9.4. Советский гендерный порядок

Изменения, происходившие в первые годы советской вла­сти, сопровождались конструированием совершенно нового типа общества и нового типа личности, и главным содержанием этой новой социальной жизни было отнюдь не освобождение женщин или мужчин, а дисциплина.

С ноября 1917 г. устанавливается господство марксистской концепции эмансипации женщин как вариант неопатриархатной идеологии. Женщины по-прежнему объект классового мани­пулирования, теперь уже большевистской партии. Политика большевистского государства никогда, ни на каких этапах его существования не была направлена на освобождение женщин от власти мужчин, она подразумевала освобождение женщин от власти патриархальных семейных отношений с тем, чтобы подчинить женщин (как и мужчин) власти государства.

Феминистские идеи были восприняты в России более чем сдержанно, и, несмотря на сравнительно высокий образователь­ный уровень российских женщин и опыт суфражизма начала XX в., сколько-нибудь влиятельного феминистского движения в России не сложилось¹²⁰. Причина этого связана с тем, что совет­ская и постсоветская система гендерных отношений существенно отличается от западной.

После 1917 г. в России был создан специфический тип патриархата, при котором основным механизмом дискрими­нации женщин являлись не мужчины, а государство в целом. Постепенно происходила смена инстанции власти, от мужчины главы семейства к государству. Такой процесс потребовал вне­дрения изменений в традиционные патриархальные структуры. В 1918 г. государство юридически признало гражданский брак. На смену религиозным институтам, регистрировавшим браки, были введены ЗАГСы. Вслед за этим последовала ликвидация статуса незаконнорожденных детей, государство объявляло их права равными правам законнорожденных детей. Наконец, женщины получили официальное право на развод, аборты были легализованы. Казалось, женщины начали приобретать долгожданные права, о которых так много говорили больше­вики в период подготовки революции. На самом деле за этими мероприятиями скрывались иные цели. Так, за утверждением регистрации браков в органах ЗАГС в реальности скрывалось желание большевиков уничтожить влияние церкви как одного из проводников враждебной им идеологии. Во-вторых, этим и последующими нормативными актами государство нанесло удар по мужчине как политическому противнику. Складывающийся большевистский режим, таким образом, "убивал двух зайцев" одновременно. Сами женщины, к сожалению, не догадывались о том, что государство лишь декларирует гендерное равноправие, фактически же приступило к построению нового типа семейных и гендерных отношений. Другим объектом манипулирования стали женщины мусульманских регионов. Большевики развер­нули кампанию по освобождению женщины Востока. Им пред­лагали снять чадру (паранджу), отказаться от установленных полигамных отношений и перейти к парному браку. И здесь за декларируемым освобождением женщин скрывалась дру­гая цель: подрыв националистических отрядов, оказывающих сопротивление большевикам, нанесение удара по институту Ислама. Многие женщины, осмелившиеся на такие шаги, под­вергались общественному остракизму: над ними издевались, их били. Общественное мнение в разных формах резко осуждало таких женщин. В итоге многие из них, не выдержав атмосферы психологического давления и постоянного общественного пори­цания, кончали жизнь самоубийством. За 1926-1928 гг. сожгли себя 203 женщины¹²¹.

Наконец, началось массовое привлечение женщин в ряды партии. Женщина — член партии становилась надежным союз­ником и инструментом классовой борьбы одновременно.

Развернувшаяся после революции гражданская война за­ставила большевиков мобилизовать все человеческие ресурсы на фронт. Конструируется образ женщины-комиссара, бес­компромиссной к врагам и целеустремленной к победе. Показа­тельно, что в этот период некоторые женщины поднимались на вершину партийной пирамиды, работали в войсках и занимались

неспецифической для женщины мужской работой. Так в 1918 г. начальником политотдела 8-й армии на Южном фронте была на­значена Р. С. Землячка (Самойлова). "В деле укрепления армии после катастрофического ее поражения в ноябре под Воронежем сыграла громадную роль тов. Самойлова", — писали политра­ботники в ЦК партии весной 1919 г.¹²² В приказе о награждении ее орденом Красного Знамени (23.01.1921 г.) говорится: " Награж­дается орденом "Красного Знамени" тов. Самойлова-Землячка Розалия Самойловна за то, что в бытность свою Начпоармом 8-й и 13-й армий и на других ответственных и политических постах в различных армиях неутомимой, беззаветной и энергичной орга­низационной и политической работой положила прочную основу боеспособности красных частей и способствовала окончательной победе Красной Армии".

