Верования относительно фактов

Насилие нарушает свободу жертвы и, физически и психологически вредит жертве. Насилие удовлетворяет похотям насильника и желанию доминировать, вредить, и оскорбить.

Более глубокий моральный принцип

Неправильно нарушать свободу людей, или вредить другим для собственного удовольствия.

Насилие не ошибочно

Более глубокий моральный принцип

Нравственно приемлемо для людей сделать то, что удовлетворяет их желаниям, независимо от того, какие те желания, и независимо от вреда другим.

Верования относительно фактов

Насилие нарушает свободу жертвы и, физически и психологически вредит жертве. Насилие удовлетворяет похотям насильника и желанию доминировать, вредить, и оскорбить.

Могли ли теперь причины быть раскрыты для более глубоких моральных принципов о нанесении вреда другим для собственного удовольствия? Кажется, что в конечном счете мы найдем, что просто нет никаких более глубоких моральных принципов, которые можно раскрыть. Каждый подготовит скопление морального кодекса, фундаментального, или конечного, морального принципа. Фундаментальные моральные принципы - заключительные моральные причины, конечная точка морального обоснования. Они не оправданы никакими более глубокими моральными принципами.

Давайте предположим, что мы достигли фундаментальных моральных принципов. “Насилие является неправильным” оправдан обращением к более глубокому моральному принципу, неправильно вредить другим людям для собственного удовольствия; “Насилие не является неправильным”, оправдан обращением к более глубокому принципу, нравственно приемлемо удовлетворять желания, даже если это вредит другим людям. Но нет никакого дальнейшего принципа, который оправдывает эти принципы:

Принцип H: Нанесение вреда другим людям, чтобы удовлетворить желания является неправильным.

Принцип D: Нравственно приемлемо удовлетворить желания, даже если другим людям причиняют вред.

Принципы H и D фундаментальны для каждого участника спора. Каков статус таких фундаментальных моральных принципов, если нельзя оправдать их, обращаясь к другим причинам, другим моральным принципам?

Чтобы считаться моральными принципами, H и D должны быть универсальными, должны относиться ко всем. Если кто-то не может последовательно принять ни одного, как универсального, неразумно принять его. Я думаю, что немного людей могли принять D как универсальный. Принятие D как универсального означает, что нравственно приемлемо для других вредить нам, чтобы удовлетворить их желания. Большинство из нас думает, что было бы неправильно для других вредить нам в удовлетворении их желаний; поэтому, большинство из нас не могло последовательно принять D, если мы не готовы дать представление, что неправильно для других вредить нам. Для большинства из нас D неразумен из-за требования универсальности. Для большинства из нас разумен H.

Однако, предположим, что кто-то не полагает, что было бы неправильно для других вредить ему? Что, если кто-то может последовательно принять D? Следовательно H и D одинаково разумны, принимает ли каждый H или D, вопрос произвольного выбора? Был ли тот, кто принимал D, не нарушая требование универсальности, неуязвимым для рациональной критики?

Много людей не полагают, что принятие фундаментального морального принципа, такого как H или D является вопросом произвольного выбора, и при этом они не думают, что тот, кто принимал D, а не H, будет неуязвим для рациональной критики. Они думают, они знают, что H - правильный моральный принцип и, что D - неправильный моральный принцип.

Можно было бы пойти далее. Можно было бы настоять, что любой, кто принимает D, является моральным чудовищем. В Бостонском пригороде Дорчестера ночью Хэллоуина в 1990, согласно полиции, восемь подростков, в возрасте от пятнадцати до девятнадцати, решили найти женщину, чтобы ограбить. Они пошли дальше, насилуя и убивая одну из их жертв. Согласно газетным сообщениям, ее неоднократно насиловали, били, и нанесли удары свыше сотни раз ножами и неразбитыми пивными бутылками. Впоследствии, они по сообщениям хвастались этим. Давайте предположим, что эти подростки принимают D, что нравственно приемлемо удовлетворить желания, независимо от того, какие желания и независимо , кому причиняют боль. В свете этого примера можно было бы настоять, что эти подростки - моральные чудовища и что принцип, за которым они следовали, D, является неправильным моральным принципом, который не может считаться разумным. Но кроме обращения к чувствам об ужасных примерах, таких как Дорчестерское убийство, или изнасилование бегуна в Центральном парке, как можно защитить представление, что D – неправильный моральный принцип и H правильный моральный принцип?

