31 Рим и империя при ближайших преемниках августа (14-68 гг.)

ИМПЕРАТОРСКИЙ РИМ В ЭПОХУ ПРИНЦИПАТА

Сорок четыре года власти Августа не прошли даром для римского общества. Возмужало целое поколение людей, не знавших общественных установлений республики и не голосовавших в комициях. А те, кто были подростками в те годы, когда на полях сражений решалась судьба власти, кто еще застал кровавый финал Римской республики, лишь по рассказам даже не отцов, а дедов могли судить о временах, которые старики связывали с добрыми старыми нравами, теми самыми, возвращение которых Август считал главной своей заслугой.

Не прошли даром и чистки сената, методично проводившиеся Августом под охраной преторианцев. Привыкшие повиноваться живому, сенаторы, прошедшие не одну проверку на благонадежность, состязались друг с другом в предложениях почестей покойному прин-цепсу. Большинство их было настолько чрезмерно, что пасынок Августа Тиберий, названный в завещании наследником власти, не решился их поддержать.

Наследниками Августа стали те, кто был предназначен быть ими в силу родства, а не каких-либо заслуг или талантов. Они выросли в обстановке лжи и кровавых интриг, видя, как их мать и бабка Ливия, одна из самых страшных женщин в мировой истории, пробивала им дорогу к трону. Официально они звались Юлиями-Клавдиями и «цезарями», а фактически были потомками и наследниками Ливии.

Лицемер. Безумец. Антикварий. Фигляр. Как и в былые века, время в Риме отмерялось по правлениям консулов, но фактически судьба города на семи холмах и огромной империи была в Руках сменявших друг друга владык. Монеты с портретными изображениями принцепсов расходились по кругу земель и как бы становились лицом империи. Никто не мог знать, какая физиономия появится следующей и что можно ожидать от ее владельца.

Пягилесятишестилетнего Тиберия своим преемником назначил Умирающий Август. И даже не дождавшись его кончины, наследник выделил преторианцам места для охраны порядка и назвал роль. Но в сенате в полном соответствии с усвоенными со врем ^ воцарения Августа правилами игры была разыграна постыдная ** медия отказа от власти. Сенаторы умоляли Тиберия принять б *° ды правления, а он противился, пока кто-то, не выдержав, не во*" кликнул: «Пусть правит или уходит!». И тогда, согласно биограф* Тиберия, тот, словно против воли, с горькими сетованиями по по воду столь тягостного бремени, принял власть (добавим: к которо" рвался едва ли не всю жизнь).

Покидая сенат, Тиберий с презрением цедил сквозь зубы «о люди, созданные для рабства», что не мешало ему, во всяком случае, в первые годы правления, демонстрировать полное почтение к отцам-сенаторам, а перед назначаемыми им же самим консулами вставать и неизменно уступать им дорогу. Он любил повторять, что хороший принцепс должен быть «слугой сенату, порой — всему народу, а подчас — и отдельным гражданам», но народные собрания отменил за ненадобностью. Когда сенаторы в порыве верноподданнических чувств предложили переименовать сентябрь в «тиберий», он тотчас отверг такой почет. Не поддержал он и их готовность карать проявления непростительного злословия в его адрес, заявив, что «в свободном государстве должны быть свободными и мысль, и язык», однако в первый же год правления возобновил действие принятого в эпоху гражданских войн закона об оскорблении римского величия, по которому привлекались к ответственности организаторы мятежей и изменники, превратив его в закон об оскорблении собственной персоны и членов своей семьи, в инструмент террора. По мере усиления власти Тиберия, особенно когда преторианскую когорту возглавил Сеян, закон стал применяться все шире, настигая не только за неосторожную шутку, но и за порку раба вблизи статуи императора или уплату монетой с его изображением в лупанаре или отхожем месте.

В какой-то мере Тиберия, пока он находился в Риме, еще сдерживал страх перед местью со стороны родственников казненных, но после его уединения в 26 г. на острове Капри опасность нависла едва ли не над каждым, кто выделялся из общей массы умом богатством.

После попытки префекта претория Сеяна захватить власть Ti берий вообще никому не доверял и в течение девяти месяцев не решался покинуть свою виллу-крепость, откуда руководил расправами. К этому времени из двадцати сенаторов, составлявших узки» Совет при императоре, в живых остались лишь двое.

При вести о смерти Тиберия город наполнился толпами, орз "ul ми: «Тиберия в Тибр!». Ликование это было связано не с гонения сенаторов, а со скаредностью императора, снижением хлеб-М" " 1 здач и прекращением зрелищ. Появившийся в Риме вместе 111|Х/\м принцепса юный Гай, назначенный на Капри наследником - К ия совместно с его несовершеннолетним внуком, был по на-нию ворвавшейся в сенат возбужденной толпы утвержден единичным принцепсом.

Новый владыка Рима, внук Августа Гаи Цезарь, выросший в ла-своего отца Германика, еще ребенком привык к солдатской U гжбе и носил миниатюрную солдатскую обувь, давшую ему про-ише «Калигула». Этот «сапожок», правивший с 37 по 41 г., на 3 ||ИСгодь1 запомнился римлянам своим произволом, разорительными для казны излишествами, всем поведением, выдававшим человека с симптомами психического заболевания. Но болезнь, которой страдал сын Германика, была не шизофренией — она носила печать эпидемии, порожденной вседозволенностью, атмосферой раболепия. Жертвой Калигулы стали те, по чьим спинам он, как по иестнице, поднялся к власти, кто помнил его еще младенцем, кто видел в нем бога. Подсчитано, что за неполных три месяца после его прихода к власти на радостях римляне закололи 160 ООО жертвенных животных, а когда Калигула простудился, ночами скорбные толпы окружали Палатин в готовности отдать себя в жертву за его выздоровление.

Сенаторов он заставлял нестись за своей колесницей в соответствующем их достоинству облачении, как не приходилось бегать даже рядовым клиентам за носилками подкармливающего их патрона. Нередко после казни кого-либо из сенаторов он будто бы по забывчивости продолжал издевательски посылать ему на дом приглашения к обеду. Среди ночи он нередко вызывал сенатора во дворец, и никто не ведал, чем кончится ночной вызов — приказом вскрыть вены или приглашением разделить с императором удовольствие от дополнявшей ночной пир схватки гладиаторов. И почему бы императорскому коню было не пополнить ряды таких сенаторов? И появился четвероногий «сенатор» по имени Инцитат. По крайней мере, его заливистое ржанье время от времени заглушало жалкий лепет отцов отечества.

Калигула был убит заговорщиками-преторианцами.

Когда в день убийства Калигулы возбужденные кровью преторианцы ворвались во дворец, чтобы подыскать преемника убитому, там, кроме перепуганных до смерти женщин, оказался единственный мужчина, спрятавшийся за занавеской. Преторианцы вытащили его и, подняв на плечи, понесли в свой лагерь. Это был Дядюшка Калигулы Клавдий. После трехдневных торгов претори-нцев с сенатом он был провозглашен императором.

Клавдий был учеником Тита Ливия и вслед за ним посвятил с истории, но не современной, а древней истории Этрурии и КапгЪ гена, видимо, понимая, что изложение истории мировой и.мие невозможно без понимания вклада в нее не только греков, но и л И гих народов. Увлеченность историей спасла Клавдию жизнь иб человек, уходящий в прошлое, в политизированном семействе Ав густа выглядел круглым идиотом. Калигула, устранивший всех по тенциальных претендентов на власть, не тронул чудака-дядюшку и даже как-то в порыве благодушия назначил его консулом.

К обязанностям главы государства Клавдий относился с присущей ему серьезностью и не подписывал ни одного распоряжения тщательно не выяснив всех обстоятельств; но поскольку для огромного множества дел у него не хватало ни времени, ни опыта, он приспособил к этому своих многочисленных вольноотпущенников, которые ведали его собственным хозяйством. Так постепенно начал складываться бюрократический аппарат с различными ведомствами. «Счетная служба», ведавшая финансами, была поручена Палла-су, получившему от императора почетные знаки отличия претора. По совместительству Паллас устраивал личные дела принцепса, меняя ему жен. «Служба приказов» оказалась в ведении Нарцисса, ставшего самым влиятельным человеком в государстве. Фактически он руководил всей внешней и внутренней политикой империи. «Службой контроля» ведал Полибий, тезка великого историка. «Служба расследований» попала в руки Каллиста, возглавившего судебное ведомство. Существовала также «служба прошений», осуществлявшая канцелярскую работу и принимавшая поступавшие к императору жалобы. Эти умные и оборотистые люди новели государство по тому пути, какой наметил Клавдий. Они широко раздавали права римского гражданства, не раз раскрывали заговоры против императора. Организовывавшей их знати Клавдий не доверял и военные должности поручал выходцам из всаднического сословия.

Речи свои он писал сам, так что они носят отпечаток его стиля и отражают как эрудицию ученого на троне, так и новый государственный подход. Когда в сенате возник спор по поводу введения в сенат выходцев из Галлии, Клавдий в своей речи углубился в историю Рима, в те времена, когда Римом управляли чужестранцы-этруски, к числу которых он отнес и царя Сервия Туллия. Это должно было показать сенаторам, что бывшие враги давно стали римскими гражданами и увеличили славу Рима, и галлы, которых сенаторы презирают как варваров, могут прославить Рим, как его прославили этруски. Это была политика опоры империи на провинциальную знать.

