ме­то­ды борь­бы с противниками, вклю­чая тер­ро­ри­с­ти­че­с­кие ак­ции и от­кры­тые во­ору­жен­ные столк­но­ве­ния (ни­за­ри­ты-ас­са­си­ны, ран­ние вах­ха­би­ты, кав­каз­ские мю­ри­ды, многочисленные современные экстремистские группировки), представляемые ими как джихад. Поэтому при всем различии между хариджитами и, скажем, современными «неоваххабитами», орудующими на Северном Кавказе, они остаются типологически схожими явлениями.

При этом «исламский радикализм», как идеологическая доктрина, не является какой-то раз и навсегда заданной, застывшей величиной, а выступает в качестве универсального понятия, поскольку может базироваться на идейно-доктринальных установках и «суннитского салафизма», и «шиитского фундаментализма», и «пантюркизма»…, продуцируя, тем не менее, зачастую внешне идентичную, например террористическую, политическую практику.

На этой основе, как свидетельствует обширная мировая и отечественная практика, культивируются определенные модели социального и политического поведения в исламских обществах. Такие модели зачастую оказываются несовместимыми с государственно-политическими институтами (в том числе и с институтами традиционного, умеренного ислама), а потому в своем развитии требуют формирования новых институтов власти, форм общежития и социальной организации.

Сегодня во многих странах мира действуют многочисленные радикальные исламские организации. За последние 15-20 лет они укрепили свои международные связи, создали инфраструктуру, позволяющую нелегально перебрасывать в различные регионы значительные силы боевиков, оружие, материальные и финансовые средства. У них появились хорошо оснащенные военные формирования, по численности сравнимые с армиями отдельных государств, со своими базами подготовки, укрытий боевиков и оружия. Личный состав этих формирований, как правило, имеет боевой опыт. Одновременно исламисты в совершенстве овладели пропагандистскими методами работы, в том числе с использованием широких возможностей разнообразных средств массовой информации и глобальной сети Internet, как на государственном, так и международном уровне.

В последние годы деятельность радикальных исламских организаций все более приобретала интернациональный характер. Отмечалась тенденция усиления взаимодействия между ними, приведшая к созданию такого координационных центров, как «Аль-Каида» и «Мировой фронт джихада», осмелившихся бросить вызов единственной сверхдержаве мира – США. Однако до этого исламисты получали опыт сотрудничества в ходе совместных действий в Афганистане, Боснии, Таджикистане, Чечне и других «горячих точках», выискивая там «слабое звено», нередко не без определенного содействия со стороны тех же США и их союзников.

События 11 сентября 2001 г. стали той вехой, когда мировое сообщество, кажется, наконец-то осознало серьезность угрозы жизни на земле со стороны радикального исламского движения, приступило к координации усилий для организации совместного противодействия этому злу.

Однако, как показывает уже имеющийся мировой опыт противодействия исламскому экстремизму, без реализации усилий по решению социально-экономических проблем, создающих благодатную почву для распространения его идей и привлечения в свои ряды новых сторонников, только силовыми методами добиться долгосрочных успехов в борьбе с ним невозможно.