Интуитивизм и Априорное Познание Моральных Принципов

Много людей убеждены, что они знают, что H верный и D ложный; некоторые сказали бы, что H очевидно верный и что D очевидно ложный. Однако, что, если Вы спрашиваете, как мы можем знать, что H верный? “Нанесение вреда другим людям, чтобы удовлетворить желания является неправильным”, не походят “Киты, млекопитающие”, или “Золото - элемент.” Можно определить, являются ли киты млекопитающими, или золото - элемент восприятием и наблюдением, но нельзя определить восприятием и наблюдением что, вредить другим людям, чтобы удовлетворить

желания является неправильным. Некоторые философы думали, что причина может установить истину фундаментальных моральных принципов, даже если восприятие и наблюдение не может; они думали, что моральные принципы познаваемы априорно, не по опыту. (Вы можете рассмотреть обсуждение априорных познаний и познаний по опыту в Главе 6.), Возможно, фундаментальный моральный принцип, такой как “Нанесение вреда другим людям, чтобы удовлетворить желания является неправильным”, Аналитично, более аналогичен “Холостяки не состоят в браке” чем “Киты млекопитающие.” Возможно, так же, как "не состоящий в браке" часть значения "холостяка", “вредя другим людям, чтобы удовлетворить желания” только часть значения "неправильно". В этом случае, причина могла установить истину Принципа H, способ, которым можно установить истину “Холостяки к не состоят в браке.” Так же, как “Холостяки не состоят в браке” Аналитичен и, таким образом познается априорно, возможно H тоже Аналитичен. Но понятие нанесения вреда другим людям для собственного удовольствия, удовлетворения, или развлечения, частично значит "неправильно"? Большинство философов отрицает, что это Аналитично. Это не разрешает вопрос, но он должен ободрить нас, чтобы смотреть на альтернативы представлению, что H Аналитичен.

Если некоторые Синтетические предложения познаются априорно, H мог бы быть одним из них. Даже если H является Синтетическим, а не Аналитичным, возможно H - Синтетическое предложение, познаваемое априорно. Кант утверждает, что предложение "Каждое событие есть причина”, является Синтетическим, все же познаваемым априорно. Возможно, H похож как "Каждое событие имеет причину", а не как "Холостяки не состоят в браке." H походит "На каждое событие, имеет причину", а не как "Холостяки являются не состоящими в браке." В начале двадцатого века, философы называли интуитивность утверждением, что определенные фундаментальные моральные принципы были самоочевидны и познаваемы априорно. Скажем, то, что предложение самоочевидно, если можно знать, что оно только верно, размышляя над этим, не нуждаясь в доказательствах или причинах. Его истина "очевидна" для внимательного разума. Если оно самоочевидно верно, нельзя доказать, что оно верно; так сказать, каждый просто "видит", что оно верно.

W. Д. Росс (1877-1971), известный интуиционист, утверждает, самоочевидно у людей есть следующие обязанности:

1. Обязанности другим Вы имеете из-за предыдущих ваших деяний

a. Обязанность преданности (обязанность сдерживать обещания, держать свое слово, и т.п.),

b. Обязанность компенсации (обязанность компенсировать людям повреждения и вред вызванный Вами)

c. Обязанность благодарности (обязанность благодарить людей за ими предоставленную пользу для Вас),

2. Обязанности другим, не основанные на предыдущих ваших деяниях

a. Обязанность доброго дела (обязанность помочь другим нуждающимся)

b. Обязанность непреступности (обязанность не вредить другим без неопровержимого довода)

c. Обязанность правосудия

3. Обязанность себе (обязанность улучшить себя физически, интеллектуально, и нравственно достигнуть самого полного потенциала)

Росс выражает уверенность, что знает, что у всех есть эти обязанности; он утверждает, что его познание является "немедленным" в этом, оно не основано на причинах.

Возражения против Интуитивизма

Действительно ли фундаментальные моральные принципы познаваемы априорно, причиной? Критики Интуитивизма думают, что, если бы такие принципы были познаваемы априорно и самоочевидны, были бы единогласны или почти единогласны, для них имеется способ “Все холостяки не состоят в браке” Но критики думают, что нет единогласия; поэтому, эти принципы не самоочевидны и не познаваемы априорно.

В ответ на эту критику интуитивизм мог бы указать, что ни в коем случае не очевидно, что люди действительно не соглашаются с фундаментальными моральными принципами. Мы знаем, что нет единогласия у H, например? Мы

группа должна соответствовать определенным основным принципам большую часть времени, если группа должна сохраниться и если у ее участников должен быть приличный шанс сохранения и процветания. Центр любого приемлемого морального кодекса должен быть теми принципами, которые гарантируют сохранение группы или сообщества и сохранение и процветание её участников.

Моральный кодекс регулирует поведение. Согласно представлению, предложенному здесь, у морального кодекса есть функция помощи, устанавливающая и соблюдающая условия, требуемые для социального сплочения, сохранения группы, и сохранения и процветания его участников. Это означает, что моральный кодекс может быть оценен с точки зрения того, как хорошо он выполняет свою функцию. Рассмотрим H и D:

H: Неправильно вредить другим, чтобы удовлетворить желания.