Научных занятий Клавдий не оставлял, используя для этого каж дое свободное мгновение. Он первым из римлян стал пользоваться меется, это вызывало насмешки. Но над Клавдием смеялись ^33 часто, что насмешек он просто не замечал. Носилки же имели ТЗК и ту выгоду, что можно было не видеть рабских изъявлений вШе пности. Отказался Клавдий и от подарков, которые принимал П(.)К олько Калигула, но и Август; зато использовал свою власть, чтобы ввести в латинский алфавит две этрусских буквы (после его ги-? и эт0 новшество немедленно отменили), и распорядился читать публично в Александрийском мусейоне свой труд об этрусках и карфагенянах - дело его жизни.

Увлеченность Клавдия древностями и занятость государственными делами пагубно сказались на его семейной жизни. Слухами о иобовных приключениях его жены Мессалины был полон весь Рим. Но сам Клавдий не обращал на слухи внимания и развелся с развратницей лишь тогда, когда ему сообщили, что она отпразднована бракосочетание с молодым сенатором. Холостяка-императора прибрала к рукам племянница Агриппина. Родство не послужило препятствием для брака — послушный сенат специальным постановлением разрешил подобные браки, ранее запрещенные как кровнородственные. Став императрицей, распутница и интриганка Агриппина добилась от мужа, имевшего родного сына Британи-ка, усыновления ее сына от первого брака. Вскоре после этого Клавдий был отравлен.

Похороны принцепса были благопристойными и пышными, с соблюдением обычаев предков (этрусских, как доказал покойный в своем историческом труде), с участием гистриона (актера) в маске Клавдия, волочившего ногу и заикавшегося (у Клавдия была парализована нога, и он заикался). Гроб, как положено, в вертикальном положении поставили у ростр и произнесли похвальные речи. Затем тело было предано огню, и дух новоявленного бога поднялся на небеса.

Но на следующий день, а, может быть, на следующие нундины* произошло нечто такое, чего еще не случалось за всю восьмисотлетнюю историю Рима, недавно отмеченную столетними играми. Из рук в руки передавался свиток, озаглавленный «Отыквление», и город, только что проводивший императора в последний путь, непристойно покатывался от гомерического хохота. Автор (имя его, Разумеется, не было обозначено) развернул сатирическое действие, лавными героями которого были безобразный, гнусный и жесто-

и старик Клавдий и юный, кроткий и прелестный сын Агриппито назначения, лжебог оказался в канцелярии загробного мира по началом собственного вольноотпущенника, ведавшего там, как и при жизни, отделом справок.

Автор пасквиля (скорее всего, это был философ Сенека), незадолго до того назначенный вместе с Афранием Бурром воспитателем Нерона, показал прекрасное знакомство с кухней римской политической и придворной жизни. Обращает на себя внимание аристократическое пренебрежение к Клавдию как уроженцу галльского Лугдуна (Лиона), правителю, оказывавшему покровительство провинциалам, и автору ненужных писаний. Все то, что свидетельствовало о Клавдии (несмотря на все его пороки) как о неординарном политике и ученом, стало предметом насмешек.

Более всего появлению «Отыквления» должна была радоваться отравительница Агриппина. Всеобщий смех над Клавдием был ее оправданием. Это она избавила мир от постылого старца, это она добилась провозглашения императором своего мальчика Нерона.

Первые годы правления Нерона в римских источниках отмечены как «золотое пятилетие». Впоследствии император Траян, человек, не склонный к преувеличениям, назвал их счастливейшими для римского государства. В речи, обращенной к сенату, юный император объявил образцом своего правления порядок, установленный Августом, попранный Гаем Калигулой и вольноотпущенниками Клавдия. Этот манифест, видимо, написанный той же рукой, что и сатира на Клавдия, предполагал, что Август своей сдержанностью и уравновешенностью возродится в его потомке. Но Нерон проявил отсутствие какого-либо интереса к государственной деятельности, словно бы его настольной книгой было не «Жизнеописание Августа», составленное им самим, а «Искусство любви», написанное изгнанником Овидием. Выслушивая днем наставления своих строгих воспитателей Сенеки и Бурра, ночью с шайкой шалопаев он в поисках сильных ощущений бродил по городу, ввязывался в драки и нередко возвращался с расквашенным лицом и синяками. Плиний Старший, доскональный во всем, к чему бы ни обращался, сохранил рецепты мази, которые уничтожали следы ночных похождений Нерона. Однако это была только одна черта характера императора. Другая — всепоглощающая страсть к искусству. Узнавая о каких-либо знаменитостях в пении, танце или актерском мастерств.

побивался встречи с ними и впивал их технику и манеру, ибо гото-ТЫ себя не к роли владыки мира, а к театральным подмосткам.

.Золотое пятилетие» было для Йена временем постижения жизни, бур пившей за стенами дворца на Палатине с его устоявшимися, внушав-ВП1МП скуку и отвращение церемониями. И когда ему показалось, что он овладел актерским мастерством, были изгнаны воспитатели, а интриганка-мать, проложившая ему путь к престолу, была лишеналочестей и власти, а затем и убита после ряда неудачных покушений. Именно тогда Нерон открылся своему народу во всем разнообразии талантов декламатора, певца, кулачного бойца и циркового возницы. В пьесах на мифологические сюжеты он выступал в масках богов, героев и даже богинь. Среди них была и трагедия «Орест-матереубийца», где он выступил в роли, в которой уже успел проявить себя в жизни.

Величие Рима, мыслившееся и как собственное величие, было манией Нерона. И это также было причиной обожания его римской чернью. Но среди сенаторов назревало недовольство, вылившееся в заговор 65 г., возглавленный Гаем Кальпурнием Пизоном. Заговор был раскрыт и участники его казнены или приговорены к самоубийству.

В конце концов, после восстания в Галлии и выступления против Нерона ряда провинциальных наместников и военачальников, командующих легионами, сенат отрешил его от власти и объявил вне закона. Покинутый всеми, Нерон бежал из Рима и в страхе перед казнью приказал себя заколоть.

Таковы эти четверо — лицемер, безумец, антикварий, фигляр. Римские историки не уставали клеймить их преступления, смаковать подробности их жизни и судьбы. Но «времен минувших анекдоты» не просто занимательны. Это материал, характеризующий перемены в обществе и социальной психологии. Если исключить из анализа первых двух, мы можем сказать, что римский трон заняли «новые римляне», которых прежде нельзя было представить не только консулами или народными трибунами, но даже рядовыми сенаторами. Появление их — это переворот, подготовленный экономическим, политическим и духовным развитием римского госу-Дарс гва, управлявшегося людьми в тогах старого покроя, стесняющих движения, и живущих по законам предков, сковывающим м ли и чувства. Но кроме этих законов существовали вечные зако * диалектики. Надо было несколько столетий излагать историю та' ким образом, как это делали римские анналисты и Ливии, чтобы появилась история этрусков и Карфагена, написанная римским императором. Надо было установить лицемернейший из режимов чтобы иметь преемником власти Нерона.

Крушение мифа. С уходом из жизни Августа развеялся, как дым, миф о золотом веке, созданный этим тончайшим знатоком народной психологии и его талантливыми помощниками. Под опавшей позолотой выявились опасные трещины, грозившие зданию которое было воздвигнуто на поколебленной гражданскими войнами почве. Но все же это здание оказалось достаточно прочным несмотря на то, что лживость мифа нигде не выявилась так отчетливо, как в личности и поведении тех, кто венчал пирамиду власти. В сохранении принципата были заинтересованы общественные слои, укреплению которых способствовала политика Августа.

Среди плебеев значительную группу составляли вольноотпущенники, число которых резко увеличившееся уже во время гражданских войн, продолжало возрастать. Веадничество отпускало на свободу рабов, потому что их руками выгодно было совершать сделки вдали от Рима. Широко использовали своих вольноотпущенников для торговых дел и ростовщических операций и нобили, нуждавшиеся в подставных лицах. К этим обычным уже в конце республики категориям новых римских граждан с установлением империи добавилась значительная прослойка императорских вольноотпущенников. Они могли слиться с общей массой новых граждан, но среди них было немало и таких, чья судьба складывалась фантастически. Те, кому улыбнулась Фортуна, могли оказаться во главе провинции или одной из трех императорских канцелярий, основанных Клавдием, могли и просто вызвать симпатию императора или кого-то из его родственников и оказаться вознесенными не только над вчерашними товарищами по несчастью, но и над знатнейшими из римских сенаторов. Среди многих парадоксов, порожденных новым режимом, было и отношение к этим временщикам римских нобилей. Сенат выносил в честь наиболее влиятельных из них почетные постановления, некоторые сенаторы готовы были обивать пороги их домов, соревнуясь в откровенной лести, чтобы добиться расположения вчерашнего раба и приобрести благодаря этому милости императора. Таких вольноотпущенников, перед которыми трепе тали и заискивали сенаторы, были, конечно, единицы, как и тех, кто богател на торговле. Основная же масса вольноотпущенников пняла низшие слои населения. Это были мелкие, а порой и поПО- ^ торГовцы, ремесленники, цирковые возницы, врачи, учи-К служители при магистратах, лица без определенных занятий, ТеЛЯ попитание, как и у многих свободнорожденных бедняков, га-ЧЬнтировалось государственными хлебными раздачами и дополнялось подачками патронов.

Но богат был вольноотпущенник или беден, отпущен на волю частным лицом или императором, он (если, конечно, в его судьбу е вмешивалась всесильная воля императора) не мог получить всаднического достоинства и тем более стать сенатором, с ним по закону не могли вступать в брак не только дети, но и внуки сенаторов. Не мог претендовать на какую-либо из магистратур его сын. Зато ВНук уже был сыном свободного человека и ничем не отличался в правовом отношении от остальных римских граждан.

