Психофизиологические исследования эмоции радости у взрослых

В большинстве психофизиологических исследований аффективных феноменов изучались либо физиологические реакции на экспериментально вызванное возбуж­дение, либо комплексные аффективные состояния, например тревога. Лишь некото­рые психофизиологические исследования были сосредоточены на изучении диск­ретных эмоций, в частности эмоции радости.

Одна из трудностей психофизиологического изучения дискретных эмоций за­ключается в проблеме активации эмоции. Для активации дискретной эмоции в ла­бораторных условиях обычно используются две основные методики: 1) испытуемый силой воображения сам вызывает у себя нужную эмоцию; 2) нужная эмоция акти­вируется в процессе демонстрации испытуемому специально подобранного фильма. В исследованиях с применением методики воображаемой эмоции испытуемого про­сят вспомнить или вообразить ситуацию, в которой он испытывал ту или иную эмо­цию. Он должен представить эту ситуацию как можно более ярко, должен «вжить­ся» в нее. Именно эта техника позволила нам получить эмоциональные и аффектив­ные профили конкретных эмоционально значимых ситуаций (см. главу 4). В этих исследованиях, однако, единственным свидетельством наличия эмоции были само­отчеты испытуемых. Эффективность техники воображаемой эмоции в настоящее время подтверждена данными объективных измерений эмоций, или уровня возбуж­дения. В исследовании, проведенном Русаловой и соавт. (Rusalova, 1975), испытуемых просили представить и мысленно пережить ситуацию радости, и пока они переживали ее, экспериментаторы измеряли частоту их сердечных сокращений и регистрировали изменения электрического потенциала мимических мышц (ЭМГ). Использовался также метод самоотчета. Когда испытуемые представляли радост­ную ситуацию, о которой впоследствии сообщали в самоотчете, у них обнаружива­лось значительное учащение пульса и повышение активности лицевой мускулату­ры. Как и ожидалось, изменение активности отмечалось в тех мускулах, которые связаны с мимическим выражением радости.

Следом за Русаловой Шварц и соавт. (Schwartz, 1974) сравнивали электро­миографические реакции испытуемых, которым была дана инструкция постараться ощутить счастье, грусть или гнев. Кроме того, в этих экспериментах регистрирова­ли активность мимических мышц испытуемых, когда те думали о своем «обычном дне». Исследователи записывали активность четырех видов лицевых мышц: лобных мышц, мышц, сморщивающих бровь, мышц, опускающих угол рта и жевательных мышц. При этом было обнаружено, что мышечные потенциалы значительно меня­ются от одной эмоции к другой. Также было выявлено, что у здоровых людей, по сравнению с депрессивными, профили мышечной активности при переживании ра­достной ситуации и при мыслях об обычном дне обнаруживают выраженную тен­денцию к сходству.

Эйврил выявил четыре физиологических параметра, отли­чавшие печаль от веселья, но только один из этих параметров — нерегулярность дыхания — отличал радостное, веселое состояние от контрольного эмоционального состояния, причем наиболее вероятной причиной тому был смех, которым испытуе­мые реагировали на комедийный фильм. Автор пришел к выводу, что изменения дыхания в большей мере характерны для эмоции радости, тогда как изменения в сер­дечно-сосудистой системе — для эмоции печали. Однако исследование Эйврила не помогло выявить конкретные физиологические реакции, отличающие переживания печали и радости.

Смех формируется позже улыбки и проходит в своем развитии несколько ста­дий. Теоретические и экспериментальные исследования выявили взаимосвязь меж­ду смехом и развитием отдельных когнитивных процессов, но эмоциональная дина­мика смеха изучена слабо. Смех, как и улыбка, может способствовать формирова­нию межличностных эмоциональных связей, облегчая тем самым социализацию ребенка. Он также открывает дополнительные возможности для познания и обрете­ния нового опыта.

Эмоция радости вступает во взаимодействие с другими эмоциями, с перцептив­но-когнитивными процессами и с поведением. Переживание радости может вызы­вать определенные действия, но оно также порождает открытость и рецептивность восприятия, пробуждает интуицию и творческие способности.

Индивидуальные различия в порогах радости порождают разнообразие жизнен­ных стилей. Для некоторых людей возбуждение и радость находятся в конфликте между собой, когда они сравнивают преимущества спокойствия, с одной стороны, и энергичного стремления к цели — с другой.

Экспериментальные исследования эмоции радости у взрослых углубили наше понимание предпосылок и последствий данной эмоции, а также ее переживания.

Результаты некоторых исследований показали половые различия в частоте радост­ных и счастливых переживаний у студентов. Одно из глубинных исследований сча­стья обнаружило значимую связь между личностными характеристиками, порога­ми радости и типами радостных переживаний. Данные психофизиологических ис­следований указывают на возможность дифференциации радости на основе нейрофизиологических показателей, в частности показателей активности мимичес­ких мышц.

