Белая революция Шаха и народа" (1961-79 гг.)

"Белая революция" (серия реформ сверху для предотвращения революции снизу) была обусловлена как внутренними потребностями модернизации страны, так и настояниями США (Президент Д. Кеннеди полагал, что американская помощь союзникам не может заменить внутренних преобразований в этих странах). Поскольку большая часть господствующего класса, связанная с полуфеодальным землевладением, не желала перемен, Шах распустил Меджлис и проводил реформы своими декретами. Важнейшей реформой была аграрная, проведенная в несколько этапов и ликвидировавшая остатки феодализма в деревне. В первой половине 60 гг. площадь землевладения ограничивалась землями одной деревни, а остальные передавались безземельным крестьянам в рассрочку на 15 лет. В сер. 60 гг. был введен максимум землевладения 30 га орошаемых и 200 га богарных земель (устанавливалась привилегия до 500 га хозяйствам, применяющим капиталистические методы с/х производства). В нач. 70 гг. государство создавало условия для кооперативного движения и для крупных зерноводческих хозяйств на государственных землях. В целях общекультурного подъема села туда были направлены добровольцы-военнообязанные из Корпусов просвещения и здравоохранения. Последствия аграрных преобразований были неоднозначны и противоречивы. В 60 гг. крестьянское безземелье (60% крестьян) сменилось крестьянским малоземельем (иного при ограниченности пахотных угодий в этой стране и не могло быть), но социальная база шахского режима в деревне резко увеличилась на указанное десятилетие. С другой стороны, парцеллизированное с/х в эти годы само стало потреблять большую часть производимой продукции и в связи с необеспеченностью городов продовольствием Иран был вынужден прибегнуть к с/х импорту. Таким образом, уже в 60 гг. наблюдаются противоположные социальные и экономические последствия аграрных преобразований. В 70 гг. выявилось, что темпы аграрных преобразований в стране оказались слишком высокими: на смену феодальному безземелью крестьянства через короткий период малоземелья приходит процесс обезземеливания обуржуазивающейся деревни, земли которой интенсивно переходят в руки деревенской кулацкой верхушки и тех же бывших помещиков (около 30% деревенского населения). До 41% крестьянства были вынуждены в 70гг. мигрировать в города, не нуждавшиеся в таком количестве рабочей силы, и составили там значительный слой маргиналов, взрывоопасный в плане социального протеста, традиционно массового в этой стране. Период "Белой революции" характеризуется быстрыми темпами промышленного роста благодаря политике реформизма, проводимой Шахом, и притоку нефтедолларов, особенно с 1973 г. ВНП на душу нас. увеличился за 1963-78 гг. со 100 долл./год до 1521 долл. Темпы прироста пром. производства составляли 8,8% в год в 1962-68 гг., 11,5% в 1969-72 гг., 26% в 1973-78 гг. Однако эти блестящие показатели были достигнуты в основном за счет развития сборочного производства, не укрепляющего экономической самостоятельности страны и, что самое существенное, на путях развития капитализма сверху, блокирующего возможности демократического развития капитализма снизу с втягиванием в буржуазно-рыночные отношения основной массы населения. Следовательно, капиталистический прогресс обеспечивал средства для существования незначительной части населения. В то же время не только в деревне, но и в городе старые формы существования разрушались быстрее утверждения новых. Несчастье Ирана эпохи "Белой революции" заключалось в том, что темпы модернизации страны были слишком быстрыми, реформы недостаточно учитывали национально-религиозную специфику, а потому натолкнулись на слишком серьезное сопротивление - культурно-цивилизационную реакцию традиционного иранского общества на утверждение новых буржуазных норм и условий существования, возглавленную шиитским духовенством. Гибельными для "Белой революции" оказались слишком большие доходы от нефти (в результате повышения цен на нее с 1973 г. по 1978 г. казна получила более 100 млрд. нефтедолларов, из которых 40 млрд. были истрачены на силовые структуры и столько же на государственные промышленные проекты). Уникальное явление в мировой практике реформ - наличие средств, и наличие мощного репрессивного аппарата побудили Шаха игнорировать оппозиционные преобразованиям силы (вместо кропотливой работы с оппозицией для ее раскола и привлечения части ее на свою сторону Шах практиковал ее тотальное подавление). Многочисленное шиитское духовенство (только в городах их 15 тыс. чел. в 5400 мечетях) выступало против реформирования систем образования и судопроизводства в светском направлении из опасения потери своей идеологической монополии и влияния на массы. Посягательство светской власти на свои традиционные привилегии улемы трактуют как посягательство на исламские устои. В период "Белой революции" Шах целенаправленно ограничивал своими реформами не только политико-идеологическую роль духовенства, но и его экономическую мощь (секуляризация церковной земельной собственности), чем восстановил его против себя.