D: Нравственно приемлемо удовлетворить желания, даже если вредят другим людям.

Если бы группа или общество приняли D, то конечно это уменьшило бы возможности сохранения группы и уменьшило бы возможности сохранения её участников и процветания. В этом случае, принцип не мог быть частью приемлемого морального кодекса, потому что это не совместимо с функцией морального кодекса. Точно так же с этой точки зрения, H был бы приемлемым; принятие H увеличило бы вероятность сохранения группы и вероятность сохранения её участников и процветания.

В отличие от Интуитивизма, эта теория разрешает приводить причины даже для фундаментальных моральных принципов. H - правильный фундаментальный моральный принцип, потому что его принятие служит целям морального кодекса; D - неправильный моральный принцип, потому что его принятие противоречит целям морального кодекса.

Можно было бы возразить, что эта стратегия оправдания фундаментальных моральных принципов просто заменяет один фундаментальный моральный принцип другим. Например, если H оправдано обращением к функции морального кодекса, H больше не фундаментален. Принцип фундаментален, только если нельзя привести дальнейшие причины для него. То, что становится фундаментальным, является принципом, требующим, чтобы люди приняли моральные принципы, которые увеличивают вероятность сохранения их группы и выживания участников группы и процветания. Критик мог бы спросить: “Какая причина имеется для людей, чтобы принять такие принципы? Действительно ли это самоочевидно, что люди должны принять такие принципы? Действительно ли это самоочевидно, что у морального кодекса частного лица должна быть функция предоставления возможности группы и ее участников, чтобы процветать?”

Критик этой стратегии мог согласиться, что моральный кодекс должен иметь функцию, но мог настоять, чтобы функция любого представителя морального кодекса просто гарантировала собственное счастье представителя. Разные вещи делают различных людей счастливыми. Доминирование над другими может сделать Джонса счастливым; следовательно, в его моральный кодекс следует включить правило, разрешающее господства других. Причинение боли другим может сделать Смита счастливым; следовательно, в его моральный кодекс следует включить правило, разрешающее причинение боли другим. Это не противоречит причине для людей, чтобы принять моральные принципы, которые сделают их счастливыми, даже если бы их принятие всеми остальными привело бы к распаду группы и уменьшило бы вероятность сохранения ее участников и процветания

ФИЛОСОФСКАЯ ПРОВЕРКА ПРОГРЕССА

Вы думаете, что у морального кодекса должна быть функция предоставления возможности группе сохраниться и предоставление возможности ее участникам сохраниться и процветать? Мог бы моральный кодекс, просто иметь функцию создания счастливого представителя? Если бы у морального кодекса можгла быть функция простого создания счастливого представителя, следовательно, представитель мог выбрать какой-либо принцип как фундаментальный моральный принцип, включая D? Соображения универсальности могут помочь нам решить проблему функции морального кодекса? Может функция морального кодекса помогать нам оценить приемлемость фундаментальных моральных принципов?

Чувства и Моральные Принципы

Возможно, у чувств есть большая роль, чтобы играть в принятии моральных принципов, чем мы до сих пор занимались. Возможно, моральные принципы основаны на чувствах. Возможно, у нас есть определенные чувства, или положительные или отрицательные, когда мы рассматриваем случаи определенных действий, и мы делаем вывод на основе таких чувств. Например, можно было бы иметь сильные отрицательные чувства, рассматривая случай соседей, которые проигнорировали крики о помощи Геновезе Китти. На основе этих отрицательных чувств можно было бы сделать моральное суждение и прийти к заключению, что было неправильно для ее соседей проигнорировать ее крики о помощи. Тогда можно было бы сделать вывод из отдельного случая, принимая принцип, что при подобных обстоятельствах можно было бы сделать неправильно, если бы Вы сделали ту же самую вещь, которую сделали ее соседи: не помогают, когда потребность в помощи была большой. Таким образом, моральные суждения были бы основаны на чувствах, и моральные принципы будут обобщениями, основанными на моральных суждениях.

Рассмотрим случай женщины в Бостонском пригороде Дорчестера, которая была изнасилована и убита. На основе отрицательных чувств о случае можно было бы судить, что то, что сделали противники, было неправильно. Можно было бы тогда сделать вывод из отдельного случая или суждения, приходя к заключению, что такое насилие является неправильным. С другой стороны, рассматривая случай милосердия или прихода на помощь кому-то нуждающемуся, могли бы быть положительные чувства. На основе положительных чувств можно было бы судить, что благотворительное или полезное действие было правильным. Можно было бы тогда сделать вывод из отдельных случаев или суждений и прийти к заключению, что быть благотворительным или полезным для нуждающихся является правильной вещью, которую сделать, возможно, нравственно требуется.

