§2. Личность министра народного просвещения.

Реализация государственной политики по отношению к университетам осуществлялась через министерство народного просвещения (в 1817-1824 гг. министерство духовных дел и народного просвещения). И в этом параграфе мы рассмотрим скорее не конкретные действия и законопроекты министров, а их личные качества. То есть основной вопрос параграфа – каким, по мнению Никитенко, должен был быть министр народного просвещения для осуществления политики, нужной и выгодной для образования в целом и университета в частности?

В интересующий нас период министрами народного просвещения были следующие люди: А.С. Шишков (1824-2828), К.А. Ливен (1828-1833), С.С. Уваров (1833-1849), П.А. Ширинский-Шихматов (1849-1853), А.С. Норов (1853-1858), Е.П. Ковалевский (1858-1861), Е.В. Путятин (1861-1862), А.В. Головнин (1862-1866) и Д.А. Толстой (1866-1880).

Сразу следует отметить, что положительно из них всех Никитенко оценивал лишь Уварова. Большие же надежды (не оправдавшиеся) возлагал на Норова (с которым близко работал) и Толстого (с которым долго был знаком).

Отношения Никитенко и Уварова менялись во времени. В начала деятельности министра он плохо его знал и не доверял его политике. Однако он смог хорошо его узнать во время ослабления и падения последнего. Тогда они, видимо, сблизились. И, как пишет Никитенко: «…я лучше узнал этого человека и мог оценить его хорошие стороны – его несомненный ум, который, во время его силы, часто заслонялся тщеславием и мелким самолюбием»⁵⁶. Однако Уварову при блестящем уме и умении владеть речью не хватало одного – «силы нравственной воли. Добиваясь влияния и милостей при дворе, он связал себя по рукам и ногам и лишился одновременно уважения и двора и общества»⁵⁷. Вообще, отсутствие нравственной воли, отсутствие сил, необходимых «для времён бурных и опасных»⁵⁸, — основный упрёк от Никитенко всем министрам просвещения. Самым большим разочарованием для Никитенко было министерство Авраама Сергеевича Норова. С самого вступления в должность Норов сделал Никитенко чем-то вроде своего неофициального советника, вместе они трудились над цензурным проектом и добились у императора Николая I увеличения количества принимаемых студентов с 300 до 350⁵⁹. Однако смелость и решимость Норова быстро испарились, он попал под влияние А.Е. Кисловского, вице-директора департамента народного просвещения. Кисловский и Никитенко не ладили, первый всегда пытался замедлить ход его проектов, внести разлад⁶⁰ в отношения между Норовым и Никитенко. И он добился своего. Несколько раз Никитенко возвращался в помощники к Норову, но вскоре последовал окончательный разрыв отношений. После того как Авраам Сергеевич вышел в отставку Никитенко поддерживал с ним добрые отношения, однако ему приходилось «стараться забыть, что он был министром народного просвещения». Такие же упрёки в слабости и бесхарактерности он даёт Ковалевскому⁶¹ и Путятину⁶². При этом Кисловский был в силе и при первом, и в особенности при втором.

«Бессмысленное управление – вот тема, которую варьируют все министры народного просвещения после Уварова до Головнина включительно»⁶³. Головнин, однако, уже не вызывал у Никитенко обвинений в бесхарактерности, но политика министра его настораживала. Он аккуратно пишет: «Головнин тоже, кажется, хочет больше думать о своей популярности, чем о правильном направлении дел. Не для этого ли, между прочим, он спихнул с своих рук цензуру на руки министра внутренних дел? Открыл университет в думе?..» ⁶⁴ Вообще управление Головнина он характеризует как шаткое, упрекает его в том, что он дозволяет вмешиваться в управление министерством лицам, незнакомым с делом управления⁶⁵. Ум его характеризуется как непроизводительный, помешанный на тонкостях⁶⁶, проводящий время в «гимнастике интриг»⁶⁷. В конце концов в разговоре с Ф.И. Тютчевым Никитенко характеризует Головнина как «гнусного», а его управление как «гнуснейшее»⁶⁸.

Как уже говорилось, Никитенко связывал некоторые надежды с министерством графа Д.А. Толстого. Может быть, он собирался работать с ним так же как с Норовым. По крайней мере, при вступлении в должность Толстой попросил у Никитенко для ознакомления его «заметки и наблюдения по части народного образования»⁶⁹. Но с самых первых шагов Никитенко поразился юношескому самодовольству графа⁷⁰. А затем множество возмущений у него вызвала реформа классического образования. Отталкивающими были и проявления самодурства Толстого⁷¹.

В подтверждение нелестных воззрений на министров народного просвещения можно привести следующую запись от 13 января 1863 г.: «Вот характеристика разных министерствований министерства нородного просвещения после Уварова: министерство Шихматова – помрачающее; Норова – расслабляющее; Ковалевского – засыпающее; Путятнина – отупляющее; Головнина – развращающее»⁷².

Итак, следующий образ идеального министра народного просвещения вырисовывается из желаний Никитенко: помимо острого ума министр должен иметь сильную волю, он не должен позволять оказывать на себя влияние, но это не должно доходить до самоуверенности и самодурства. Важным так же является отсутствие стремления к популярности, так как трудиться нужно на благо народного просвещения, но не на своё благо. Ни один из министров, по мнению Никитенко, не достиг этого идеала, даже положительно оценённый им Уваров. В сущности, никто из министров не был государственным человеком в понимании Никитенко.