Более того, насаждаемая шахом доктрина монархизма, якобы имманентно присущего иранскому народу, оказалась явно не к месту. Народ ее не понял. Да и не хотел понимать, так как перестал верить коррумпированным властям, превратившим страну в «рай для богатых» и «американский плацдарм».

Духовенство, олицетворением и воплощением воли которого стал аятолла Хомейни, сумевший обрести среди широких народных масс, прежде всего низших слоев населения, непререкаемый авторитет, оказалось весьма подготовленным и организованным. Умело манипулируя «народным возмущением», оно удивительно быстро смогло смоделировать исламское государство на принципах Корана. Фактически диктатура шаха сменилась диктатурой богословов, за спиной которых уже стояла не армия, а великий Аллах. А перед ними была масса проблем, от решения которых зависело их собственное будущее и будущее исламского государства.

60-70-е годы XX века вошли в историю иранского общества как период «белой революции», или, как ее еще называли, «революции шаха и народа». Шесть пунктов экономических и социальных реформ получили всенародное одобрение на референдуме 26 января 1963 года. Шах Мухаммед Реза Пехлеви и его окружение при помощи «революционного рывка» намеревались вывести страну на стремнину мирового капиталистического развития, создать своего рода «восточную Швейцарию». Десятки миллиардов нефтедолларов вкладывались в престижные проекты социально-экономического переустройства общества. Иран превратился в сплошную стройплощадку. Уверенно рос валовой национальный продукт, все показатели говорили о росте благосостояния иранского народа. Никто не предвещал социального взрыва. По мнению ряда ученых, сама исламская революция не была фатально неизбежной, хотя и оказалась закономерным результатом тех конкретных условий, в которых протекал процесс «экономического возрождения» Ирана.

Естественно, двигать свои проекты в одиночку шах не мог. Его верным союзником и стратегическим партнером стали Соединенные Штаты, которые с 1942 года начали разыгрывать «иранскую карту» в своих корпоративных интересах. Именно тогда в ближневосточном отделе Госдепартамента был разработан документ, в котором отмечалось, что необходимо принять меры, чтобы никакая другая держава не могла утвердиться в Персидском заливе, напротив важных американских разработок в Саудовской Аравии. Вашингтон был сторонником политики «открытых дверей» в Иране и хотел обеспечить беспрепятственное проникновение капитала в эту страну и в регион в целом. Он был заинтересован в постоянном присутствии в регионе, так как рассматривал его в качестве основного источника энергетического сырья. В начале 1960-х годов США вовлекли Иран в орбиту своей внешней политики и таким образом создали плацдарм для защиты своих интересов на Ближнем и Среднем Востоке.