Возможно, люди, которые принимают моральные принципы, запрещающие вред другим - запрещающие насилие, нападение, убийство - сочувствие, чувства и сострадание к жертвам насилия. Возможно, их моральные суждения и принципы основаны на их чувствах. С другой стороны, люди, которые не принимают моральные принципы, запрещающие вред другим, возможно, не чувствуют сочувствия или сострадания к жертвам насилия. Без таких чувств они не судят, что отдельные насильственные действия являются неправильными, и не принимают моральные принципы, запрещающие повторение насилие.

Хьюм подчеркивает значение эмоций и чувств в моральной оценке. Он утверждает, что у всех людей есть особенности к благосклонности и сочувствию; у них есть отрицательные чувства, когда они рассматривают примеры других людей, являющихся злом и положительными чувствами, когда они считают других людей приносящих пользу. Поскольку он выражает, “Представление человеческого счастья или горя... вдохновляет в нашей душе сочувствующее движение удовольствия или беспокойства.” Он продолжает, “Если какой-либо человек от холодной нечувствительности, или узкий эгоизм характера, незатронуты с образом человеческого счастья или горя, он должен быть одинаково безразличным к образам недостатка и достоинства.” Хьюм считает, что очень немного людей полностью безразличны к счастью или горю и боли других. Если такое безразличие будет существовать, однако, то каждый будет безразличен моральным принципам запрещения нанесения вреда другим. Хьюм утверждает, что все способны к таким чувствам:“ Это... не может оспариваться, что есть некоторая доброжелательность, пусть и не большая, вселенная в нашу душу; некоторая искра дружбы для человеческого рода; некоторая частица голубя, смешанного в нашем теле, наряду с элементами волка и змеи.” Он утверждает, что нравственность - гораздо больший вопрос чувства чем причины.

Взгляд Хьюма кажется большой долей правды. Если у людей нет никаких чувств сочувствия или сострадания к другим, если они не заботятся ни о чьей боли или счастье, маловероятно, что они примут моральные принципы, запрещающие вред или требующие помощи. Вид злобы, иллюстрируемой нападением на женщину, убитую в Дорчестере, вероятно, должен большим недостатком в чувстве и эмоции чем недостатком в причине.

Однако, мы все еще должны оценить приемлемость определенных чувств и эмоций. Если кто-то не чувствует сочувствия или сострадания к другим и в результате принимает D, а не H, мы можем все еще спросить, должен ли он или она сострадать и сочувствовать другим. Мы используем принципы, чтобы оценить чувства и эмоции так же как действия. Хьюм ясно думает, что сочувствие и сострадание хороши и что безразличие к счастью других, откровенная недоброжелательность плохи, чувства играют важную роль в моральной оценке, и теории, которые игнорируют их, упрощают сложность моральной оценки. Чувства и эмоции затрагивают моральные суждения, которые мы делаем и влияем на то, какие моральные принципы мы принимаем, обида и эмоции образуют дугу непосредственно подвергающуюся моральной оценке. То, что Дорчестерские налетчики не чувствовали жалости, сочувствия, или сострадания к их жертве, нанесенной их действиям, и помогли определить моральные принципы, они приняли. Я полагаю, что нападавшие не чувствовали жалости, сострадания, или сочувствия к их жертве, самостоятельно нравственно плохо или неправильно. У них должны были быть такие чувства.

Отношение между чувствами и эмоциями, с одной стороны, и моральными суждениями и принципами, с другой, является важной темой. Нравственность не просто вопрос причины, это - также вопрос чувств и эмоций.

Я полагаю, точная роль, которую играют чувства и эмоции, должны играть в моральном оправдании, остаются нераспутанными.

Моральное Оправдание

Моральное оправдание зависит от причин. Причины включают верования о мировых и моральных принципах. В конечном счете, моральное оправдание может зависеть от определенных фундаментальных моральных принципов. Как фундаментальные моральные принципы должны быть оправданы? Они - только произвольное допущение, которое не может быть оправдано? Они самоочевидно верны и узнаваемы априорно? Они могут быть оправданы обращением к комбинации соображений, включая универсальность, цели морального кодекса, и чувства и эмоции представителя? Философы сегодня продолжают исследовать такие вопросы в попытке определить то, что является самыми вероятными ответами. Большая работа остается несделанной, чтобы удовлетворительно ответить на эти вопросы.

В следующей главе мы будем смотреть на две из самых влиятельных теорий об окончательных или фундаментальных моральных принципах, Утилитаризме и кантианской моральной теории. Каждая теория утверждает, что есть один фундаментальный моральный принцип, лежащий в основе всей нравственности, хотя они расходятся в том, каков тот основной принцип. Мы будем видеть, насколько вероятна любая теория как тест на моральное правильно и неправильно.