Не менее, чем обитатели Рима и Италии, в установленных Августом порядках были заинтересованы имущие слои населения большинства римских провинций. «Хороший пастух стрижет овец, а не сдирает с них шкуру» — так сформулировал римскую провинциальную политику ближайший преемник Августа Тиберий. Разумеется, провозглашение принципа не совпадает с практическим его осуществлением. Можно привести немало примеров наместников-грабителей. Но над наместниками все же стоял не сенат, в который входило немало бывших наместников, а власть, заинтересованная в сохранении стабильности империи. Провинциальные города и общины получили по крайней мере возможность обращаться к императору с жалобами и прошениями, которые фиксировались в римских канцеляриях, а не попадали в руки тех, на кого жаловались.

Медленно, но неуклонно в круг лиц, управлявших империей, вовлекались уроженцы провинций — как римляне и италийцы провинциального происхождения, так и галлы, иллирийцы, греки. Преодолевая сопротивление потомков старой знати, императорская власть окружала себя новыми людьми, капиталом которых были не громкие имена и не восковые изображения предков, а энергия, знание жизни и поддержка таких же, как они, провинциальных земельных собственников. Воспитателями Нерона были выходец из Испании, сын учителя риторики Сенека и префект претория галл Афраний Бурр. Из провинциальной знати выходили выдающиеся поэты и историки, подобно тому как ранее, во времена гражданах войн, — из знати италийской. Мощной опорой принципата продолжала оставаться также римская армия. Не только действующая, хранившая границы империи, но и в лице отставников-ветеранов: ты воинской службы, длившейся двадцать-двадцать пять лет, пенсировались льготами, превращавшими воина в крепкого землевладельца, освобожденного от податей и повинностей. Прощ шие через горнило легиона галлы, германцы, иберы, фракиЙ! ь съевшие вместе не один фунт соли и испытавшие жгучую боль центурионовой лозы, становились римлянами из римлян, вернопод данными империи, распространителями римских порядков. Они со ставляли большинство в советах провинциальных городов и обцщн осуществлявших распоряжения императорской власти на местах Ц0 их инициативе создавались в честь императоров и членов их семей хвалебные надписи и устанавливались их статуи. Для части из них военная карьера была первой ступенькой к административной деятельности в Риме в качестве сенаторов и консулов. Для них император был не принцепсом, «первым гражданином», а военачальником командиром, императором в первозданном значении этого слова, и они ощущали себя подчиненными, готовыми выполнить его приказ.

Принципат как форма правления при преемнике Августа практически не имел противников. В это время не мог быть написан памфлет, подобный тому, какой появился в начале Пелопоннесской войны и который бы (с заменой слова «афинян» на «римлян») начинался словами: «Что касается государственного устройства римлян, то, если они выбрали свой теперешний строй, я этого не одобряю...». В Риме были противники отдельных принцепсов, полагавшие, что они не достойны высшей власти и что их следует заменить другими, чаще всего своей собственной персоной.

Такую основу имел заговор против Нерона, идеологом которого стал престарелый философ Сенека. В нем приняли участие несколько сенаторов и преторианцы, в том числе и те, в чьи обязанности входило охранять в Риме порядок и самого Нерона. Целью заговорщиков было заменить Нерона сенатором Кальпурнием Пизоном, внешне представительным, но далеко не безупречным в моральном отношении. Пизона поддерживали не из принципиальных соображений, а одни — памятуя нанесенную Нероном обиду, другие — из расчета на возвышение или обогащение. Это был заговор обреченных, чье поведение во время следствия не могло к тому же не вызвать презрения. Один из них — поэт Лукан — даже выдал собственную мать.

Внешняя политика ближайших преемников Августа. Провозглашенная Августом концепция римского мира в области внешней политики требовала прекращения дальнейшего расширения границ империи. Тиберий старался выполнить этот завет Августа, и предпринятые им после восстания германских и ианнонских легионов походы против германцев имели целью прежде всего > к репить пошатнувшуюся дисциплину, продемонстрировать вариа рам силу и боеспособность войска. Единственное территориал циев. „

пан лишь на укрепление его авторитета в Риме и германцев не Бгронул. Остался невыполненным и его план завоевания Брита-33 и Единственно кто отошел от внешней политической концепции Августа, как ни странно, был самый «мирный» из его преемников — Клавдий, при котором прочным приобретением империи становится Британия.

В 43 г. четыре легиона были высажены на южном берегу острова. Захваченная ими область, населенная племенем белгов, была объявлена римской провинцией Британией. Соседние земли находились под властью племенных вождей. Однако римляне постоянно вмешивались в их внутреннюю жизнь, что вызвало вспышку недовольства. В ее подавлении участвовал сам император. Легионы начали продвижение к главному городу восставших бритов Комулодуну. После его захвата и занятия Лондиния (ныне Лондон) Клавдию был дарован почетный титул Британик, от которого он отказался в пользу своего малолетнего сына.

Правление Клавдия было временем наиболее энергичной политики Рима на Западе. При Нероне возобладала ее восточная ориентация. В связи с нападением на Армению парфян и ее превращением в зависимое государство под управлением парфянского ставленника Нерон направил в 54 г. к границам Армении огромную армию. После тщательной трехлетней подготовки римское войско вторглось в Армению и захватило две ее столицы — Артаксату (58 г.) и Тигра-нокерту (59 г). Армения была превращена в зависимое от Рима царство во главе с Тиграном V. В те же годы римская армия, подкрепленная флотом, успешно действовала против племен, занимавших западный берег Понта Эвксинского (даков, сарматов, роксолан) и поставила их в зависимость от Рима. Римляне заняли древние греческие города Тиру, Ольвию и, дойдя до Херсонеса, освободили его от скифской осады. Весь южный берег Таврики покрылся римскими крепостями. Боспорское царство еще при Клавдии попало в зависимость от Рима. Поставленный там царем Котис называл римского императора своим благодетелем, а себя в знак клиентской зависимо-ти именовал Тиберием Юлием Котисом. Понт Эвксинский практически превратился во внутреннее римское море.

Иной была политика Нерона по отношению к Греции, перед ко-T°poii забрезжил свет подлинной свободы. Прибывший в Грецию

я Участия в Олимпийских играх, на которых он, естественно, оказался в числе победителей, Нерон последовал в Коринф, куда бы вызваны представители всех греческих общин. Перед ними импе* ратор выступил с речью, текст которой сохранился в надпи Объявляя об освобождении греков от римской администрации уплаты податей, Нерон высказал сожаление, что не родился рань ше и поэтому какое-то время грекам пришлось находиться в поло жении подданных. Речь заканчивалась так: «Я оказываю вам бла годеяние не из сострадания, но вследствие благорасположения. Благодарю ваших богов, постоянное расположение которых испытал на суше и на море. Они дали мне возможность освободить не отдельные города, как делали другие вожди, а всю провинцию».

Но счастье, как всегда, оказалось мимолетным. После гибели Нерона и окончания гражданской войны Веспасиан возвратил Грецию под ярмо римской провинциальной системы, сказав, что греки разучились быть свободными. Скорее всего, причиной такого заявления были бурно выражаемые симпатии к покойному освободителю или публичный траур по нему.

Литература. Литература всегда несет отпечаток своего времени и отражает его проблемы и беды. Во времена преемников Августа было не меньше талантов, чем при нем, но мы уже не находим искреннего восторга, пронизывающего произведения поэтов, радужных надежд, что были связаны с прекращением междоусобиц и воцарением гражданского мира под надзором его хранителя принцепса. Литература приобретает характер официоза или становится рупором оппозиции. Все, кто оставил сколько-нибудь значительный след в литературе этого страшного времени, пали жертвами политических преследований.

Бурная жизнь Луция Аннея Сенеки (ок. 4—65), сына известного оратора, выходца из Испании, вобравшая в себя противоречия своего времени, может послужить иллюстрацией тех преимуществ и опасностей, которые ожидали каждого, кто был приближен к носителям высшей власти. Уже в юности, в начале царствования Клавдия, он был, подобно Овидиюксослан, правда, не на край света, а на дикую Корсику, затем при нем же возвращен ко двору, чтобы стать воспитателем наследника Клавдия Нерона, при котором становится первым человеком в государстве и одним из самых богатых людей Рима; но потом уходит от дел и кончает жизнь по приказу того же Нерона, подозревавшего его в организации заговора.

Сенека как мыслитель был выразителем стоицизма в той его форме, какую это философское направление приобрело в труДа Панеция и Посидония, восприняв некоторые идейные положения тонизма (так называемая средняя стоя). Приспособившись к виям мировой империи с неограниченной властью обожеств-У^нных иМПераторов, стоицизм перетасовал три ранее разработан-ЛС им философские дисциплины, поставив впереди логики и фи-НЫби этику. Этот термин как обозначение особой области исследо-31 ия встречается уже у Аристотеля, но лишь у стоиков римского ваеМени он приобретает смысл учения о воспитании личности. Л -шу Сенека продолжает считать, как и первые стоики, материальной сущностью, наделенной разумом, однако несвободной от разного рода аффектов. Цель философии он видит в освобождении души от всего, что ее отягощает и препятствует восхождению к богу как некоей разлитой в космосе разумной творящей силе. Сенека не исключает возможности жизни души, этой небесной гостьи, вне низменного по своей природе тела.

Занимая позиции религиозной философии, Сенека скептически относился к традиционной староримской религии и отрицательно — к восточным религиям, в его время активно внедрявшимся в римское общество. «Не нужно простирать руки к небу, — писал он , обращаясь к своему ученику Луцилию. — Не нужно умолять жреца, чтобы он допустил нас к самому идолу. Бог близок к тебе, он с тобою, он в тебе. Да, это так: в нас обитает святой дух, блюститель и страж всякого блага внутри нас».

