Примечания

*. Статья написана на основе доклада, прочитанного автором на 38-х Виноградовских чтениях в Институте русского языка им. В. В. Виноградова РАН в январе 2007 г. Доклад и статья подготовлены в рамках проекта «Русская литературная норма и современная речевая практика (социолингвистическое исследование)», разрабатываемого коллективом исполнителей по Программе фундаментальных исследований ОИФН РАН «Русская культура в мировой истории».

1. В западной лингвистической традиции принят термин «стандарт»; из отечественных языковедов этот термин предпочитал употреблять Е. Д. Поливанов (см., например: [Поливанов 1968]). Некоторые современные исследователи считают, что термин стандарт, или стандартный язык, более точно соответствует сущности того, что принято называть литературным языком (см., например: [Шайкевич 2005: 220], а также [Живов 2005], где термину литературный язык предпочитается термин языковой стандарт).

2. Одним из первых в лингвистической науке двоякое понимание нормы (дескриптивное: то, как говорят, как принято говорить в данном обществе, и прескриптивное - как надо, как правильно говорить) выдвинул уругвайский лингвист Э. Косериу: в широком смысле «норма соответствует не тому, что „можно сказать“, а тому, что уже „сказано“ и что по традиции „говорится“ в рассматриваемом обществе» (см. [Косериу 1963: 175]), а в узком смысле норма - результат целенаправленной деятельности общества по отбору и фиксации определенных языковых средств в качестве образцовых, рекомендуемых к употреблению. Близкое к этому понимание нормы можно найти и в работах представителей Пражского лингвистического кружка (например, Б. Гавранка, А. Едлички).

3. По данным массового обследования носителей русского литературного языка в 60-х гг. ХХ в., приблизительно пятая часть опрошенных сочла допустимым употребление форм волокёт и жгёт [РЯДМО: 215 и сл.].

4. Ср. слова гёрлс, гёрлскаут, гёрлфренд, заимствованные русским языком в самом конце ХХ в. и уже зафиксированные словарями (см., например: [Захаренко, Комарова, Нечаева 2003: 152; Крысин 2005: 192; РОС 2005]).

5. В Национальном корпусе русского языка (ruscorpora.ru) найдено 355 контекстов для словоформы организовывать, 8 - для словоформы мобилизовывать, 4 - для атаковывать и ни одного - для словоформы использовывать.

6. В «Орфоэпическом словаре» эти формы даны без стилистических помет.

7. В «Орфоэпическом словаре» оно дается как неправильное.

8. На множественность и разнородность факторов, обусловливающих укрепление в литературном языке одного из вариантов и вытеснение другого (других), обращают внимание многие исследователи (см. об этом, в частности, [Горбачевич 1971; 1978; Семенюк 1990], статьи в сборниках [Социальная и функциональная дифференциация… 1977; Литературный язык… 1994; Языковая норма… 1996] и др.). Ср. также: «Выбор того или иного варианта в качестве стандартного (т. е. принадлежащего литературному языку. - Л. К.) может быть обусловлен рядом разнородных факторов (принадлежностью этого варианта к диалекту определенной престижной территории, предпочтением этого варианта в речи элитных социальных групп, предполагаемой древностью этого варианта и т. д.) <...>. Стоит, однако же, заметить, что стандартизация обычно не уничтожает вариативность в пределах самого стандартного (литературного) языка: одни варианты подвергаются нормализации, тогда как другие оставляются без внимания и продолжают существовать в языковом стандарте. Решение вопроса о том, что требует нормализации (точнее: кодификации. - Л. К.), а что нет, также зависит от разнородных факторов и нередко основывается на предубеждениях и лингвистическом кругозоре нормализаторов (= кодификаторов. - Л. К.)» [Живов 2005: 178].

9. В работе [Янко-Триницкая 1982: 207-208] эти глагольные формы (с сохранением корневого (о)) даются как единственно возможные в литературном языке.

10. Помимо литературного языка, к кодифицированным подсистемам могут быть отнесены, например, специальные подъязыки науки.