Глава 7 --- Как познавал Леонардо Пpедыдущая глава Содеpжание Следующая глава Глава 7 - Как познавал Леонардо Что из себя на самом деле представляет трехлетний ребенок, в отличие от того, что мы, взрослые, о нем думаем? Дети рождаются с жаждой знаний. Они хотят знать обо всем на свете и желательно прямо сейчас. Малыш уверен, что процесс познания - это самое лучшее из того, что он имеет в жизни. А все окружающие в течение первых шести лет пытаются втолковать ему, что это совсем не так, что самое лучшее в мире - это игра. Некоторые дети в это так и не поверят, а потому навсегда останутся при своем первом убеждении, что именно познание - это величайшее благо. С течением времени они станут теми, кого мы называем гениями. Дети уверены в том, что познание - это тот навык, который необходим для того, чтобы выжить. Так оно и есть на самом деле. Познание - это именно такой навык, а потому опасно быть очень молодым и беспомощным. Чтобы выжила одна форель, необходимо десять тысяч икринок; чтобы выжила одна черепаха, необходимо сорок яиц. Яйца черепахи представляют собой желанную добычу для хищников, но и маленькие черепашки, впервые выходя в моря, подвергаются большой опасности. В начале лета на окраинах дороги можно видеть мертвых детенышей белки и кролика. Они не смогли научиться тому, как выжить, и их настиг суровый закон природы: познание - это тот навык, который необходим для выживания. И в первую очередь эта истина относится к человеческим существам. А в детях она просто заложена от рождения. Природа применяет удивительные хитрости для того, чтобы гарантировать как выживание всего вида, так и выживание отдельных его представителей. Чтобы гарантировать выживание вида, она изобрела самую замечательную для нас хитрость, которая называется секс. Вы только задумайтесь на минутку, что было бы с человеческой популяцией, если бы секс являлся неприятной и болезненной процедурой? И через сколько лет наша популяция сократилась бы до нуля? Чтобы гарантировать выживание каждого человеческого младенца, природа наделила его уверенностью в том, что именно познание - это величайшая вещь на свете. И ребенок сохраняет эту уверенность до тех пор, пока мы сами не разубедим его. В этом пункте вы не должны просто верить нам на слово - все это слишком важно. Если вы хотите знать, о чем именно думает трехлетний ребенок, - а ведь мы обычно убеждены в том, что это какая-нибудь чепуха вроде мороженого, - вам надо проконсультироваться у самого авторитетного эксперта в этом вопросе - у самого ребенка. Почему бы вам не спросить его об этом? Когда вы будете спрашивать его о том, чего он хочет, постарайтесь избавиться от всяких предубеждений. Если вы уже заранее будете уверены в том, что он скажет, то все это окажется бессмысленным - вы услышите лишь то, что и намеревались услышать. Помните о всемогуществе наших мифов! Итак, вы спрашиваете трехлетнего ребенка о том, чего же он на самом деле хочет. Если он вам доверяет, то об этом даже не придется спрашивать, напротив, это он будет задавать вам вопросы. Конечно, он вас не спросит, что из себя представляют трехлетние малыши, об этом он и сам прекрасно знает. Но он просто завалит вас бесконечными вопросами, которые убедительно продемонстрируют, что дети в первую очередь хотят совсем не мороженого - они хотят знать все и обо всем. (Большое преимущество неразумности, а именно неразумными нас и делают мифы, состоит в том, что вы можете одновременно придерживаться двух противоположных точек зрения, то есть: всем известно, что дети любят играть; и всем известно, что они задают бесконечное количество вопросов.) Но истина состоит лишь в последнем утверждении, и вот некоторые из самых важных вопросов, которые залают дети: Папа, что держит звезды в небе?
Мама, почему трава зеленая?
Папа, как смог этот маленький человечек забраться в телевизор? И ведь именно этими же самыми вопросами задаются и ученые мужи! А вот что мы обычно отвечаем своим детям: "Видишь ли, козленок, папа очень озабочен тем, что наше правительство должно предпринять в нынешней ситуации на Ближнем Востоке, поэтому он занят тем, что сочиняет письмо в газету. Почему бы тебе не побегать и не поиграть, пока твой папа думает?" Существуют две причины, по которым мы никогда не отвечаем на вопросы своего малыша. Первая из них состоит в том, что мы уверены - он не поймет наших ответов, если мы попробуем всерьез объяснить ему существо дела. Вторая причина еще проще - мы и сами не знаем ответов. Ведь это такие трудные вопросы! С 1962 г. американцы платят с каждого доллара один цент налогов на поддержку одной замечательной организации называемой НАСА (Центр космических исследований). Сам я был бы готов платить ей не цент, а десять центов. И причина совсем не в том, что я сильно озабочен состоянием дел на Луне. Просто возможность достичь Луны и, что самое главное, вернуться обратно, стоит любых денег. Если кто-нибудь попросит вас резюмировать суть всей космической программы в одном очень простом вопросе и даст вам целый год на размышление, сможете ли вы за это время придумать формулировку умнее, чем "Что держит звезды на небе?" А "почему трава зеленая" я лично не знаю. Впрочем, можно ответить, что в этом "виноват" хлорофилл. Но тогда ребенок задаст следующий вопрос: "А почему этот хлорофилл не делает траву красной?" И вот на этот-то вопрос я уж точно не смогу дать ответа. Подозреваю, что и вы тоже не сможете ответить, если только не являетесь биологом. Но любая мать ответит просто: "Потому, детка". Одна из связанных с нашим Институтом матерей, которая наиболее успешно постигла суть этой нелегкой профессии - быть матерью - рассказала мне о том, что