Огромный корпус сочинений Сенеки — ценнейший источник сведений как о его времени, так и о предшествующих эпохах римской истории, к которым он обращается в поисках примеров, подкрепляющих те или иные философские тезисы. Его не интересует видимость, к которой устремлены авторы современных ему исторических трудов. Его возмущает нагромождение ничего не дающих ни уму, ни сердцу внешних деталей (таких, как подсчет числа гребцов у Одиссея или выяснение имени первого римлянина, проведшего по городу слонов). Предмет его исследования — изменения, происходящие в общественной морали, и он тесно связывает их с превращением маленькой гражданской общины, сохраненной героизмом и самопожертвованием ее членов, в огромную державу, правящий класс которой сосредоточил в себе все мыслимые пороки. Перед читателем трактатов Сенеки и его переписки с Луцилием, словно на орхестре театра, сменяют одна другую чудовищные фигуры тех, «один поцелуй которых заклеймит даже лишенного стыда»; тех, кто превратил свои городские дома и сельские виллы в застенки; роскошествующих путешественников, распространяющих пороки по всему кругу земель; торгующих чужим и собственным телом; чудовищ-Нь,х обжор и мотов; тупиц, скупающих образованных рабов в надежде прослыть образованными; растлителей детей. Впоследстви поэты-сатирики Марциал и Ювенал не смогут ничего прибавить к этой галерее выродков рода человеческого. Полные риторичес кого пафоса проповеди Сенеки о добродетели, обращенные к дпу зьям, знакомым, к самому себе, носили отвлеченный характер не требовали отказа от высокого положения в обществе и от богатства. Проповедуя эти же идеи в трагедиях, Сенека показывае гибельность тирании, пагубность страстей, благотворность ухода от общества — вплоть до самоубийства, избавляющего душу от раздвоенности и нравственных мук. Во всех его произведениях рассыпана масса афоризмов о дружбе, о счастье, о жизни и смерти.

Духовно близок Сенеке был его племянник Лукан (39—65), прославивший себя поэмой «Фарсалия», посвященной гражданским войнам времени Цезаря. Оппозиционность поэта господствующе му режиму очевидна: симпатии Лукана всецело на стороне противников Цезаря — Помпея, Брута, Катона, особенно последнего, как самого стойкого защитника республики. В поэме много мистических мотивов, призванных наполнить сердце ужасом в духе эпохи, когда всеобщая неуверенность в завтрашнем дне заставляла люд обращаться к шарлатанам — астрологам, гадателям, колдуньям.

В отличие от Лукана творчество другого приближенного к Нерону писателя, Петрония (7—66), не было оппозиционным. Он не прославлял ни республиканцев, ни сенат и не высказывал недовольства режимом, ведя беззаботную жизнь при дворе Нерона, который ценил его, по словам Тацита, за утонченную роскошь, легкость нрава и распутство и называл «арбитром изящества». Но и его жизнь по вол принцепса оборвалась вскоре после гибели Лукана происками всесильного вольноотпущенника Нерона Тигеллина, видевшего в Пет-ронии «соперника, превосходящего его в науке наслаждения».

Роман Петрония «Сатирикон», от которого сохранилась лишь незначительная часть, не имел отношения к опале писателя. А между тем он, может быть, острее и точнее, чем «Фарсалия» Лукана, бил по установленному цезарями режиму.

«Нравы народа поет мой безмятежный язык», — заявляет писатель, чередующий в своем произведении прозу с обильно вводимыми стихотворными вкраплениями. И перед читателем разворачивается, хотя и утрированная согласно закону жанра, но в основе своей реальная жизнь Италии — такая, какой она стала после затянувшихся на три поколения гражданских войн, двух волн проскрипций, оголивших самые низменные человеческие инстинкты, после восьми десятилетий режима, гордившегося установлением граждан ского мира и стабильности.

Герои Петрония попадают в ситуации, в которых мог оказаться

бой из его читателей. Мелькают сценки в храмах со старухами-щами, не гнушающимися никаким обманом, в лупанарах, куда

дники затаскивают отчаянно сопротивляющиеся жертвы, появ-СВ „тгм толпы юношей, охотящихся за богатыми бездетными ста-

ками в расчете на наследство. Особенно вдохновенно описывает Пстроний пир у разбогатевшего напыщенного вольноотпущенника Тримальхиона, само говорящее имя которого («трижды отвратный») стало для современников тем же, чем впоследствии молье-ровский Журден.

Вот он, один из тех, кто «был лягушкой — стал царем» (или, как мы говорим, вышел из грязи в князи). На стене принадлежащего eMV дома художник изобразил все этапы метаморфоз Тримальхиона: невольничий рынок; вступление в дом господина; кудрявый услужливый мальчик; преуспевающий раб-казначей. Тримальхион в совершенстве изучил науку угождать. Удовлетворяя низменные прихоти и господина, и госпожи, он добился не только свободы, но и сказочных богатств. «Земли у Тримальхиона — коршуну не облететь, деньгам счету нет. А рабов-то, рабов-то, ой-ой-ой сколько. Честное слово, пожалуй, и десятая часть не знает хозяина в лицо». Богатство дало Тримальхиону неограниченную власть над людьми. Испытавший унижения и побои выскочка стремится выместить свои обиды на других. Тримальхион-рабовладелец еще более груб и жесток, чем его предшественник, римский нобиль. На дверях его дома надпись, предупреждающая раба о последствиях самовольной отлучки. Не успевают гости перейти порог, как они видят подготовку к экзекуции.

Императорская власть сделала все, чтобы такие, как Тримальхион, чувствовали себя спокойно. Легионы охраняли римские границы, а в самой Италии следили за порядком преторианские когорты. Отсюда безграничная преданность Тримальхиона и его гостей императору. В тот момент, когда благодаря хитроумному устройству чуть ли не в рот падают пирожные, в зале раздается дружный возглас: «Да здравствует божественный Цезарь, отец отечества!»

Нарисованные Петронием сцены вызывали живые ассоциации с ненавистными фигурами разбогатевших выскочек, на чьих пирах приходилось бывать и сенаторам, осыпавшим своих «тримальхио-иов» такими же притворными похвалами, какими герои Петрония воспевали «мудрость» угощавшего их богача. Не случайно «пир у римальхиона», неоднократно в древности переписывавшийся, оказался единственным полностью сохранившимся отрывком из Романа Петрония.

Тирания, накладывавшая оковы на независимую мысль, была нал лучшей питательной почвой для всякого рода иносказаний. Не с' чайно отец басни Эзоп творил на Самосе во времена тиранов П римской тирании процветал Федр (ок. 15 г. до н.э. — 70 г. н.э.), сбо И ник басен которого озаглавлен: «Федра. вольноотпущенника Авгус та, Эзоповы басни». Федр переложил сюжеты басен Эзопа латин скими стихами и дал им новую жизнь в римском мире, подобно tomv как это сделал Крылов, переработавший сюжеты Федра и Лафонте-на в России.

Басни Федра воспринимались как образцы народного творчества Старший современник Федра Сенека говорит о басне как предмете, не тронутом римлянами. Молчат о Федре и другие знаменитые римские писатели, но сам Федр предчувствовал славу, которая пришла к нему через сотни лет. В прологах к книгам басен (их шесть) он с гордостью сообщает о себе и о своем назначении, а также объясняет, что его заставило идти по стопам Эзопа:

Скажу я кратко. Угнетенность рабская, Не смевшая сказать того, что хочется, Лишь в баснях выразить умеет помыслы.

Из пролога становится известно, что басни Федра вызвали гнев Сеяна. Надо думать, что это были не пересказы сюжетов Эзопа, а прямая насмешка над влиятельным временщиком — ведь Федр не пощадил и Нерона, создав образ «великого артиста» в басне «Флей-тист-принцепс».

Предметом насмешек Федра становятся также придворные льстецы, ищущие императорских милостей (« Цезарь и служитель»), казнокрады, тунеядцы, болтуны-риторы, бессовестные обманщики жрецы и развратники.

Источники. Истории Юлиев-Клавдиев обеспечена источниками не

хуже, чем время Августа. Это, как и для предыдущего периода, и «История» Тацита, и биографии принцепсов в «Жизнеописаниях двенадцати Цезарей» Светония, также и Флор, и Лион Кассий. Вместе с тем к этому общему для времени принципата набору источников добавляются авторы, чьи произведения связаны непосредственное временем Юлиев-Клавдиев. Особенно интересна «Римская история» Веллся Патеркула, выходца из Кампании, ооя-занного своим выдвижением принцепсам, прежде всего Тиберию, становящемуся главным героем его повествования.

От времени римской империи, в том числе начального ее периода, сохрани лось немало архитектурных памятников, частично никогда не исчезавших с по верхности земли, но главным образом выявленных в ходе раскопок. Если Д-реснубликанского периода можно говорить лишь о выявлении нескольких ■ ^ русских городов, то императорский период дал целые городские комплексы Италии и за ее пределами. Из них наиболее значимы порт Рима Остия. пи„ которого начал Клавдий, Помпеи и Геркуланум в Италии, Аполлония сТР£!лИрии, Аквинк (совр. Будапешт) на Дунае, Дура-Европос, Пальмира и В )дисий в азиатских провинциях Рима. Помимо этих комплексов, дающих ^.^•тавтение о городской жизни в целом, существует огромное количество ^Р6,11 'ых паМятников как в самом Риме и Италии, так и в многочисленных °Т ских провинциях. Сохранились руины дворцов Тиберия и Калигулы, вме-Ри с иачалом той самой соединявшей покои Калигулы с цирком подземной СТС «пей в которой этот император был убит заговорщиками. Раскопки «Золо-Г3' о дома» Нерона стали прекрасным дополнением к описанию образа жизни последнего из Юлиев-Клавдиев.