В 1917 г. первым народным комиссаром госпризрения (как тогда называлось социальное обеспечение) была назначена А. М. Коллонтай. В декабре этого же года за ее подписью было опубликовано постановление об организации отдела по охране материнства и младенчества. Постановление впервые возвести­ло, что материнство является не частным делом, а государствен­ным. " Женщина в коммунистическом обществе зависит больше не от своего мужа, а от своей работы. Она может обеспечивать себя не за счет мужа, а за счет своих способностей. Ей больше не надо беспокоиться о своих детях. За них отвечает государство рабочих"¹²³. В 1918-1929 гг. в стране создавались женотделы. Ими руководили И. Арманд и А. Коллонтай. Женотделы имели своей целью создать по всей стране сеть женских организаций для пропаганды революционных идей среди женщин-рабочих и женщин-крестьянок. В задачу женотделов входили обучение неграмотных женщин, а также борьба с проституцией. Же­нотделы не были обособленной организацией, оторванной от общепартийной работы. Бытовавший взгляд на женотделы как на самостоятельную организацию А. М. Коллонтай называла уродством. На II Международной конференции коммунисток (1921 г.) она говорила: "Русские коммунистки не переставали на­стаивать на необходимости специальной работы среди женщин. Некоторые, недостаточно разобравшиеся в этих вопросах, това­рищи обвиняли нас за это в феминизме. На самом деле вся наша работа является отрицанием феминизма, так как феминизм стремится расколоть рабочее движение, а мы стремимся при­общить работниц и крестьянок к общей пролетарской борьбе"¹²⁴. Женотделы просуществовали до 1930 г. и были расформированы под тем предлогом, что поскольку в настоящее время женщины равноправны, то и наличие такой организации потеряло смысл. Одновременно с конца 20-х годов происходил процесс посте­пенной смены привычных женских имиджей. Как-то незаметно вышли из моды тонкогубые аскетки с короткой стрижкой, пре­зирающие материальные ценности и все, имеющее отношение к женственности. Образ женщины - комиссара в кожаном плаще, с кобурой, героини гражданской войны продолжал продуциро­ваться лишь в экспортной упаковке, очевидно в связи с тем, что люди с революционным пафосом уже сделали свое дело и стали ненужными, а потенциально даже опасными для системы. Деле­гатка в красной косынке — хозяйка своей судьбы, стала одной из новых примет времени.

На фоне правовой незащищенности всего населения, на­растающего социального напряжения был формально повышен статус брака.

Законы 1935-1936 гг. вменяли в обязанность в случае разво­да фиксацию последнего в личном деле, характеристиках, что в условиях того времени было более неприятным, чем налагаемые штрафы в размере 50,100 и 300 руб. соответственно за первый, второй и последующий разводы. Еще более строгие последствия повлек за собой развод по закону 1944 г., плата составила уже 500-2000 руб. Идеологическая "нагрузка" на разводы также увеличилась. Человек, занимающий ответственную должность, мог потерять работу, поплатиться карьерой.

Коммунисты начинают конструировать новый гендерный образ женщины советского строя. Она отныне должна будет ис­полнять две социальные роли — работницы и матери. К созданию этого образа привлекались и средства массовой информации, и пропаганда, и кино. Например, в таком кинофильме, как "Свинар­ка и пастух" воспевался образ беззаветной труженицы. За этой идеологией стояла политика массового привлечения женщин в производство и восполнение трудовых ресурсов, испытавших сильное потрясение за годы гражданской войны.

Характерной отличительной чертой режима этого време­ни явилось вторжение государства в личную жизнь граждан и установление контроля над институтом семьи. Советский режим переопределил социальную роль матери: она должна стать по­средником между государством и семьей. Материнство объяв­лялось как священный долг перед государством, а не частное решение родителей. В 1936 г. были запрещены аборты. За их про­изводство женщины привлекались к уголовной ответственности. Одновременно с запрещением абортов началось предоставление вознаграждений за правильное исполнение социальной роли матери. Государство учредило орден " Мать-героиня", но при этом учитывалось только биологическое материнство, т. е. на получение ордена и материальное вознаграждение могла рас­считывать только та женщина, которая сама родила 10 и более детей. Усыновление (удочерение) не входили в палитру социаль­ной роли матери. Заключенный режимом гендерный контракт с женщиной не освобождал ее от жесткого дисциплинарного контроля.