ее маленькая дочь после такого ответа задала следующий вопрос: "А почему, мамочка, потому?" Нам всем следует об этом задуматься. Папа, как смог этот маленький человечек забраться в телевизор? Этот вопрос мучает меня самого с тех пор, как я впервые увидел этого маленького человечка на экране. Тем более, что ни один ребенок не может обойтись без этого вопроса. Я пытался как-то улизнуть от него, ссылаясь на световые и звуковые волны, но это помогло мне продержаться всего одну минуту. А ведь дело заключалось в том, что я просто не знал ответа. С тех пор я никогда не пытаюсь ответить на такие вопросы, а честно признаюсь в том, что я не знаю. Я никогда не лгу детям и не пытаюсь их обмануть, хотя по отношению к самому себе проделывал это неоднократно. Тем более, что это бесполезно: маленькие дети великолепные психологи и видят нас, взрослых, буквально насквозь. И никакому взрослому не стоит даже и пытаться обмануть ребенка. Сам я уже слишком стар и у меня просто нет времени на такое бессмысленное занятие. Однако вернемся к "маленькому человечку в телевизоре". Люди моего поколения просто очарованы этим замечательным устройством, ведь мы родились в те времена, когда небо еще не кишело самолетами, а дома - телевизорами. Поверите ли вы в то, что когда я слышу звук пролетающего самолета, то непременно поднимаю голову? Разумеется, телевизор очаровывает не той чушью, которую по нему показывают, а самим фактом изображения. Это и есть вопрос о том, каким образом маленький человечек сумел туда забраться. Что же мы фактически делаем, когда дети задают нам один из своих великолепных вопросов, на которые невозможно найти ответа? Да, разумеется, говорим так: "Смотри, детка, какой замечательный игрушечный грузовик, возьми его и иди играй". Маршалл Маклухан обычно говорил, что миниатюризация - это искусственная форма, очень высоко оцениваемая взрослыми. Но по отношению к ребенку - это неверно, и он может принять нас за сумасшедших. "Это - грузовик? - думает трехлетний малыш, держа его в своих ручонках. - Но ведь они же говорили мне, что грузовик такой большой, что, когда он проезжает мимо дома, дрожат стекла и пахнет выхлопными газами. А если оказаться у него на пути, то он тебя просто собьет и раздавит. Так неужели это - грузовик?" К счастью, все дети - лингвистические гении, поэтому в конце концов он решит так: "Они больше меня и называют это грузовиком. Ну что ж, тогда и я буду называть его так". Так что же произойдет после того, как мы дадим ему игрушечный грузовик? Ну, все и так это знают: малыш поиграет с ним пару минут, а потом заскучает и отбросит его прочь. Заметив это, мы сделаем глубокомысленный вывод: у ребенка недостаточная концентрация внимания. Я - большой и могу сконцентрироваться на длительное время, он - маленький и не может. У меня большой мозг, у него маленький, все ясно. Насколько же мы самонадеянны и слепы! Мы видим только то, что, как нам кажется, мы и должны видеть. Присмотримся к реальному положению вещей. И вот тогда в поведении, которое мы приняли за результат неразвитых способностей малыша, мы увидим его блестящий познавательный потенциал. У детей есть пять способов познания мира: слух, зрение, вкус, осязание, обоняние. Столько же способов имеем и мы с вами. Итак, мы дали ребенку игрушечный грузовик, который он никогда до этого не видел. Если же он уже видел эту игрушку, то немедленно отбросит ее прочь и потребует что-нибудь новенькое. Мы даем ему новую игрушку, в надежде занять его внимание. Прежде всего он осматривает ее (вот почему они раскрашены в яркие цвета), затем прислушивается к ней (вот почему их конструируют так, чтобы они производили какой-то шум), ощупывает (поэтому они не должны иметь острых краев), пробует на вкус (игрушки делают из безвредных материалов), и наконец обнюхивает (производители игрушек еще не додумались до того, чтобы придавать им приятный запах). Таким образом, он изучил все свойства данной игрушки всеми доступными ему средствами, ему на это потребовалась всего одна минута. Но ведь ребенок не просто умен, он гениален. Для него осталось невыясненным еще одно обстоятельство - как и из чего сделана эта игрушка? Чтобы понять это, нужно се разломать. И вот он пытается это сделать, но через минуту понимает, что у него ничего не получается - ведь игрушки специально делают прочными. Тогда он просто отбрасывает ее. Существуют два способа, при помощи которых мы, взрослые, с удовольствием отбиваем у ребенка тягу к познанию: Первый - это делать игрушки так, чтобы их невозможно было разломать. Второй - помещать его в такое замкнутое пространство (например, в детский манеж), откуда он не может ни до чего дотянуться. Он отчаянно пытается познавать, а мы, не менее отчаянно, пытаемся заставить его играть. И несмотря на все наши усилия, ребенок все же преуспевает в познании того, что непременно должно быть познано. Познав игрушку, он не играет с ней, а просто отбрасывает ее в сторону. По нашим наблюдениям, этот процесс продолжается полторы минуты. Взрослые, наблюдая за действиями малыша, направленными на познание и развитие, приписывают их его неразвитости. Но если им задать вопрос: "Сколько же времени нужно смотреть на игрушку?" - то ответ будет таким: "Столько, сколько достаточно, чтобы понять, что она из себя представляет". Если этот ответ верен, то я могу признаться, что еще ни разу не встречал взрослого, который бы смог в этом отношении превзойти малыша, Пять путей ведут в мозг, только пять. Все, что ребенок познает в своей жизни, он делает с помощью этих путей. И все, что в свое время познал Леонардо, он познал с помощью тех же самых путей. Пpедыдущая глава Содеpжание Следующая глава