В ходе раскопок был получен большой эпиграфический и нумизматический материал. Как и для времени Августа, преобладают надписи легионеров — посвятительные, вотивные, многочисленные эпитафии с информацией о прохождении службы и полученных наградах. Немало текстов, связанных с жизнью городов Италии и провинций. Для установления картины организации власти исключительно важна относящаяся к годам правления Тиберия надпись, обнаруженная в одном из небольших городков Этрурии, повествующая о создании особых комиссий, включавших как сенаторов, так и всадников, в функции которых входил отбор кандидатов на те магистратуры, которые считались высшими. Так мы получаем документальные подтверждения сообщениям литературных источников о контроле императоров над выборами, несмотря на фактическую утрату в эпоху империи значения любой из республиканских должностей.

Не меньшую, чем для времени Августа, ценность, имеют и монеты Юлиев-Клавдиев. Как и в монетах Августа, на аверсе обычно изображен правящий император со всей его титулатурой, что дает возможность судить о значении, придаваемом старым республиканским магистратурам, особенно трибунату, присутствующему в перечислении должностей на всех монетах Юлиев-Клавдиев . Дают монеты сведения и о постройках и событиях, которые власть считала наиболее важными. Так, реверс серебряного сестерция Нерона был украшен изображением «Золотого дома». Немало могут рассказать монеты и о состоянии римской экономики. Включение в золотую и серебряную монету примеси меди, впервые осуществленное при Нероне, красноречиво свидетельствует о состоянии императорского фиска. Тот факт, что в Александрии, Антиохии и некоторых других крупных городах восточных провинций монеты чеканились, хотя и с изображением императоров, но по греческой весовой системе, а малоазийские греки продолжали чеканить серебряные монеты греческого типа, соответствовавшие римскому денарию, говорит о значительной самостоятельности экономической жизни римского Востока, не ставшего в отличие от провинций Запада оринической частью единой хозяйственной системы. Вместе с тем использование римской монетной системы в чекане монет союзных с Римом восточных царств — объективное свидетельство их политической зависимости.

Резкое увеличение количества выпускаемых монетными дворами тессер указывает на то, что при всех изменениях, которые вносили преемники Августа в Управление империей, они (за исключением Тиберия) сохраняли неизменным н Цип «хлеба и зрелищ», возведенный основателем империи в ранг государственной политики.

и п. аким °бразом, круг источников по первой династии принципата обширен п ' К)<),)разен, и комплексное их использование позволяет составить ясное ' СТавление о жизни Рима и его провинций при первых императорах.

32 Приход к власти и внутренняя политика Антонинов.

В 96 г. был убит Домициан. Императором был избран один из старейших членов сенаторов – Марк Кокцей Нерва. Он прекратил преследование сенаторов, наказал доносчиков, пользовавшихся покровительством Домициана. Издал аграрный закон о распределении больших земельных площадей мелкими участками между беднейшими гражданами. Создан «алиментарный фонд». Провозглашение императором вызвало взрыв недовольства не только преторианцев, но и всей массы легионеров, расквартированных в пограничных провинциях. Он усыновил наместника Верхней Галлии марка Ульпия Траяна (96 г.), популярен в армии. Он стал соправителем Нервы, а после его смерти в 98 г. – правителем империи. Во внутренней политике – стремление поддержать дружественные отношения с сенатом (римский нобилитет  знатные провинциалы). Возобновил деятельность избирательных комиций (поддержка знати).

Сенаторы получили относительную свободу слова. Сенат – вновь право назначения провинциальных наместников в сенатские провинции, контроля и суда над ними. Подготовка к большим войнам. 101 г. – военные действия в Дакии. В 107 г. превращена в провинцию, большинство населения – в рабство.

После смерти Траяна, было объявлено, что Адриан усыновлен Траяном и назначен его преемником. Легионы восточной армии признали, провозгласили императором (117-138 гг.). Обещал не убивать сенаторов без судебного разбирательства в сенате. В течение всего своего правления стремился ликвидировать последствия тяжелого кризиса, в котором оказалась Римская империя в результате агрессивной вешней политики его предшественника. Стратегическая оборона. После подавления восстаний и волнений в провинциях, внимание на укрепление государственного аппарата. Им был оформлен совет принцепса (при Авг.), превратил его в государственное учреждение: подготовка для императора различных указов (эдиктов) и других законодательных актов. В него включены лучшие знатоки законов – юристы. Уничтожил откупную систему при сборе налогов с провинциального населения, простил большие податные недоимки. Организована государственная почта. Стал пополнять ряды легионеров не только за счет жителей провинций, имевших права гражданства, но и просто за счет свободных провинциалов. Легионы потеряли «римский» характер.

Восстание в Иудее (132-135 гг.). Во главе – Симон. Было подавлено.

Не имел детей, преемник – Тит Аврелий Антонин. Провозглашен императором (138-161 гг.).

КРИЗИС III ВЕКА .В III в. Римская империя переживает тяжелый экономический и политический кризис, причиной которого было глубокое противоречие между производственными отношениями и характером производительных сил.

В III в. н. э. в экономике и сельском хозяйстве Римской империи происходят значительные сдвиги. По характеристике Киприана, автора III в. (док. № 93), бывшего очевидцем этих событий, «весь мир, как бы разделенный на два противоположных лагеря, залит кровью». Для этого времени характерен рост крупного землевладения, массовое распространение колоната. До нас дошли многочисленные надписи из разных концов империи, характеризующие положение колонов в III в. н. э.

Нужно отметить, что положение колонов еще ухудшалось от многочисленных поборов, повинностей и постоев солдат (док. № 94). Надписи, один из важнейших исторических источников, сообщают о различных злоупотреблениях (док. № 95), причем колоны фактически не пользуются никакими правами. Злоупотребления эти столь велики, что, как говорится в одной надписи из Фригии (док. № 96), «гибнет урожай и земля пустеет».

Необходимо охарактеризовать то положение, которое отводится колонам в Дигестах (док. № 97). Ставится вопрос о том, приравнивается ли колон к инвентарю, служащему для обработки земли.

Упадок сельского хозяйства в III в. согласовался с упадком торговли, с общим обнищанием населения Италии и провинций. С III в. начинаются также стихийные массовые выступления рабов и колонов.

Политическая история этой эпохи характеризуется в первую очередь усилением роли армии, выдвигавшей на императорский престол своих ставленников. В свою очередь новые императоры всячески старались поддерживать выдвинувшие их войска. Так, например, Дион Кассий говорит, что император Септимий Север дал следующее завещание детям перед смертью: «Будьте дружны между собой, обогащайте солдат, об остальном не заботьтесь» (XVI, 15, 2).

Большая часть императоров пришедшей к власти династии Северов (193—235 гг.) опиралась на войско. Например, Септимий Север провел ряд важных реформ, касающихся армии. Получили привилегии ветераны, которые были освобождены от ряда повинностей. Солдаты пограничных легионов получили земельные наделы и право вступать в брак. Изменился и состав преторианской гвардии — она была набрана Септимием Севером уже не исключительно из италиков, а из жителей провинций, в том числе и восточных. В значительной степени преторианская гвардия была лишена тех преимуществ, которыми она пользовалась раньше. Характеризуя военные реформы Септимия Севера, нужно отметить, что они значительно облегчили проникновение в армию населения провинций и даже племен, живших на границах империи.

Как большинство императоров, опиравшихся в своей политике на войско, Северы открыто проводят антисенатскую политику, роль сената теперь совершенно аннулируется. Особенно остро конфликт между сенатом и императором сказывается во времена правления Каракаллы (211—217 гг.), сына и преемника Септимия Севера. Из мероприятий этого императора нужно подробно остановиться на его эдикте 212 г. о даровании прав римского гражданства всем свободным жителям Римской империи (док. № 92). Представляет интерес оценка эдикта Дионом Кассием (XXVII, 9). «Он [Каракалла] сделал римлянами всех своих подданных на словах — чтобы оказать им благодеяние, на деле же, — чтобы отсюда к нему притекало больше налогов, так как перегрины большинство их не платят.»

Особого значения этому декрету в античной историографии не придавалось. Причиной было отчасти то, что уже с эпохи республики римляне широко раздавали права римского гражданства (см., например, надпись Селевка Розосского — док. № 63). К III в. н. э. процесс этот достиг широкого распространения. По эдикту Каракаллы значительная часть населения империи получила права римского гражданства.

В эпоху Северов продолжается бюрократизация управления. Несмотря на все усиливающиеся черты кризиса в экономике и сельском хозяйстве, империя в состоянии еще отражать нападения варварских племен от границ империи. Значительно ухудшается положение империи во второй половине III в., на которую падает период господства так называемых «солдатских императоров» (235—283 гг.). Следует отметить, что после убийства Александра Севера, последнего представителя династии Северов, на императорский престол выдвигаются ставленники легионов, которые, в свою очередь, опирались прежде всего на войско. Некоторые из этих императоров проводили открыто антисенатскую политику. К числу последних следует отнести императора Гая Юлия Вера Максимина (235—238 гг.).

Одновременно с политическим кризисом имели место многочисленные нападения племен почти по всей северной границе империи — готов, франков, аламанов. Особенно они усилились при императоре Марке Юлии Филиппе Арабе (244—249 гг.). Два года спустя после смерти последнего в битве с готами, вторгшимися во Фракию и Македонию, погиб преемник Филиппа Араба, Гай Мессий Траян Деций.

Время правления последующих императоров (особенно Валериана и Галлиена) также характеризуется беспрерывными нападениями на границы империи. Рейн перешли германские племена — франки и аламаны; готы перешли Дунай и дошли до границ Ахайи, на африканские провинции напали мавретанские племена (док. № 101, 102). Восточной границе империи угрожали персы. Таким образом в III в. уже отчетливо проявились все черты того кризиса, который два века спустя привел к гибели Западную Римскую империю.