В недавних исследованиях была выявлена такая личностная характеристика, как позитивная эмоциональность, но эта характеристика не ограничивается только эмоцией радости. Результаты некоторых исследований показывают значительные индивидуальные различия в частоте улыбок и смеха у новорожденных, однако мы пока не располагаем достаточным количеством данных для того, чтобы утверждать, что позитивная эмоциональность как индивидуальная черта присутствует уже у новорожденных.

Контрольные вопросы.

• Выражение радости.

• Функции эмоции удовольствие-радости.

• Взаимодействие эмоции радости с другими эмоциями.

• Регуляция эмоции удовольствие-радость.

• Эмоция радость и психологическое здоровье.

• Влияние положительной эмоции на перцептивно-когнитивные процессы.

• Связь эмоции радости и юмора.

УДИВЛЕНИЕ—ИЗУМЛЕНИЕ

АКТИВАЦИЯ, ВЫРАЖЕНИЕ И ПЕРЕЖИВАНИЕ УДИВЛЕНИЯ

Удивление порождается резким изменением стимуляции. Внешней причиной для удивления служит внезапное, неожиданное событие. Этим событием может быть удар грома, вспышка фейерверка или нежданное появление друга.

Мимическое выражение удивления легко распо­знается. Брови высоко подняты, в результате чего на лбу появляются продольные морщины, а глаза расширяются и округляются. Приоткрытый рот принимает оваль­ную форму.

Чувство удивления знакомо каждому, но его трудно описать. Отчасти это объяс­няется тем, что удивление недолговечно, но еще более важную роль играет то об­стоятельство, что в миг удивленья наш разум как будто становится пустым, все мыс­лительные процессы словно приостанавливаются. Именно поэтому реакция удивле­ния не получает достаточного осмысления. Переживание удивления немного напоминает ощущение от легкого удара электрического тока: ваши мышцы мгно­венно сокращаются, и вы чувствуете легкое покалывание от проходящего по вашим нервам разряда, которое заставляет вас вздрогнуть. Испытывая удивление, мы не знаем, как реагировать на стимул; его внезапность порождает у нас чувство неопре­деленности.

Профиль аффективных параметров для ситуации удив­ления, полученный в исследовании Бартлета—Изарда показывает, что ситуация удивления характеризуется высокой степенью удовольствия. Это согласуется с общепринятым мнением о том, что большинство людей расценивают чувство удив­ления как позитивное переживание. Если попросить человека вспомнить ситуацию, в которой он испытывал удивление, то он наверняка расскажет о радостном или при­ятном событии. В ситуации удивления люди, как правило, испытывают примерно такое же удовольствие, как в ситуации, вызывающей сильный интерес. Воспоминания о ситуации удивления не столь приятны, как воспоминания о ситуациях радо­сти, но значительно более приятны, чем воспоминания о ситуациях, вызывавших любую из отрицательных эмоций — печаль, гнев, отвращение, презрение, страх, стыд.

При удивлении средний показатель по шкале удовольствия значимо выше сред­них показателей по шкалам самоуверенности и импульсивности, последние в свою очередь значительно превосходят средний показатель по шкале напряжения. Уро­вень импульсивности в ситуации удивления выше, чем в других эмоционально зна­чимых ситуациях, за исключением ситуаций гнева и радости. Уровень самоуверен­ности в ситуации удивления выше, чем в любой из эмоционально негативных ситуа­ций; то же самое можно сказать о параметре напряжения, средние значения которого приблизительно одинаковы в ситуациях удивления и интереса и значимо выше, чем в ситуации радости. Полученные значения параметра напряжения в раз­личных эмоционально значимых ситуациях в известной мере подтверждают предпо­ложение Томкинса (Тоmкins, 1962) о том, что удивление занимает промежуточное положение между позитивными и негативными эмоциями. Хотя большинство испы­туемых-студентов в нашем исследовании (все они были американцами и относились к среднему классу) оценивали ситуацию удивления как приятную, укрепляющую уверенность человека в себе, уровень субъективно ощущаемого напряжения при этом скорее приближался к уровню напряжения, который характерен для ситуации печали, нежели для ситуации радости. Поскольку во всех эмоционально негатив­ных ситуациях показатели по шкале напряжения значительно превосходят анало­гичные показатели в ситуациях удивления, интереса и радости, то мы имеем все основания заключить, что напряжение, достигая определенного уровня, пережива­ется человеком как негативное состояние. Однако следует отметить, что положительная эмоция интереса—возбуждения может создавать гораздо более высокий уровень напряжения, чем эмоция радости.

У испытуемых, принимавших участие в исследовании Бартлета—Изарда, типичный эмоциональный паттерн в ситуации удивления складывался из комби­нации трех эмоций — удивления, радости и интереса. Из отрицательных эмоций в ситуации удивления у испытуемых наиболее часто активировались эмоции смущения (стыда) и страха. Например, человек испытывал смущение оттого, что был «застигнут врасплох», оказался на виду. Средний показатель эмоции страха имеет довольно низкое значение, и поэтому можно предположить, что страх не слишком часто ассоциируется с ситуацией удивления. Однако сам факт присутствия этой эмоции может служить подтверждением предположения, что на нейрофизио­логическом уровне удивление и страх имеют сходные или общие компоненты (Тоmкins, 1962).