В своем выступлении Дж. Картер сказал: «Иран, благодаря замечательному руководству шаха, является островком стабильности в одном из наиболее неспокойных районов мира... На свете нет такого государственного деятеля, к которому я питал бы большую признательность и личную приязнь». (7)

Эта встреча оказалась последней. Уже весной в Иране начался революционный процесс, в корне изменивший отношения двух государств. Основной причиной возникновения революционной ситуации явилось то, что шахская политика не оказала положительного влияния на условия социальной жизни Ирана в целом. Лишь 10% населения пользовались плодами шахской политики. Тегеран являлся развитым даже по европейским стандартам городом, но в провинциях свирепствовал кризис. Обнищавшее население находило утешение в проповедях местных духовных лиц. Именно мечети стали местом, где мусульмане могли найти сочувствие и совет.

Сказалось и то, что при реформировании страны правящие структуры не учли психологию собственного народа. Форсированная вестернизация в массе своей верующего в Аллаха общества уже в самом начале заложила бомбу замедленного действия. Не могли истинные мусульмане, шииты-бунтари по убеждениям, безропотно наблюдать за извращением вековых традиций. Индустриализация страны и связанные с ней издержки рассматривались ими как некая напасть, некий заговор нечистой силы, призванный вконец расстроить механизмы веры и пристойности. Постоянно в глубине сознания зрела потребность социального протеста.

К концу 1970-х годов стало ясно, что «развитой капитализм» сразу не делается. Но было уже поздно. В антишаховскую борьбу включилось студенчество и безработная молодежь, как правило, выходцы из деревни. Это обстоятельство важно в том смысле, что люди моложе 20 лет составляли тогда больше половины населения страны. Не только избыток энергии и бунтарский дух позвали молодых на баррикады. Были и вполне определенные причины. Главное — это тревога за будущее. Образование, получавшееся в местных вузах, не всегда соответствовало уровню современных знаний.

Как следствие на построенных предприятиях работали зарубежные специалисты. Квалификация же невузовской молодежи была крайне низкой — и найти престижную работу становилось просто невозможно. Молодежь не могла безучастно наблюдать за фактическим разрушением школьного образования. 50% детей в возрасте от 6 до 14 лет совсем не посещали школу.

Первые религиозно-политические трактаты имама Хомейни, в которых он критиковал режим династии Пехлеви за прозападный курс, появились в разгар Второй мировой войны — в 1942 году. В начале 1950-х годов он возглавил религиозную оппозицию, став известным лидером среди шиитской духовной элиты, студентов медресе и средних слоев городского населения.

«Белая революция» шаха окончательно сделала Хомейни чуть ли не кровным противником политики Пехлеви. Вначале он выступил против закона о выборах в городские и провинциальные советы, в котором прописывались равные права мужчин и женщин и не предполагалась клятва на Священном Коране. По его словам, все это нарушает «духовные ценности Корана».

Имам Хомейни свято верил во «всемирный еврейско-бехаитский заговор»(*). Он считал, что шахский Иран находится под контролем Израиля, что шах Мухаммед Реза – агент сионизма и Хомейни был убежден, что начатая шахом «белая революция» затеяна исключительно с целью покорения Ирана евреями и уничтожения ими ислама. «Все наши нынешние беды порождены Израилем», – говорил Хомейни перед многотысячной толпой в Куме 26 октября 1964 года, менее чем через два года после начала «белой революции».

«Белая революция» провозгласила следующие цели: уничтожение феодальной системы, земельная реформа, национализация лесов и пастбищ, приватизация государственных предприятий с выкупом рабочими акций, избирательное право для всех, ликвидация неграмотности. Правда, все получилось не так, как было обещано: крестьяне получили землю, но массами разорялись. Всеобщее избирательное право оказалось бессмысленным в условиях запрета на оппозиционную деятельность. Акции у рабочих были скуплены чиновниками, предпринимателями и торговцами. Но в 1964 году ничего этого еще нельзя было предвидеть. Напротив, страна быстро развивалась: строились новые заводы, дороги, больницы, школы, добывалось все больше нефти – и никто еще не знал, что грандиозные доходы от продажи нефти осядут в карманах шаха, знати и высших чиновников.