33.

34 Реформы Диоклетиана И Константина. Экономическое Развитие Римской Империи В Iv-v Вв.

К концу III в. разные слои господствующего класса Римской империи, имеющие, как было показано выше, весьма существенные противоречия между собой, временно сплачиваются вокруг императорской власти, напуганные экономическим кризисом, народными движениями, вторжениями варваров. В такой обстановке к власти пришел Диоклетиан, иллириец по происхождению, выдвинутый армией.

Диоклетиан (284—305) создал новую форму империи — доминат. Ее название происходит от латинского слова dominus — «господин», как приказал именовать себя Диоклетиан. Фактически . уже с начала III в. принципат сменился военной монархией, но формально считалось, что он сохраняется. Диоклетиан покончил с ним. Императорская власть обожествлялась и приобрела откровенно монархический характер. При дворе был введен пышный и сложный церемониал по примеру персидского царского двора. Это до некоторой степени ограждало императоров от покушений, столь частых в III в. Все граждане империи считались подданными императора.

Диоклетиан и его преемник Константин субъективно, по-видимому, стремились к восстановлению прежней (т.е. рабовладельческой) Римской империи, но, как будет показано далее, объективно их реформы, хотя и способствовали преодолению кризиса III в., означали приспособление к изменившимся историческим условиям и признание того обстоятельства, что империя вступила на рубеже III и IV вв. на путь феодализации.

При Диоклетиане было подавлено движение багаудов в Галлии; возвращена под власть Рима Британия; отражены нападения германцев, вторгавшихся в Галлию; пленных варваров селили в качестве колонов на императорских землях и в имениях магнатов.

Поскольку события III в. показали, что одному правителю невозможно охватить своим надзором всю империю в условиях внутреннего и внешнеполитического кризиса, была создана тетрархия, т. е. четверовластие. Диоклетиан разделил Римскую империю для удобства управления на две части — западную и восточную. Себе он взял восточную половину и сделал своей резиденцией г. Никомедию на северо-западном побережье Малой Азии, а своему соправителю Максимиану поручил управлять западной половиной империи с резиденцией в Медиолане (Милан) в Северной Италии. Диоклетиан и Максимиан приняли титулы августов. Каждый август получил себе помощника-заместителя, который стал называться цезарем. Цезарем Диоклетиана стал Галерий, ставка которого находилась на Дунае. Цезарем Максимиана стал Констанций Хлор, ставка которого располагалась на среднем Рейне. Августы женили цезарей на своих дочерях и обязались через 20 лет возвести цезарей в сан августов и удалиться в частную жизнь. В спорных вопросах решающее слово принадлежало Диоклетиану как старшему августу. Предполагалось, что тетрархия обеспечит централизацию власти и в то же время оперативность управления.

Вся империя была разделена на 12 диоцезов, которые, в свою очередь, делились на провинции, причем образовалось около 100 провинций. Размеры провинций уменьшились по сравнению с прежними, что ослабляло наместников, но в то же время увеличивало число чиновников; каждый наместник имел свой бюрократический аппарат. Гражданская власть в провинциях была отделена от власти военной. Границы военных округов не совпадали с границами провинций. Военный и гражданский чиновники должны были следить друг за другом и обо всем доносить императору. Эти меры должны были предотвратить отпадение провинций, помешать наместникам и военачальникам захватывать власть на местах.

В конце III и первой половине IV в. была проведена военная реформа. Было увеличено общее количество войск, но одновременно проведено уменьшение численности каждого отдельного легиона — теперь это соединение насчитывало около тысячи солдат. До Диоклетиана в войска набирались наемники-добровольцы преимущественно из населения империи. Для комплектования большой армии этого оказалось недостаточно. Диоклетиан обязал крупных землевладельцев поставлять рекрутов из числа рабов, колонов и вольноотпущенников. Обязаны были служить в армии и леты, пленные варвары, поселенные на римской территории — на императорских и сенаторских землях. Наконец, на военную службу принимались целые отряды варваров, так называемых федератов.

Прежде легионы были расквартированы по провинциям и тесно связаны с местным населением. Такие войска трудно было перебрасывать к угрожаемому участку границы. При Константине войска были разделены на две категории — пограничные и подвижные части. Пограничные постоянно находились на определенных участках границы; подвижные располагались внутри страны и в любое время могли выступить в нужном направлении. Разукрупнением и рассредоточением легионов достигалась большая оперативность военных сил, а также преследовалась цель ослабить власть полководцев и предотвратить захват ими престола.

В связи с упадком в империи товарно-денежных отношений армия, а также чиновники были в значительной степени переведены на натуральное довольствие.

Увеличение армии и бюрократического аппарата, содержание пышного императорского двора и раздачи городскому люмпен-пролетариату (Люмпен-пролетариат—характерное явление (а в поздней Римской империи — уже только наследие) всех древних рабовладельческих обществ, где был мал или отсутствовал государственный сектор экономики, поглощавший безземельных и обнищавших общинников (граждан).)требовали очень больших средств. Они всегда выкачивались государством из трудящегося населения в виде налогов, пошлин и чрезвычайных поборов в денежной и натуральной форме. Для ранней империи было характерно многообразие налогов, причем большую роль играли косвенные налоги, т. е. скрытые, включавшиеся в цену товаров,— государство же изымало эти средства у купцов в виде торговых пошлин. Прямые налоги, например поземельный, существовали и в ранней империи, но их удельный вес в общей сумме государственных доходов был сравнительно невелик.

С упадком торговли, с обесцениванием денег косвенные налоги теряют свое значение. На первое место выдвигаются прямые налоги — поземельный и подушный. Была проведена перепись населения империи, и все, за исключением жителей города Рима и приписанной к нему округи, были обложены прямыми налогами: сельское население — поземельно-подушным (при обложении учитывалось количество и качество земли и число работников на ней); горожане, не имевшие земельных владений,— подушным. В соответствии с хозяйственным состоянием империи взимание налогов было установлено в основном в натуральной форме. За поступление налогов с городов и городских земель отвечали городские советы — курии. Это привело к тому, что муниципии превратились из организаций свободных граждан в органы эксплуатации их государством. Сельские общины попали в подобное положение еще раньше. Близился конец древности с присущими ей общинами свободных граждан. За поступление налогов с сельского населения, проживавшего на экзимированных территориях, отвечали земельные магнаты, что вело к усилению зависимости от них крестьян, способствовало закрепощению колонов.

После 20 лет правления Диоклетиан отказался от власти и удалился на покой. Между его преемниками началась борьба за единоличную власть.

Константин (306—337), сын Констанция Хлора, истребил или пережил всех остальных претендентов на власть, уничтожил тетрархию и стал единоличным правителем Римской империи. Доминат оформился при нем в самом полном виде. Константин во многом продолжал политику Диоклетиана, но в некоторых отношениях порвал со своим предшественником. Особенно резко различалась их религиозная политика: Диоклетиан жестоко боролся с христианством, а Константин признал его государственной религией(Впоследствии была пущена в ход легенда, будто бы перед одной из битв Константина с соперниками он видел во сне Христа со знаменем, на котором были изображены крест и надпись «сим победить». Конъюнктурный характер сделки с христианством виден из того, что Константин, хотя ему и случалось председательствовать на церковном соборе, принял крещение лишь перед смертью. Однако он позволил своей матери Елене поехать в Иерусалим, чтобы отыскать там мнимые остатки креста Иисуса.).

При Константине христианство фактически стало господствующей религией. В 325 г. церковный собор в малоазиатском городе Никее проходил с участием императора. Были сформулированы общеобязательные основы христианского вероучения. Языческие культы с этого времени начинают вытесняться, хотя официально они были запрещены лишь в самом конце IV в. Господствующая церковь стала называться христианской, апостольской, католической (всеобщей) и православной (т. е. единственно правильной).

Получив официальное признание, христианская церковь превращается из гонимой в сильную и богатую организацию. В ее руки стекаются дарения императоров и магнатов, дарения по завещаниям, платежи за церковные службы, доходы от эксплуатации рабов и колонов в церковных и монастырских хозяйствах. Церковь становится крупным землевладельцем и рабовладельцем. Создается целая иерархия церковных должностей во главе с архиепископами и епископами. Епископы крупнейших городов — Рима, Александрии, Константинополя, Иерусалима и Антиохии — возвысились над прочими и приняли титул патриарха. Римский и александрийский патриархи назывались, кроме того, папами; потом этот титул удержался только за римским патриархом.

Высшее духовенство христианской церкви превратилось в союзника государственной власти и господствующего класса, прежде всего земельных магнатов. В то же время социальная борьба часто стала принимать форму ересей, т. е. религиозных течений, несогласных с официальной церковью.

Император Юлиан Отступник (361—363) попытался восстановить язычество и порвал с христианством, за что и получил от христианской церкви свое прозвище. Он приказал отнять у христиан переданные им раньше языческие храмы и вернуть их жрецам. Были восстановлены жертвоприношения языческим богам, в которых принимал личное участие император. В жертву приносилось огромное количество животных, главным образом быков белой масти. Юлиан начал конфискацию земли у христианских общин и передачу ее городам, чтобы поддержать разоряющееся сословие куриалов — социальную опору Римской рабовладельческой империи. Христианам было запрещено занимать командные должности в армии и государственном управленческом аппарате, а также преподавать в школах. Последняя мера вызвала осуждение даже со стороны такого поклонника Юлиана, как историк Аммиан Марцеллин, который в целом одобрял попытку императора спасти гибнущую античную культуру. Юлиан был образованным человеком и талантливым писателем. В своих сочинениях он справедливо критиковал христианское духовенство за аморальное поведение, стяжательство и властолюбие. Он не просто решил снова ввести римскую общинную религию в ее прежнем виде, что было явно невозможно, но попытался наполнить ее философским и этическим содержанием и противопоставить христианству в некоем обновленном виде. Попытка оказалась искусственной и неудачной; и в целом политика Юлиана, направленная на восстановление античных городов с их языческой культурой и на поворот вспять развития римского общества, не могла не кончиться провалом. Гибель Юлиана во время войны с Ираном положила конец реставрации язычества. Христианская церковь полностью восстановила свои позиции и продолжала укрепляться в дальнейшем. Христианство больше соответствовало историческим условиям поздней Римской мировой империи, нежели любые общинные (полисные) религии.

