Коммуна

…Когда жаркое средиземноморское солн­це стало понемногу склоняться к зака­ту и белые известняковые стены домов утратили свой ослепительный блеск, на улицах города появились кучки людей. Все они направ­лялись к коммунальному дворцу — небольшому зданию, в котором заседали городские власти. Поч­тенные старцы из самых родовитых семей занимали свои привычные места на каменных скамьях, располагавшихся в зале, выходившем прямо на ры­ночную площадь. Уже собралась толпа любопыт­ных: здесь скоро должно было начаться заседание коммунального суда.

Сегодня суд разбирал два дела. Первое из них касалось ссоры между двумя горожанами, закон­чившейся дракой. Второе было серьёзнее. Месяц назад в городе произошли столкновения между не­сколькими знатными родами, соперничавшими друг с другом. Нобили (так называли городскую знать) вывели на улицы и вооружили своих слуг, крестьян из соседних деревень и всю свою родню. Несколько богатых домов были разграблены и сож­жены. Теперь суд должен был наказать зачинщи­ков и возместить ущерб потерпевшим.

С первым делом коммунальные судьи разобра­лись довольно быстро. Многочисленные свидетели подтвердили, что два пополана (так называли прос­толюдинов) сцепились на людной улице и один из них побил другого. Судьи, однако, заявили, что штрафовать обидчика они не будут. «Потерпевший — не гражданин города, и коммуна не будет его защищать», — сказал главный судья. Он вспомнил и о том, что этот человек во время последней войны бежал из города, прихватив с собой всю семью и имущество, и о том, что он уклонился от уплаты особого налога на ремонт городских стен. Припом­нили потерпевшему даже то, что жену он выбрал не местную, а из соседнего города, да и бабка его была не здешнего рода. Коммуна отказалась счи­тать потерпевшего «своим» человеком и предоста­вила ему возможность искать правду где угодно. Собравшаяся толпа встретила такой приговор одоб­рительно: пусть все знают наперёд, что коммуну следует уважать, защищать её во время опасностей и вовремя платить налоги.

Второе дело потребовало долгого разбирательства, и приговор по нему был суровым. Нобили, за­чинщики смуты, навсегда изгонялись из города. Коммуна отбирала их дома и земли. Вернувшимся тайком грозила смертная казнь. Простолюдины, грабившие чужие дома, облагались немалыми де­нежными штрафами. Особо было рассмотрено дело нобиля, не участвовавшего в беспорядках, но с удо­вольствием наблюдавшего со стороны, как грабят и жгут дома его врагов. Он был наказан штрафом в 10 раз большим, чем бесчинствовавшие пополаны. «Благородный человек и вести себя должен по благородному», — заключил своё выступление ста­рик-судья.

Небо из ярко-голубого давно уже стало синим. Колокола городского собора сзывали христиан к ве­черней службе. Люди расходились, оживлённо об­суждая речи адвокатов, решения судей, судьбу осуждённых... Вряд ли нужно называть город, в котором всё это происходило. В XIII—XIV вв. по­добные сцены разыгрывались во многих городах Южной Франции и Италии. На севере Европы, в Германии, Швейцарии, Скандинавии, Северной Франции городские порядки довольно сильно от­личались от южных, средиземноморских, но ком­муны — вольные, самоуправляющиеся города — существовали и там.

Судебное заседание, свидетелями которого мы только что были, раскрывает перед нами несколько важных черт, придающих средневековой европей­ской коммуне неповторимый, своеобразный облик. Прежде всего коммуна — это община. Численность её невелика. Население средневекового города ред­ко превышало 3—5 тыс. человек. Поэтому многие горожане знали друг друга в лицо. Здесь трудно было спрятаться от соседей, схитрить, сделать что-то тайком. Люди зорко следили за своими сограж­данами и не упускали случая наказать тех, кто пре­небрегал своими обязанностями. Горожане знали, что они могут и должны подать свой голос, когда решается судьба человека, высказать своё мнение о нём.

Но коммуна была совсем не простой общиной. Она состояла из знатных и незнатных горожан. Первых называли по-разному: нобили, патриции, гранды, сеньоры, «большие», «сильные»; вторых — чаще всего просто «народ». И те и другие нена-

283

видели друг друга. Гранды время от времени грозились разрубить своими мечами пополанов, «как мясные ту­ши». Пополаны, лишённые права носить оружие, могли только жаловаться на знать в судах. Вот сло­ва одного из флорентийских пополанов, произне­сённые во время судебного заседания: «Гранды — это волки и хищные люди, которые хотят господ­ствовать над народом». Коммуна предъявляла к но­билям особые требования, строго наказывая их за междоусобные стычки и мятежи, трусость, прояв­ленную во время сражения. Совсем обойтись без грандов коммуна не могла: только они умели вести переговоры с иностранными государями, составля­ли рыцарское войско, покупали дорогие изделия местных ремесленников.

