4. Преобразование европейских городов

Микеланджело Буонарроти:

• четко обозначенная симметрия городской площади,

• отсутствие периметральной об­стройки площади,

• новая трактовка скульптурного монумента как самостоятель­ного элемента архитектурной композиции.

Барокко — это архи­тектурный стиль с необычайно богатой плас­тикой форм, обилием и причудливостью ар­хитектурного декора. Барокко привнесло в градостроительное искусство пластическую трактовку архитектурных объемов, мастерство создании законченных городских перспектив, а главное, установило пространственную иерар­хию улиц и площадей. Все это дополняет картину новых градостроительных начинаний — создания крупномасштабных, торжествен­ных, пышных объемно-пространственных ком­позиций.

Города росли быстрыми темпами без ка­ких-либо существенных градостроительных ограничений и регулирующих мероприятий. Традиционная средневековая планировка про­должала свое развитие в совершенно новых территориальных масштабах. Хотя в плани­ровке новой застройки главенствовала регу­лярность, она не входила в композиционный конфликт с нерегулярной средневековой за­стройкой. Здесь широко применялся градост­роительный метод Палладио, который заклю­чался в сохранении живописного начертания средневековых улиц, в умелом композицион­ном размещении жилых и общественных зда­ний в городской среде, в организации по мере необходимости регулярно спланированных от­крытых пространств.

В XVIII в. в Англии в области садово- паркового проектирования палладианство до­стигло расцвета: строгая лаконичная архитек­тура загородных усадеб естественно вписы­валась в живописную ландшафтную среду.

Французское градостроительство эпохи Возрождения находилось под большим влия­нием крупнейшего французского математика и философа Рене Декарта. Математический подход придал французскому градостро­ительству планиметрический (двухмерный) ха­рактер, который создал в жилой застройке своеобразный культ «красных линий» и жест­кой решетки улиц, а в дворцовой композиции — ковровый геометрический орнамент огром­ных парков

Но уже в первой половине XVIII в, во французском градостроительном мышлении произошли значительные изменения. Архи­текторам этого периода пришлось решать более скромные задачи, связанные с поиска ми оптимального варианта жилого дома и его непосредственного окружения, нежели их пред­шественникам, занимавшимся планированием городов-крепостей или огромных королевских парков. Иначе говоря, градостроительство из планиметрического (геометрически абстрак­тного) искусства XVII в. стало постепенно превращаться в конкретное объемно-про­странственное творчество.

Развитие объемно-прострапственного мыш­ления во французском градостроительстве на­шло свое яркое отражение в замечательном графическом документе — аксонометричес­ком плане Парижа 1739 г., получившем впос­ледствии название плана Тюрго-Бретеза, ко­торый свидетельствует прежде всего о двух явлениях в градостроительстве Франции этого времени:

• во-первых, жилая застройка состо­яла из богатых просторных усадеб,

• во-вторых, в структуре города большое значение стали придавать парадным площадям.

Для этого периода французского градо­строительства характерно то обстоятельство, что многие теоретики архитектуры своими трудами способствовали переносу внимания с планировки города на решение его простран­ственной среды.

К.Н. Леду - автор проекта «идеального про­мышленного города Шо» Он имел классическую радиально-кольцевую планировку: в центре рас­полагались мастерские и дом директора, вок­руг жилые дома рабочих, разделенные ра­диальными улицами - бульварами.

Патт - это рас­ширение улиц и площадей, их мощение и ос­вещение, водоснабжение и канализация сточ­ных вод, перемещение в пригород кладбищ и многое другое.

Зрелого классициз­ма — стиль ампир.

Композиция открытых городских про­странств, система архитектурно оформленных планировочных узлов и связей улиц и площадей становятся главными факторами всей планировки города, определяющими не только его удобное функционирование (ось и кольце­вые магистрали соединяли между собой желез­нодорожные вокзалы), но и его обновленное архитектурное лицо. Четкость геометрического рисунка увязанных в единое целое улиц и пло­щадей на долгие годы (вплоть до нашего века станет критерием оценки совершенства городского плана). Многим городам мира — и боль­шим, и совсем малым — предстоит в XIX и даже в XX вв. испытать па себе влияние клас­сического парижского образца.

Этот подход к реконструкции больших городов, который ставил во главу угла про­блему транспортных коммуникаций, в исто­рии градостроительства получил название «османизм». При этом решающее значение приобретают улицы, а не кварталы и жилые районы с их жилищно-бытовыми, обществен­ными и культурными связями.

Если «османисты», прокладывая магист­рали, не считались с исторически сложившей­ся городской средой, то австрийские архитек­торы при реконструкции центра Вены исхо­дили из принципа архитектурно-стилистичес­кой и, что особенно ценно, планировочной преемственности.

Камилло Зитте - бази­ровался на принципах архитектоники, иерархии и порядка, которые одинаково свой­ственны как самим архитектурным сооруже­ниям, так и городским пространствам. Осно­вываясь на этом, Зитте считал, что создание перед каждым общественным зданием на Рингштрассе замкнутого пространства, решенного в соответствующем стиле, давало бы целостную картину при единовременном зрительном восприятии, то есть картину, ко­торая сменялась бы новой при посещении следующей замкнутой площади. Каждая пло­щадь имела бы свои характер и стиль.

Его композиции градо­строительства: соразмерность рядовых соору­жений и городских пространств человеческо­му масштабу, живописность архитектурных сооружений и пространств, обилие скульпту­ры и декоративного убранства, что придает окружающей среде благоприятный характер.

Москва первой половины XVIII в. пред­ставляла огромный старый город с окрестны­ми монастырями-крепостями, быстрорастущи­ми селами. Основные части города, окружен­ные стенами, уже не вмещали растущего населения. Город в основном со­стоял из деревянных построек, даже улицы были выложены деревом. Издается указ «строить на погорелых местах только каменные зда­ния». Разрабатывается «Инструкция по­лицмейстерской канцелярии» Москвы, по ко­торой жилые постройки предполагалось вы­страивать по красной линии, ширина улиц и переулков подверглась регламентации, дирек­тивно насаждалась брандмауэрная застройка — смыкание каменных домов вдоль улиц с каменными домами соседей. Не обошлось без определения типа ворот, высоты ограды; ули­цы предлагалось мостить камнем.

Вы­делялось законодательным порядком основ­ное ядро: собственно город, предместье и так называемый выгон — незастроенная, но при­надлежащая городу земля. Улучшалась до­рожная сеть, зарождалось новое отношение к архитектурному пространству крупных трак­тов, на которых лучшими зодчими строились почтовые дворы, мосты и т.д.

Таким образом, к концу XIX в. почти во всех столицах и многих крупных городах Европы производились дорогостоящие рекон­струкции их центральных частей. На смену плотно застроенной, хаотической радиальной сетке улиц приходила регулярная планиров­ка. Она отличалась от более простой гипподамовой сетки ценными преимуществами:

1) планиметрическим началом французского гра­достроительства;

2) объемно-пространствен­ной трактовкой улиц и площадей барочной Италии;

3) отношением английских архитек­торов к городу как к окружающей человека среде.