Константин перенес столицу из Италии на Восток. Это было вызвано тем, что в IV в. западная половина империи пришла в экономический упадок; хозяйство же восточных провинций оставалось на более высоком уровне. Экономический центр империи переместился на Восток, поэтому Рим утратил значение и политического центра. Кроме того, навсегда покидая Рим, Константин подчеркивал разрыв со старыми политическими традициями и окончательное утверждение домината — деспотической власти императора. Новой столицей Римской империи с 330 г. стал древний греческий город Византии, расположенный на европейском берегу пролива Босфор между Эгейским и Черным морями. Византии был переименован в Константинополь, т. е. город Константина (ныне Стамбул). Место для столицы было выбрано удачно: город расположен на перекрестке военных и торговых (морских и сухопутных) дорог, он имел выгодное стратегическое положение, занимая возвышенность, обращенную одной стороной к бухте Золотой Рог. В новой столице велось большое строительство. Среди прочих сооружений Константин строил здесь и христианские церкви, и языческие храмы.

Уничтожив тетрархию, Константин сохранил, однако, для удобства управления деление Римской империи на четыре части. Эти части стали называться префектурами; возглавлявшие их чиновники, префекты, подчинялись непосредственно императору.

В IV в. оформились сословия колонов, ремесленников, солдат, куриалов, причем проявилась тенденция к закрепощению их законодательным путем для обеспечения сельского хозяйства и ремесла рабочей силой, армии — солдатами, государства — налогами.

В 332 г. указом Константина были прикреплены к земле колоны: их лишили права перехода из одного имения в другое. Беглых колонов предписывалось заковывать в кандалы, обращать в рабство и возвращать на прежние места. Позже законы о прикреплении колонов неоднократно подтверждались, что свидетельствует о распространенности бегства колонов. Эдикт императоров Аркадия и Гонория (конец IV или начало V в.) называет колонов «рабами земли» и разрешает продавать их вместе с имениями.

Ремесленники, занятые в государственных мастерских, были прикреплены к своему ремеслу; рескрипт Аркадия и Гонория от 398 г. предписывал даже клеймить этих работников, «чтобы было легче их найти, если они скроются». Самостоятельно хозяйствующие ремесленники, вынужденные в силу экономической необходимости объединяться по профессиям (сколько профессий в данном городе, столько и корпораций, или коллегий), были прикреплены к коллегиям: записавшись в число ремесленников какой-нибудь профессии, человек уже не мог без разрешения властей бросить свое ремесло. Коллегия в целом отвечала за сбор налогов со своих членов.

В IV в. Константин и его преемники издали ряд указов о закрепощении сословия куриалов — городских землевладельцев, из которых состояли городские советы — курии. Им запрещалось покидать город, и были ограничены их права на продажу имений. Принадлежность к сословию куриалов стала наследственной. Важнейшей государственной повинностью этого сословия была ответственность за сбор налогов с городского населения и с сельских жителей, приписанных к городу. Почетная ранее принадлежность к сословию куриалов (в III в. оно называлось сословием декурионов) превратилась для большинства из них в тяжкое бремя.

Согласно рескрипту Константина от 326 г. сыновья ветеранов должны были или стать куриалами или идти на военную службу. Значительная часть римской армии состояла из рекрутов, набираемых из сельского населения (колонов и др.); рекрутам ставили клеймо на руку.

Рабы не исчезли, производительность их труда оставалась прежней, но выяснилось окончательно, что эксплуатация работников, хозяйствующих самостоятельно, экономичнее, а наличные средства насилия уже вполне позволяли осуществлять такую эксплуатацию; поэтому рабы были низведены до вспомогательной роли в производстве. Это отнюдь не облегчало их положения. Напротив, именно со времени Константина законодательным путем ужесточается обращение с рабами. Указ Константина от 319 г. освободил господина от ответственности за убийство раба, если смерть последнего наступила от бичевания розгами или плетьми или заключения в оковы. Запрещалось лишь преднамеренно убивать рабов дубинкой, камнем, оружием, повешением, сбрасыванием с высоты, растерзанием дикими зверями, огнем, отравлением. Приведенный в эдикте перечень запрещенных способов убийства рабов красноречиво свидетельствует о фактически происходивших расправах с ними.

Разложение древнего общества в Римской империи IV—V вв. проявлялось в дальнейшем распаде полисной формы земельной собственности и в укреплении крупной частной земельной собственности, независимой от городов, в сокращении земельных фондов городов, в ослаблении связи между гражданином и полисом. Упадок городов в поздней Римской империи был неразрывно связан с далеко зашедшим процессом социально-экономического расслоения городских землевладельцев. Верхушка куриалов захватывает господствующее положение в городе, обогащается за счет городских доходов, а всю ответственность за сбор государственных налогов возлагает на массу рядовых куриалов — средних и мелких землевладельцев, хозяйства которых приходят в упадок. Куриалы разоряются и бегут из родных городов или стремятся перейти в другие сословия: стараются продать свои имения, поступить на военную или гражданскую государственную службу, становятся колонами магнатов, женятся на рабынях, отправляют своих сыновей учиться в другие города, чтобы они уже не возвращались в свой город. В IV—V вв. куриалы отвечали за сбор налогов уже не только своим имуществом, но и личностью. За недоимки их подвергают конфискации имущества (вследствие чего тает городской земельный фонд), заключению в тюрьму и публичным позорным наказаниям, например бичеванию на городской площади с напяленным на голову шутовским колпаком. Учащаются выступления городского плебса против тяжелых налогов, происходят голодные бунты люмпен-пролетариата. Приходит в упадок городское благоустройство. Сокращается городское население. Однако все эти явления были выражены неравномерно в разных городах империи. В восточных провинциях упадок городов был слабее, чем на Западе, потому что на Востоке было меньше распространено классическое рабовладение, а следовательно, и кризис рабства ощущался несколько слабее.

Мелкие города повсюду в империи переживали более сильный упадок, нежели крупные, так как последние могли успешнее противостоять натиску магнатов. С упадком мелких городов в IV— V вв. некоторые крупные города переживают даже временный подъем, связанный с концентрацией в них ремесла и торговли. Например, в одном из крупнейших городов римского Востока — Антиохии на Оронте, по свидетельству ритора Либания, в IV в. сосредоточивалась оживленная торговля, велось обширное строительство; в то же время многие мелкие города Сирии превращались в села и вместе со своими землями поглощались крупными экзимированными владениями. Как показал Г. Л. Курбатов, в IV—V вв. рост крупных городов в восточных (ранневизантийских) провинциях происходил не за счет общего подъема торгово-ремесленной деятельности, а преимущественно за счет упадка множества мелких городов, которые попадали в зависимость от крупных: именно в них сосредоточивалась провинциальная администрация и землевладельческая знать и сюда приливало торгово-ремесленное население из городков маленьких. В столицах провинций сооружают дворцы правителей, здания гражданских и военных учреждений, государственные склады и мастерские, отстраивают церковные центры, возводят военные укрепления, а также ведется частное строительство — вырастают богатые особняки и дворцы городской знати.

Новые военно-административные и церковные центры создаются в значительной степени на месте старых общественных центров городов; для их сооружения нередко разбирают общественные постройки. Строительство в крупных городах ведется в большой степени за счет бюджета мелких городов; из последних вывозят строительные материалы, часто разрушая для этого городские здания. В больших городах размещаются постоянные гарнизоны, так как с упадком полисной организации функция поддержания общественного порядка все в большей степени возлагается на государство.

В связи с натурализацией экономики в поздней Римской империи государство было вынуждено переходить к самообеспечению ремесленными изделиями, прежде всего с целью снабжения армии. В крупных городах в начале IV в. было основано много больших императорских ремесленных мастерских, в которых трудились прикрепленные к ним работники, а также рабы.

В городском ремесле в III—-V вв., по-видимому, преобладал труд свободных мелких производителей, объединенных в коллегии. Хотя некоторые ремесленники и держали по нескольку рабов, а также еще встречались частные ремесленные мастерские, основанные на рабском труде, в целом происходило вытеснение рабов из производства.

В римской Африке в период с конца III по начало V в. продолжался повсеместный рост городов. Однако в отличие от ранней империи теперь строительство и благоустройство, организация зрелищ и поддержание образования в городах осуществлялись главным образом не за счет городской казны, а на средства частных лиц из среды богатейших городских землевладельцев. В IV в. города продолжали здесь играть важную роль как очаги товарно-денежных отношений, где, в частности, заключались многие торговые сделки по сбыту сельскохозяйственных продуктов, например хлеба и оливкового масла, крупным поставщиком которых оставалась Северная Африка. Социально-экономической основой североафриканских городов и в период поздней древности оставалось землевладение, а не торгово-ремесленное предпринимательство.