Противоречия между нобилями и пополанами выходили на поверхность не так уж и часто. Они больше походили на угли, тлеющие под толстым слоем пепла. Зато столкновения между разными ро­дами знати происходили почти ежедневно. Взаим­ные издёвки, ссоры в кабаках, драки между слу­гами легко перерастали в настоящие войны. Про­тивники запирались в высоких башнях дворцов, по­хожих на крепости, и проходящие по улицам го­рожане без удивления смотрели на град камней и стрел, которыми враги осыпали друг друга. Знат­ные роды как бы постоянно испытывали друг друга «на прочность». Те, кто не выдерживал этого ис­пытания, вытеснялись из коммунальных советов и судебных палат, лишались участия в выгодных тор­говых предприятиях. Этих людей переставали ува­жать и бояться. Спасти свою жизнь в таких усло­виях было не просто, и до преклонных лет дожи­вали сравнительно немногие отпрыски знатных се­мейств. Сигналом к побоищу могло стать любое не­осторожное движение. Один из флорентийских хро­нистов (составителей средневековых хроник) XIV в. рассказывает о таком случае. На похоронах знатной дамы присутствовали представители двух вражду­ющих партий. Все молча расселись: старики — на скамьях, молодёжь — на циновках у стен. Был жаркий летний день, и один из молодых людей лёг­ким движением смахнул пот со лба. Тут же несколь­ко десятков его врагов вскочили с мест, схватив­шись за кинжалы. Они восприняли жест юноши как сигнал к нападению. Немедленно взялась за ножи и другая сторона. С большим трудом стари­кам удалось развести врагов, запретив им устраи­вать побоище над гробом почтенной дамы.

Коммуну терзали не только вражда между но­билями и пополанами, кровавые счёты между от­дельными знатными родами. Недолюбливали друг друга и жители отдельных городских кварталов, и члены разных ремесленных цехов. В итальянском городе Сиене издевательские прозвища, которыми ещё в XIII в. наделяли друг друга жители разных частей города, продолжают употребляться и сейчас, причём слова эти известны даже трёхлетним малы­шам.

Итак, коммуна представляла собой общину, в которой все зависели от всех и все воевали против

всех. Острые столкновения были неизбежны: слиш­ком тесно были «прижаты друг к другу» в рамках небольшой общины гордый гранд, в жилах кото­рого текла кровь королей, и бедный батрак, зараба­тывавший себе на жизнь возделыванием чужих ви­ноградников; богатый купец, дававший взаймы ко­ролям и герцогам, и рыночная торговка, продаю­щая зелень со своего огорода. Поэтому коммуна бы­ла очень озабочена тем, чтобы обеспечить единство всего городского населения, придать этому един­ству наглядный, торжественный вид.

Средневековые горожане очень любили пыш­ные, торжественные процессии и шествия, устраи­вавшиеся по любому мало-мальски значительному поводу. В день почитания святого, которого счи­тали покровителем города, на улицах появлялись все горожане от мала до велика, нарядно разодетые. Стены домов украшались коврами и гирляндами цветов. Люди выстраивались в колонну. Они несли красивые зажжённые свечи, статуи святых, обла­чённые в праздничные одежды, флаги и гербы ре­месленных цехов и городских кварталов. Откры­вали шествие, как правило, городские нищие и шу­ты. Они несли на высоких шестах свои особые зна­ки — нищенскую суму, погремушку или шутовской колпак. Наделяя каждую группу населения своим гербом, коммуна как бы признавала за всеми право на существование. «Все мы нужны друг другу, — говорили своим соседям и вчерашним врагам уми­лённые торжественным шествием горожане, — у всех у нас один Бог и один святой защитник».

Потребность горожан в единстве заметна и в дея­тельности городских советов — высших органов коммунальной власти. Советы насчитывали до не­скольких сотен человек, и решения они принимали голосованием. Обсуждения городских дел в советах нередко были очень бурными, но даже после ярост­ных споров решения принимались почти едино­гласно. Сохранение единства чаще всего было важ­нее обеспечения личных интересов. Приемлемое для всех решение приходилось искать очень долго, но все знали, что если оно не будет найдено, то платить за упорство обеим сторонам рано или позд­но придётся кровью.

Единство горожан олицетворяли также епископ и главный городской собор. Его называли кафед­ральным, потому что там находилась кафедра — специальное возвышение, на которое поднимался епископ. Размеры и убранство кафедрального собо­ра были предметом особой гордости коммуны. На его строительство обычно не жалели ни времени, ни средств. Епископ же был почитаемой фигурой не во всех коммунах. Многие из западноевропей­ских средневековых городов пережили полосу дли­тельной борьбы с местными епископами. В тех слу­чаях, когда епископ был феодальным сеньором, хо­зяином города, коммуны вели с ним ожесточённую борьбу. Дело доходило и до изгнания епископа из города, и до покушений на его жизнь.

Выступления коммун против феодальных сеньо­ров, не только церковных, но и светских — графов, герцогов, королей, императоров, — историки назы-

284