Традиционная роль отца в материальном и даже символиче­ском смысле узурпировалась государством, отцы в советской се­мье оказывались в маргинальном положении. Дети становились объектом особого социального контроля. Их следовало вывести из-под влияния родителей и подчинить целиком и полностью идеологии марксизма-ленинизма. Были повсеместно построены детские ясли и сады. Работающая мать "могла не беспокоиться", ее дети были под надежной опекой государственных "мам", ко­торые добросовестно исполняли все предписания официальной идеологии. Из школьной программы были изъяты курсы по сек­суальному просвещению, психологии семейных и супружеских отношений, они заменялись идеологическими дисциплинами и предметами, насаждавшими скрытый учебный план. В произ­ведениях литературы, в кинофильмах, театральных постанов­ках фактически полностью отсутствовали эротические сцены. Постулировалась таким образом модель идеологизированного монолитного и вместе с тем "стерильного" общества, члены ко­торого руководствуются в своей жизни партийными лозунгами, ведущими "от победы к победе". Среди молодежи сформирова­лось отношение к сексу как к "запретному плоду" с присущим стремлением "попробовать" и не попасться. Многие стали вести двойную жизнь. Эти действия имели самые широкие негативные последствия в будущем, проявившиеся в сексуальной безграмот­ности населения и распространении венерических заболеваний. В личной, сексуальной жизни мужчины и женщины переживали страх перед разоблачением несанкционированных интимных связей и как следствие — "зарабатывали" заболевания нерв­ной и репродуктивной сферы. Все эти явления отразились на здоровье нации в целом.

Резко осуждалась не только сексуальная тематика в сред­ствах массовой информации, а в последующем и в специальной литературе, но и сексуальные отклонения. Например, в 1934 г., т.е. спустя 17 лет после революции, был запрещен и стал уголовно наказуем гомосексуализм.

К 1960 г. в европейской части России уже не было необходи­мости в широком вовлечении женщин в производство, а к 1970 г. практически все женщины (биологический максимум) были во­влечены в общественное производство. Главное внимание стало уделяться другим моментам:

• образованию и подготовке, чтобы более полно использо­вать потенциал женщин — с этого момента уровень образования у женщин становится выше;

• рождению детей (в особенности русских детей). Внушал тревогу низкий уровень рождаемости в России по сравнению с высоким в мусульманских регионах. Получила развитие тенден­ция, сформировавшаяся еще в послевоенные годы: репродукция стала рассматриваться как главный долг женщины, более важ­ный, чем работа.

В эпоху Н. С. Хрущева и Л. И. Брежнева гендерные роли не подвергались сомнению. Гендерная стратификация не на­рушалась. Сохранялось неравенство по труду и заработной плате, занимаемым должностям. Такими нормативными акта­ми, как квотирование в законодательные органы власти — Со­веты народных депутатов, достигался контроль над женским присутствием в публичной сфере. Гендерный образ советской женщины представлял собой противоречивый "букет", собран­ный из плохо сочетающихся компонентов. С одной стороны, женщина-мать являла собой набор женственных, фемининных позиций, с другой — образ женщины-труженицы предполагал наличие маскулинных качеств. Женщина постоянно испытывала ролевой конфликт. Сложности воспитания детей, связанные с недостатком времени, двойная занятость, выполнение домашних обязанностей и производственных не позволяли ей делать все качественно и вовремя. Поэтому женщина либо выполняла часть возложенных на нее обязанностей формально, либо находилась в состоянии постоянного стресса. Что же касается мужчин, то в поздние советские десятилетия (1970-1980-е гг.) эволюция гендерного порядка привела к ситуации, которую можно оха­рактеризовать как "кризис маскулинности". Поколение мужчин, социализированное государством в условиях контроля над лич­ной жизнью, неохотно исполняло семейную роль воспитателя детей, их "аморальное" поведение контролировалось через партийные комитеты. Инструментальная роль кормильца семьи заставляла мужчин постоянно находиться на работе. Гегемонная советская маскулинность, реализовавшаяся через служение Родине (государству), оказалась в позднесоветский период уже плохо действующим нормативом — как в связи со значительной девальвацией соответствующих ценностей, так и из-за реальных социальных изменений. Внутри гендерной системы, как и в со-ветсткой социальной системе в целом, назревал кризис, который требовал коренного переустройства общества.