Хомейни говорил о бедах, потому что видел: Иран быстро меняется, власть исламского духовенства слабеет, всеобщая грамотность грозит подорвать уважение к улемам (исламским богословам), эмансипация женщин противоречит канонам ислама. Главное же – под земельную реформу попали «угодья» духовенства, а это треть пахотной земли Ирана.

Некоторые арабские авторы утверждают, что Хомейни был вовсе не так иррационален, как кажется, что для свержения шаха аятолле нужно было найти такое пугало, против которого можно было бы сплотить весь народ, всех шиитов. Да, помимо евреев и бехаитов, Хомейни не любил коммунистов и американцев. Но с американцами простой иранец сталкивался редко. Коммунистическая партия ТУДЕ была при шахе в глубочайшем подполье, а руководство партии сидело в Москве и в Праге. Рядовые иранцы коммунистов в глаза не видели. А вот евреев и бехаитов было достаточно много для того, чтобы простые иранцы-шииты встречались с ними постоянно – в первую очередь на базаре. Торговцы-иудеи и торговцы-бехаиты были основными конкурентами торговцев-шиитов. Поэтому они представлялись Хомейни наиболее удобным, наглядным «врагом» для возбуждения агрессии голодных шиитских масс.

Своим иррационализмом (а может, наоборот, рационализмом) Хомейни «воспитал» миллионы последователей, которые нынче несут зеленое знамя джихада по всему миру. Сотни, а может быть и тысячи из них готовы пожертвовать собой, чтобы уничтожить больше евреев, американцев и просто кяфиров (неверных). Бороться с ними, а тем более договариваться довольно сложно и проблематично, ведь ментально эти люди, люди-камикадзе, находятся совсем в ином мире, скорее – в параллельной реальности. Они изначально верят в далеко не безобидные догматы Хомейни, где воспевается этническая рознь и превосходство их религии.

Примечательно, что заявления и выступления имама практически не содержали каких-либо конкретных предложений для совместного решения назревших проблем. Он питал какую-то патологическую ненависть к шаху и его правительству, к Израилю, к Америке, ко всему зарубежному и неисламскому. На одном из собраний духовенства в Куме он обобщил свои взгляды следующим образом: «Америка хуже Англии, Англия хуже Советского Союза, а Советы хуже обеих! Но сейчас Америка является воплощением всей мерзости. Пусть президент США знает, что наш народ ненавидит его больше всех… Все наши беды исходят от Америки и от Израиля. Исламские народы ненавидят иностранцев вообще». (19)

 — цепь событий в Иране в январе 1978 — феврале 1979 годов, следствием которых стали эмиграция шаха Мохаммеда Реза Пехлеви, упразднение монархии и установление новой администрации, которую возглавил аятолла Хомейни.

Собственно датой начала революции в Иране принято считать 8 января 1978 года, когда первая крупная антиправительственная демонстрация в Куме была подавлена с необоснованной жестокостью. В течение всего 1978 года в различных городах Ирана представители исламского духовенства организовывали демонстрации, решительно разгонявшиеся шахской гвардией. К концу года революционеры перешли к тактике экономических стачек и забастовок, что полностью парализовало экономику. Будучи более не в силах удерживать власть в своих руках, шах передал власть премьер-министру из числа умеренных оппозиционеров и бежал из страны.

1 февраля 1979 года в Иран вернулся опальный аятолла Хомейни, который взял власть в свои руки. Было назначено новое переходное правительство. В марте был проведен референдум о новом политическом устройстве, и 1 апреля 1979 года Иран был объявлен первой Исламской республикой.

Исламская революция в Иране стала одним из ключевых событий XX века и имела огромное историческое значение для всего мира. Установление прочной исламской власти в богатом углеводородами Иране поставило под сомнение неформальное лидерство суннитской Саудовской Аравии в мусульманском мире.