Ведущим типом землевладения в IV—V вв. стали крупные имения, изъятые из ведения городов и зависимые лишь от государства. В имениях магнатов развивалась многоотраслевая экономика, существовали местные рынки, постоянные лавки, сооружались храмы, бани. Все это способствовало тому, что они становились центрами притяжения для окрестного сельского населения. Вблизи усадьбы магната располагались поселения колонов, а сама усадьба укреплялась, превращаясь в крепость, где сосредоточивались хозяйственные склады, администрация (видимо, обычно состоявшая из рабов), военная сила, тюрьма. Владельцы крупных сальтусов представляли перед государством население своих земель: собирали и поставляли государству земельную подать — аннону и рекрутов.

В период поздней империи землевладение магнатов растет за счет скупки имений разоряющихся городских землевладельцев, скупки или захвата земель из общественного фонда городов и свободных сельских общин.

Крупное сенаторское землевладение было привилегированным — свободным от муниципальных повинностей, от изнурительных отработочных повинностей (строительной, извозной, военных постоев), от чрезвычайных поборов. Это привлекало в поместья магнатов держателей наделов из имений городских землевладельцев. Рабы и колоны муниципальных владельцев бегут в имения магнатов или отдаются под их покровительство.

В IV—V вв. распространился патроциний, или патронат («отцовское покровительство»). В законе 395 г. говорилось, что крестьяне с помощью патроната «сопротивляются государственным повинностям». Спасаясь от задолженности по податям и повинностям, от притеснения государственных чиновников, от военных погромов в ходе варварских нашествий, под покровительство «сильных» людей — военачальников, сенаторов-магнатов — отдавались отдельные крестьяне, ремесленники, куриалы, целые села и даже города. Отдавшиеся под покровительство уплачивали патрону лишь часть того, что ранее им приходилось отдавать государству или муниципальному землевладельцу. Переход свободных сельских общин под патронат не всегда был добровольным, порой магнаты принуждали их к этому силой. Отдача свободных сельских общин под покровительство могущественных частных лиц была особенно распространена в восточных провинциях. Патронат приводил к постепенной утрате крестьянами земельной собственности и личной свободы, к превращению их в колонов патрона.

В сельском хозяйстве в IV—V вв. продолжалось вытеснение рабского труда из производства и замена его трудом разного рода зависимых держателей мелких наделов. Все более сближалось положение зависимых земледельцев разных категорий — колонов, рабов на пекулии, поселенцев-варваров и др. При этом положение свободных земледельцев ухудшалось: колоны не только были прикреплены к земле, но и ограничены в распоряжении своей собственностью — указом императоров Валентиниана и Валента 365 г. колонам запрещалось отчуждать что-либо из своего имущества без ведома господина (владельца имения). Колоны фактически перестают рассматриваться как свободные граждане государства, а превращаются в подданных тех магнатов, на земле которых они держат наделы. В то же время рабы с пекулием ведут свои мелкие хозяйства на тех же условиях, что и колоны; живут в деревнях вперемешку с колонами; магнаты выставляют в качестве рекрутов как колонов, так и рабов.

Центры экономической жизни империи постепенно смещались из городов и связанных с ними рабовладельческих вилл в крупные сальтусы, основанные на рабочей силе протофеодального типа. Рост крупного землевладения в сочетании с мелким производством и эксплуатацией зависимых мелких держателей, обязанных натуральными платежами и отработками, вел к натурализации экономики, к свертыванию товарно-денежных отношений. Об этом свидетельствует, например, трактат италийского землевладельца IV в. Палладия. В отличие от италийских агрономов поздней республики и ранней империи, придававших большое значение близости имения к рынку, где можно было бы продать производимую продукцию и в то же время закупить необходимые товары, Палладий настойчиво советует владельцу имения обеспечить хозяйство ремесленниками разных специальностей, чтобы можно было обойтись без городского рынка. Сельскохозяйственных работников имения он называет rustici, как в эпоху империи обозначали колонов. Поместная администрация, судя по Палладию, состояла из рабов; вероятно, и занятые в имении ремесленники и квалифицированные сельскохозяйственные работники, например садовники, нередко являлись рабами. Основной же рабочей силой, занятой земледелием в описанном Палладием поместье, были, очевидно, колоны, состоявшие из посаженных на землю рабов, вольноотпущенников и свободных арендаторов.

Еще одним новым явлением IV—V вв. был рост церковного землевладения после признания христианства римским государством. Епископское и монастырское землевладение было самым привилегированным: оно не облагалось никакими государственными налогами, а население церковных земель подлежало лишь юрисдикции церкви. Таким образом, церковное землевладение более, чем крупное светское (сенаторское), приближалось по своему характеру к феодальному землевладению. Будучи особо привилегированным землевладельцем, церковь могла создавать для своих колонов наиболее благоприятные условия держания земельных наделов. Правда, чтобы сохранять влияние на массы верующих, церковь должна была уделять часть своих доходов на раздачи бедным. Таким образом, она взяла на себя частично обязанности муниципальных властей по оказанию помощи бедноте. Церковная благотворительность не ограничивалась сословными рамками. Тут следует отметить, что в период поздней древности сословные различия начали стираться и при городских раздачах: например, в праздники раздавались угощения детям бедняков как свободных, так и рабов. В IV—V вв. церкви нередко приходилось отстаивать свои владения от посягательств со стороны отдельных светских магнатов, поэтому для укрепления своих экономических позиций она нуждалась в союзе с императорской властью.

В последние два века существования Римской империи в ней возросла роль сельских общин — не только свободных сельских общин там, где они еще сохранились, например в дунайских провинциях и в Северной Галии, но и общин зависимых крестьян-колонов, сидевших на чужой земле — частновладельческой, императорской, городской. Процесс возрождения сельской общины был связан с нуждой мелких земледельцев во взаимопомощи. По мере того как колоны становились основной категорией производителей в сельском хозяйстве, сельская община становилась исторической необходимостью. Община этого периода была явлением уже нового качества, поскольку объединяла не свободных граждан, а зависимых (по существу, уже феодально-зависимых) крестьян.

В поздней Римской империи сосуществовали два уклада: рабовладельческий, представленный в городах, и феодальный, представленный экзимированными сальтусами с колонами и сельскими общинами. Эти уклады взаимодействовали, причем рабовладельческий уклад позволял завести в сальтусах большой штат рабов-ремесленников и администраторов, что делало сальтус автаркичным; в сальтусах возникали также и сельские общины. Когда этот уклад (сальтусы и общины) стал господствующим, преобладающей формой эксплуатации стала эксплуатация непосредственных производителей, владеющих собственными средствами производства, характерная и для стадиально близких стран Востока. Отсюда распространенный тезис об «ориентализации» империи, который надо понимать прежде всего в социально-экономическом смысле. В конце древности греко-римское («античное») общество приобретает структуру, сходную со структурой других обществ на той же стадии развития.

Процесс экономической и политической децентрализации, предвосхищающей феодальную раздробленность, особенно резко был выражен в западных провинциях, где частная земельная собственность была развита сильнее, чем в восточных провинциях с их более многочисленными и богатыми городами и крупным императорским землевладением. Это, по-видимому, способствовало завоеванию западной половины Римской империи варварскими племенами в V в.

35 Римский император с 379. Родом из Испании, сын полководца. Был энергичным военачальником и ловким дипломатом. После гибели императора Валента был провозглашен августом (соправителем императора Грациана), получив в управление восточную часть империи.

При Феодосии I было приостановлено наступление готов (в результате победы над ними в 382, а также благодаря соглашению с ними и расселению их в качестве федератов на территории империи).

Феодосий I окончательно утвердил господство ортодоксального христианства (эдикт de fide catholica, 380), преследовал сторонников арианства и запретил отправление языческих обрядов.

При нём было разрушено много языческих храмов, сожжена Александрийская библиотека, в 394 отменены Олимпийские игры.

Христианская церковь признала его Великим.

Феодосий I был последним императором, объединившим (394–395) власть над восточной и западной частями Римской империи.

БСЭ

* * *

В 379 году произошло очень важное событие – на престол вступает император Феодосий, который вошел в историю с наименованием «Феодосия Великого», испанец по происхождению, православный по рождению. Воспитан он был в православном духе. Он был хорошо знаком с Амвросием Медиоланским. С его приходом появляется надежда на лучшее будущее для православных. Феодосий, несмотря на свой молодой возраст, был мудрым человеком. Он понимал, что империя ввергнута арианами в ужасающую смуту, погружена в распри. Помимо своего личного православия, он ориентировался на большинство в провинциях, на большинство в западной части империи, а это были люди православные, поэтому он повел политику на ликвидацию арианства.

Когда он вступил на престол, он не был ещё крещеным, но собирался принять крещение. Вскоре после восшествия на престол он заболел, принял крещение от епископа Ахолия Фессалоникийского. Фессалоники тогда принадлежали к западной части империи. Феодосий считал, что этот человек не связан ни с какими партиями.

В 380 году выходит эдикт, что члены Церкви должны исповедовать такую веру, какую исповедует Римский епископ Дамас и Александрийский епископ Петр II. Кто не исповедует веру так, те считаются еретиками, их изгоняют из столиц и запрещают иметь храмы в крупных городах.

Известна точная дата 24 ноября 380 года (ст.ст.) – император прибыл в столицу и потребовал от арианского епископа Демофила подписать Никейский Символ. Демофил был из аномеев и отказался подписать Никейский Символ. В соответствии с ранее изданным эдиктом императора, он был изгнан из Константинополя. Через 2 дня у ариан были отобраны все храмы в городе...

В 391 году Феодосий издает эдикт, в соответствии с которым запрещалось не только поклонение богам в храмах язычникам, но и жертвоприношения на домах.

В 394 году он отменил Олимпийские игры, и 16 веков не происходило Олимпийских игр – потому что их покровителем является Зевс (или Юпитер).